Сергей улыбнулся:

– Вы меня не так поняли. Я не стыжусь своей работы. Я ею горжусь и считаю весьма нужной пока. Но мы имеем дело с такими человеческими пороками, с такими низменными чувствами и грязными помыслами, что, вероятно, незачем пачкать ими людей. А без этого нет и нашей работы. Или вы напишете неправду, красивую такую, розовую неправду.

– Ну что вы говорите! – запальчиво воскликнула Мальцева. – По-вашему, Достоевский, например, пачкал людей или писал неправду?

– То Достоевский. И к тому же сто лет назад. Впрочем… – Сергей помедлил. – Я, пожалуй, не прав. Согласен. Тема преступления и наказания – вечная тема. Как человеческая совесть, как жажда справедливости, как стремление к счастью.

– О, да вы философ, – засмеялась Мальцева.

Сергей махнул рукой:

– Просто я увлекся. А если говорить серьезно, то о нашей работе, конечно, следует писать, только правильно писать. Чтобы кого-то предостеречь, чтобы сделать людей активными в борьбе со злом. Вот так я понимаю задачу.

– И еще рассказать о людях, которые такую борьбу ведут, – наставительно добавила Мальцева. – Активнее всех ведут. Опасную борьбу, нужную, благородную. Имейте в виду, рассказ о живых людях и их борьбе всегда впечатляет больше, чем простые рассуждения об идеях, принципах, морали.

Она внимательно посмотрела на Сергея и вдруг спросила требовательно и деловито:

– Откуда у вас этот шрам на щеке?

– Этот? – смутился Сергей, невольно дотрагиваясь до щеки. – Длинная история. Мы расследовали одно дело. Давно. Я тогда работал в МУРе. Дело это получило у нас шифр «Черная моль». Потому что все началось с одной меховой фабрики…

Сергей, продолжая рассказывать, закурил.

Мальцева слушала, подперев ладонью щеку, потом тоже вытянула сигарету из пачки и, не сводя с Сергея глаз, закурила. В ее взгляде Сергей прочел такой напряженный интерес, что невольно подумал: «Почему она так слушает? Может быть…» Он не додумал до конца, сам увлекшись рассказом. Он вдруг так ясно вспомнил те давние события: и огни ресторана «Сибирь», и занесенный снегом поселок Сходня, и то подлое письмо, и многое, многое другое.

Когда он закончил, Мальцева решительно объявила:

– Вы умеете рассказывать. И с вами легко работать. Читатели с ходу проглотят этот материал, имейте в виду.

– Вам так кажется. Просто я…

– Нет уж. – Она приподняла руку. – Можете мне поверить. Вы знаете свое дело, а я свое.

– Это верно, – согласился Сергей. – Не смею спорить.

– Еще один вопрос, – сказала Мальцева. – Страшноватая у вас работа, надо признать. Неужели ив Ташкенте может случиться что-нибудь подобное с вами или с вашими товарищами? Ведь вы не случайно приехали к нам, признайтесь.

– Конечно, не случайно, – улыбнулся Сергей. – Но все в конце концов не так страшно. Я, очевидно, сгустил краски. А Ташкент – чудесный город. Хотя я даже не успеваю его как следует посмотреть. – Он решил уйти от этой нежелательной темы: о делах в Ташкенте рассказывать пока не следовало. – И скажу вам откровенно, мне чертовски хотелось бы попасть еще в Самарканд. Ведь я почти рядом с ним!

– Да, это удивительный город. И там удивительные, потрясающие памятники тысячелетней культуры. Люди едут туда со всех концов света, чтобы все это увидеть хоть раз, – наставительно проговорила Мальцева. Она как будто не заметила, что Сергей ушел от темы их разговора. – Вот если бы вы могли задержаться у нас… Знаете что? – Она вдруг оживилась, и большие, красивые глаза ее заблестели. – Вы можете быть свободным послезавтра вечером?

– И что тогда? – улыбнулся Сергей.

– Тогда вы увидите… Это даже больше, чем памятники: старины, имейте в виду. Вы увидите душу народа, его характер, его обычаи. Хотите?

– Очень.

– Прекрасно. – Она загадочно посмотрела на Сергея. – Тогда… мы пойдем с вами на свадьбу. Послезавтра. Договорились?

Сергей засмеялся:

– Это вторая свадьба, на которую меня приглашают. Неужели в Ташкенте так часто свадьбы?

– Вас уже пригласили? Куда же?

– Я познакомился с одним замечательным стариком. С очень трудной фамилией. Сейчас я вам скажу… Сайыпов, вот как.

– Значит, на свадьбу Амана Турсунова? – Она всплеснула руками. – Так и я вас туда зову. Я писала о его отце. И мы подружились. Это их махаля справляет.

– Я второй раз слышу это странное слово.

– Это очень важное слово. Вы потом поймете. Значит, решено?

– Решено, – весело подтвердил Сергей.

…А на следующее утро он обнаружил под дверью записку: «Будь на свадьбе Турсунова».

 

* * *

В управлении Сергей первым делом отыскал Валькова. Он положил перед ним записку и многозначительно сказал:

– Прочти-ка.

Вальков не спеша надел очки, пробежал глазами записку и посмотрел поверх стекол на Сергея.

– Выходит, второе приглашение получаешь?

– Третье, – задумчиво поправил его Сергей. – Вчера еще одно получил.

Он рассказал о визите Мальцевой. – …И наутро после ее ухода появилась записка. Сергей испытующе посмотрел на Валькова.

– Ты что? – усмехнулся Вальков. – Мы эту журналистку знаем. Она действительно о Турсунове писала.

– Это еще не довод.

– Конечно. Но мы же ее знаем.

– Что ж, бывают и совпадения, – пожал плечами Сергей.

Но про себя он все же отметил поведение Мальцевой, ее попытку узнать, чем занимается Сергей в Ташкенте, ее приглашение, после которого и появилась записка.

– М-да, – задумчиво произнес между тем Вальков, снимая очки. – Значит, они рассчитывают встретиться с тобой там.

– Выходит, что так. А вот тебе, Алексей Макарович, идти туда нельзя, хоть и пригласили. Спугнешь. Тебя ведь все знают.

– Пожалуй. А если еще ты за меня извинишься, скажешь, что я не смог, они решат, что ты нарочно от меня отделался. Ведь, раз они узнали, что приглашен ты, значит, знают, что и я приглашен.

– Смотря от кого они узнали.

– Только одному тебе, я думаю, идти не следует. Мало ли что, – продолжал Вальков, явно игнорируя последнее замечание Сергея.

– А моя дама? – насмешливо осведомился Сергей.

– Ну, дама не в счет, – усмехнулся Вальков. – Пусть-ка еще Мурат пойдет. Все-таки будет у тебя под рукой свой человек. Он у нас недавно, его мало кто знает.

– Это бы неплохо. Но его же не приглашали.

– Э, милый. Не знаешь ты узбекской свадьбы. Здесь рады каждому гостю. И будет на ней человек сто или двести. Иди разбери, кто откуда и кто кого пригласил.

На том они и порешили.

– Теперь так, – сказал Вальков. – Только что звонил Леров. Он в третьем райотделе. Еще один адрес подходящий нашел. Ты поедешь?

– Обязательно.

– Ну как хочешь. Возможно, опять не то.

– Все равно поеду. Что у Ибадова?

– У него осталось двести с чем-то Борисовых. Половина уже отсеялась по разным причинам.

– Осталось самое трудное, – покачал головой Сергей. – Ему надо дать кого-нибудь в помощь. Один он утонет в этих Борисовых. Минимум трех-четырех человек дайте.

– Дадим.

– Ну все. Я поехал.

И снова кружил Сергей по улицам Ташкента, любуясь непривычной восточной пестротой и своеобразием многих из них.

Солнце палило и жгло с неистовой яростью. В машине нечем было дышать. Раскаленный ветер, врывавшийся над опущенными стеклами, не приносил облегчения. Сергей чувствовал, как рубашка на спине прилипла от пота, пистолетная кобура врезалась в бок под пиджаком, словно напоминая, что пиджак снять нельзя. Сергей только запрятал в карман галстук и расстегнул ворот рубахи.

Отдел милиции располагался на тихой, малолюдной улице, во дворе старого и массивного дома, как видно не тронутого землетрясением. У ворот стояли машины и мотоциклы.

Сергей прошел через двор, миновал дежурную часть и в одном из кабинетов отыскал Лерова.

Распаренный от жары, тот сидел в одной рубашке с закатанными рукавами, повесив пиджак на спинку стула за собой, и беседовал с незнакомым капитаном милиции, подтянутым, в форменном кителе, с галстуком, на смуглом его лице не было видно и капельки пота.

Когда Сергей зашел, оба встали, и капитан представился:

– Старший инспектор уголовного розыска Расулов.

– Мы тут обдумываем, Сергей Павлович, как к этому адресу подобраться, – сказал Леров и указал на отчеркнутую строчку в длинном списке, лежавшем перед ним, потом тыльной стороной ладони вытер мокрый лоб и добавил, словно оправдываясь: – Очень сегодня жарко.

– Ну, давайте обдумывать вместе, – предложил Сергей.

Пока они беседовали, в комнату то и дело заглядывали сотрудники. Они знакомились с Сергеем, и при этом каждый стремился чем-то заинтересовать его в своей работе, обратить внимание на что-то, пожаловаться на какую-нибудь неурядицу, чем-то прихвастнуть. Это были разные люди, и по-разному они себя вели, встречаясь с приехавшим из Москвы коллегой.

Один сотрудник рассказал, как раскрыл недавно хитрую магазинную кражу, такую хитрую, что никогда еще, наверное, никому не встречалась. Другой упомянул о группе подростков, арестованных за дерзкое хулиганство, и возмущался невниманием окружающих взрослых: ведь давно уже было видно, что с ребятами этими что-то неладно. Третий сотрудник утверждал, что известный приказ за номером таким-то в их условиях выполнить очень трудно, тут нужны коррективы, и стал деловито, напористо перечислять их, загибая пальцы. А один молодой, застенчивый лейтенант, поддавшись общему настроению, вдруг сказал, что вчера арестованная за спекуляцию девушка попыталась переслать письмо и он его задержал. Но это такое письмо, что просто жалко, если оно не дойдет.

Сергей, улыбнувшись, спросил, где же это письмо.

– А вот, – ответил лейтенант и достал из планшета мятый, сложенный вчетверо листок.

Сергей, пробежав Глазами первые фразы, собрался уже было вернуть письмо, как вдруг одно неожиданное слово привлекло его внимание и уже с нарастающим интересом он продолжал вчитываться в неровные, бегущие вкось строчки. Сергей читал:

«Здравствуй, дорогой!

Ты так и не пришел в тот раз и не написал. Но я все, поняла. Что ж, разве имеет значение, кто первый напишет последнее письмо. Я буду посмелее тебя и напишу. Я отлично поняла, что больше тебе не нужна. Но меня это уже не волнует. Я теперь поняла, что такое твои друзья, твоя родня и ты сам. Разве вы можете ценить просто любовь? Вам понятно только слово «деньги». А когда денег нет, у вас в душе ничего не остается. Вот теперь я тоже стала такой. И за тебя, за других я сидеть не буду. Я вам всем отомщу за свою пропавшую жизнь. Я знаю, мне будет плохо. Но зато я один раз за все отвечу и всю жизнь потом буду честно жить. А быть с вами – это значит всю жизнь прятаться и бояться. Не хочу. А тебе большое спасибо за любовь, которую ты мне подарил. Посылаю последний раз мое фото. Если не надо, вышли назад моей маме, ты ее адрес знаешь. И еще вышли наше фото, где мы вместе. А то во время обыска у меня его забрали. Сделай, пожалуйста, последнее одолжение. Ну, вот и все. Я тебе честно все написала. Так что теперь все. Целую тебя крепко в последний раз. Прощай, моя радость, мое солнышко, мое золото. Вряд ли удастся еще раз нам встретиться.

Когда-то твоя жена».

Сергей отложил письмо и спросил:

– По какому адресу она хотела его отправить?

– Не знаю, – смущенно ответил молодой лейтенант. – Она не успела его написать. И назвать отказывается.

– За что арестована?

– За спекуляцию. Кофточки, кажется. Дело у следователя.

– Та-ак…

Сергей задумался. Потом снова пробежал письмо.

– Она одна проходит по делу?

– Одна. И все время плачет. Вообще девчонка, по-моему, неиспорченная.

– Как ее фамилия?

– Сокольская. Мила или Лина… не помню сейчас.

– Откуда же у нее фотография, которую она послать хотела?

– Спрятала. Обыскали ее плохо.

– Эта фотография у вас?

– Так точно.

Маленькая, для паспорта изготовленная фотография пошла по рукам. Миловидная девушка с пушистыми волосами смотрела оттуда напряженно и послушно, прямо перед собой, как ей велел, наверное, фотограф. Снимок нужен был для документа, и улыбаться или повернуть голову не полагалось.

Когда фотография дошла до Лерова, он смотрел на нее особенно долго и наконец как-то неуверенно передал соседу.

– Где-то я ее все-таки видел, – пробормотал он.

Сергей внимательно посмотрел на него:

– Попробуйте вспомнить, Гоша.

В это время один из сотрудников заглянул в список, лежавший на столе, и указал на подчеркнутый там адрес.

– Знаю я этого деятеля, – сказал он. – Мой участок. Дом четырнадцать, это точно.

– И «Правду Востока» получает, – добавил капитан Расулов. – Нам его проверить надо.

Все снова вернулись к списку, шумно обсуждая возникшую задачу. Каждый предлагал свой план проверки. Только Леров время от времени потирал широкий лоб, и взгляд его на миг становился отсутствующим.

В конце концов удалось выработать осторожный и вполне надежный план проверки подозрительного жильца дома номер четырнадцать. Леров и Расулов немедленно принялись за его реализацию.

Сергей вернулся в управление. Там его уже поджидал Вальков.

– Звонили с междугородной, – сообщил он. – Мы просили их зафиксировать, если кто-нибудь будет звонить в Борек Семенову или Стуковой. Дали их номера телефонов. Так вот, какой-то гражданин второй раз сегодня вызывает с переговорного пункта Стукову, а до этого, рано утром, вызывал Семенова.

– Он и сейчас там?

– Именно.

– Поехали!

Уже в машине Сергей досадливо сказал!

– Они должны были сообщить нам сразу, еще утром.

– Скажи спасибо, что сейчас сообщили, – махнул рукой Вальков. – Знаешь, что у них там творится?

Они приехали на переговорный пункт.

В зале было полно людей. Одни сидели на длинных скамьях или бесцельно и нетерпеливо расхаживали в узких проходах между ними, дожидаясь вызова в какую-нибудь из кабин, стоявших вдоль стен. Многие толпились возле барьера, где принимали заказы. Время от времени гул голосов, наполнявший зал, вдруг покрывал мощный голос динамика: кто-то из ожидавших вызова приглашался в кабину.

– Кстати, здесь работает жена Гусева, – сказал Вальков.

– Да? Это может оказаться очень кстати.

– Только она сейчас, наверное, в отпуске, – добавил Вальков, направляясь к барьеру, за которым сидели телефонистки. – У нее ребенок грудной еще.

Они с трудом пробрались к самому барьеру, и Вальков спросил:

– Девушка, где у вас тут старшая?

– Вон там, видите?

Через минуту они оба были уже в маленькой, тесной комнате, уставленной телефонными аппаратами, и пожилая худощавая женщина в очках, положив на край пепельницы дымящуюся сигарету со следами помады на мундштуке, раздраженно сказала:

– Добавляете нам работы. Мои девушки и так еле справляются. Одна болеет, другая рожает, третья за ребенком ухаживает или за мужем. Голова от них лопается. Сейчас его вызовут в кабину. – Она сняла одну из трубок: – Гусева! Вызовите того гражданина для разговора с Борском… Неважно. Какая кабина?.. Хорошо.

Она резко бросила трубку и сказала Валькову:

– Идите. Сейчас его вызовут в пятую кабину.

Сергей и Вальков вышли в зал.

– Слышал? – спросил Сергей. – Она, оказывается, работает.

– Видимо, да, – равнодушно подтвердил Вальков.

В этот момент ожил динамик под потолком и, покрывая все голоса, объявил:

– Гражданин Борисов, зайдите в пятую кабину… – И через минуту снова повторил: – Гражданин Борисов…

Сергей даже вздрогнул от неожиданности: «Борисов!», и впился глазами в пятую кабину. Но в нее почему-то никто не входил.

Динамик в третий раз громко и требовательно объявил свой призыв и умолк.

Сергей посмотрел на Валькова. Было ясно, что человек, вызвавший Борек, или ушел, или по какой-то причине не решается зайти в указанную ему кабину и прячется в толпе.

– Не иначе, как тебя узнали, – прошептал Сергей в спину Валькова. – Черт возьми, как мы оплошали. Ведь это Борисов.

Решено было ждать: может быть, человек отлучился случайно и еще вернется.

Спустя минут двадцать динамик снова пригласил гражданина Борисова для разговора с Борском, на этот раз в другую кабину.

Но и туда никто не зашел.

Вальков подошел к Сергею: – Все. Поехали.

– Нет, – покачал головой Сергей. – Давай повидаемся с Гусевой. Может быть, она его узнала.

Они снова прошли в комнату старшей телефонистки.

– О, господи, – проворчала та, щурясь от сигаретного дыма. – Ну как можно ее сейчас вызвать? Там же вся очередь сбесится. – Тем не менее она сняла трубку и хрипло приказала: – Белова, смени Гусеву. Пусть зайдет ко мне.

Через минуту в комнате появилась тоненькая, бледная молодая женщина, почти девочка, с двумя смешными, торчащими в стороны светлыми косичками, в белой кофточке и совсем коротенькой, выше колен, юбочке. Она испуганно посмотрела на свою начальницу.

– Вы меня звали, Вера Ильинична?

– Не я звала. Вот товарищи. – Та недовольно кивнула на Валькова и Сергея. – Пять минут даю. Видите, что у нас творится?

Подчиняясь выразительному взгляду Валькова, она, шумно вздохнув, вышла из комнаты.

– К вам только один вопрос, Галина Григорьевна, – мягко сказал Вальков. – Остальное потом. Вы случайно не узнали человека, который заказывал разговор с Борском? – И поспешно добавил, словно успокаивая: – Мы из милиции.

– Нет, откуда же? – пожала худенькими плечами Гусева. – Если бы это был кто-нибудь из знакомых… – у нее вдруг задрожали губы, – моего Толи…

– А как тот человек выглядел? – вступил в разговор Сергей.

– Как выглядел?.. Да никак особенно не выглядел. Ну, не старый еще… в тюбетейке…

Она стала неуверенно припоминать мелькнувшего перед ней в очереди человека. Сергей и Вальков напряженно слушали. Потом Сергей спросил:

– А он вас не предупреждал, что уйдет, что разговор отменяется?

– Нет. А то бы я его не вызывала.

– Ну хорошо. Простите нас за беспокойство, – сказал Вальков.

– А вы… нашли, кто убил… Толю? – не поднимая глаз, тихо спросила Гусева.

– Нашли. Его будут судить.

– Но за что же он так? Что ему Толя сделал?

Теперь она смотрела на Валькова, и столько страдания и наивной, почти детской чистоты было в ее взгляде, что Вальков, нахмурясь, резко, с необычной для него злостью ответил:

– Потому что бандит, потому и убил.

Они вернулись в управление.

А к концу дня примчался потный, взволнованный Леров. Он без стука ворвался в кабинет Сергея, где в это время был и Вальков, и, задыхаясь, с торжеством объявил:

– Вспомнил, Сергей Павлович!.. Это же Дина. Та самая!.. Можете проверить!..

И он поспешно вытащил из кармана знакомую Сергею маленькую фотографию для паспорта.

Тут же принесли фотографию, обнаруженную в бумажнике Гусева. И сразу отпали все сомнения. Память не подвела Лерова.

– Не зря же я целый год в полковой разведке служил, – скромно заявил Гоша, сияя от гордости.

– Ну, брат, мы с тобой, выходит, коллегами в армии были, – улыбнулся Сергей. – Молодец, не посрамил.

И в самом деле Гоша Леров сделал открытие чрезвычайной важности.

 

* * *

Мальцева позвонила около семи часов. Так они условились. И Сергей, в тот день вырвавшийся с работы пораньше, уже успел к этому времени побриться и переодеться. «Что там ни говори, – размышлял он, – и какие у тебя ни есть планы, а у людей свадьба, и к тому же у хороших людей».

– Сергей Павлович, будьте готовы, – деловито предупредила Мальцева. – Я сейчас за вами еду.

– Всегда готов, – в тон ей ответил Сергей.

Ему было любопытно встретиться с ней и посмотреть эту необычную свадьбу. Но главное, конечно, записка… Она сейчас лежала в его кабинете – за стальной дверцей сейфа. Но она не выходила из головы, она все время напоминала: сегодня тебя ждет дело, важное, трудное, может быть опасное. И от этой мысли Сергея охватывало нетерпение и скрытая тревога тоже. Сегодня вечером многое должно было решиться.

Мальцева приехала оживленная, даже радостная. На ней было красивое бордовое платье и перламутровые серьги, которые очень шли ей. Сергей невольно отметил это. В руке Мальцева держала маленькую замшевую сумочку.

назад<<< 1 . . . 20 . . . 27 >>>далее