— Потому что на полуразрушенной стене сохранилась темная отметина. Она внушает им суеверный страх.
Женщина подалась вперед.
— Скажите мне, мсье, — скорей, скорей, — на что похож этот знак?
— У него очертания огромной собаки, — ответил я. — Крестьяне называют это пятно Гончей Смерти.
— Ох!
Душераздирающий вскрик сорвался с ее губ.
— Тогда, значит, это все правда. Все, что я вспоминала, — это правда. Это вовсе не мрачный ночной кошмар. Это было! Было!
— Что было, сестра? — спросил доктор, понизив голос.
Она решительно повернулась к нему.
— Я вспомнила. Там, на ступенях, я вспомнила. Я вспомнила, как все произошло. Я использовала силу, как мы обычно используем ее. Я стояла на ступенях алтаря и просила их не подходить ближе. Я просила их уйти с миром. Они не хотели слушать, они подошли, несмотря на мое предупреждение. И тогда… — Она наклонилась вперед и сделала странный жест. — И тогда я спустила на них Пса смерти…
Она откинулась в своем шезлонге, по ее телу пробежала дрожь, глаза закрылись.
Доктор поднялся, достал из шкафчика стакан, наполнил его наполовину водой, накапал несколько капель из бутылочки, которую вынул из кармана, и протянул ей.
— Выпейте это, — сказал он твердо.
Она повиновалась — механически, как мне показалось. Взгляд ее был отсутствующим, как будто она всматривалась в себя.
— Так, значит, все это правда, — сказала она. — Все. Город Кругов, Кристальный народ — все. Все это правда.
— Это только кажется, — сказал Роуз. Его голос был тихим и успокаивающим, он хотел ее подбодрить и не нарушать течения ее мыслей.
— Расскажите мне о городе, — попросил он. — О Городе Кругов, так, кажется, вы его назвали?
Она отвечала безразличным голосом, механически:
— Да, там было три круга. Первый — круг для избранных, второй — для жриц и внешний круг — для священников.
— А в центре?
Она глубоко вздохнула, и ее голос понизился до неописуемого благоговейного тона:
— Кристальный дворец…
Выдохнув эти слова, она поднесла правую руку ко лбу и пальцем начертала на нем какой-то знак.
Ее тело, казалось, окаменело, глаза закрылись, она слегка качнулась, затем внезапно рывком выпрямилась, как будто очнувшись.
— Что такое? — сказала она смущенно. — Что я сказала?
— Ничего, — успокоил Роуз. — Вы устали. Вам нужно отдохнуть. Мы оставим вас.
Она казалась немного удивленной, когда мы направились к выходу.
— Ну, — сказал Роуз, когда мы вышли. — Что вы думаете обо всем этом?
Он искоса бросил на меня быстрый взгляд.
— Я полагаю, ее сознание основательно расстроено, — медленно проговорил я.
— Похоже на то, что оно разрушено?
— Нет, я бы этого не сказал — по существу, она говорила ну просто на удивление убедительно. Когда ее слушаешь, создается впечатление, что она действительно делала то, о чем говорила, — творила великое чудо. Ее вера в то, что она его сотворила, кажется довольно искренней. Вот почему…
— Вот почему вы говорите, что ее сознание расстроено. Вероятно, именно так. Но теперь подойдем к делу с другой стороны. Предположим, что она действительно сотворила чудо — предположим, что именно она, лично, разрушила здание и уничтожила несколько сот человеческих жизней.
— Всего лишь усилием воли? — сказал я с улыбкой.
— Мне не хотелось бы представлять дело именно так. Но согласитесь, что один человек смог бы уничтожить целую толпу, нажав на кнопку, которая управляет минной системой.
— Да, но это делается при помощи техники.
— Правильно, при помощи техники, но которая, в сущности, обуздывает и контролирует естественные силы. Гроза и электростанция — в основе своей — одно и то же.
— Да, но, чтобы контролировать грозу, мы должны использовать механические средства.
Роуз улыбнулся.
— Теперь я собираюсь отклониться от темы. Существует субстанция, которая называется зимолюбкой. Она находится в природе в растительной форме. Но ее может получить человек синтетическим и химическим путем в лабораторных условиях.
— Да?
— Моя точка зрения заключается в том, что часто различными путями можно прийти к одинаковому результату. Предположим, наш путь — синтетический. Но возможен и другой. Экстраординарные результаты, достигнутые, например, индийскими факирами, нелегко объяснить. Вещи, которые мы называем сверхъестественными, не обязательно являются таковыми. Электрический фонарь дикарю показался бы сверхъестественным. Сверхъестественное — это всего-навсего естественное, законы которого еще не познаны.
— Вы так считаете? — спросил я зачарованно.
— Да, и я вовсе не исключаю возможности, что человеческое существо обладает способностью обрести безграничную разрушительную силу и использовать ее. Средства, при помощи которых это осуществляется, могут нам показаться сверхъестественными, хотя на самом деле они вовсе не являются таковыми.
Я посмотрел на него. Он рассмеялся.
— Это всего-навсего рассуждение, — сказал он беспечно. — Скажите-ка, вы обратили внимание на ее жест, когда она упомянула Кристальный дворец?
— Она положила руку на лоб.
— Точно. И начертала на нем круг. Очень похоже на то, как католик совершает крестное знамение. Теперь я скажу вам, мистер Энстразер, кое-что достаточно интересное. Я попытался провести опыты со словом «кристалл», столь часто упоминаемым в бессвязных речах моей пациентки. Я одолжил кристалл у одного человека и однажды незаметно подсунул моей пациентке, чтобы проследить за ее реакцией.
— Ну и что же?
— Результат оказался очень любопытным и наталкивающим на размышления. Она уставилась на него, как бы не веря своим глазам. Затем она опустилась перед ним на колени, прошептала несколько слов и потеряла сознание.
— Что это были за слова?
— Весьма примечательные. Она сказала: «Кристалл! Значит, вера еще жива!»
— Невероятно!
— Есть над чем подумать, не так ли? Теперь еще одна любопытная вещь. Когда она очнулась, она все забыла. Я показал ей кристалл и спросил, не знает ли она, что это такое. Она ответила, что, по-видимому, это кристалл, какой используют предсказатели судьбы. Я спросил, видела ли она его прежде. Она ответила: «Никогда, доктор». Но я увидел в ее глазах замешательство. «Что вас беспокоит, сестра?» — спросил я. «Все это странно, — отвечала она. — Я никогда раньше не видела кристалл, однако мне кажется, что он мне хорошо знаком. Здесь что-то есть — если бы я только могла вспомнить…» Усилия памяти причиняли ей такое страдание, что я запретил ей думать об этом. Это было две недели назад. Я специально решил выждать некоторое время. Завтра я собираюсь продолжить эксперимент.
— С кристаллом?
— Да, с кристаллом. Я предложу ей вглядеться в него. Думаю, результат будет интересным.
— А что вы предполагаете извлечь из этого для себя? — спросил я с любопытством.
Слова были праздными, но они дали неожиданный результат. Роуз застыл, вспыхнул, манера его речи слегка изменилась. Он стал говорить более формальным, профессиональным языком:
— Пролить свет на некоторые психические расстройства, недостаточно изученные. Сестра Мария-Анжелика — весьма интересный объект для изучения.
Выходит, интерес Роуза был чисто профессиональным? Я удивился.
— Вы не возражаете, если я тоже буду присутствовать во время эксперимента?
Быть может, это мое воображение, но я почувствовал, что он колебался, прежде чем ответить. Интуиция мне подсказывала, что он не желал моего присутствия.
— Конечно. Я не вижу возражений, — наконец произнес он и добавил: — Полагаю, вы не собираетесь здесь надолго задерживаться?
— Всего на пару дней.
Мне показалось, что мой ответ его удовлетворил. Лицо его прояснилось, и он начал рассказывать о недавних экспериментах, проводимых на морских свинках.
3
Согласно договоренности мы встретились с доктором назавтра в полдень и вместе отправились к сестре Марии-Анжелике. Сегодня доктор был сама доброжелательность. Я подумал, что он стремился сгладить впечатление от вчерашнего.
— Вы не должны слишком серьезно воспринимать то, что я говорю, — заметил он, усмехаясь. — Мне бы не хотелось, чтобы вы во мне увидели дилетанта в оккультных науках. Самое для меня худшее — то, что у меня дьявольская жажда разобраться в этом деле.
— Правда?
— Да, и чем более оно фантастично, тем больше оно мне нравится.
Он рассмеялся, как человек, признающийся в своей забавной склонности к чему-нибудь.
Когда мы пришли в коттедж, районная сестра захотела о чем-то проконсультироваться с Роузом, так что я остался наедине с сестрой Марией-Анжеликой.
Я заметил, что она пристально разглядывает меня.
Наконец она заговорила:
— Здесь хорошая сестра-сиделка, она сказала мне, что вы брат той доброй леди из большого дома, где я жила, когда приехала из Бельгии.
— Да, — подтвердил я.
— Она была очень добра ко мне. Она хорошая.
Она замолчала, как бы погрузившись в свои мысли. Затем сказала:
— Доктор тоже хороший человек?
Я немного смешался.
— Ну да. Я думаю — да.
— О! — Она остановилась и потом продолжила: — Конечно, он очень добр ко мне.
— Я уверен в этом.
Она быстро на меня взглянула.
— Мсье… вы… вы… кто мне теперь скажет… вы верите, что я сумасшедшая?
— Что вы, сестра, подобная мысль никогда…
Она медленно покачала головой, прервав мой протест.
— Сумасшедшая ли я? Я не знаю — какие-то вещи я помню, какие-то забыла…
Она вздохнула, и в этот момент Роуз вошел в комнату.
Он весело ее приветствовал и объяснил, что собирается сегодня предпринять.
— Некоторые люди, как вы знаете, обладают даром видеть вещи в кристалле. Я думаю, сестра, что у вас есть такой дар.
Она выглядела несчастной.
— Нет, нет, я не могу этого сделать. Стараться прочитать будущее — это грешно.