ДЖУД ДЕВЕРО

             ЛЕГЕНДА

Сделав случайную покупку в антикварном магазине, очаровательная Кэди Лонг очутилась в Колорадо… XIX века. О том, какие невероятные приключения пришлось пережить мужественной героине, читатель узнает из нового романа знаменитой Джуд Деверо.

1996

Глава 1

— Я похожа на шоколадный торт с безе, — констатировала Кэди, разглядывая свое отражение в высоком трельяже. Темные волосы и кожа цвета слоновой кости выделялись на фоне кипенно-белого подвенечного платья и впрямь напоминали смесь шоколада и взбитых яичных белков. Склонив набок голову, она высказала новое предположение:

— А может, на куриные клецки… Не могу точно определить.

Дэбби, сокурсница Кэди по кулинарной школе, стоя за спиной подруги, хихикнула, но Джейн сохраняла полную серьезность.

— Не хочу больше слышать ничего подобного, — заявила она решительно. — Ты меня слышишь, Кэди Лонг? Ни единого слова! Ты великолепна, и прекрасно это знаешь.

— И Грегори наверняка это знает, — добавила Дэбби, восхищенно изучая отражение Кэди в зеркале. Она была приглашена на свадьбу в качестве одной из двух подружек невесты и прилетела в Вирджинию из Северной Калифорнии накануне вечером, так что с женихом Кэди встретилась только утром. И все еще чувствовала легкое головокружение от этого события. Грегори Норман оказался сногсшибательным мужчиной: твердые, четко очерченные линии лица и фигуры, темные волосы и глаза, которые смотрят на женщину так, словно хотят сказать, что их обладатель не прочь прямо сейчас заняться с ней любовью. Когда он поднес кончики пальцев Дэбби к своим красивым губам и поцеловал их, она почувствовала, что над верхней губой у нее выступают капельки пота.

— Ну как я могу идти к алтарю в таком виде? — возмутилась Кэди, придерживая обеими руками метров пятьдесят тяжелого атласа. — И взгляните на эти рукава: они больше меня! А юбка!

С ужасом девушка смотрела вниз, на море белого атласа, пенящегося вокруг ее ног. Бесчисленные жемчужины, которыми был расшит подол, переливались и поблескивали, растекаясь по полу.

— Любое из этих платьев легко переделать, — сказала высокая худощавая продавщица, всем своим видом давая понять Кэди, что не позволит оскорблять салон свадебных нарядов.

Но у Кэди даже в мыслях не было ее обидеть.

— Дело не в платье, а во мне! Ну почему тело человека не похоже на тесто для булочек, из которого можно лепить, что душа пожелает? Добавить чуть-чуть вот здесь, отщипнуть вон там!

— Кэди! — предупреждающе воскликнула Джейн. Они были знакомы почти всю жизнь, и она слышать не могла, как Кэди за что-то ругает себя. Джейн слишком любила подругу, чтобы позволять такое. Но Дэбби снова хихикнула.

— А еще лучше — на тягучее тесто для пиццы, — согласилась она, рассматривая Кэди в зеркале. — Тогда мы могли бы удлинять то, что слишком коротко, и сделать выпуклым то, что сочтем нужным!

Кэди рассмеялась, и Дэбби осталась вполне довольна собой. Они действительно вместе ходили в кулинарную школу, но Дэбби всегда испытывала благоговейный трепет перед Кэди. В то время как все остальные старательно изучали рецепты, технику приготовления блюд и смешивания различных вкусовых добавок, Кэди, казалось, просто знала все это. Она могла прочесть рецепт и сказать, каким блюдо окажется на вкус. Она могла съесть то, что состряпал кто-то другой, и приготовить точно такое же блюдо. Пока остальные рылись в учебниках и старательно запоминали, какая разница существует между пшеничной лепешкой и бисквитом, Кэди смешивала все в чаше, выкладывала на противень, ставила его в духовку и доставала оттуда настоящее чудо. Нет нужды говорить, что в школе Кэди была любимицей всех преподавателей и вызывала зависть у всех учеников. Дэбби была польщена сверх всякой меры, когда однажды именно у нее Кэди спросила, не хочет ли она пойти в кино. Так началась их дружба.

Теперь, пять лет спустя, им обеим уже исполнилось по тридцать. Дэбби вышла замуж, родила двоих детишек, и все ее кулинарные таланты были направлены. главным образом, на приготовление бутербродов с арахисовым маслом и поджаривание бифштексов по выходным дням. Жизнь Кэди сложилась совершенно иначе. По окончании школы она удивила, если не сказать шокировала, всех своих однокурсников и преподавателей, когда согласилась поступить на работу в жалкую забегаловку под странным названием «Луковица» в городке Александрия, штат Вирджиния. Учителя попытались переубедить девушку и заставить ее принять одно из многочисленных предложений, которые ей делали владельцы знаменитых ресторанов Нью-Йорка, Лос-Анджелеса, Сан-Франциско и даже Парижа. Но она не пожелала никого слушать и отклонила эти приглашения. Все в один голос твердили, что растрачивать такой талант, как у Кэди, в этом убогом, крохотном заведении — настоящее преступление.

Но — хорошо смеется тот, кто смеется последний, — Кэди быстро превратила «Луковицу» в трехзвездочный ресторанчик. Люди съезжались со всего света, чтобы отведать ее блюд. Если какой-нибудь дипломат, военный или другой известный турист оказывался на восточном морском побережье, можно было не сомневаться, что он отобедает «у Кэди», как все теперь с любовью говорили.

Но больше всего кулинары завидовали тому, что Кэди добилась этого успеха по-своему. Она была непоколебимо уверена, что посетители должны приходить вкусно поесть у нее, а не просто посидеть в ресторане. Даже сегодня «Луковица» по-прежнему нуждалась в ремонте. В ее скромном зале одновременно вмещалось не более двадцати пяти человек, и столик нельзя было заказать заранее. Меню в ресторане также не было. Люди приходили, занимали очередь и дожидались, пока освободится место, а потом ели то, что Кэди решала готовить в этот день.

Дэбби на всю жизнь запомнила сюжет в шестичасовых новостях, который, казалось, так позабавил Питера Дженнингса: президент Клинтон дожидается своей очереди на улице перед «Луковицей», беседуя с королем какого-то африканского государства, в окружении голодных заезжих туристов и местных жителей, а охранники из службы безопасности стреляют по сторонам глазами, полными ужаса, ожидая неприятностей с любой стороны.

Сейчас, когда Дэбби смотрела на Кэди, одетую в свадебное платье, она видела только свою талантливую хорошенькую подругу. Кэди не только была великолепной поварихой, но и красавицей, каких Дэбби не часто встречала. Причем, насколько ей было известно, Кэди понятия не имела, как пользоваться даже тушью для ресниц. Да и зачем ей это, если ее ресницы и без того были такими густыми и черными? А пышные, длинные волосы так блестели, что, глядя в них, можно было, пожалуй, подкрасить губы, «Это все благодаря правильной диете», — всегда отшучивалась Кэди, когда кто-нибудь говорил ей, что она красивая.

Правда, обладая необыкновенно красивым лицом, Кэди, если руководствоваться статьями из модных журналов, имела «проблемную фигуру».

При росте около метра пятидесяти у нее были пышные грудь и бедра и осиная талия. В кулинарной школе она вечно носила поварской халат — длинный, почти до колен, двубортный жакет, который полностью скрывал фигуру, так что казалось, что ее прелестная головка приклеена к туловищу неуклюжего ослика. И только когда наступило празднование Дня всех святых и Кэди появилась в нарядном платье, все узнали, какая у нее тоненькая талия, и увидели, что стан ее напоминает песочные часы. Результатом праздничного вечера стало то, что несколько юношей, сокурсников Кэди, попытались за ней приударить, но после того, как она внесла некоторые исправления в их способы приготовления суфле и пирожных, ее оставили в покое.

«Всему свое время», — шепнула тогда Кэди подружке и добавила, что намерена дожидаться встречи с мужчиной, которого полюбит так же, как любит стоять у плиты.

И вот наконец она нашла его. Им оказался Грегори Норман — сногсшибательный сын вдовушки, которая владела «Луковицей» и оказалась настолько дальновидной, что наняла на работу Кэди. Ходили слухи, что когда Кэди отказалась усадить президента Соединенных Штатов за столик без очереди, раньше, чем семейство простых туристов из Айовы, миссис Норман пришлось приводить в чувство с помощью нюхательных солей. Однако позже хозяйка получила собственноручно написанную президентом записочку, в которой он благодарил миссис Норман и Кэди за великолепный обед. Владелица «Луковицы», в свою очередь, отблагодарила Кэди: без обычных саркастических замечаний оплатила огромный счет за белые трюфели, которые заказала Кэди. Поговаривали, что героическое молчание стоило миссис Норман лет пяти жизни.

— Ты не можешь надеть такое платье, нет вопросов! — безапелляционно заявила Джейн. — Правду сказать, тебе не стоит появляться ни в одном из этих нарядов. — Вынося этот приговор, она решительно посмотрела на продавщицу, словно бросая ей вызов и ожидая ответа. — Давай, вылезай из этого чуда, пойдемте-ка лучше перекусим чего-нибудь.

— Я слышала, что километрах в тридцати отсюда открылось новое кафе… — начала было Дэбби, но Джейн оборвала ее:

— Даже и не думай! Наша Кэди не станет есть нигде, разве что в «Американских деликатесах». Никто другой не способен готовить достаточно вкусно для нее, не так ли, мисс капризуля?

Кэди засмеялась и принялась выпутываться из необъятного платья.

— Просто в «Деликатесах» незамысловатая и хорошая еда, вот и все.

— Ха! Да тебе ничья стряпня не нравится, вот в чем дело. Ладно, поехали!

Дэбби возмущала манера Джейн командовать Кэди. Все-таки Кэди, по мнению Дэбби, была своего рода знаменитостью, по крайней мере, среди кулинаров, — ее имя почти всегда упоминалось в толстенных специальных журналах. «Порнография от кулинарии, — называла их Кэди. — Слишком сладко и слишком вкусно для нашего общества, так пекущегося о своем весе».

Двадцать минут спустя три молодые женщины сидели за изящным столиком в переполненном кафе, поедая сэндвичи с индюшачьей грудкой.

— Итак! — заговорила Джейн. — Я чувствую себя немного виноватой, потому что приехала на несколько дней раньше. Почему бы тебе не рассказать Дэбби поподробнее о своем женихе? Честно сказать, и я как-то забыла поинтересоваться любовной стороной вопроса.

Услышав это, Кэди закатила глаза к небу: Джейн была бухгалтером, и два последних дня подруги только и беседовали, что о финансовых делах ресторана и банковском счете Кэди, — эти вопросы больше всего волновали Джейн.

— Да! Расскажи мне все! — загорелась Дэбби. — Расскажи мне о Грегори. Кэди, он ведь просто красавец! Он что, демонстрирует модели одежды?

— Куда важнее, — заявила Джейн с загадочным видом, — как он будет выглядеть, если закроет нижнюю часть лица платком.

— Что? — переспросила Дэбби и даже озадаченно наклонилась вперед.

— С самого детства Кэди… — Замолчав, Джейн взглянула на подругу. — Да не сиди ты, словно кошка, съевшая канарейку, и давай расскажи нам все! Это была любовь с первого взгляда, да?

— Скорее, с первого куска, — сказала, улыбаясь, Кэди, и взгляд ее стал мечтательным, как бывало всегда, когда она думала о мужчине, которого любила. — Как вы знаете, Грегори — единственный ребенок миссис Норман, но он живет в Лос-Анджелесе, где известен как очень удачливый и способный агент по торговле недвижимостью. Он покупает и продает все эти особняки стоимостью в пять миллионов долларов для кинозвезд. Так что у него всегда дел невпроворот. За все пять лет, что я здесь, он только однажды приезжал в Вирджинию, — сказав это, она взглянула на Джейн, чтобы убедиться, что та хорошо ее расслышала: финансовая состоятельность, по мнению Джейн, была одним из величайших достоинств любого мужчины. — Но в тот единственный раз, что он был здесь, я на недельку уезжала в Огайо навестить родных, так что мне не удалось с ним встретиться.

Кэди улыбнулась своим воспоминаниям.

— Но шесть месяцев назад одним ранним воскресным утром, когда я как раз была в ресторане, окруженная моими ножами и…

При этих словах Джейн коротко хохотнула, а Дэбби хихикнула. Кэди никогда в жизни никому не позволяла притрагиваться к своим бесценным ножам. Она натачивала их до такой степени, что запросто могла бы разрезать вдоль тончайший волосок, и горе тому, кто, взяв один из ее ножей, использовал его не по назначению, например, принимался скоблить разделочную доску.

— О'кей, — улыбнулась Кэди и повернулась к Дэбби, — моя дорогая подруга вот уже многие годы пытается убедить меня, что жизнь идет и за пределами кухни. Но я всегда говорила ей, что благодаря чувству, имя которому — голод, жизнь всегда устремляется именно на кухню. — Она снова посмотрела на Джейн. — Так и случилось. Она пришла ко мне на кухню в облике Грегори Нормана.

— Потрясающе! — выдохнула Дэбби, заставив Кэди улыбнуться.

— Как бы там ни было, как я уже говорила, прежде чем меня так грубо прервали, я была на ресторанной кухне, когда туда вошел Грегори. Я сразу же узнала, кто это, потому что миссис Норман показала мне как минимум тысячу и одну его фотографию и рассказала о нем все с самого первого дня его жизни. Однако не думаю, что он знал, кто я такая.

— Он решил, что ты посудомойка, да? — поинтересовалась Джейн. — А что на тебе в тот день было? Потертые джинсы и один из этих твоих бесформенных жакетов?

— Конечно. Но Грегори этого не заметил. Он приехал из Лос-Анджелеса накануне поздно вечером, а в этот момент как раз вернулся с прогулки верхом, был потным и ужасно голодным. Он спросил, не знаю ли я, есть ли здесь какая-нибудь каша или что-нибудь еще, что можно съесть на завтрак. Тогда я предложила ему сесть и сказала, что что-нибудь приготовлю.

После этих слов Кэди отправила в рот большой кусок сэндвича, всем своим видом показывая, что не собирается больше ничего говорить.

Молчание нарушили Дэбби:

— Твои оладьи?

— Вернее, блины. С клубникой.

— Несчастный мужчина! — со всей серьезностью заключила Джейн. — У него не было ни малейшего шанса! — Она наклонилась вперед. — Кэди, дорогая, я прекрасно понимаю, что он в тебя влюбился, но ты-то его любишь? Ведь не выходишь же ты за него замуж только из-за того, что он восхищается тем, как ты готовишь, правда?

— Я ведь не соглашалась выйти замуж за других мужчин, которые ели приготовленное мной, а потом предлагали стать их женой, не так ли?

Дэбби засмеялась.

— И много их было? За подругу ответила Джейн:

— Если верить миссис Норман, по одному каждый вечер, причем со всего мира. Что там предлагал тебе султан?

— Рубины. Миссис Норман говорит, она рада, что он не предложил мне поместье, где растут травы для приправ. Она боялась, что в этом случае я соглашусь уехать с ним.

— А что тебе предложил Грегори?

— Просто себя, — ответила Кэди. — Джейн, пожалуйста, перестань волноваться. Я очень люблю Грегори. — На мгновение Кэди закрыла глаза. — Последние шесть месяцев были самыми счастливыми в моей жизни. Грегори ухаживал за мной, как в романе, с цветами, конфетами и прочими знаками внимания. Он выслушивает все мои идеи относительно будущего «Луковицы» и к тому же сказал своей матери, что она должна дать мне карт-бланш в том, что касается закупки продуктов! Я никому не рассказывала, но за несколько месяцев до появления Грегори всерьез подумывала о том, чтобы уйти из «Луковицы» и открыть собственный ресторанчик.

— Но теперь ты остаешься. Означает ли это, что Грегори намерен покинуть Лос-Анджелес и жить здесь с тобой? — поинтересовалась Джейн.

— Да. Мы покупаем дом в Александрии. Один из этих замечательных трехэтажных особняков с садом. Грегори собирается заниматься недвижимостью здесь, в Вирджинии. Это не будет приносить такие, доходы, как в Лос-Анджелесе, но…

— Это любовь, — констатировала Дэбби. — А дети в планы входят?

— Как можно скорее, — тихо призналась Кэди, вспыхнула и принялась внимательно изучать свой салат из шинкованной капусты, где оказалось слишком много укропа.

— Но как он выглядит, если прикрыть ему лицо платком? — повторила Джейн.

— Вы должны мне рассказать, — потребовала Дэбби, когда Кэди снова не стала отвечать на вопрос, подруги. — Что это за история с лицом, прикрытым платком?

— Можно я расскажу? — спросила Джейн и, когда Кэди согласно кивнула, продолжила:

— Когда мама Кэди овдовела, ей пришлось работать сразу на нескольких работах, так что Кэди проводила с нами большую часть дня и стала почти членом нашей семьи. У нее бывали… — Вопросительно вскинув бровь, она посмотрела на Кэди:

— И до сих пор бывают? — Кэди кивнула. — В общем, Кэди всю жизнь снился сон об арабском принце.

— Я не знаю, кто это, — прервала подругу Кэди, глядя на Дэбби. — Просто это сон, который мне часто снится. Больше ничего!

— Ничего, ха-ха! Ты знаешь, что она делала все детство? Она пририсовывала платки, закрывая нижнюю часть лица каждого мужчины, если ей попадалась его фотография. Сколько раз мой отец грозился прибить Кэди, потому что она портила его журналы: если Кэди добиралась до них первой, отец обнаруживал закрашенные нижние части лица на всех фотографиях мужчин. Куда бы она ни отправлялась, у нее всегда был с собой черный фломастер. — Джейн наклонилась к Дэбби. — Когда она выросла, то всегда держала фломастеры в одной коробке со своими драгоценными ножами.

— И до сих пор так делает, — кивнула Дэбби. — В школе мы все удивлялись, для чего ей нужны эти черные маркеры? Дэррил однажды сказал… — она взглянула на Кэди и замолчала.

— Продолжай, — разрешила Кэди, — я выдержу. Хотя с того самого момента, когда он услышал, как я сказала, что он не может даже зажарить цыпленка, Дэррила нельзя безоговорочно назвать моим другом. Так что же он сказал о моих маркерах?

— Что ты пользуешься ими, чтобы писать письма дьяволу, потому что это единственное объяснение твоему феноменальному кулинарному дару.

Кэди и Джейн разом рассмеялись.

— Так расскажите мне про мужчину с лицом, закрытым платком! — напомнила им Дэбби.

На сей раз Джейн кивнула Кэди, предлагая ей самой рассказать свою историю.

— Ну, это же настоящая ерунда! Пока я росла, у меня была навязчивая идея найти этого мужчину. — Она взглянула на Джейн. — Но теперь, мне кажется, я его нашла. Грегори весьма на него похож.

— На кого это «на него»? — ничего не понимая, переспросила Дэбби. — Или рассказывайте, или я заставлю вас съесть по куску тухлого сыра!

— Никогда не знала, что ты столь жестока! — сухо заметила Кэди, но тут же смягчилась. — О'кей, о'кей! Меня преследует из раза в раз повторяющийся сон, всегда один и тот же. Я стою посреди пустыни. Рядом мужчина на белом коне — этаком прекрасном арабском скакуне. На мужчине одежды из черной шерсти. Он смотрит на меня, но я вижу только его глаза, потому что нижняя половина его лица скрыта черным лоскутом ткани.

На мгновение голос Кэди смягчился: она вспомнила о мужчине из своих снов, который стал неотъемлемой частью ее жизни.

— У него необыкновенные миндалевидные глаза. Веки слегка прикрыты, и это придает ему такой печальный вид, словно ему пришлось испытать больше горя, чем обычно отпущено человеку.

Неожиданно Кэди вернулась в настоящее и улыбнулась Дэбби.

— Он никогда ничего не говорит, но я могу сказать, что он чего-то от меня хочет, ждет, что я что-то сделаю. Каждый раз я места себе не нахожу от того, что не знаю, чего он хочет. Через мгновение он протягивает мне руку. Это красивая, сильная рука с длинными пальцами и загорелой кожей.

Вопреки собственном желанию Кэди чувствовала власть это мечты даже сейчас, когда сама рассказывала о ней. Если бы ей все это приснилось раз или два, она смогла бы обо всем забыть, но за последние девять лет не проходило недели, чтобы сон не повторился. И всегда она видела одно и то же, без малейших изменений.

Кэди говорила так тихо, что Джейн и Дэбби вынуждены были наклониться к ней поближе.

— Я всегда пытаюсь дотронуться до его руки. Больше всего на свете мне хочется вскочить на его коня и умчаться с ним вместе. Я хочу ехать туда, куда едет он, остаться с ним навсегда, но не могу. Не могу дотянуться до его руки! Пытаюсь, но расстояние между нами слишком велико. Через некоторое время в глазах его появляется бесконечная печаль, он отводит руку и уезжает прочь. Он сидит в седле, словно слившись с конем. Проходит довольно много времени, и он останавливает скакуна, потом оборачивается всего на мгновение и смотрит на меня так, будто надеется, что я изменю решение и отправлюсь с ним. Каждый раз я зову его, прошу не покидать меня, но, кажется, он никогда меня не слышит. Он становится еще печальнее, потом отворачивается и уезжает. Кэди откинулась на спинку стула.

— Вон и весь сон.

— О, Кэди! — выдохнула Дэбби. — У меня мурашки по коже побежали. И ты считаешь, что Грегори и есть твой арабский принц в жизни?

— Он такой же темноволосый, и с самого первого момента нас влекло друг к другу, а после того, как он сделал мне предложение, сон повторяется каждую ночь. Я думаю, это — знак, правда?

— Я думаю, этот знак говорит, что тебе пора оторваться от мира кулинарных рецептов и мужчин на белых жеребцах и присоединиться к простым смертным, — констатировала Джейн.

— Я никогда не обращала внимания, — ответила подруге Кэди.

— На что?

— Никогда не обращала внимания: жеребец это или нет. Может, это кобыла. А может, мерин. Интересно, если животное кастрированное, как определить, кто это?

— Уверена, если бы люди ели конину, она знала бы, как определить! — заявила Джейн, вызвав смех подруг.

Дэбби тяжело вздохнула.

— Кэди, по-моему, я никогда не слышала более романтической истории. Я решительно уверена, что ты должна выйти замуж за своего арабского принца.

— Вот что интересно: что ты заставишь бедного Грегори надеть на свадьбу? Черный балахон?

Кэди и Дэбби снова рассмеялись, и Кэди с трудом проговорила:

— Мой дорогой Грегори может надевать или даже не надевать на свадьбу что ему угодно. Он-то не страдает от избыточного веса.

— Но и ты тоже, — буркнула Джейн.

— Расскажи об этом продавщице свадебных платьев.

Джейн собралась было ответить, но в этот момент мальчишка-официант принялся протирать столик, откровенно напоминая, что есть и другие желающие посидеть за ним, а женщинам пора освободить места. Через несколько минут три подруги снова оказались на улицах Александрии. Джейн взглянула на часики.

— Нам с Дэбби нужно кое-что купить в «Тайсон Корнер», так что встретимся в «Луковице» часов в пять, ладно?

— Конечно, — неуверенно ответила Кэди и поморщилась. — У меня целый список вещей, которые я должна купить для нашего нового городского дома. Вещей, которые не для кухни.

— Ты имеешь в виду, что речь идет о простынях, полотенцах и прочих подобных вещицах?

— Да, — радостно выдохнула Кэди, надеясь, что Джейн и Дэбби добровольно вызовутся помочь ей справиться с этой невыполнимой задачей. Но счастье ей не улыбнулось.

— Мы с Дэбби решили скинуться и купить тебе что-нибудь хорошенькое на свадьбу. Не можем же мы таскать тебя с собой, пока выбираем подарок. Ладно-ладно, не куксись. Завтра мы поможем тебе с твоими простынями.

— А в Александрии ведь наверняка есть хороший магазин кухонной мебели и принадлежностей? — поинтересовалась Дэбби, думая, что она с гораздо большим удовольствием отправилась бы в такой магазинчик с Кэди, нежели бродить с Джейн в поисках подарка.

— Думаю, есть, — с улыбкой ответила Кэди. — Никогда об этом не задумывалась. Ну вот, может, и я найду, чем занять свое время. — Ясно было, что она шутит и давно наметила для себя посещение магазина кухонных принадлежностей.

— Ну-ну! — только и сказала Джейн, хватая Дэбби за руку. — Не сомневаюсь, что бедняге Грегори придется спать на кухонных скатертях и вытираться вощеной бумагой.

— Пергаментной бумагой, — в унисон поправили подругу Дэбби и Кэди, вспомнив шутку, известную всей кулинарной школе. Джейн наигранно застонала и, схватив Дэбби за руку, потянула ее за собой.

Кэди с улыбкой смотрела вслед подругам. Потом вздохнула с облегчением. Они не виделись с Джейн уже несколько лет, и Кэди основательно подзабыла, каким командирским характером обладает ее приятельница. Забыла она и восхищенную почтительность Дэбби.

Кэди радостно жмурилась от сияющего солнца, не зная, чем же ей, на самом деле, занять себя. У нее оставалось еще несколько часов абсолютной свободы. И эта свобода была дарована ей ее бесценным, дражайшим Грегори! Ангельски добрый и внимательный, он был полной противоположностью своей фурии-матушке. Сама миссис Норман никогда не отдыхала, поэтому ей даже в голову не приходило дать выходной Кэди.

Хотя, по правде сказать, у Кэди было не так уж много интересов за пределами кухни. По воскресеньям и понедельникам, когда «Луковица» была закрыта, Кэди приходила и экспериментировала с новыми продуктами, совершенствовала свои рецепты для книг по кулинарии, которые она писала. Вот так получилось, что, прожив в Александрии почти пять лет, она почти не знала этого города. Ей, без сомнения, было известно местонахождение лучших в городе продовольственного и кулинарного магазинов, где можно было приобрести все, что душа пожелает, знала она и лучшего в городе мясника, но где же здесь продаются простыни? И вообще, где местные жители покупают все те вещи, которые, по мнению Грегори, будут необходимы в их новом доме? Он сказал, что предоставил ей полное право заняться всем этим, потому что знает, как это важно для женщины. Кэди только поблагодарила его, но ни словом не обмолвилась о том, что понятия не имеет, как покупать занавески и коврики.

Правда, она посвятила некоторое время тому, чтобы изменить планировку кухни городского дома, сделав из нее настоящий шедевр из двух помещений: одна комната превратилась в маленький кондитерский цех, а вторая — в помещение для приготовления прочих блюд. Два этих помещения — одно в форме буквы Г, а второе подковообразное — разделялись только огромным столом с гранитной столешницей, на котором Кэди спокойно могла от души отбивать тесто для сдобных булочек, не боясь что-нибудь задеть. Были здесь и открытые полки, и закрытые ящики, и…

Вздохнув, Кэди сдвинулась с места. Ей необходимо выбросить из головы мысли о кухне и стряпне и подумать о более насущных проблемах. Ну что она наденет на собственную свадьбу?! Безусловно, прекрасно быть любимой и любить такого замечательного человека, но ей вовсе не хотелось вдруг услышать, как люди вокруг скажут: «И что такой красавец нашел в этой простушке?» Очень мило со стороны Джейн и Дэбби прилететь в Вирджинию, чтобы примерить наряды подружек невесты и помочь ей самой выбрать подвенечное платье, хотя через шесть недель им придется снова сюда вернуться уже на саму свадьбу. Однако толку из этого визита не вышло. Когда сегодня утром Кэди увидела собственное отражение в зеркале, ей захотелось вообще бросить всю эту затею. Может, ей можно пойти под венец в поварском халате, он ведь тоже белый?

Так размышляла Кэди, пока ноги сами несли ее по направлению к магазину кухонных принадлежностей, где всегда было в продаже то, чему Кэди легко могла найти применение. Час спустя она уже направлялась к выходу, держа в руках замечательную французскую лопаточку для торта в форме яблока. «Это, конечно, не свадебная вуаль, но прослужит хозяйке куда дольше», — успокаивала себя Кэди, направляясь к стоянке, где оставила свою машину. Было еще довольно рано, но в ресторане всегда найдется чем заняться, к тому же там уже мог быть Грегори.

Девушка шла, улыбаясь, и вдруг остановилась перед антикварным магазинчиком. В витрине была выставлена старинная медная формочка для пудинга или желе, сделанная в виде розы. Словно загипнотизированная, Кэди открыла дверь. Раздался звон колокольчика. Потянувшись через стол старинной работы и чугунного кота, она взяла формочку из витрины и, посмотрев на ценник, решила, что может себе позволить ее приобрести. Кэди оглянулась, пытаясь увидеть продавца, чтобы расплатиться.

В магазине никого не было. «А что, если бы я оказалась воровкой?» — удивилась Кэди.

В этот момент она услышала голоса, доносящиеся из задней комнаты, и направилась туда, откинув полог, скрывающий вход на склад. Из конца коридора, ведущего во двор, доносился раздраженный и расстроенный женский голос.

— Ну что я теперь должна со всем этим делать? Ты прекрасно знаешь, что у меня нет места даже для половины этих вещей!

— Я думал, они тебе понравятся, вот и все, — оправдывался мужчина. — Я думал, что делаю доброе дело.

— Мог бы позвонить мне и спросить!

— Не было времени. Я уже объяснил тебе. Да ну это все к черту! — буркнул мужчина. Раздался хруст гравия под его ногами — он уходил.

Кэди еще немного постояла на складе, поджидая, не появится ли кто-нибудь, но никто не вошел, так что она выглянула за дверь. Во дворике стоял небольшой грузовик, доверху груженый старыми грязными сундуками и коробками, заклеенными широкой пленкой. Задний борт кузова был опущен, на земле уже валялось с дюжину металлических ящиков и деревянных коробов. Вся эта рухлядь выглядела так, словно пару веков хранилась в сарае с протекающей крышей.

— Извините, — сказала Кэди. — Я хотела узнать, можно ли купить одну вещицу?

Женщина обернулась и посмотрела на Кэди, но не ответила на заданный вопрос.

— Ох уж эти мужчины! — вздохнула она. — Мой муж ехал на склад скобяных товаров и заметил вывеску «Аукцион». Он остановился и увидел этот лот номер триста двадцать семь «Смесь неоткрытых сундуков». И купил весь лот целиком! Все это! Он не посмотрел и не поинтересовался, сколько их! Он просто поднял руку и купил их все за сто двадцать три доллара. И что я теперь должна делать? Судя по виду этих ящиков, в большинстве из них — труха. У меня даже места нет, чтобы сложить их и спрятать от дождя.

Кэди нечего было ей сказать. Оставалось только согласиться с тем, что груды ящиков и коробок выглядят не слишком многообещающе. Может быть, «Неоткрытые сундуки» должны были наводить на мысль о спрятанных сокровищах, но она с трудом могла представить себе ценности в такой «упаковке».

— Может, я могу помочь вам затащить их внутрь?

— О нет, он вернется и сам сложит их. — Со вздохом женщина повернулась к Кэди. — Извините. Вы ведь покупательница. Видите, насколько я расстроена даже входную дверь забыла закрыть. Могу я вам быть чем-то полезна?

Пока женщина говорила, Кэди рассматривала ящики. В кузове пикапа под тремя покрытыми паутиной коробками стоял старый металлический ящик, в котором некогда хранили муку. Местами он поржавел, надписи на нем стерлись, но он все еще выглядел весьма симпатично. Кэди легко представила себе этот старинный короб на одном из шкафов под самым потолком своей новой кухни.

— Сколько вы возьмете вот за этот ящичек? — показала Кэди.

— Этот ржавый, что на дне? — переспросила хозяйка, видимо, решив, что у покупательницы не все дома.

— У меня зрение, как рентген, и я вижу, что этот ящик полон пиратских сокровищ.

— В этом случае вам самой придется его нести. Десять долларов.

— Договорились, — согласилась Кэди, вытаскивая тридцать долларов из кошелька — десять за ящичек и двадцать за формочку в виде розы.

Пока хозяйка прятала деньги в карман, Кэди стянула ящик с грузовика и потрясла его.

— Там и правда есть что-то внутри.

— Они все битком набиты, — с раздражением сказала женщина. — Кому бы ни принадлежало это хозяйство, этот человек за всю жизнь не выбросил ни клочка бумаги. В большинстве из них жили мыши, в них полно плесени и всякой отвратительной дряни. Давайте-давайте, берите ящичек. И если в нем есть что-то ценное — это ваше. Мое мнение — в нем еще полно муки.

— В этом случае я испеку старинный хлеб, — сказала Кэди, вызвав улыбку у хозяйки магазинчика, которая ухватилась за второй бок ящика, помогая Кэди снять его.

— Вы сможете унести его? Я могу заставить мужа…

— Нет, спасибо, — сказала Кэди, подсовывая руки под днище ящика, большего по размеру, чем она сначала предполагала; крышка оказалась почти на уровне глаз, и Кэди едва могла видеть дорогу перед собой. — Если вам не трудно, положите формочку в мою сумку.

Выполнив просьбу покупательницы, хозяйка с отчаянием посмотрела на Кэди:

— Вы знаете, я думаю, что устрою в пятницу «распродажу сокровищ». Хорошенько пройдусь пылесосом по крышкам этих ящиков и продам с объявлением, «Содержимое неизвестно». По десять баксов за каждый. Может, я даже останусь в выигрыше.

— Если у вас это получится, честь и хвала вашему мужу, — улыбнулась Кэди поверх ящика.

— И он никогда больше не пропустит ни одного аукциона, не скупив всего, что попадется ему на глаза. Мне придется иметь это в виду, — смеясь, сказала она, выпуская Кэди из магазина в переулочек. — Пройдете прямо, и там — улица. Вы уверены, что он не слишком тяжелый? Он же почти с вас размером. Может, вам подогнать сюда вашу машину?

— Нет, все прекрасно. — Кэди не кривила душой, потому что руки ее были натренированы годами перестановок медных котлов и коробов, полных продуктовых запасов, а также замешиванием огромных количеств теста для выпечки.

 1 2 . . . 32 >>>далее