ВАЛЕРИЙ ЯКОВЛЕВИЧ  БРЮСОВ

     ИЗ СБОРНИКА "STEPHANOS"

     [Венок (греч,)]




     КОНЬ БЛЕД

     И се конь блед и сидящий на нем, имя ему Смерть.

                                          Откровение, VI, S

     I

     Улица была - как буря. Толпы проходили,
     Словно их преследовал неотвратимый Рок.
     Мчались омнибусы, кебы и автомобили,
     Был неисчерпаем яростный людской поток.

     Вывески, вертясь, сверкали переменным оком,
     С неба, с страшной высоты тридцатых этажей;
     В гордый гимн сливались с рокотом колес и скоком
     Выкрики газетчиков и щелканье бичей.

     Лили свет безжалостный прикованные луны,
     Луны, сотворенные владыками естеств.
     В этом свете, в этом гуле - души были юны,
     Души опьяневших, пьяных городом существ.


     II

     И внезапно - в эту бурю, в этот адский шепот,
     В этот воплотившийся в земные формы бред,
     Ворвался, вонзился чуждый, несозвучный топот,
     Заглушая гулы, говор, грохоты карет.

     Показался с поворота всадник огнеликий,
     Конь летел стремительно и стал с огнем в глазах.
     В воздухе еще дрожали - отголоски, крики,
     Но мгновенье было - трепет, взоры были - страх!

     Был у всадника в руках развитый длинный свиток,
     Огненные буквы возвещали имя: Смерть...
     Полосами яркими, как пряжей пышных ниток,
     В высоте над улицей вдруг разгорелась твердь.


     III

     И в великом ужасе, скрывая лица, - люди
     То бессмысленно взывали: "Горе! с нами бог!",
     То, упав на мостовую, бились в общей груде...
     Звери морды прятали, в смятеньи, между ног.

     Только женщина, пришедшая сюда для сбыта
     Красоты своей, - в восторге бросилась к коню,
     Плача целовала лошадиные копыта,
     Руки простирала к огневеющему дню.

     Да еще безумный, убежавший из больницы,
     Выскочил, растерзанный, пронзительно крича:
     "Люди! Вы ль не узнаете божией десницы!
     Сгибнет четверть вас - от мора, глада и меча!"


     IV

     Но восторг и ужас длились - краткое мгновенье.
     Через миг в толпе смятенной не стоял никто:
     Набежало с улиц смежных новое движенье,
     Было все обычным светом ярко залито.

     И никто не мог ответить, в буре многошумной,
     Было ль то виденье свыше или сон пустой.
     Только женщина из зал веселья да безумный
     Всё стремили руки за исчезнувшей мечтой.

     Но и их решительно людские волны смыли,
     Как слова ненужные из позабытых строк.
     Мчались омнибусы, кебы и автомобили,
     Был неисчерпаем яростный людской поток.

     Май, июль и декабрь 1903