МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ ЗОЩЕНКО

АМЕРИКАНСКАЯ  РЕКЛАМА

Пошёл тут один рабочий квартирку себе подыскать.

Ходил, ходил, похудел и поседел, сердечный, но квартирку всё-таки нашёл. По случаю.

Миленькая такая квартирка — кухня и при ней комната. В арендованном доме.

До чего обрадовался рабочий — сказать нельзя.

— Беру, говорит, гражданин арендатель. Считайте за мной.

Арендатель говорит:

— Да, конечное дело, берите, ладно. Платите мне шестьдесят рублей въездных и берите, ладно. Такую квартирку за такую цену у меня завсегда с руками и с ногами оторвут.

Рабочий говорит:

— Нету у меня, братишка, таких бешеных денег. Нельзя ли, дядя, вообще без въездных?

Ну, одним словом, не сошлись в цене.

Очень расстроился от этого рабочий.

Идёт домой в сильных грустях и думает:

«Прохвачу этого прохвоста в газете. Мыслимое ли дело такие деньги драть!»

И на другой день, действительно, появилась в газете за подписью рабкора обличительная заметка. Крепко так обложили арендателя.

Это, говорят, паук, а не муха. Шесть червонцев драть за такую квартирку — это же прямо скучно. И откуда могут быть такие бешеные деньги у рабочего человека?

Словом — вот как обложили арендателя. И адрес указали. Чтоб в случае чего хвост могли накрутить ядовитому арендателю.

И, батюшки-светы, чего было в тот же день на этой вышеуказанной улице! Очередь. Огромадная, то есть, очередь образовалась. Давка. Галдёж. Все граждане стоят и в руках газеты держат. И пальцами в заметку тычут.

— Да это же, говорят, граждане, квартира! За шестьдесят рублей цельная квартира. Да мы очень слободно сто дадим в случае ежели чего.

В одном месте у ворот драка чуть не случилась. Хотели уж конную милицию требовать. Да в этот момент сам гражданин арендатель в окне показался. И ручкой реверанс сделал.

— Расходитесь, кричит, робя! Не стой понапрасну. Сдадена квартирёнка.

— За сколько сдадена-то? — спросили в толпе.

— За двести сдадена. Спрос очень огромадный, нельзя, братцы, меньше.

— За двести! — ахнула толпа.— Да мы тебе, дядя, очень слободно триста бы дали. Допусти только.

Арендатель с явным сожалением развёл руками и отошёл от окна.

Толпа понуро расходилась, помахивая газетами.

1926