Мортимер остался у нас, и  после  обеда  они  с  баронетом затеяли партию в экартэ. Дворецкий подал мне кофе в кабинет, и я воспользовался этим, чтобы задать ему несколько вопросов.

     - Ну,  Бэрримор,  что  поделывает  ваш милый родственник? Уехал или все еще прячется на болотах?

     - Не знаю, сэр. Хоть бы поскорее уехал! Ведь сколько мы с ним хватили горя! Я ничего о нем не знаю с тех пор,  как  отнес ему в последний раз еду, а это было третьего дня.

     - А тогда вы его видели?

     - Нет,  сэр,  но  я  потом  проверил  -  еды на месте не оказалось.

     - Раз еды не было, значит, он все еще там.

     - Да как будто так, сэр, если  только  ее  не  взял  тот, другой человек.

     Моя  рука  с чашкой замерла на полдороге, и я во все глаза уставился на Бэрримора:

     - Так вы знаете, что там есть кто-то другой?

     - Да, сэр, на болотах прячется еще один человек.

     - Вы его видели?

     - Нет, сэр.

     - Откуда же вы о нем знаете?

     - Мне говорил про него Селден недели полторы назад.  Этот человек  тоже скрывается, но, по-моему, он не из каторжников...

Не нравится мне это, доктор Уотсон, совсем не  нравится!  -  с неожиданной силой вырвалось вдруг у Бэрримора.

     - Слушайте,  друг  мой!  Я здесь действую исключительно в интересах вашего хозяина.  Я  только  затем  и  приехал,  чтобы помочь   ему.  Скажите  мне  прямо:  что,  собственно,  вам  не нравится?

     Минуту Бэрримор колебался, точно сожалея о  своей  вспышке или  же не находя подходящих слов для выражения обуревающих его чувств.

     - Да  все,  что  там  делается,  сэр!  -  воскликнул  он наконец,  показав  на  залитое дождевыми потоками окно, которое выходит на болота. - Не к  добру  это.  Там  замышляют  черное дело,  поверьте  моему слову! Мне теперь хочется только одного: чтобы сэр Генри поскорее уехал отсюда в Лондон.

     - Да что вас так напугало?

     - А вы вспомните смерть сэра Чарльза!  Мало  ли  что  там следователь  наговорил!  Прислушайтесь  ночью,  что делается на болотах. Ведь люди ни за какие деньги не согласятся выйти  туда после  захода  солнца... А этот человек, который там прячется и кого-то выслеживает,  -  кого  он  выслеживает?  Что  все  это значит?  Нет, для тех, кто носит имя Баскервилей, это добром не кончится, и я не дождусь того дня, когда новые слуги сэра Генри заступят на мое место и мне можно будет уехать отсюда!

     - Расскажите мне про этого человека, - сказал я. -  Что вы  о  нем  знаете?  Что  говорил Селден? Ему известно, где тот прячется и зачем?

     - Селден видел его раза два, но  он  осторожный,  хитрый. Сначала  Селден  принял  его за полицейского, а потом убедился, что тут нечто совсем другое. По виду он джентльмен, но что  ему там нужно, никак не поймешь.

     - А где он прячется?

     - Селден  говорит,  что в старых пещерах на склонах холма  - знаете, там есть каменные пещеры, где в древности жили люди.

     - А чем он питается?

     - Селден подглядел, что к нему ходит какой-то  мальчишка. Он, наверно, носит ему еду и все прочее из Кумби-Треси.

     - Хорошо,  Бэрримор.  Мы  еще  с  вами  поговорим об этом как-нибудь в другой раз.

     Когда дворецкий вышел, я остановился у  окна  и  посмотрел сквозь  мутное  стекло  на бегущие по небу облака и на деревья, которые трепал ветер. Если в такую погоду неуютно даже в  доме, то  каково  же  в  каменной пещере на болотах! Какой ненавистью надо пылать, чтобы устроить засаду в  таком  месте  и  в  такое время!  И  что  побудило  этого  человека пойти на столь тяжкое испытание?

     В одной из  этих  пещер  таится  самая  суть  той  задачи, которая так мучит меня. Клянусь, не пройдет и дня, как я сделаю все,  что  в  человеческих  силах,  и доберусь до разгадки этой тайны!

 

     Глава XI. ЧЕЛОВЕК НА ГРАНИТНОМ СТОЛБЕ

 

     Отрывки из моего дневника,  составившие  последнюю  главу, подвели  нас  вплотную  к  18  октября,  то  есть к тому числу, начиная с которого все эти невероятные события быстро двинулись к  своей  страшной  развязке.   Происшествия   последних   дней настолько  врезались  мне  в  память, что я могу рассказывать о них, не прибегая к своим записям.

     Итак, начнем с того дня, в канун которого  я  выяснил  два обстоятельства  первостепенной  важности.  Первое:  что  миссис Лаура Лайонс из Кумби-Треси писала сэру  Чарльзу  Баскервилю  и назначила  ему свидание в том самом месте, где он встретил свою смерть (причем  в  тот  же  условленный  час),  и  второе:  что человека,  скрывающегося  на болотах, следует искать в каменных пещерах на  склоне  холма.  Я  чувствовал,  что  теперь  только недостаток  мужества  и  сообразительности  может  помешать мне разгадать эти две загадки.

     В тот вечер мне не удалось рассказать  баронету  о  миссис Лайонс,  так  как  доктор  Мортимер допоздна засиделся с ним за картами. Но на другой день во время завтрака я поделился с  ним своим  открытием  и  предложил  съездить со мной в Кумби-Треси. Сначала он  охотно  согласился  на  это,  но,  поразмыслив,  мы решили,  что  лучше  мне  поехать одному. Чем официальнее будет обставлен этот визит, тем меньших результатов мы добьемся. И  я не  без  угрызений  совести  оставил  сэра  Генри  дома,  а сам отправился на эти новые розыски.

     Подъехав  к  Кумби-Треси,  я  велел  Перкинсу   придержать лошадей   и  навел  справки  о  леди,  которую  мне  предстояло допросить. Отыскать ее дом оказалось нетрудно  -  он  стоял  в самом центре деревни. Служанка, открывшая дверь, без дальнейших церемоний ввела меня в гостиную, где за пишущей машинкой сидела женщина.  Она  с  приятной улыбкой поднялась мне навстречу, но, увидев перед собой незнакомца, нахмурилась, снова села к  столу и осведомилась о цели моего посещения.

     С  первого  взгляда  миссис  Лайонс  поразила  меня  своей красотой. Светло-карие глаза, каштановые волосы, нежный румянец на  щеках,  правда  усыпанных  веснушками,  -   румянец   того восхитительного  оттенка, что таится в самом сердце белой розы. Повторяю,  первое  впечатление  было  очень  сильное.   Однако, присмотревшись,  я  настроился  на критический лад. В этом лице было что-то  неприятное,  грубое  -  его  совершенную  красоту портили  то  ли  безвольные  складки  у  рта,  то  ли жесткость взгляда. Но все эти мысли пришли мне в голову задним числом.  В первую  же  минуту я просто почувствовал, что передо мной сидит очень красивая женщина и эта женщина спрашивает меня,  зачем  я пришел. И мне только тогда стало ясно, насколько щекотлива цель моего визита.

     - Я имею удовольствие знать вашего батюшку, - сказал я.

     Начало  было  довольно неудачное, и леди сразу же дала мне понять это.

     - У меня нет ничего общего с моим отцом, - сказала  она.

- Я  ничем  ему не обязана и не могу считать его друзей своими  друзьями. Он не обременяет себя отцовскими заботами. Если б  не покойный  сэр Чарльз Баскервиль и некоторые другие сердобольные люди, мне пришлось бы голодать.

     - А я как раз хочу поговорить  с  вами  о  покойном  сэре Чарльзе Баскервиле.

     Веснушки ярко выступили на ее побледневшем лице.

     - Что именно вас интересует? - спросила она, и ее пальцы нервно потрогали клавиши машинки.

     - Вы были знакомы с ним?

     - Я же говорю, что я многим ему обязана. Если мне удалось стать на ноги, то это объясняется главным образом тем участием, которое он проявлял к моей судьбе.

     - Вы с ним переписывались?

     Леди  метнула  на меня быстрый взгляд, и в ее светло-карих глазах вспыхнул злой огонек.

     - Объясните мне цель этих расспросов,  -  резко  сказала она.

     - Цель их может быть только одна: избежать неприятной для вас огласки.  Давайте  поговорим здесь иначе это уже будет не в нашей власти, а тогда выйдет хуже.

     Она побледнела еще больше и  долго  молчала.  Потом  вдруг посмотрела на меня и сказала дерзким, вызывающим тоном:

     - Хорошо, я согласна. Что вы хотите знать?

     - Вы переписывались с сэром Чарльзом?

     - Да,   я   писала  ему  раза  два,  благодарила  его  за великодушие и деликатность.

     - Даты этих писем вы помните?

     - Нет.

     - А вы встречались с ним лично?

     - Считанное  число  раз,  во   время   его   приездов   в Кумби-Треси.  Сэр Чарльз был очень скромный человек он не любил выставлять напоказ свои добрые дела.

     - Вы редко с ним переписывались, редко  встречались,  тем не  менее  он  был  настолько  посвящен  в  ваши дела, что даже оказывал вам помощь! Как же это так?

     Она ответила на мой каверзный вопрос не задумываясь :

     - Мне  помогали  общими  силами  и  другие   джентльмены, которые  знали  мою  печальную  историю. Один из них был мистер Стэплтон, сосед и близкий друг сэра Чарльза. Он проявил ко  мне исключительную доброту, и сэр Чарльз через него познакомился со мной.

     Я  уже  знал,  что  сэр  Чарльз  Баскервиль не раз поручал Стэплтону вести свои благотворительные  дела,  и  поэтому  счел такое объяснение вполне правдоподобным.

     - Теперь  скажите:  в  своих письмах к сэру Чарльзу вы не настаивали на личном свидании?

     Она гневно вспыхнула:

     - Я считаю такой вопрос неуместным, сэр!

     - Простите, сударыня, но я вынужден повторить его.

     - Хорошо, я отвечу: конечно, нет!

     - Даже в день смерти сэра Чарльза?

     Румянец в мгновение ока схлынул с ее щек; лицо, смотревшее на меня,  покрылось  мертвенной  бледностью.  Пересохшие   губы дрогнули, и я скорее увидел, чем услышал еще одно "нет".

     - Вам  явно  изменяет  память.  Я могу даже процитировать одну фразу из вашего письма. Там было сказано: "Умоляю вас, как джентльмена, сожгите это письмо и будьте  у  калитки  в  десять часов вечера".

     Мне  показалось,  что  еще  секунда  -  и  миссис  Лайонс потеряет сознание, но она поборола себя огромным усилием воли.

     - Значит,  нет  на  свете  порядочных  джентльменов?   - вырвалось у нее.

     - Вы  несправедливы  к  сэру  Чарльзу:  он  исполнил вашу просьбу. Но иной раз  можно  прочесть  даже  сожженное  письмо. Теперь вы признаетесь, что писали ему в тот день?

     - Да,  писала.  Я  не  стану отказываться! - воскликнула она, вкладывая всю душу в свои слова. - Мне  нечего  стыдиться этого письма. Я просила его о помощи. Я была уверена, что, если мне удастся поговорить с ним, он не откажется поддержать меня.

     - Но почему вы назначили такой час для встречи?

     - Я  узнала,  что  он  уезжает  на  другой день в Лондон, возможно на несколько месяцев. А раньше я не могла  прийти,  на это у меня были свои причины.

     - Зачем  же  вы  назначили свидание в парке? Разве нельзя было устроить его в доме?

     - По-вашему, женщина может явиться одна в  такой  поздний час в дом холостяка?

     - Хорошо. Что же было, когда вы пришли на свидание?

     - Я никуда не ходила.

     - Миссис Лайонс!

     - Клянусь вам всем, что для меня свято, я не ходила туда! Мне помешали.

     - Что же вам помешало?

     - Это мое личное дело, я не могу говорить о нем.

     - Следовательно, вы назначили свидание сэру Чарльзу в том самом  месте,  где  его  постигла смерть, и даже в тот же самый час, но сами туда не пошли?

     - Это святая правда.

     Все мои дальнейшие ухищрения ни к  чему  не  привели,  она продолжала стоять на своем.

     - Миссис  Лайонс,  - сказал я, заканчивая этот длинный и безрезультатный допрос, - вы не хотите  говорить  начистоту  и тем   самым   берете  на  себя  большую  ответственность.  Ваше положение весьма щекотливое. Если я обращусь к помощи  полиции, вы  убедитесь, насколько все это скомпрометирует вас. Допустим, что вы ни в чем не виноваты, но тогда зачем вам понадобилось  с первых  же  слов  отказываться  от  своего письма, которое было послано сэру Чарльзу в день его смерти?

     - Я боялась, что из этого будут сделаны ложные  выводы  и меня вовлекут в неприятную историю.

     - А  почему вы так настаивали, чтобы сэр Чарльз уничтожил ваше письмо?

     - Если вы читали его, вам это должно быть ясно самому.

     - Я не говорил, что читал все письмо.

     - Вы привели на память целую фразу.

     - Только постскриптум. Я уже сказал вам, что письмо  было сожжено,  мне  не  удалось прочитать его целиком. Повторяю свой вопрос еще раз: почему вы  так  настаивали,  чтобы  сэр  Чарльз уничтожил ваше письмо?

     - Это касается только меня.

     - Тогда  вы  тем  более  должны  остерегаться  публичного расследования.

     - Хорошо, я расскажу вам все. Если слухи о  моей  горькой судьбе  дошли  и  до вас, то вы должны знать, что я вышла замуж опрометчиво и имею все основания сожалеть об этом.

     - Да, я кое-что слышал.

     - С тех  пор  муж,  которого  я  ненавижу,  не  перестает преследовать   меня   своими  домогательствами.  Закон  на  его стороне, и мне каждый день грозит опасность,  что  он  принудит меня  к  совместной  жизни.  Перед тем как написать письмо сэру Чарльзу, я узнала, что могу  получить  свободу,  но  для  этого требовались деньги. Свобода даст мне все: душевное спокойствие, счастье,  самоуважение  -  решительно  все!  Великодушие  сэра Чарльза было хорошо известно, и я думала: если рассказать ему о своем горе, он не откажется помочь.

     - Так почему же вы не пришли на свидание?

     - Потому что за это время я  успела  получить  помощь  из других рук.

     - Тогда  надо  было написать вторично и объяснить, почему вы не можете прийти!

     - Я так бы и сделала, если б не прочла на следующее  утро в газетах о его смерти.

     Рассказ получался довольно связный, и мои вопросы не могли поколебать  его  правдоподобие. Проверить все это можно было бы только  одним  способом:  узнать,  начала  ли   миссис   Лайонс бракоразводное   дело  вскоре  после  трагической  смерти  сэра Чарльза.

     Она  вряд  ли  осмелилась  бы  солгать,  что  не  была  на свидании,  так  как  ей пришлось бы поехать в Баскервиль-холл в шарабане и вернуться в Кумби-Треси  только  к  рассвету.  Такую поездку не сохранишь в тайне. Следовательно, она говорит правду или по крайней мере часть правды.

     Я ушел от нее, сбитый с толку и удрученный своей неудачей. Опять  передо  мной  та глухая стена, которая вырастает на всех моих путях к намеченной цели. И все  же,  вспоминая  лицо  этой женщины  и ее поведение во время нашего разговора, я все больше и больше убеждался, что она многое утаила от меня.  Почему  она вдруг  так  побледнела? Почему мне приходилось силой вырывать у нее  каждое  слово?  Почему  она  не   поехала   на   свидание, назначенное  на  тот час, когда произошла трагедия? Уж наверно, причины всего этого не так просты, как ей хотелось внушить мне.

Да, тут ничего нельзя было поделать! Приходилось идти по другим следам, которые вели к каменным пещерам на болотах.

     Но следы эти были  в  высшей  степени  неясные,  в  чем  я убедился  на  обратном  пути, проезжая мимо холмов, испещренных остатками жилья доисторического человека. Бэрримор сказал,  что неизвестный  прячется в одной из заброшенных пещер, но ведь тут они попадаются всюду! Впрочем, кроме указаний Бэрримора, у меня были и свои собственные соображения, так как я сам видел  этого человека  на вершине гранитного столба. Следовательно, оттуда и надо начинать поиски. Я обследую каждую пещеру в этом месте и в конце концов найду  ту,  которая  мне  нужна.  Если  незнакомец попадется   мне,   я   заставлю   его  назвать  себя,  заставлю признаться, почему он так упорно преследует нас. Пусть даже для этого придется пригрозить ему револьвером. Он улизнул от Холмса на многолюдной Риджент-стрит, но здесь, на  пустынных  болотах, это  ему  не  удастся.  Если  же  я найду ту самую пещеру, а ее обитателя там не окажется, что ж - буду ждать его возвращения, когда бы он ни пришел. Холмс упустил этого человека в  Лондоне. Как  же я буду торжествовать, если мне удастся настигнуть его и тем самым взять верх над моим учителем!

назад<<< 1 . . . 13 . . . 20 >>>далее