ФЕДОР  АЛЕКСАНДРОВИЧ АБРАМОВ

ТРАВА-МУРАВА

«Трава-мурава» - это цикл коротких рассказов, над которыми Федор Абрамов работал около 30 лет (1955—1980). Короткие рассказы, включенные в книгу, знакомят читателя с яркими характерами, народной жизнью - в их трагическом звучании, в смешении героического и будничного, прекрасного и преступного, доброго и злого.

В любимом цикле писатель создал целое созвездие чистых, праведных душ. В большинстве своем – это люди рядовые, простые, незаметные, как травка-муравка. Но вместе с тем это люди не заурядные, а одаренные самым высоким талантом – человечностью, добротой, чистотой помыслов, любовью к земле, к своему делу и в первую очередь высокой совестливостью, состраданием, верностью слову.

РОДНОЕ ПЕПЕЛИЩЕ

- Куда это, Еремеевна, с чайником?

- На дачу. Не слыхал разве, у меня дача завелась?

Дача, дача... Это суседи так зовут, а я-то: татино пепелище. Три года назад Митрий переехал в середку деревни - надоело жить-то на отшибе. У нас, в верхнем конце, сам знаешь, и вода далеко - кажное ведро надоть в гору, и комары летом - заживо съедят, а зимой опять дороги к нам нету, болотом ездим. Там теперь главный-то тракт у нас, где молотилки, да пилорама, да мастерские.

Сама, сама парню-то посоветовала переехать. Буде, говорю, я помучилась, а ты давай в середку гнезда людского. Переехали. Дом Митрий построил - не знаю, есть ли лучше-то во всей деревне. Варанда, наверху избушечка, три комнаты, мне комната отведена. "Мама, говорит, ты всю жизнь в старье жила, покрасуйся хоть на старости, хоть под конец жизни свет увидь". А я знашь как в хоромах-то новых стала жить? Заболела. Какая-то болезнь пристала - сохну, аппетиту нету, и все на лежку, все на лежку тянет.

Митрий - не последний человек в деревне - дохтуров из района вызвал. Те наехали со всякими лекарствами. "Что, бабка? Чем болешь?" Надавали всяких порошков. Нет, не лучше. С фунт але боле за зиму выпила. Ну весны дождалась, вези, говорю, парень, матерь на старо пепелище. Хочу, говорю, перед тем, как глаза закрыть, на свое подворье поглядеть.

Ну приехали. Посидела я на бревнышке - изба раскатана, дом раскатан, потом попила водички из своего колодца. Мне и лучше. Я назавтра сама встала да и пошла. Вот с тех пор и хожу чуть ли не кажный день. У людей как бы робить да как бы что сделать, а я с утра чай пить на свое подворье. Митрий от дождя и сараюшку поставил. "Делай, мати, как тебе надобно, хоть каждый день ходи на свое подворье чай пить, только не помирай".

1981

ВЗАПЯТКИ ПОСМОТРЮ

Глинковская старуха превыше всего любила лес. Люди, бывало, в церковь, а она в лес.

Под старость обезножела. Но каждый раз, когда домашние или соседи шли в лес, выходила на крыльцо проводить их. Даже сама будила их, торопила, посылала в лес пораньше, пока роса не обсохла. И при этом каждый раз приговаривала:

- Идите, идите, а я вам взапятки посмотрю.

БОБЕР-ХОЗЯИН

Идем по лесу со старым охотником. Впереди - просвет.

- Сейчас потише. Речка будет, а на речке плотина бобровая. Может, и самого бобра еще увидим. Нет, не увидим. Тихо этот бобер живет. Хозяин. Все у него в аккурат.

Да, вот как жизнь устроена. Мы думаем, только середь людей- хозяин, не хозяин. Нет, парень, и звери на разный манер.

Вот за тем мысом бобер живет. Дурак дураком. Корму - ивняка, березы было на десять - одиннадцать лет. Живи припеваючи. А он что сделал? Плотину сразу поднял на два метра - сколько поел не поел затопленного кустарника - тот обсох за год. А раз обсох - все: ищи другое место да строй новую нору.

А умный-то бобер, хозяин-то который, он до десятка лет, а то и больше одной плотиной пользуется. Как пользуется-то? А по-хозяйски объедает. Сперва маленькую плотнику поставит, чтобы вода залила берег - чуть-чуть, чтобы ровно на год еды (кустарника) хватило. Объел осинку, березу, ивняк затопленный, снова приподымал плотину, и так раз десять. Так делает-то хозяин-бобер.

То же и лось. Иной пройдет мелкий сосняк как хозяин, объест столько, сколько надо. А другой весь поломает. Шлепает, пасть не закрывши, - на все ему наплевать.

ЗА СЛОВАМИ К БАБУШКЕ

- Теперека всё к фершалице. По случаю и без случая. Чирей вскочил - к Маньке, брюхо заболело - к Маньке... А у нас, бывало, отец даже похмелялся словами. Утром проснется, голову не поднять.

- Девки, сходите за словами к Митрофановне.

Мы возьмем ведерко але ковшик - побежали.

- Бабушка, выручай тятю, голова разламывается с похмелья.

Бабушка зачерпнула водички из ушата, чего-то пошептала: идите с богом.

Тятя выпьет весь ковшик до капельки, только крякнет:

- Ну вот теперь и я человек.

1981

ЛУЧШЕЕ ЛЕКАРСТВО

Антон Егорович, великий труженик, из тех, на ком держался колхоз, заболел. Местный фельдшер и вызванный из райбольницы врач навыписывали старику кучу всяких лекарств. Да еще дочери из города прислали.

- Дедушко,- спросил маленький внучек, с которым обычно Антон Егорович коротал дома дни,- а какое лекарство всех лучше?

- Нету его здесь.

- А где оно?

- В сарае.

- В сарае? Дак давай я сбегаю.

- Не принести тебе, родимый. То лекарство работой называется, и взять его могу только я.

- Ну дак давай обопрись на меня да пойдем в сарай.

Старик попервости в шутку (надоело маяться целыми днями в душной избе) оперся на жиденькое плечико внука, потом кое-как не без его же помощи дополз до сарая, пристроился к начатым незадолго до болезни саням (он всю жизнь делал для колхоза сани), кое-как взял в руки топор и начал постукивать.

И вот, что вы думаете, полегчало старику: вечером в тот день он впервые за две недели поел, а еще через неделю и совсем поправился.

1981

КОГДА С БОГОМ НА "ТЫ"

Поля Манухина привела к своей бабушке жениха, учителя средней школы, знакомиться.

Бабушка приняла жениха любимой внучки с открытой душой, по всем правилам северного гостеприимства. Все, что в доме есть, даже бутылочку, на стол выставила, Одно не понравилось Поле: бабушка с первых же слов стала называть жениха на "ты". Поля терпела-терпела да и решилась наконец:

- Бабушка, Виктор Викторович,- она нарочно назвала жениха по имени и отчеству, чтобы посильнее пронять бабушку,- из города, а в городе не принято людей с первого раза называть на "ты".

- Ничего,- ответила бабушка,- стерпит. Я с малых лет с самим господом богом разговариваю на "ты", дак уж с человеком-то, думаю, можно.

ТРЯСОГУЗКА

Не сложились у Ивана Васильевича отношения с племянником. И это до слез было обидно. Своих детей у Ивана Васильевича нет, племянник Геннадий - самая близкая родня, а вот нет душевной близости, и все тут. По этой причине Иван Васильевич и в деревню-то стал ездить не каждый год.

А было, было время, когда маленький Генка ни на шаг не отступал от дяди.

Утром дядя просыпается, невестка, мать Генки, ушла на колхозную работу, а он, мальчишечка, в избе жарко, терпеливо сидит и ждет, когда проснется дядя.

И весь день до позднего вечера, как хвостик, неотлучно таскается за ним.

И так было до тех пор, пока Ив. Вас. однажды не расстрелял трясогузку.

Трясогузочка резвилась, перебирая своими палочками, возле крыльца, на песочке вышивала свои узоры. И вот Ив. Васильевич, недолго думая, схватил в коридоре ружьишко и выстрелил.

Генка посерел, а потом вдруг закрыл ручонками глазки и с плачем, с рыданьем побежал на задворки.

Неужели вот эта трясогузочка встала между Ив. Вас. и племянником?

С тех пор, что ни делал Иван Васильевич, чтобы вернуть былую любовь племянника, но все напрасно...

АВАГОР И ШАВАГОР

- Мелкий пошел народишко. Морошка. Война подкосила людей-то. Голод-то этот затяжной. После войны ребят в армию надо брать - слезы: не вытягивают ростом. Специально на откормку ставили.

А какие раньше-то богатыри на Пинеге жили! Слыхал про Авагора-то да Шавагора? Два брата были. Один на Авой горе жил - километра два повыше Верколы. Там и доселе борозды от полей видать. А другой - у Шавой - ниже деревни два километра.

И вот Авагор все к брату на лодке ездил в бане мыться. Раз шестом толкнется - лодка на сто метров вперед летит. А то опять хватится который - топора под рукой нету: "Брат, кинь-ко мне топорик!"

И кидали. С горы на гору кидали. За четыре версты.

Вот какие на нашей земле люди-то в старину жили!

ГИПЕРБОЛА
(Рассказ старого учителя)

Гимназия в провинциальном городке. Бюджет: половина от казны, половина - благотворителей.

Одним из первых благотворителей был полуграмотный купец, первый богатей города. Он любил наведываться в гимназию и с особенным удовольствием присутствовал на экзаменах.

Старому учителю, тогдашнему ученику гимназии, из бедной, в прошлом чуть ли не крепостной семьи, учившемуся на казенном коште, выпал на экзамене билет: "Животные Африки".

Учитель заплетающимся языком перечисляет животных и в их числе называет гиппопотама (тогда бегемотом не называли).

- Этот гиппопотам живет в воде и съедает зараз воз сена.

- Ну это ты, голубчик, загнул,- говорит купец.

Учитель гимназии ему шепчет на ухо:

- Так это же, ваше сиятельство, гипербола.

- Читал, читал. Гиперболу-то я знаю. Та и три воза съест.

0ФИМЬИН ХЛЕБЕЦ

- Справедливости на земле нету. Бог одной буханкой всех людей накормил - сколько молитв, сколько поклонов. Я еще маленькой была, отец Христофор с амвона пел: и возблагодариша господа нашего, единым хлебом накормиша нас... А про меня чего не поют? Я не раз, не два свою деревню выручала. Всю войну кормила. Мохом.

Раз стала высаживать из коробки капустную рассаду на мох. Смотрю: ох какой хорошенькой мошок! Чистенькой, беленькой. А дай-ко я его высушу да смелю. Высушила, смолола. Ну мука! Крупчатка! В квашню засыпала, развела, назавтра замесила (мучки живой, ячменной горсть была), по сковородкам разлила - эх, красота!

Ладно. В обед, на пожне, достаю, ем - села на самое видное место. Женки глаза выпучили - глазами мои хлебы едят. "Офима, что это?" - "А это, говорю, мука пшенична моей выработки". Дала попробовать - эх, хорошо! "Где взяла? Где достала?" - "На болоте". Назавтре все моховиков напекли - ну не те. Скус не тот. Опять: сказывай, где мох брала. Я отвела место на болоте - всю войну не знали горя. Уродило не уродило - мы сыты.

Думаешь, мне благодарность была? Спасибо сказали? Тепере-ка клянут. У всех желудки больны. От Офимьиного хлебца, говорят. От моха.

РОДНОЕ ГНЕЗДО

Степан Григорьевич последним перебрался из С. в большое село - не стало больше сил жить на хуторе: ведь зимой только и ходу из С, что на лыжах.

Сыновья, не последние люди в районе, поставили отцу дом в самом центре села. Удобно. Все под рукой, все рядом: магазин, почта, сельсовет, медпункт. И первые две недели старик нахвалиться не мог новым житьем. А потом стали замечать: у Степана Григорьевича одна дорога каждый день - в верхний конец села.

Выйдет на крутой угор, встанет возле старой лиственницы и часами со слезой на глазах смотрит за реку, на зеленый запустевший бережок, где еще недавно стоял его родной дом, дымилась старая, еще отцом битая печь.

ЗАРОК БЛОКАДНИЦЫ

Заговорили о неустроенности, о бедах сегодняшнего бытия, о всевозможных недостатках, о болезнях, которые косят людей, — что за жизнь? Что за век?

Кое-кто вздохнул, кое-кто охнул, а кое-кто даже слезу пустил. И только одна старая Наталья Александровна невозмутимо улыбалась.

— После войны я ни разу не плакала. Грех великий плакать, кто пережил блокаду да войну.

АННА СТЕПАНОВНА И АНЮША

- Где побывала, Анна Степановна? Не у подруженьки своей?

- У нее, у Анюши, — отвечает бойко Анна Степановна.

При этом что удивительно: Анне Степановне всего четырнадцать лет, а ее подруженьке давно уже перевалило за шестьдесят.

Но это решительно никого в деревне не смущает — ни старых, ни малых. Так уж сумела поставить себя эта девчонка смала: у ровни она всегда была заводилой, а взрослых опять купила своим умом да смекалкой. Обо всем у нее свое суждение, о каждом человеке свое мнение.

Вот и отличили ее земляки, вот и величают с малых лет по имени и отчеству.

РАДИ ПАМЯТИ О СЕБЕ

75 лет. Старик. И, что называется, круглый инвалид войны, левой руки нет по локоть, на правой два пальца — большой и указательный. Вдобавок к этому еще почти совершенно слепой и абсолютно глухой.

Но что за человечище этот старик!

Вырастил восемь детей, построил дом каменный, — кажется, и этого немало. Нет, на старости лет принялся за пруд. И вот уже пять лет с весны до поздней осени делает пруд. Вручную. Лопата, цинковое корыто с лямкой — и больше ничего. Нет, еще упорство.

Каждый день с раннего утра, в любую погоду на стройке пруда.

Откуда же черпает силы этот старик?

Во-первых, силы он копит и собирает зимой. (Это как копят и собирают воду в колодцах в Великий пост.)

А во-вторых — это главное — силу старику дает мечта. А мечта у него такая — вырыть пруд, оставить по себе память.

1 2