МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ  ЗОЩЕНКО

МЕМУАРЫ  СТАРОГО  КАПЕЛЬДИНЕРА

Мне все говорят: почему бы вам, Григорий Палыч, записки этакие не написать — мемуары вроде бы про артистов. Вы человек семейный, впечатлительный и не чужды культурного просвещения. Вы двадцать лет капельдинером состояли и к сцене соприкасалися.

И это верно: я двадцать лет служил искусству и того знаю, чего, прямо скажу, не всякий артист знает. Иной артистишка — дрянь, совершенная мелюзга, а нос перед тобой дерёт. Вроде как наш театральный парикмахер Ферофонт: я, дескать, артист, а ты, мол, кто такой? Больно слушать. Но только врёшь, брат. Про таких артистов я не упомяну, а буду я писать про замечательных артистов.

Вот Шаляпин — артист, прямо скажу, хороший. Он бас очень даже замечательный. Так сказать, знаменитый и исторический голос-бас на всём полушарии.

Но, конечно, голос у него не такой уж чересчур громкий, как некоторые воображают себе. Некоторые представляют или введены в сомнение, что голос у него такой чересчур громкий, что зеркала будто дребезжат и занавес вьётся. Так это, прямо скажу, ничего подобного. Голос у него очень даже обыкновенный, и ежели мне, например, в фойе выйти, так и едва слышно. А ежели, извиняюсь, до ветру пройтись, так и того... не слышно, прямо скажу.

Ну а публика дура. Публика думает невесть что и прёт, и прёт, даже обидно. А которые без билета, охотно хорошо дают.

А вот был у нас бас — Иван Кириллыч Васин. Вот это, прямо скажу, очень даже замечательный бас. Прежде он в соборе даже выступал. Ну а после к нам в хор перевёлся. Вот от такого голоса было действительно сотрясение предметов. Это многие подтвердят. Некоторых он даже в ужас вгонял, которые неопытные.

Но в хоре ему ходу не давали. Не позволяли ему даже проявить свой голос в полной своей мере. Но только он один раз из гордости взял ноту. Это мы «Русалку» тогда ставили. Шаляпин, Фёдор Иванович,— арию, а он, Кириллыч наш, как рявкнет, как рявкнет, собачий хвост... Куда там... Покрыл, прямо скажу, и оркестр, и Шаляпина. В одну минуту доказал, что он за какой бас. Ну, только за минуту гордости потерпел — очень его матевировали и после службы попёрли. Да. А был бас замечательный.

Глазунов — хороший композитор и капельмейстер. Он мужчина полный и представительный. Некоторые утверждают, будто крупнее его и нету, но это говорят необдуманно.

Я сам знал бывшего помещика одного. Так куда там. Вот это был действительно крупный мужчина. Он хоть повыше будет слегка, но зато в полноту сравненья нету. А весом, прямо скажу, больше девяти пудов. Он так и на карточках на визитных печатал: помещик и потомственный дворянин Исидор Сидорович Лысаков, вес — 9 п. 20 ф.

Но, конечно, и в данном случае я не спорю. Глазунов — мужчина, прямо скажу, крупный.

А Вагнера я не люблю. Непонятный композитор. Много чересчур в барабан бьют, а толку нету. Я в такие спектакли всегда лучше ухожу или меняюсь. А один раз, мы «Тангейзера» ставили, я ушёл, а у меня зрители бинокль спёрли. А с бинокля всегда прямой доход. А ежели балет ставим, так только давай, давай. Неприятности, прямо скажу.

Говорят, будто Юрьев ещё хороший артист — не знаю и утверждать боюсь — он у нас в театре не поёт.

Григ. Липкин

1923