– И вы говорите, что это она сообщила вам о назначении Кольбера на должность интенданта?

– Да.

– Хорошо, пусть он будет интендантом. Но объясните мне одно, маркиза: каким образом Кольбер в качестве моего подчиненного может вредить или мешать мне?

– Вы упускаете из виду одно важное обстоятельство.

– Какое?

– То, что Кольбер вас ненавидит.

– Меня! – воскликнул Фуке. – О боже! Разве вы не знаете, что меня ненавидят все? Кольбер так же, как другие.

– Кольбер больше, чем другие.

– Больше, согласен.

– Он очень честолюбив.

– Кто же не честолюбив, маркиза?

– Да, но его честолюбие не имеет границ.

– Я знаю и это: он пожелал сделаться моим преемником у госпожи Ванель.

– И достиг этого. Берегитесь, чтобы он не добился своего и в другом.

– Вы хотите сказать, что он рассчитывает перебраться с места моего помощника на мое собственное?

– А разве у вас не возникло такое опасение?

– О нет. Заменить меня подле госпожи Ванель – это еще возможно, но подле короля – это дело совсем другое. Франция покупается не так легко, как жена какого-то чиновника.

– Все покупается: если не на золото, то путем интриг.

– Вы хорошо знаете, что это не так, маркиза, вы, которой я предлагал миллионы.

– Надо было, Фуке, вместо миллионов предложить мне истинную, безграничную любовь. Я бы согласилась. Как видите, так или иначе, все покупается.

– Значит, по-вашему, Кольбер собирается купить и мою должность? Успокойтесь, маркиза: пока еще он недостаточно богат для этого.

– А если он ее у вас украдет?

– Ах, это другое дело. Но, к несчастью для него, чтобы добраться до меня, он должен разрушить и снести мои передовые укрепления, а они у меня отличные, маркиза.

– Своими передовыми укреплениями вы, вероятно, называете ваших приверженцев и друзей?

– Конечно.

– К числу ваших приверженцев принадлежит и д'Эмери?

– Да.

– А Лиодо к числу друзей?

– Разумеется.

– А де Ванен?

– Ну, с ним могут делать что угодно, а тех двоих я не советовал бы трогать.

– Но если вы хотите, чтобы не трогали д'Эмери и Лиодо, то должны принять меры.

– Что же грозит им?

– Теперь вы согласны выслушать меня?

– Как всегда, маркиза.

– И не будете меня прерывать?

– Говорите.

– Слушайте! Сегодня утром Маргарита прислала за мной.

– Чего же она от вас хотела?

– «Я не могу повидаться лично с господином Фуке», – сказала она мне.

– Ба! Почему? Неужели она думает, что я стал бы ее упрекать? Бедная женщина, как она ошибается!

– «Повидайтесь с ним и скажите, чтобы он остерегался Кольбера».

– Как, она предостерегает меня против своего собственного любовника?

– Я повторяю, что она еще любит вас.

– Дальше, маркиза!

– Дальше Маргарита сказала: «Два часа тому назад Кольбер пришел сообщить мне, что он назначен интендантом».

– Я уже говорил вам, маркиза, что Кольбер будет тем более в моих руках.

– Да, но это еще не все. Маргарита, как вы знаете, дружит с госпожой д'Эмери и госпожой Лиодо.

– Да.

– Так вот: Кольбер расспрашивал ее об их состоянии и о том, насколько они вам преданы.

– О, за них я ручаюсь. Чтобы лишить меня их преданности, их надо убить.

– Слушайте дальше. В то время, когда у госпожи Ванель был Кольбер, к ней кто-то пришел, и она вышла на несколько минут из комнаты. Оставшись один, Кольбер, который не любит сидеть без дела, тотчас принялся набрасывать карандашом заметки на листках бумаги, лежавших на столе.

– Они касались д'Эмери и Лиодо?

– Именно.

– Интересно было бы узнать, что в них заключалось.

– Я принесла их вам.

– Неужели госпожа Ванель взяла их у Кольбера, чтобы передать мне?

– Нет, но случайно, просто чудом, в ее руках очутилась копия с этих заметок.

– Как так?

– А вот послушайте. Я уже сказала вам, что Кольбер нашел бумагу на столе.

– Да.

– Карандаш, которым он писал, оказался очень твердым, так что все отпечаталось на следующем листе.

– Далее.

– Кольбер, взяв первый лист, не обратил внимания на второй. А между тем на нем можно было прочесть все, что было написано на первом. Госпожа Ванель прочла и послала за мной. Убедившись, что я ваш преданный друг, она отдала мне этот листок и открыла тайну вашего дома.

– Где же этот лист? – спросил Фуке, несколько встревоженный.

– Вот он, читайте, – сказала маркиза.

Фуке прочел:

 

«Имена откупщиков, которых должна приговорить судебная палата: д'Эмери, друг Ф., Лиодо, друг Ф., де Ванен, безразл…»

 

– Д'Эмери! Лиодо! – вскрикнул Фуке, перечитывая еще раз записку.

– ДРУЗЬЯ Ф., – указала пальцем маркиза.

– Но что значат слова: «которых должна приговорить судебная палата»?

– Кажется, это вполне ясно. Впрочем, вы еще не кончили, читайте дальше.

Фуке продолжал:

 

«…Двух первых присудить к смертной казни, третьего уволить вместе с д'Отмоном и с де Лаваллетом, конфисковав их имущество».

 

– Великий боже! – воскликнул Фуке. – Казнить Лиодо и д'Эмери! Но если даже судебная палата приговорит их к смерти, то король не утвердит приговора, а без его утверждения их не могут казнить.

– Но король сделал Кольбера интендантом.

– Ах, – воскликнул Фуке, словно увидев бездну, разверзшуюся у его ног. – Нет, это невозможно! Невозможно! А кто это навел карандашом по следам, оставленным Кольбером?

– Это сделала я, боясь, что следы сгладятся.

– О!.. Я узнаю все!

– Вы ничего не узнаете! Для этого вы слишком презираете своего врага.

– Простите меня, дорогая маркиза. Да, Кольбер – мой враг, согласен.

Да, Кольбер – опасный человек, признаюсь. Но у меня впереди еще много времени. А теперь вы здесь, вы доказали мне свою преданность, может быть даже любовь… Мы наконец одни…

– Я пришла сюда, чтобы спасти вас, а не для того, чтобы погубить себя, господин Фуке, – сказала маркиза, вставая. – Итак, остерегайтесь!

– Право, маркиза, вы напрасно тревожитесь, и если ваша боязнь не предлог…

– Кольбер – человек с сильной волей! Остерегайтесь его…

– А я? – спросил Фуке, в свою очередь поднимаясь с места.

– Вы? Вы только благородный человек. Повторяю: остерегайтесь Кольбера!..

– И это все?

– Я сделала все, что могла, рискуя погубить свою репутацию. Прощайте.

– Не прощайте, а до свиданья!

– Быть может… – произнесла маркиза.

Протянув Фуке руку для поцелуя, она так решительно направилась к двери, что Фуке не посмел преградить ей дорогу.

С поникшей головой, с омраченным лицом отправился он в обратный путь по подземному ходу, соединявшему два дома.

 

Глава 7

АББАТ ФУКЕ

 

Быстро пройдя подземелье и нажав пружину возле зеркала, Фуке снова очутился в своем кабинете Едва успел он войти, как услышал стук в дверь и знакомый голос, кричавший:

– Монсеньер, отоприте, пожалуйста!

Фуке быстрым движением скрыл следы своего волнения и отсутствия: разбросал по столу бумаги, взял в руку перо и, чтобы выиграть время, спросил через дверь:

– Кто там?

– Как! Монсеньер не узнает меня, – ответил голос.

«Как не узнать тебя, дружище?» – сказал Фуке про себя.

– Это вы, Гурвиль? – спросил он громко.

– Конечно, я, монсеньер.

Фуке поднялся и, в последний раз посмотрев на зеркало, отпер дверь и впустил Гурвиля.

– Ах, монсеньер, какая жестокость! – воскликнул он.

– Почему?

– Вот уже четверть часа, как я умоляю вас отпереть, а вы даже не отвечаете.

– Запомните раз навсегда: я не терплю, чтобы меня беспокоили во время работы. Хотя вы, Гурвиль, и составляете исключение, я все же хочу, чтобы для других мое запрещение оставалось в силе.

– В такую минуту, монсеньер, я готов разбить, снести, опрокинуть всякие запреты, все двери, замки и стены.

– Ого! Значит, случилось что-нибудь очень важное? – спросил Фуке.

– Очень.

– Что же произошло? – продолжал Фуке, слегка обеспокоенный волнением своего ближайшего сотрудника.

– Учреждена тайная судебная палата.

– Мне это известно. Но разве она уже собралась?

– Не только собралась, монсеньер, но уже успела вынести приговор…

– Приговор? – произнес министр, побледнев и с дрожью, которую он не мог скрыть. – Кому же?

– Вашим друзьям.

– Лиодо и д'Эмери?

– Да, монсеньер.

– К чему же они приговорены?

– К смертной казни.

– Не может быть! Нет, это невозможно!.. Вы ошибаетесь, Гурвиль.

– Вот копия приговора, который сегодня должен быть подписан королем.

Быть может, он уже подписал его.

Фуке схватил бумагу, быстро пробежал ее и возвратил Гурвилю со словами:

– Король не подпишет этого приговора.

– Монсеньер, Кольбер смелый советчик… Опасайтесь его.

– Опять Кольбер! – воскликнул Фуке. – Вот уж два-три дня я беспрерывно слышу это имя! Слишком много чести для такого ничтожества. Пусть Кольбер появится, и я рассмотрю его; пусть он поднимет голову, и я раздавлю его; но согласитесь, что бороться можно только с таким противником, который хоть что-нибудь из себя представляет.

– Терпение, монсеньер, вы не знаете Кольбера… Постарайтесь его изучить. Это один из темных финансовых дельцов, подобных метеорам, которых никогда не видишь до их разрушительного вторжения. Появление их гибельно.

– О, Гурвиль, это уж слишком, – возразил Фуке, улыбаясь. – Меня не так-то легко запугать, друг мой. Кольбер – метеор! Черт возьми! Мы еще посмотрим, что это за метеор… Давайте мне факты, а не слова. Что он сделал до сих пор?

– Он заказал парижскому палачу две виселицы, – сказал Гурвиль.

Фуке поднял голову, и в глазах его сверкнула молния.

– Вы уверены в том, что это правда? – вскричал он.

– Вот вам доказательство, монсеньер.

И Гурвиль протянул Фуке записку одного из секретарей городской ратуши, верного сторонника суперинтенданта.

– Да, действительно, – пробормотал Фуке, – воздвигается эшафот… Но король не подписал, Гурвиль, и не подпишет приговора!

– Это мы скоро узнаем, – заметил Гурвиль.

– Каким образом?

– Если приговор подписан королем, виселицы сегодня же вечером будут отправлены к городской ратуше, чтобы завтра утром можно было их поставить.

– Нет, нет! – снова воскликнул Фуке. – Все вы ошибаетесь и вводите меня в заблуждение. Не дальше как позавчера у меня был Лиодо, а три дня назад я получил от бедняги д'Эмери сиракузское вино.

– Это только доказывает, – возразил Гурвиль, – что судебная палата была собрана тайно, совещалась в отсутствие обвиняемых, и как только дело было закончено, их арестовали.

– Разве они арестованы? Но как, где, когда?

– Лиодо – вчера на рассвете, д'Эмери – позавчера вечером, когда он возвращался от своей любовницы; их исчезновение никого не встревожило, но внезапно Кольбер сорвал маску и приказал обнародовать это дело. О нем теперь кричат на всех улицах Парижа, и, по правде говоря, только вы, монсеньер, не знаете об этом событии.

Фуке с возрастающим волнением ходил взад и вперед по комнате.

– Что вы думаете предпринять, монсеньер? – спросил Гурвиль.

– Если бы все это было верно, я отправился бы к королю. Но прежде чем ехать в Лувр, я побываю в городской ратуше. Если приговор утвержден, тогда посмотрим. Едем же! Откройте дверь, Гурвиль.

– Осторожнее, – предупредил тот. – Там аббат Фуке.

– Ах, мой брат, – с горечью сказал Фуке. – Значит, он узнал какую-нибудь скверную новость и, по своему обыкновению, рад поднести ее мне! Да, черт возьми, если явился мой брат, то мои дела действительно плохи. Что ж вы не сказали мне раньше? Я бы скорее поверил всему.

– Монсеньер клевещет на господина аббата! – смеясь, произнес Гурвиль.

– Он пришел вовсе не с дурным намерением.

– Ах, Гурвиль, вы еще заступаетесь за этого безалаберного, бессердечного человека, за этого неисправимого мота?

– Не сердитесь, монсеньер.

– Что это сегодня с вами, Гурвиль? Вы защищаете даже аббата Фуке.

– Ах, монсеньер, во всем есть своя хорошая сторона.

– По-вашему, и у тех разбойников, которых аббат держит у себя и спаивает, есть свои хорошие стороны?

– Обстоятельства могут так сложиться, монсеньер, что вы рады будете иметь под рукой и этих разбойников.

– Значит, ты советуешь мне помириться с аббатом? – иронически спросил Фуке.

– Я вам советую не ссориться с сотней молодцов, которые, соединив свои шпаги, могут окружить стальным кольцом три тысячи человек.

Фуке бросил на собеседника быстрый взгляд.

– Вы правы, Гурвиль, – произнес он. – Впустите сюда аббата Фуке! крикнул он дежурившему у дверей лакею.

Через две минуты на пороге кабинета с глубоким поклоном показался аббат Фуке. Это был человек лет за сорок, полусвященник, полувоин, смесь отчаянного забияки и монаха. При нем не было шпаги, но заметно было, что он носит при себе пистолеты.

Фуке приветствовал его скорее как министр, чем как старший брат.

– Чем могу служить, господин аббат? – спросил он.

– Ого, каким тоном вы говорите, брат мой! – воскликнул аббат.

– Тоном занятого человека.

Аббат с ехидством взглянул на Гурвиля, с беспокойством на брата и произнес:

– Сегодня вечером я должен уплатить господину де Брежи триста пистолей… Карточный долг-долг чести.

– Дальше? – спросил Фуке, уверенный, что из-за таких пустяков аббат не стал бы его беспокоить.

– Тысячу пистолей мяснику, который не хочет больше отпускать в долг.

– Дальше?

– Тысячу двести портному, – продолжал аббат. – Этот болван не отдает мне одежды, заказанной для семерых моих слуг. Это компрометирует меня, и моя любовница грозится заменить меня откупщиком, что было бы унизительно для церкви.

– Что еще? – спросил Фуке.

– Вы заметили, брат мой, – сказал смиренно аббат, – что я ничего не прошу для себя лично.

– Это очень деликатно с вашей стороны, господин аббат, – улыбнулся Фуке. – Однако, как видите, я жду.

– Я и не стану ничего просить… о нет… но не потому, что я ни в чем не нуждаюсь. Уверяю вас…

– Тысячу двести портному! – вздохнул министр, подумав с минуту. – На эту сумму можно сшить изрядное количество платья.

– Я содержу сто человек, – с гордостью произнес аббат, – а это, я думаю, чего-нибудь да стоит.

– Сто человек? – повторил Фуке. – Но разве вы Ришелье или Мазарини, чтобы иметь столько телохранителей? Зачем вам эти люди, скажите на милость?

– И вы еще спрашиваете? – удивился аббат Фуке. – Как вы можете спрашивать, для чего я содержу сто человек?

– Да, я хочу знать, на что вам нужны эти сто человек? Отвечайте!

– Неблагодарный! – воскликнул, все более горячась, аббат.

– Объяснитесь же наконец.

– Ах, господин министр, ведь лично мне нужен только один лакей, а если бы я был одинок, я обошелся бы и без него. Но вы, вы, у вас столько врагов, что мне и ста человек мало, чтобы защищать вас. Сто человек!..

Нужно бы десять тысяч! Я содержу их для того, чтобы в публичных местах и собраниях никто не смел возвысить против вас голоса. Без этого вы были бы засыпаны проклятиями, уничтожены злыми языками. Без этого вы не продержались бы и недели. Слышите, недели!

– О, я не знал, что вы такой горячий мой защитник, господин аббат.

– Вы сомневались в этом? – вскричал аббат. – Так слушайте же, что случилось. Не дальше как вчера на улице Юшет какой-то человек торговал цыпленка у мясника.

– Так. Чем же это может мне повредить, господин аббат?

– А вот чем. Цыпленок был тощий, и покупатель отказался дать за него восемнадцать су, говоря, что не желает платить такие деньги за одну кожу и кости, с которых Фуке снял весь жир.

– Дальше?

– Раздался смех, остроты по вашему адресу. Собралась толпа зевак. Зубоскал прибавил: «Дайте мне цыпленка, вскормленного Кольбером, и я с удовольствием заплачу, сколько вы ни спросите». Толпа стала рукоплескать. Словом, скандал! Вашему брату оставалось только закрыть лицо.

– И вы закрыли? – спросил Фуке, покраснев.

– Нет, до этого дело не дошло: в толпе оказался один из моих людей, некто Менвиль, новобранец, недавно приехавший из провинции, – я его очень ценю. Он пробрался сквозь толпу и вызвал оскорбителя на дуэль. Поединок состоялся тут же, перед лавкой мясника, в присутствии множества зрителей, которые обступили сражавшихся и глядели из окон.

– И чем же кончилось? – перебил Фуке.

– А тем, что мой Менвиль сразу проткнул противника шпагой, что произвело большое впечатление на зрителей. После этого он сказал мяснику:

«Возьмите вот этого индюка, мой друг: он будет пожирнее вашего цыпленка». Вот на что я трачу свои доходы, господин министр: на поддержание фамильной чести, – с торжеством заключил аббат.

Фуке склонил голову.

– Хорошо, – сказал Фуке. – Передайте Гурвилю ваш счет и оставайтесь у меня на вечер.

– На ужин?

– Да.

– Но ведь касса уже заперта?

– Гурвиль отопрет ее для вас. Ступайте, аббат, ступайте.

Аббат поклонился.

– Так, значит, мы друзья? – спросил он.

– Друзья, друзья. Идемте, Гурвиль.

– Вы уходите? Значит, вы не будете ужинать дома?

– Не беспокойтесь. Я вернусь через час, – отвечал Фуке и прибавил тихо Гурвилю:

– Пусть заложат моих английских лошадей; я поеду в городскую ратушу.

 

Глава 8

ВИНО ЛАФОНТЕНА

 

В Сен-Манде съезжались экипажи, привозившие гостей. В доме шли деятельные приготовления к ужину, в то время как сам министр мчался на своих быстроногих лошадях в Париж. К городской ратуше он подъехал со стороны набережной, чтобы миновать оживленные кварталы города. Было без четверти восемь, когда Фуке и сопровождавший его Гурвиль вышли из экипажа на углу улицы Лонг-Пон и пешком направились к Гревской площади.

Повернув на площадь, они заметили человека солидного вида, одетого в черное с лиловым, который садился в наемную карету, приказывая кучеру ехать в Венсен. Он держал большую корзинку с бутылками, только что купленными им в соседнем кабачке под вывеской «Нотр-Дам».

– Ба, да ведь это Ватель, мой дворецкий, – сказал Фуке. – Зачем он приезжал сюда?

– Наверное, за вином.

– Что такое? Покупать для меня вино в кабаках! Неужели у меня такой плохой погреб?

И он направился к дворецкому, который заботливо устанавливал в карете корзину с бутылками.

– Эй, Ватель! – крикнул он повелительным голосом.

– Будьте осторожны, монсеньер, вас узнают, – остановил его Гурвиль.

– Так что за беда! Ватель!

назад<<< 1 . . . 32 . . . 54 >>> далее