За  завтраком  Холмс  выглядел  осунувшимся  и усталым. На щеках лихорадочно горели два пятнышка.

     - Вы не жалеете себя, Холмс, - заметил я. - Вы ведь всю ночь, я слыхал, не прилегли ни на часок.

     - Я не мог спать, - ответил он. -  Это  проклятое  дело изводит  меня. Застрять на месте из-за какого-то пустяка, когда так много сделано, это уже слишком. Я знаю  преступников,  знаю их  катер,  знаю  все.  И  ни  с места. Я пустил в ход весь мой арсенал. Вся Темза, оба ее берега обшарены вдоль и  поперек,  и никаких  следов проклятой "Авроры". Ни ее, ни ее хозяина. Можно подумать, что они затопили катер. Хотя  есть  факты,  говорящие против.

     - Может быть, миссис Смит направила нас по ложному следу?

     - Нет,  это  исключается. Я навел справки. Катер с такими приметами существует.

     - Может, он поднялся вверх по реке?

     - Я и это учел. Сейчас ведутся поиски до самого Ричмонда.

Если сегодня не будет новостей, я  завтра  выеду  сам.  И  буду искать  не  катер,  а  людей.  Но  я все-таки уверен, абсолютно уверен, что известие придет.

     Однако оно  не  пришло.  Ни  от  Уиггинса,  ни  из  других источников.  Газеты  продолжали печатать сообщения о норвудской трагедии. Все они были настроены враждебно к  бедному  Таддеушу Шолто.  Ни  в  одной  из  газет не сообщалось ничего нового, не считая того, что дознание было назначено на завтра.

     Вечером я опять побывал в Камберуэлле и рассказал о  нашем невезении.   Вернувшись,   я  застал  Холмса  в  самом  мрачном расположении духа. Он едва отвечал на мои вопросы и ставил весь вечер какие-то сложнейшие химические опыты.  Нагревал  реторты, дистиллировал воду и развел под конец такую вонь, что я чуть не убежал  из дому. До рассвета я слышал, как он звенит пробирками и колбами, занимаясь своими ароматными экспериментами.

     Проснулся я рано утром, как  будто  кто-то  толкнул  меня. Надо  мной  стоял  Холмс,  одетый,  к моему удивлению, в грубую матросскую робу. На нем был бушлат, и вокруг шеи повязан грубый красный шарф.

     - Я отправляюсь в поиски вниз по реке, Уотсон, -  сказал он  мне.  -  Я  много  думал  над  моим  планом  и считаю, что попытаться стоит.

     - Я тоже поеду с вами.

     - Нет, вы мне поможете гораздо  больше,  если  останетесь здесь.   Я   ухожу   неохотно.  В  любую  минуту  может  прийти долгожданное  известие,  хотя  Уиггинс,  как  я  заметил  вчера вечером,  совсем упал духом. Прошу вас вскрывать все телеграммы и письма, адресованные мне. И если прочтете что-нибудь  важное, действуйте  по  собственному  усмотрению.  Могу я положиться на вас?

     - Вполне.

     - Боюсь, что мне нельзя будет послать телеграмму,  потому что  я и сам еще не знаю, где в какое время я буду. Но если мне повезет, я вернусь скоро. И уж, конечно, не с пустыми руками.      Все утро и во время завтрака от  Холмса  не  было  никаких известий.   Открыв  "Стандард",  я  нашел,  однако,  сообщение, отличающееся от прежних. Газета писала: "Что касается  трагедии в  Аппер-Норвуде,  то дело может оказаться куда более сложным и загадочным, чем показалось сначала. Как только что установлено, мистер Таддеуш Шолто абсолютно непричастен к смерти брата. Он и экономка миссис Берстон вчера вечером выпущены на свободу.  Как сообщают,  полиция располагает данными, позволяющими установить личность настоящих преступников. Расследование дела находится в надежных руках полицейского инспектора из Скотленд-Ярда мистера Этелни Джонса, известного своей энергией  и  проницательностью. Преступники каждую секунду могут быть арестованы".

     "Ну, слава Богу, - подумал я. - По крайней мере наш друг Шолто  на  свободе. Что же это за "данные", интересно? Впрочем, так всегда пишут, когда полиция садится в лужу".

     Я бросил газету на стол, и вдруг  в  глаза  мне  бросилось объявление в колонке происшествий. В нем говорилось:

     "Разыскиваются  пропавшие:  Мордекай  Смит и его сын Джон, покинувшие причал Смита около трех часов  ночи  во  вторник  на катере  "Аврора". Катер черный с двумя красными полосами, труба черная с белой каймой. Вознаграждение - пять фунтов тому,  кто сообщит   о  местонахождении  вышеупомянутого  Смита  и  катера "Аврора"  его  жене  миссис  Смит,   причал   Смита,   или   на Бейкер-стрит, 221-б".

     Адрес  говорил,  что  объявление  помещено Холмсом. "Хитро составлено, - подумал  я.  -  Беглецы  увидят  в  нем  только естественное беспокойство жены, разыскивающей мужа".      День  тянулся очень долго. Всякий раз, как стучали в дверь или снаружи раздавались чьи-то громкие шаги, я  настораживался, ожидая,  что  это  или  вернулся Холмс, или пришли с ответом на объявление. Я пытался читать, но мысли мои неотступно вращались вокруг этого странного преступления и его странных  участников, за  которыми  мы  охотились.  А вдруг в рассуждения моего друга вкралась  роковая  ошибка  и  он   стал   жертвой   чудовищного самообмана?   Вдруг  его  точный  логический  ум  построил  эту фантастическую версию на ложных посылках?  Я  не  знал  случая, когда  бы  Шерлок  Холмс  ошибся, но ведь даже самый сильный ум один раз  может  ошибиться.  Его  могла  ввести  в  заблуждение слишком   уж   изощренная   логика.  Он  предпочитал  странные, хитроумные  объяснения,  отбрасывая  прочь  более   простые   и естественные,  находившиеся  под рукой. Но, с другой стороны, я сам был очевидцем  происшедшего,  своими  ушами  слышал  доводы Холмса.  Проследив  в  который  раз с самого начала всю длинную цепь странные событий, многие из которых сами по себе могли  бы показаться  пустяком,  я  должен был признать, что если Холмс и заблуждается, то  истина  все  равно  лежит  где-то  в  области удивительного и маловероятного.

     В   три   часа   пополудни   послышалось  резкое  звяканье колокольчика, в прихожей раздался чей-то властный голос,  и,  к моему удивлению, в комнату вошел не кто иной, как мистер Этелни Джонс  собственной  персоной.  Но  как не походил он сегодня на того высокомерного и бесцеремонного поборника здравого  смысла, который  с  таким  непререкаемым  апломбом  взялся расследовать норвудскую трагедию! Лицо у него было понурое, весь  он  как-то обмяк, а в его осанке появилось даже что-то просительное.

     - Добрый  день,  сэр,  добрый  день, - проговорил он. - Мистера Холмса, как я вижу, нет дома?

     - Нет. И я не знаю, когда он придет. Но, может  быть,  вы подождете его? Садитесь в это кресло. Вот вам сигары.

     - Благодарю  вас.  Я  и  правда  подожду,  -  сказал он, вытирая лицо красным, в клетку носовым платком.

     - Виски с содовой хотите?

     - Э-э,  полстакана.  Слишком  жаркая  стоит  погода   для сентября.  К тому же нет конца всяким волнениям. Вы ведь знаете мою норвудскую версию?

     - Помню, вы излагали ее.

     - Ну вот, я был вынужден ее  пересмотреть.  Я  так  ловко подвел  сеть  под мистера Шолто, так крепко ее затянул, и вдруг - бац!  -  в  сети  оказалась  дырка,  и  он  ушел.  У   него неоспоримое  алиби. С той минуты, как за ним захлопнулась дверь комнаты брата, его видели то здесь, то там, словом,  он  ни  на одну  секунду  не оставался один. И не мог поэтому ни влезть на крышу, ни проникнуть на чердак сквозь слуховое окно. Это  очень темное дело, и мой профессиональный престиж поставлен на карту. Я был бы очень рад небольшой помощи.

     - Все мы нуждаемся иногда в помощи, - заметил я.

     - Ваш  друг  мистер  Шерлок Холмс - выдающаяся личность, сэр, - сказал он доверительно осипшим голосом. - Он  человек, не   знающий  поражений.  Мне-то  известно,  в  скольких  делах участвовал  этот  молодой  человек,  и  всегда  ему   удавалось докопаться  до  истины.  Он  несколько непоследователен в своих методах  и,  пожалуй,  чересчур  торопится  делать  выводы,  но вообще,  я  думаю,  он  мог  бы  стать самым выдающимся сыщиком Скотленд-Ярда, и готов заявить это кому угодно. Сегодня утром я получил от него телеграмму, из которой ясно, что  у  него  есть свежие факты по этому делу. Вот телеграмма.

     Он  вынул ее из кармана и протянул мне. Она была послана в двенадцать часов из Поплара. "Немедленно идите на Бейкер-стрит, - писал Холмс. - Если я не успею вернуться,  подождите  меня. Следую  по  пятам норвудской парочки. Если хотите участвовать в финише, можете присоединиться к нам".

     - Хорошие новости! Значит, Холмс опять напал на их  след, - сказал я.

     - Ага, значит, и он допустил промах! - воскликнуло явным удовольствием   Джонс.   -  Даже  лучшим  из  нас  свойственно ошибаться.  Конечно,  эта  телеграмма  может  оказаться  ложной  тревогой,  но  мой долг инспектора Скотленд-Ярда не упускать ни одного шанса. Я слышу шаги. Возможно, это Холмс.

     На лестнице  послышалось  тяжелое  шарканье  ног,  сильное пыхтение  и  кашель, как будто шел человек, для которого дышать было непосильным трудом. Один или два раза  он  останавливался. Но  вот  наконец  он  подошел  к  нашей двери и отворил ее. Его внешность вполне соответствовала звукам, которые доносились  до нас.  Это  был мужчина преклонных лет в одежде моряка - старый бушлат был застегнут до подбородка. Спина у него была  согнута, колени  дрожали, а дыхание было затрудненное и болезненное, как у астматика. Он стоял, опершись на толстую дубовую палку, и его плечи тяжело поднимались, набирая в легкие непослушный  воздух. На  шее  у него был цветной платок, лица, обрамленного длинными седыми бакенбардами, почти  не  было  видно,  только  светились из-под  белых  мохнатых  бровей темные умные глаза. В общем, он произвел  на  меня  впечатление  почтенного   старого   моряка, впавшего на склоне лет в бедность.

     - Чем можем вам служить, папаша? - спросил я.

     Он обвел комнату медленным взглядом старика.

     - Мистер Шерлок Холмс дома? - спросил он.

     - Нет.  Но  я  его заменяю. Вы можете рассказать мне все, что хотели рассказать ему.

     - А я  хочу  видеть  самого  Шерлока  Холмса,  -  упрямо повторил старик.

     - Но  я  же  вам  говорю, что я его заменяю. Вы пришли по поводу катера Смита, конечно?

     - Да, я знаю, где он. Еще я знаю, где  люди,  которых  он ищет. Знаю, где сокровища. Я все знаю!

     - Расскажите мне; это все равно, что рассказать Холмсу.      - Нет,  я должен рассказать только ему самому, - твердил наш гость со стариковским упрямством и раздражительностью.

     - Тогда подождите его.

     - Не хочу ждать. Не хочу даром терять день ни ради  кого. Если  мистера  Холмса  нет,  пусть себе все узнает сам. А вам я ничего не скажу, больно мне ваши физиономии не нравятся.

     Он поковылял к двери, но Джонс обогнал его.

     - Подожди, приятель, - сказал он. - У тебя есть  важные сведения,  и  ты  не  уйдешь  отсюда.  Придется тебе подождать, хочешь ты или нет, нашего друга Холмса.

     Старик, рванулся к двери,  но  Этелни  Джонс  заслонил  ее своей   широкой  спиной,  и  старик  понял,  что  сопротивление бесполезно.

     - Хорошенькое обращение с гостем,  -  сказал  он,  стуча палкой.  - Я пришел сюда, чтобы поговорить с мистером Холмсом.

А вы двое набросились на  меня,  хотя  я  вас  знать  не  знаю. Хорошенькое обращение с человеком!

     - Вам не сделают ничего плохого, - сказал я. - Садитесь сюда на диван и подождите. Холмс очень скоро вернется.

     Он  мрачно  подошел к дивану и сел, подперев ладонями свою большую  голову.  Мы  с  Джонсом  снова  взяли  наши  сигары  и продолжили разговор.

     Вдруг голос Холмса оборвал нас на полуслове:

     - Могли бы предложить сигару и мне.

     Мы  так  и  подпрыгнули  в креслах. Прямо перед нами сидел Холмс и довольно улыбался.

     - Холмс! - воскликнул я. - Вы здесь? А где же старик?

     - Вот он, - ответил Холмс, протягивая в руке копну белых волос. -- Вот он весь - бакенбарды, парик, брови. Я знал, что мой маскарад удачен, но не предполагал, что он  выдержит  такое испытание.

     - Вот  это  класс!  - с искренним восхищением воскликнул Джонс. - Из вас вышел  бы  отличный  актер,  первосортный!  Вы кашляете  точь-в-точь  как  постоялец работного дома. А за ваши дрожащие колени можно дать десять фунтов в неделю. Мне, правда, показался знакомым блеск глаз. Но уйти вы все-таки  от  нас  не смогли.

     - Я  работал  в  этом  маскарадном  костюме весь день, - сказал он, зажигая сигару. - Видите  ли,  преступный  мир  уже довольно  хорошо знает меня, особенно после того, как мой друг, сидящий здесь, взялся за перо. Так что я теперь могу появляться на передовых позициях только в переодетом виде. Вы получили мою телеграмму?

     - Да, поэтому-то я здесь.

     - Как подвигается ваша версия?

     - Лопнула. Мне пришлось отпустить двух моих пленников,  а против остальных двух нет ни одной улики.

     - Не расстраивайтесь. Мы вам дадим парочку других взамен. Я только   прошу   вас   на   время  целиком  подчиняться  мне, действовать по выработанному мной плану. Согласны? Конечно, вся заслуга в этом деле будет официально признана за вами.

     - Согласен, если вы поможете мне взять этих двоих.

     - Тогда, во-первых, мне необходима быстроходная  посудина - полицейский  моторный катер. К семи часам у Вестминстерского причала.

     - Будет сделано. Там всегда  дежурит  полицейская  лодка. Но,  пожалуй,  мне  лучше  пойти  через  дорогу и позвонить для верности.

     - Затем   два    полицейских    посильнее    на    случай сопротивления.

     - В катере всегда есть два или три человека.

     - Когда  мы их возьмем, у нас в руках окажутся сокровища. Я думаю, мой друг будет  очень  рад  доставить  сундучок  одной молодой  леди, которой по праву принадлежит половина. Пусть она первая откроет его. А, Уотсон?

     - Мне это было бы очень приятно.

     - Нарушение процедуры, но дело такое необычное, что можно будет закрыть глаза. Но потом клад  надо  передать  властям  до окончания следствия.

     - Конечно.  Это будет легко сделать. Еще один момент. Мне бы очень хотелось услыхать  о  некоторых  подробностях  из  уст самого  Джонатана  Смолла.  Вы  знаете, я люблю выяснять все до конца. Не будет возражений, если я с ним неофициально встречусь здесь, у меня, или в каком-нибудь другом  месте,  конечно,  под надежной охраной?

     - Вы  хозяин  положения, вам и карты в руки. Но у меня до сих пор нет никаких доказательств  существования  этого  самого Джонатана  Смолла.  Однако  если  вы  мне представите его, я не смогу отказать вам в вашей просьбе.

     - Значит, решено?

     - Решено. Еще что?

     - Это уже последнее: я хочу, чтобы вы пообедали с нами. У нас есть устрицы, пара куропаток и небольшой выбор  белых  вин. Нет,  Уотсон,  вы  не  умеете  ценить  мои достоинства домашней хозяйки.

 

     ГЛАВА X. КОНЕЦ ОСТРОВИТЯНИНА

 

     Обед проходил"очень оживленно.  Холмс,  когда  хотел,  мог быть  исключительно  интересным  собеседником. А в тот вечер он был в ударе - сказалось сильное нервное возбуждение. Я никогда прежде  не  видел  его  таким  разговорчивым.  Он   говорил   о средневековой  керамике  и  о мистериях, о скрипках Страдивари, буддизме Цейлона и о военных кораблях будущего. И говорил  так, будто был специалистом в каждой области. Эта яркая вспышка была реакцией живого ума после мрачного уныния, которое завладело им накануне. Этелни Джонс в свободную от дел минуту оказался очень общительным  человеком  и  за  обедом доказал, что знает толк в жизненных  радостях.  Я  тоже  был  в  приподнятом  настроении, предчувствуя конец дела и заразившись весельем Холмса. Никто из нас  за  весь  вечер не упомянул о причине, которая собрала нас вместе.

     Когда убрали со стола, Холмс посмотрел на часы и разлил  в бокалы портвейн.

     - Давайте  выпьем,  -  сказал  он,  -  за  успех  нашей маленькой вылазки. А теперь  пора  идти.  У  вас  есть  оружие, Уотсон?

     - Мой старый боевой пистолет. Он в ящике стола.

     - Возьмите  его  с собой. Это необходимо. Я вижу, что кэб уже у двери, он был заказан на половину седьмого.

     У Вестминстерского причала мы были  в  семь  с  небольшим.

Катер уже ждал нас. Холмс оглядел его критически.

     - Есть   на   нем   что-нибудь,   что   выдавало  бы  егопринадлежность полиции? - спросил он.

     - Да. Зеленый фонарь сбоку.

     - Тогда снимите его.

     Все было сделано мгновенно, мы вошли в катер  и  отчалили. Джонс,  Холмс  и  я  сидели  на корме. Один полицейский стоял у руля, другой следил за топкой, впереди расположились два  дюжих полисмена.

     - Куда? - спросил Джонс.

     - К    Тауэру.   Прикажите   им   остановиться   напротив Джекобсон-Ярда.

     Наше суденышко оказалось очень быстроходным. Мы промчались мимо вереницы груженых барж, как будто они не плыли,  а  стояли на  месте.  Когда  мы догнали и оставили позади речной пароход, Холмс удовлетворенно улыбнулся.

     - Можно подумать, что наш  катер  -  самое  быстроходное судно на реке, - заметил он.

     - Ну,  это  вряд  ли.  Но катеров быстрее этого, пожалуй, найдется немного.

назад<<< 1 . . . 9 . . . 14 >>>далее