Перочинным ножом он разрезал на мне брюки сверху донизу.

     - Да, правда, слава Богу! -  воскликнул  он  с  глубоким вздохом  облегчения.  -  Только кожу задело. - Потом лицо его ожесточилось. Он бросил  гневный  взгляд  на  нашего  пленника, который приподнялся и ошарашено смотрел перед собой. - Счастье твое, негодяй, не то, клянусь... Если бы ты убил Уотсона, ты бы живым  отсюда  не  вышел. Ну, сэр, что вы можете сказать в свое оправдание?

     Но тому нечего было сказать в свое оправдание. Он лежал  и хмурил  физиономию.  Я оперся о плечо Холмса, и вместе с ним мы заглянули  в  подпол,  скрывавшийся  за  подъемной  крышкой.  В подполе  еще  горела  свеча,  которую  прихватил с собой Эванс. Взгляд наш упал на какую-то проржавевшую машину, толстые рулоны бумаги, целую кучу бутылок. А на  небольшом  столе  мы  увидели несколько аккуратно разложенных маленьких пачек.

     - Печатный  станок...  Весь арсенал фальшивомонетчика, - сказал Холмс.

     - Да,  сэр,  -   проговорил   наш   пленник.   Медленно, пошатываясь, он поднялся на ноги и тут же опустился на стул. - Здесь работал величайший артист, какого только знал Лондон. Вон то  -  его  станок,  а пачки на столе - две тысячи ассигнаций работы Прескотта.  Каждая  стоимостью  в  сотню  и  пригодна  к обращению  в любом месте. Ну что ж, забирайте, джентльмены, все ваше. А меня отпустите...

     Холмс рассмеялся.

     - Мы такими делами не занимаемся. Нет,  мистер  Эванс,  в Англии вам укрыться негде. Убийство Прескотта чьих рук дело?

     - Да, сэр, это я его прихлопнул, верно. Ну что ж, я за то отсидел  пять  лет,  а свару-то затеял он сам. Пять лет! А меня следовало бы наградить медалью  размером  с  тарелку!  Ни  одна живая  душа  не  могла  отличить ассигнацию работы Прескотта от тех, что выпускает Английский банк, и, не прикончи я парня,  он наводнил  бы своими бумажками весь Лондон. Кроме меня, никто на свете не знал, где он их фабрикует. И что ж удивительного,  что меня  тянуло  добраться  до этого местечка? А когда я проведал, что этот выживший из ума  собиратель  козявок,  можно  сказать, сидит на самом тайнике и никогда носа из комнаты не высовывает, что ж удивительного, что я стал из кожи вон лезть, придумывать, как  бы  выпихнуть  его  из  дому?  Может,  оно было бы поумнее прихлопнуть старика - и все, и труда бы никакого. Но такой  уж я   человек,   сердце   у  меня  мягкое,  не  могу  стрелять  в безоружного. А скажите-ка, мистер  Холмс,  на  каком  основании думаете  вы  отдать  меня  под суд? Что я совершил преступного?

Денег не брал, старикана пальцем не тронул.  Прицепиться  не  к чему!

     - Не к чему? Конечно! Всего-навсего вооруженное покушение на жизнь,  -  сказал  Холмс.  -  Но  мы вас, Эванс, судить не собираемся, это - дело не наше, этим займутся другие. Пока нам требуется  только  сама  ваша  очаровательная  особа.   Уотсон, позвоните-ка  в  Скотленд-Ярд.  Наш звонок, я полагаю, не будет для них сюрпризом.

     Таковы факты, связанные с  делом  "Убийцы  Эванса"  и  его замечательной  выдумкой о трех Гарридебах. Позже мы узнали, что бедный старичок ученый не  вынес  удара:  мечты  его  оказались развеяны,  воздушный  замок рухнул, и он пал под его обломками. Последние вести о бедняге были из психиатрической  лечебницы  в Брикстоне. А в Скотденд-Ярде был радостный день, когда извлекли наконец  всю  аппаратуру Прескотта. Хотя полиции было известно, что   она    где-то    существует,    однако    после    смерти фальшивомонетчика,  сколько ее ни искали, найти не могли. Эванс в самом деле оказал немалую услугу и многим почтенным особам из уголовного  розыска  дал  возможность  спать  спокойнее.   Ведь фальшивомонетчик - это совсем особая опасность для общества. В Скотленд-Ярде  все  охотно  сложились  бы  на медаль размером с тарелку,  о  которой   говорил   "американский   адвокат",   но неблагодарные  судьи  придерживались менее желательной для него точки зрения, и "Убийца Эванс" вновь ушел в мир  теней,  откуда только что было вынырнул.

     Перевод Н. Дехтеревой

_______________

1 2 3