Понедельник, 23.12.2024, 14:04
Электронная библиотека
Главная | Каталог статей | Регистрация | Вход
Меню сайта
Категории раздела
Чехов А.П [129]
М. Горький [14]
Зощенко М.М. [171]
Салтыков-Щедрин М.Е. [19]
Тургенев И. С. [10]
Гоголь Н. В. [20]
Басни Эзопа [105]
Куприн А. И. [35]
О. Генри [25]
Грибоедов А. С. [3]
Фонвизин Д. И. [1]
Лермонтов М. Ю. [1]
Радищев А. Н. [1]
Островский А. Н. [14]
Карамзин Н. М. [2]
Гончаров И. А. [4]
Толстой Л. Н. [9]
Достоевский Ф. М. [4]
Шолохов М. А. [2]
Булгаков М. А. [4]
Бунин И. А. [9]
Короленко В. Г. [2]
Крылов И. А. [19]
Пушкин А. С. [6]
Лесков Н. С. [13]
Пастернак Б. Л. [1]
Толстой А. Н. [1]
Толстой А. К. [5]
Набоков В. В. [7]
Статистика

Онлайн всего: 4
Гостей: 4
Пользователей: 0
Главная » Статьи » Классическая литература » Чехов А.П

Налим

           АНТОН ПАВЛОВИЧ ЧЕХОВ



НАЛИМ

 Летнее утро. В воздухе тишина; только поскрипывает на берегу кузнечик да где-то робко мурлыкает орличка. На небе неподвижно стоят перистые облака, похожие на рассыпанный снег... Около строящейся купальни, под зелеными ветвями ивняка, барахтается в воде плотник Герасим, высокий, тощий мужик с рыжей курчавой головой и с лицом, поросшим волосами. Он пыхтит, отдувается и, сильно мигая глазами, старается достать что-то из-под корней ивняка. Лицо его покрыто потом. На сажень от Герасима, по горло в воде, стоит плотник Любим, молодой горбатый мужик с треугольным лицом и с узкими, китайскими глазками. Как Герасим, так и Любим, оба в рубахах и портах. Оба посипели от холода, потому что уж больше часа сидят в воде... – Да что ты всё рукой тычешь? – кричит горбатый Любим, дрожа как в лихорадке. – Голова ты садовая! Ты держи его, держи, а то уйдет, анафема! Держи, говорю! – Не уйдет... Куда ему уйтить? Он под корягу забился... – говорит Герасим охрипшим, глухим басом, идущим не из гортани, а из глубины живота. Скользкий, шут, и ухватить не за что. – Ты за зебры хватай, за зебры! – Не видать жабров-то... Постой, ухватил за что – то... За губу ухватил... Кусается, шут! – Не тащи за губу, не тащи – выпустишь! За зебры хватай его, за зебры хватай! Опять почал рукой тыкать! Да и беспонятный же мужик, прости царица небесная! Хватай! – "Хватай"... – дразнит Герасим. – Командер какой нашелся... Шел бы да и хватал бы сам, горбатый чёрт... Чего стоишь? – Ухватил бы я, коли б можно было... Нешто при моей низкой комплекцыи можно под берегом стоять? Там глыбоко! – Ничего, что глыбоко... Ты вплавь... Горбач взмахивает руками, подплывает к Герасиму и хватается за ветки. При первой же попытке стать на ноги, он погружается с головой и пускает пузыри. – Говорил же, что глыбоко! – говорит он, сердито вращая белками. – На шею тебе сяду, что ли? – А ты на корягу стань... Коряг много, словно лестница... Горбач нащупывает пяткой корягу и, крепко ухватившись сразу за несколько веток, становится на нее... Совладавши с равновесием и укрепившись на новой позиции, он изгибается и, стараясь не набрать в рот воды, начинает правой рукой шарить между корягами. Путаясь в водорослях, скользя по мху, покрывающему коряги, рука его наскакивает па колючие клешни рака... – Тебя еще тут, чёрта, не видали! – говорит Любим и со злобой выбрасывает на берег рака. Наконец, рука его нащупывает руку Герасима и, спускаясь по ней, доходит до чего-то склизкого, холодного. – Во-от он!.. – улыбается Любим. – Зда-аровый, шут... Оттопырь-ка пальцы, я его сичас... за зебры... Постой, не толкай локтем... я его сичас... сичас, дай только взяться... Далече, шут, под корягу забился, не за что и ухватиться... Не доберешься до головы... Пузо одно только и слыхать... Убей мне на шее комара – жжет! Я сичас... под зебры его... Заходи сбоку, пхай его, пхай! Шпыняй его пальцем! Горбач, надув щеки, притаив дыхание, вытаращивает глаза и, по-видимому, уже залезает пальцами "под зебры", но тут ветки, за которые цепляется его левая рука, обрываются, и он, потеряв равновесие, – бултых в воду! Словно испуганные, бегут от берега волнистые круги и на месте падения вскакивают пузыри. Горбач выплывает и, фыркая, хватается за ветки. – Утонешь еще, чёрт, отвечать за тебя придется!.. – хрипит Герасим. Вылазь, ну тя к лешему! Я сам вытащу! Начинается ругань... А солнце печет и печет. Тени становятся короче и уходят в самих себя, как рога улитки... Высокая трава, пригретая солнцем, начинает испускать из себя густой, приторно-медовый запах. Уж скоро полдень, а Герасим и Любим всё еще барахтаются под ивняком. Хриплый бас и озябший, визгливый тенор неугомонно нарушают тишину летнего дня. – Тащи его за зебры, тащи! Постой, я его выпихну! Да куда суешься-то с кулачищем? Ты пальцем, а не кулаком – рыло! Заходи сбоку! Слева заходи, слева, а то вправе колдобина! Угодишь к лешему на ужин! Тяни за губу! Слышится хлопанье бича... По отлогому берегу к водопою лениво плетется стадо, гонимое пастухом Ефимом. Пастух, дряхлый старик с одним глазом и покривившимся ртом, идет, понуря голову, и глядит себе под ноги. Первыми подходят к воде овцы, за ними лошади, за лошадьми коровы. – Потолкай его из-под низу! – слышит он голос Любима. – Просунь палец! Да ты глухой, чё-ёрт, что ли? Тьфу! – Кого это вы, братцы? – кричит Ефим. – Налима! Никак не вытащим! Под корягу забился! Заходи сбоку! Заходи, заходи! Ефим минуту щурит свой глаз на рыболовов, затем снимает лапти, сбрасывает с плеч мешочек и снимает рубаху. Сбросить порты не хватает у него терпения, и он, перекрестясь, балансируя худыми, темными руками, лезет в портах в воду... Шагов пятьдесят он проходит по илистому дну, но затем пускается вплавь. – Постой, ребятушки! – кричит он. – Постой! Не вытаскивайте его зря, упустите. Надо умеючи!.. Ефим присоединяется к плотникам, и все трое, толкая друг друга локтями и коленями, пыхтя и ругаясь, толкутся на одном месте... Горбатый Любим захлебывается, и воздух оглашается резким, судорожным кашлем. – Где пастух? – слышится с берега крик. – Ефи-им! Пастух! Где ты? Стадо в сад полезло! Гони, гони из саду! Гони! Да где ж он, старый разбойник? Слышатся мужские голоса, затем женский... Из-за решетки барского сада показывается барин Андрей Андреич в халате из персидской шали и с газетой в руке... Он смотрит вопросительно по направлению криков, несущихся с реки, и потом быстро семенит к купальне... – Что здесь? Кто орет? – спрашивает он строго, увидав сквозь ветви ивняка три мокрые головы рыболовов. – Что вы здесь копошитесь? – Ры... рыбку ловим... – лепечет Ефим, не поднимая головы. – А вот я тебе задам рыбку! Стадо в сад полезло, а он рыбку!.. Когда же купальня будет готова, черти? Два дня как работаете, а где ваша работа? – Бу... будет готова... – кряхтит Герасим. – Лето велико, успеешь еще, вышескородие, помыться... Пфррр... Никак вот тут с налимом не управимся... Забрался под корягу и словно в норе: ни туда ни сюда... – Налим? – спрашивает барин и глаза его подергиваются лаком. – Так тащите его скорей! – Ужо дашь полтинничек... Удружим ежели... Здоровенный налим, что твоя купчиха... Стоит, вашескородие, полтинник... за труды... Не мни его, Любим, не мни, а то замучишь! Подпирай снизу! Тащи-ка корягу кверху, добрый человек... как тебя? Кверху, а не книзу, дьявол! Не болтайте ногами! Проходит пять минут, десять... Барину становится невтерпеж. – Василий! – кричит он, повернувшись к усадьбе. – Васька! Позовите ко мне Василия! Прибегает кучер Василий. Он что-то жует и тяжело дышит. – Полезай в воду, – приказывает ему барин, – помоги им вытащить налима... Налима не вытащат! Василий быстро раздевается и лезет в воду. – Я сичас... – бормочет он. – Где налим? Я сичас... Мы это мигом! А ты бы ушел, Ефим! Нечего тебе тут, старому человеку, не в свое дело мешаться! Который тут налим? Я его сичас... Вот он! Пустите руки! – Да чего пустите руки? Сами знаем: пустите руки! А ты вытащи! – Да нешто его так вытащишь? Надо за голову! – А голова под корягой! Знамо дело, дурак! – Ну, не лай, а то влетит! Сволочь! – При господине барине и такие слова... – лепечет Ефим. – Не вытащите вы, братцы! Уж больно ловко он засел туда! – Погодите, я сейчас... – говорит барин и начинает торопливо раздеваться. – Четыре вас дурака, и налима вытащить не можете! Раздевшись, Андрей Андреич дает себе остынуть и лезет в воду. Но и его вмешательство не ведет ни к чему. – Подрубить корягу надо! – решает, наконец, Любим. – Герасим, сходи за топором! Топор подайте! – Пальцев-то себе не отрубите! – говорит барин, когда слышатся подводные удары топора о корягу. – Ефим, пошел вон отсюда! Постойте, я налима вытащу... Вы не тово... Коряга подрублена. Ее слегка надламывают, и Андрей Андреич, к великому своему удовольствию, чувствует, как его пальцы лезут налиму под жабры. – Тащу, братцы! Не толпитесь... стойте... тащу! На поверхности показывается большая налимья голова и за нею черное аршинное тело. Налим тяжело ворочает хвостом и старается вырваться. – Шалишь... Дудки, брат. Попался? Ага! По всем лицам разливается медовая улыбка. Минута проходит в молчаливом созерцании. – Знатный налим! – лепечет Ефим, почесывая под ключицами. – Чай, фунтов десять будет... – Н-да... – соглашается барин. – Печенка-то так и отдувается. Так и прет ее из нутра. А... ах! Налим вдруг неожиданно делает резкое движение хвостом вверх и рыболовы слышат сильный плеск... Все растопыривают руки, но уже поздно; налим поминай как звали.

1885 г.

Категория: Чехов А.П | Добавил: Lyudmila (23.03.2014)
Просмотров: 828 | Теги: анафема, Чехов А. П., налим, рассказ, плотник, улыбка, Жабры, коряга | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа
Поиск
Друзья сайта
  • Официальный блог
  • Сообщество uCoz
  • FAQ по системе
  • Инструкции для uCoz