Он вытащил очки, утвердил их на своем бугристом носу, затем открыл записную книжку и, время от времени поглядывая в нее, продолжал:

– Зовут ее Дина Сокольская, это ты знаешь. Двадцать один год. Живет одна. Мать с отчимом и младшей сестренкой живут отдельно. С матерью она поссорилась из-за отчима. И вообще, – Вальков усмехнулся, – считает отставшей от жизни мещанкой и деспотом. Насчет жизни это нам, между прочим, моя Нинка тоже говорит, что отстали.

Сергей пожал плечами.

– Мой Витька мне это тоже скоро скажет. Однако из дому не уйдет. Как и твоя Нина.

– Само собой, – вздохнул Вальков. – Но и мы с тобой пока разводиться не думаем. Хотя отчим там вполне хороший человек. И мать тоже. Очень они переживают, что Дина ушла.

– Где она работает?

– В архитектурной мастерской. Чертежница. И отзывы по работе, представь себе, неплохие.

– Представляю. Ну а насчет ее любви что известно?

– Любви? Да вот хвасталась подружкам, что из-за нее один семью бросил. Вообще за ней многие приударяли. Любит она голову парням кружить. Еще намекала, что будто бы замуж собирается. Но девчонки не знают за кого. По работе у нее ни с кем серьезных отношений нет.

– Так. Сплетнями это все попахивает. По письму у меня другое впечатление о ней сложилось. Ну ладно. За что она арестована?

– А, чепуха, – махнул рукой Вальков. – Смотрел я дело. Продавала на толкучке кофточки. Скорей всего, свои. Ну, дерзила, когда задержали. Выпускать ее надо.

– Это недопустимо в принципе, – резко сказал Сергей. – Недопустимо злоупотреблять арестом. Пора бы уже понять. Где ее дело?

– В райотделе, конечно.

– Хорошо. – Сергей хлопнул руками по столу. – Я еду туда. Предупреди, пожалуйста. Пусть приготовят дело. Допрошу сам эту Дину.

– Давай, – сказал Вальков, поднимаясь. – Сейчас я им позвоню.

Не успел он выйти, как на столе у Сергея зазвонил телефон.

– Салям, Сергей Павлович. Сарыев говорит.

– А-а, здравствуйте.

– Еще раз спасибо за раскрытие убийства. Очень вы нам помогли. Это наше общее, большое дело. И школу, так сказать, оперативного мастерства наши товарищи прошли. Это тоже большое дело. У нас много молодежи. Ее учить надо непрестанно, вдумчиво, серьезно. И за это вам тоже спасибо. Министр передает привет. Все занят. Громадная работа. Хочу спросить. Как идут дела по той группе?

– Кое-что есть. Группа вырисовывается.

– И главарь?

– И главарь тоже.

Сергея еще не посетили сомнения. Открытия и сомнения ждали его впереди.

– Хочу войти в курс, – продолжал Сарыев. – К нам не заедете?

– Сейчас не могу. Давайте ближе к вечеру.

На том они и договорились.

Сергей в общем-то симпатизировал вспыльчивому, любившему красиво поговорить Сарыеву, с первого дня знакомства подметив в нем безусловную честность, искреннее расположение к людям и большой опыт. Поэтому еще раз проверить вместе с Сарыевым свои выводы, расчеты и догадки было полезно.

А пока что Сергей отправился в знакомый ему райотдел милиции.

Следователь, ведший дело Сокольской, оказался молодым, щеголеватым лейтенантом с университетским значком на новеньком, тщательно пригнанном милицейском кителе. Розовое, с пушистыми бачками и чуть выпуклыми голубыми глазами лицо его выражало самоуверенность и подчеркнутую значительность.

– Я смотрю глубже, товарищ полковник, – сказал он Сергею. – Что кофточки! Это, знаете, только повод. А я имею…

– Для чего это повод?

– Для ареста, конечно.

– Так, так. Ну а что вы имеете?

– Я имею веские основания полагать, что эта девчонка связана с крупным преступлением.

– С каким именно?

– Это я еще не установил. Но установлю. Будьте уверены.

– Какие же у вас есть основания полагать, что она связана с таким преступлением?

– Видите ли, в мои руки попало ее письмо. Там она прямо говорит об этом. Сейчас я вам его покажу.

– Не надо. Я его читал.

– Читали?..

– Да. Это письмо попало к вам после ее ареста, кажется?

– На следующий день. И она там, если помните, надолго прощается со своим драгоценным.

– Значит, вы ее арестовали только за продажу кофточек? Более веских оснований у вас тогда не было? Но кофточки, по вашим словам, были только поводом. Что же было причиной ареста?

Сергей сознательно обострял разговор. Арест Сокольской был произведен явно неосновательно. Надо было заставить этого самоуверенного человека признать не только свою ошибку, но и справедливость наказания, которое за ним последует.

– Ну, сначала ее арестовали за спекуляцию, конечно, – сердито ответил молодой следователь.

– Почему же спекуляция? Ведь она продавала свои собственные кофточки. Сколько их у нее было?

– Две…

– Новые, только что купленные?

– Не совсем новые…

– Это вы называете спекуляцией?

– Но у нее не было разрешения. И она себя хамски вела.

– Допустим. Что же, кроме ареста, вы не знаете других мер воздействия? Ведь у нее есть прописка, она работает и раньше никогда не привлекалась к ответственности.

– Но вы же видите, какие у нее связи! И она тоже понимает, что ее арестовали не за кофточки.

– Не понимает, а подозревает, опасается. И может быть, опасается напрасно. Вы же пока ничего не знаете. И что значит «тоже»? Вы-то ее арестовали именно за кофточки.

– Я сразу почувствовал, что за этим стоит кое-что поважнее.

– Ах вот как. Значит, истинная:  причина ареста – ваши предчувствия?

– Ну, знаете, товарищ полковник. Так можно смазать любое дело.

– Так можно дойти до серьезных нарушений законности. Сколько дней прошло с момента ареста?

– Шесть дней.

– Ну и что вы добыли за это время, какие улики?

– Пока в общем… Ничего нового. Но…

– Скажите, – медленно произнес Сергей. – На вас лично не произвело впечатления это письмо? Просто так, по-человечески?

– При чем здесь «по-человечески»? – нервно усмехнулся следователь. – Это же серьезный уличающий документ.

– М-да. – Сергей потер подбородок и неожиданно спросил: – Вы читали Кони?

– Анатолия Федоровича? Еще бы! Выдающийся судебный деятель.

– Так вот, еще Кони писал, что дневник или письмо молодого человека «очень опасное в смысле постижения правды доказательство». Вы допрашивали Сокольскую по поводу этого письма?

– Конечно.

– Что она говорит?

– Она, видите ли, оскорблена и вообще не желает говорить.

– Понятно. Ну так вот, – закончил этот тягостный разговор Сергей. – Дело немедленно прекратить. Получите, взыскание за необоснованный арест. С прокурором я поговорю сам. А на будущее советую помнить: перед вами всегда человек с нелегкой, как правило, судьбой, человек со своими мечтами, планами, любовью. И первая ваша мысль должна быть: «А если он не виноват?» И потом уже попробуйте ее опровергнуть фактами, уликами, а не ощущениями. Вот когда вам это удастся, тогда возбуждайте дело против него. Только так. Вам ясно?

– Ясно, товарищ полковник, – хмуро ответил молодой следователь.

– А теперь вызовите Сокольскую. Я сам ее допрошу. Без вас.

– Слушаюсь.

Оставшись один, Сергей задумался. Допрос девушки теперь значительно осложнялся. Этот следователь все испортил. Как теперь заговорить с ней о письме?

Сергей раскрыл папку с делом. Поверх всех бумаг там лежал знакомый конверт. Вынув письмо, Сергей еще раз пробежал его. И, как ни странно, именно это письмо, вернее, сам тон его, подсказало Сергею единственно, пожалуй, возможное направление предстоящего разговора.

Черт возьми, девчонка, видимо, немало пережила. Она по-настоящему любила этого человека. Мало того, она продолжает его любить, несмотря ни на что. А как же Гусев? Что произошло между ними? И эта ее решимость за все ответить и дальше жить честно. И намерение отомстить. А потом это прощание, поцелуи. Да, плохо ей сейчас, трудно. Вот она и мечется, и не знает, на что решиться.

Сергей курил, задумчиво глядя в окно.

За стеклом, касаясь его бесчисленными глянцевато зелеными лепестками, протянулась ветка какого-то незнакомого дерева. Самого дерева видно не было. Только эта тонкая, дрожащая на ветру ветка. Она казалась совсем слабой, но удивительно упругой.

В дверь постучали.

Милиционер ввел невысокую светловолосую девушку в синей кофточке и серой коротенькой юбке. Красивое лицо ее выражало враждебность, глаза чуть покраснели, бледные, видимо привыкшие к помаде, губы были плотно сжаты.

– Садитесь, пожалуйста, – сдержанно сказал Сергей и, обращаясь к милиционеру, добавил: – Вы свободны.

Тот молча козырнул и вышел.

Девушка опустилась на стул возле стола. Она сидела очень прямо, в напряженной позе, сложив на коленях руки, и выжидающе смотрела на Сергея.

– Давайте познакомимся, Дина, – сказал Сергей. – Моя фамилия Коршунов, я…

– У меня тоже есть фамилия, товарищ Коршунов, – резко отчеканила девушка.

– Извините. Просто вы мне годитесь в дочери, поэтому я назвал вас по имени.

– И еще в любовницы, – усмехнулась Дина. – Так тоже бывает.

Сергей внимательно посмотрел на девушку.

– Вы выбрали неверный тон для разговора, – сказал он. – А нам все-таки придется познакомиться и поговорить.

Дина сердито сузила глаза:

– Сперва верните мне письмо. Иначе я…

– Пожалуйста.

Сергей достал из папки конверт и протянул ей.

Девушка, очевидно, не ждала с его стороны такого поступка и настороженно взглянула на Сергея. Нет, она не поверила в его порядочность или доброе отношение. Она решила, что тут кроется какая-то уловка, желание задобрить ее, обмануть, и насмешливо спросила:

– Вы уже выучили его наизусть, конечно?

Сергей пожал плечами:

– Видите ли, то, что я хочу вам сказать и о чем спросить, может быть, и имеет отношение к этому письму. Но я бы все это сделал, и не прочтя его.

– Ну что ж, – небрежно ответила Дина, – теперь можете говорить что угодно и спрашивать тоже.

Она сделала движение, чтобы разорвать письмо.

– Напрасно, – остановил ее Сергей. – Вы же хотели его послать. Вот и пошлите.

– Да? Интересно, каким образом?

От враждебного тона она перешла к ироническому. Сергей улыбнулся:

– По дороге домой. Это самое удобное.

– Что… вы говорите?..

Девушка была так изумлена и растеряна, что даже не смогла обрадоваться, не смогла сообразить, что произошло.

– Я вам сейчас все объясню, Дина. То есть, простите…

– Ах, все равно! – нетерпеливо прервала она. – Дина так Дина.

– Ну так вот. Вас арестовали неправильно. Выражаясь юридическим языком, в ваших действиях нет признаков спекуляции. И следователь получит за это взыскание.

– Но он сказал, что это письмо…

– Письмо не улика, – покачал головой Сергей. – Из него я только понял, что вы хотите жить честно, не бояться и не прятаться, как раньше. Ну и еще, что, по вашему мнению, вы должны быть за что-то наказаны. За что, я пока не знаю. И должны ли, это еще тоже вопрос. Ну, а что касается ваших отношений с тем человеком…

– Это мое дело! – запальчиво воскликнула девушка.

– Вот именно.

– Знаете. – Она пристально посмотрела на Сергея. – Я не ждала от милиции такой скромности и: такой… самокритики.

– Ошибки надо признавать, – сказал Сергей, – исправлять их и стараться не повторять. Больше ничего не остается делать. Ну, пожалуй, еще наказать виновников. Это тоже необходимо в профилактических целях.

– А я… А мне что остается, по-вашему?

– Вероятно, то же самое, – улыбнулся Сергей.

– Да, вам легко говорить…

Девушка сидела все так же прямо, на самом кончике стула, обхватив руками колени, и, хмурясь, смотрела в окно.

Сергей видел, какая борьба происходит с ней: говорить или не говорить о том, что она знает, что мучает ее, не дает покоя, не позволяет жить открыто и честно. Но если она заговорит, то неминуемо подведет того человека. А она его любит. Любит, вот в чем дело.

– Скажите, Дина, – неожиданно спросил он. – За чем вы продавали эти кофточки?

– Что? – девушка оторвала взгляд от окна и посмотрела на Сергея. – Что вы сказали?

Сергей повторил.

– Нужны были деньги. – Она пожала плечами.

– Мне кажется, вы впервые продавали свои вещи, да?

– Да. Ну и что?

– Значит, раньше вы не нуждались в деньгах?

– То было раньше. И потом…

Она запнулась.

– Вы не хотите больше тех денег?

– Допустим…

– Или просто у вас больше их нет?

– Вы намекаете на мое письмо? – Она покраснела.

– Да.

– Ну так знайте: они мне не нужны. Понимаете? Они мне отвратительны! И я… И он меня не бросил. Его заставили. Вот и все. И больше я вам ничего не скажу.

– Зато я вам могу сказать, когда и почему это случилось.

– Вот как? – Она приподняла одну бровь. – Интересно.

– Вы это, конечно, и сами знаете, – продолжал Сергей, – но я все-таки скажу. И скажу, почему я это знаю.

При последних его словах в глазах девушки мелькнул испуг.

– Почему же? – еле слышно прошептала она.

– Он больше не пришел к вам после одного события и из-за него. Этим событием, Дина, было убийство Толи Гусева.

Она так побледнела, что лицо ее стало как будто мраморным и под кожей проступили синие жилки.

– Нет!.. – с отчаянием воскликнула она, подняв тонкую руку и словно защищаясь ею от кого-то. – Нет! Он тут ни при чем!

– Возможно. Но почему убили Толю, вы догадываетесь?

– Откуда я могу знать…

– Ну что ж. Тогда я вам скажу. – Сергей сделал паузу, потом медленно добавил: – Это убийство легко объяснить ревностью.

– Что вы, – слабо улыбнулась Дина. – Он знал, что я люблю только его. Он просто нас познакомил. Ведь они были друзьями. А Толя…

– Влюбился?

– Да…

Она произнесла это так тихо, что Сергей скорее догадался, чем услышал.

«Были друзьями»… Но у Гусева был только один друг, который мог это сделать, – Карим! И какой-то Карим связан с Рожковым, убийцей Гусева. Так неужели?.. Да, да, это не совпадение, это один и тот же человек! Конечно, один и тот же!

Открытие пришло внезапно, как всякое открытие, как озарение. Будто проскочила искра – и разрозненные элементы вдруг соединились в цепь. И она куда-то ведет, эта цепь.

– Влюбился… – повторил Сергей. – Это повод для ссоры. И они поссорились?

– Нет, они не поссорились…

– Но ведь Толя ушел от семьи. Значит, у него появилась надежда?

Закусив губу, Дина напряженно смотрела в окно.

– Вы подарили ему свою карточку, – продолжал Сергей. – На добрую память. Об этом тоже знал… Карим?

Она повернулась так стремительно, словно ощутила ожог.

– Знал! Он все знал! Я ничего от него не скрывала.

– Но тогда…

– Что «тогда»? Что?.. – Она вся подалась вперед и теперь смотрела на Сергея с отчаянной решимостью. – Я же вам сказала, он не виноват! Он… никого не убивал!

– Я знаю. Толю убил другой человек!

– Вот, видите!..

– Это не все, – покачал головой Сергей. – Я вам сказал, что убийство можно объяснить ревностью. Но его можно объяснить и по-другому. Гусев тоже не хотел больше брать те деньги, как и вы.

– Ну да! Он не хотел! Будь они прокляты! – с внезапно вспыхнувшей ненавистью воскликнула Дина. – И… Карим тоже не хотел!

Она впервые произнесла это имя, произнесла неуверенно, через силу.

– Нет, – резко возразил Сергей. – Карим брал и берет. Он и вас втянул в это дело, и Толю тоже. Он…

– Если на то пошло, то его тоже втянули! – страстно перебила его девушка. – Втянули, втянули, я знаю!

– Погодите. – Сергей поднял руку. – Давайте говорить начистоту. Согласны?

– Согласна!

Он видел, девушка сейчас готова была на все, чтобы защитить своего возлюбленного, чтобы отвести от него подозрение.

– Так слушайте.

Сергей закурил.

– Можно? – спросила Дина, потянувшись к сигаретам

– Да, конечно.

В ее тонких пальцах сигарета выглядела неуместно, хотя курила Дина привычно и жадно.

– Так вот, – повторил Сергей. – Дело это серьезное и опасное. Опаснее, чем вы думаете. Тот человек…

– Это он втянул Карима!

– Возможно.

– Не возможно, а точно! Он его родственник. И все время посылал Карима к другому родственнику. Куда-то далеко, на машине. Карим мне говорил.

Она теперь произнесла это имя свободно, не задумываясь. Какой-то барьер уже рухнул между ней и Сергеем.

– И Толю он посылал?

– Да, и Толю… один раз.

«Вот зачем ему нужны были шоферы, – подумал Сергей. – И вот почему убили Гусева: он знал дорогу».

– Знаете, Дина, – сказал он. – Мне надо увидеть Карима. Может быть, вы и правы. И его затянул в преступление тот человек. Как его зовут, кстати?

– Его?..

Она вдруг заколебалась.

– Мы условились говорить начистоту, – напомнил Сергей. – Главарь должен отвечать как главарь. За него не должны отвечать другие.

Дина, опустив голову, молчала. Сигарета чуть дымила в ее дрожащих пальцах.

– Он отравляет людей, он продает им наркотик. – Голос Сергея сорвался от злости, он кашлянул. – Убийца убивает одного человека. Этот медленно убивает многих. И еще многим калечит жизнь деньгами, от которых вы отказались.

– Я его ненавижу, – чуть не плача, произнесла Дина. – Я его проклинаю! Он всех… всех топчет! Всех вокруг! Вы понимаете?

– Понимаю.

– И все его боятся. И я…

– Как же его зовут?

– Его… Юсуф!

Если бы Дина назвала кого угодно, даже самого постороннего, самого, казалось бы, далекого от этого дела человека, Сергей не был бы, вероятно, так ошеломлен, как сейчас.

Юсуф! Но ведь он… Неужели этот человек сумел так притвориться? Кто же тот, другой, который звонил в Борек? И почему… Но Дина сейчас не обманывает, не хитрит. Она сейчас не способна хитрить, она говорит правду! Значит, Юсуф… Вот это да!.. А пока… Как же найти Карима? Дина не приведет к нему, это исключено. Если только не обещать… Но Карим преступник. Он втянул в это дело Гусева, он возил наркотик в Борек, он привозил его откуда-то в Ташкент. И он, если останется на свободе, может скрыться. Впрочем, он уже, наверное, скрылся. Ведь арестован Юсуф, арестован Рожков, была арестована Дина – он же не знает за что! Наконец, убит Гусев, провалился Трофимов. Карим обо всем этом, конечно, знает. Все дымится, все горит вокруг него. Да, он скорей всего уже скрылся. Вопрос только куда. Этого, наверное, и Дина не знает.

назад<<< 1 . . . 23 . . . 27 >>>далее