— Кухня в моем доме в Коннектикуте — самая старая часть дома, а рядом с ней симпатичный небольшой кабинет, окна которого выходят в окруженный высокой стеной огород, где растут разные овощи и травы. Вдоль южной стены тянутся виноградники, " а вдоль дорожек растут абрикосовые деревья. Вот уже много лет никто не заботится о саде, но если потрудиться, его можно вернуть к жизни. В кабинете две стены полностью заняты старинными полками из соснового дерева, на которых можно расставить тысячу или даже больше книг, может быть даже по кулинарии. И, как я уже говорил, кухню никто не переоборудовал, поэтому там сохранилась большая кладовая для продуктов, буфетная дворецкого и еще одна комнатенка с толстыми кирпичными стенами. Мы не знаем, для чего использовалась эта третья комната, но…

— Чулан.

— Что?

— Это чулан, чтобы хранить продукты в холоде. Там под полом есть дренаж?

— Да, конечно, и еще под полом…

— Погреб, — мечтательно протянула Кэди. — Под комнатой проходит ручей, и проточная вода поддерживает низкую температуру.

— Леони хочет сломать стены между вспомогательными помещениями и превратить их в одну большую современную кухню с черной стеклянной мебелью и…

— Нет! — с отвращением воскликнула Кэди. — Ты не можешь так поступить. У этих маленьких комнаток есть свое предназначение и… — Она даже задохнулась. — Это, конечно, не мое дело. — Кэди еще раз вздохнула, чтобы перевести дыхание. — А что она хочет сделать с огородом и садом?

— Установить там личный бассейн-джакузи. Она хочет завезти большие валуны и устроить все так, словно это природный ландшафт.

— Но абрикосовые деревья — тоже природа!

— Деревья придется, конечно, срубить. Леони говорит, что листья забьют трубы фильтрационной системы.

Кэди лежала на спине и смотрела на блики огня, танцующие по потолку пещеры, думая, как это ужасно — разрушать такую красоту.

— Что такое иссоп?

— Трава. Ее используют как вкусовую добавку к жирной рыбе, и из нее делают шартрез. Почему ты спрашиваешь?

— Просто так. Кто-то сказал, что она растет в этом огороде, но Леони от нее чихает, и нам пришлось ее всю выдернуть. А как ты?

Она настолько глубоко задумалась о судьбе старого сада и огорода, что не поняла его.

— Я? — удивленно переспросила она.

— Да. Ты из-за чего-нибудь чихаешь?

— Наверняка не от трав, — сквозь зубы процедила Кэди. — Теперь я хочу поспать, — сказала она, потому что не могла больше слышать о планах Леони по разрушению того, что наверняка было красивейшим старинным поместьем.

— Да, конечно, — согласился Тарик, и она услышала, как он повернулся к ней спиной, а минуту спустя вдруг проговорил:

— Кирпичи…

Она не спросила, что он имеет в виду, потому что, кажется, уже знала. Тогда Тарик продолжал:

— Стена, окружающая сад, сложена из старых кирпичей, но Леони ненавидит их, потому что они покрыты зеленым мхом и лишайником. Она хочет разломать стены и поставить нечто современное и изящное. Леони любит современные вещи.

— Как ты, например, — с чувством выпалила она.

— Ты думаешь, я современный?

— Ты живешь в Нью-Йорке, и ты…

— Я работаю в Нью-Йорке. А живу я в Коннектикуте, в доме, построенном двести лет назад.

— И ты… — Она замолчала, потому что не могла придумать, какие у него еще есть недостатки. Кроме того, что он сводил ее с ума. То он смеялся над ней, то спасал ее, то брался мыть тарелки. — Я хочу спать, — повторила она, давая понять, что не желает продолжать разговоры. Даже говоря о таких невинных вещах, как его дом, он, похоже, умудрялся выводить ее из себя. Ну какое ей дело до того, что его жена сделает с их домом и садом? Ее это совершенно не касается, разве не так?

— Да, конечно, хабибби, — тихо сказал он. — Пусть тебе приснятся самые сладкие сны.

— Тебе того же, — сказала она, пытаясь поудобнее устроиться в сбившемся спальном мешке. — Ты Леони так же называешь? — спросила она и в ту же секунду пожалела, но сказанного было не вернуть.

К ее большому удивлению Тарик не рассмеялся. Напротив, он очень тихо ответил:

— Нет, я никогда никого не называл этим ласковым словом. Оно только для тебя.

Несмотря на все ее благие намерения, на душе у Кэди стало очень тепло, и она, улыбаясь, заснула.

Однако на следующее утро в свете яркого солнца Кэди более отчетливо увидела, что происходит: Тарик Джордан уделял ей внимание только из-за дополнительного распоряжения Рут.

Когда она проснулась, он уже вышел из пещеры, а когда вернулся с охапкой хвороста для костра, она не сомневалась, что смогла взять себя в руки. Кэди поклялась себе, что каким бы провокационным тоном он с ней ни заговорил, она не поддастся. Может, он даже смеялся вместе со своими приятелями, рассказывая им, что она всего-навсего безработная повариха, и он сможет соблазнить ее и заставить делать все, что он пожелает?

— Что я сделал, заслужив такое враждебное отношение? — дружелюбно спросил Тарик, складывая дрова так, чтобы оставить запас, которым можно будет воспользоваться в следующее посещение пещеры.

— Ничего. Ты готов? Если мы выйдем пораньше, то сможем, наверное, еще засветло добраться до Ледженда.

— Умираешь от желания встретиться с дядюшкой Ганнибалом?

— Я просто хочу… уйти отсюда, — ответила она резче, чем сама хотела.

Тарик спокойно затушил костер, убедился, что не тлеет ни один уголек и, когда он повернулся к ней, лицо, его было бесстрастным и жестким, таким, каким она увидела его в первый день и не видела ни разу после этого.

— Не хочешь сказать мне, чем я тебя обидел?

Кэди очень хотелось бы иметь небольшой списочек с претензиями, которые она могла бы ему предъявить, но у нее его не было. Кроме разве того, что он слишком добр, слишком внимателен, слишком хорош, слишком весел и…

— Тебе не придется бороться, — холодно сказал он. — Я не вхожу туда, куда меня не пускают. Ты готова?

Кэди открыла было рот, чтобы что-то объяснить, но предпочла промолчать. Лучше ей поспешить в Ледженд, постараться исполнить то, что в ее силах, чтобы помочь Рут, а потом убраться подальше от этого мужчины, как можно дальше и навсегда.

На пути вниз они почти не разговаривали. Она шла вслед за Тариком, и двигались они довольно быстро. Дважды он оборачивался и интересовался, как ее ноги, но ни о чем другом они не говорили.

Когда Кэди и Тарик спустились к подножию горы, лагерь их оказался точно в том же виде, в каком они его оставили. Джип Тарика стоял под деревьями, конь его благополучно пасся в Загончике, который, как была уверена Кэди, был построен специально для лошадей Джорданов.

Они вместе сворачивали лагерь, работая бок о бок, словно были вместе уже много лет, когда Тарик вдруг швырнул два колышка от палатки с такой силой, что они вонзились в землю.

— Что с тобой случилось? — закричал он. — Что я сделал?

— Ничего ты не сделал! — завопила она в ответ. — Ты принадлежишь другой. Ты принадлежишь другому миру.

За несколько минут на лице у Тарика отразилась целая гамма чувств, потом он улыбнулся, показав сильные, белые зубы.

— Ах, понимаю. Классовая система. Ладно, ты права. Мужчины с моим положением пользуются такими, как ты, маленькими девочками. А в жены берут женщин с лошадиной внешностью, таких, как Леони. В этом дело?

Когда он произнес все это вслух, ее жалобы прозвучали весьма старомодно.

— Твоя мать… — тихо начала она, но не закончила фразу. Что она могла сказать? Что его мать не захочет, чтобы ее сын женился на поварихе?

— Ах да, мать-королева. — По тону она поняла, что он смеется над ней. — Ее сын, принц, должен жениться на титулованной принцессе, так?

— Именно сейчас ты мне очень не нравишься, — процедила она сквозь зубы.

— Я думаю, Кэди, любовь моя, что только ты видишь во мне принца. Смею тебя уверить, моя мать воспринимает меня по-другому. — С этими словами он отвернулся к коню, но Кэди слышала, что он посмеивается.

Что бы он ни говорил, лучше держаться от него подальше. Он даже красивее Грегори; а по опыту она знала, что красавцы-мужчины ведут только к беде.

— Готова отправиться на встречу с моим дядей? — минутой позже спросил он, возвращаясь к лагерю и ведя за собой коня.

Кэди стояла, выпрямившись в полный рост, но даже так едва доставала Тарику до середины груди.

— Думаю, следует все поставить на деловую основу. По-моему, нам не стоит слишком привязываться друг к другу. Больше никаких выходных, никаких путешествий с ночевками в лагере, никаких… — Она замолчала, потому что Тарик наклонился и сладостно поцеловал ее в губы.

— Как скажешь, хабибби, — согласился он, помогая ей подняться в седло.

. Прищурившись, Кэди села верхом.

Глава 25

— Это моя жена, — объявил Тарик Джордан, крепко обнимая за плечи Кэди.

— Твоя… — возмутилась было она, но он сжал ее так крепко, что Кэди смогла только ойкнуть и замолчала.

— Сейчас она на меня немного сердита, дядя Ганнибал, так что не обращай внимания, что бы она ни говорила.

— Я ему не жена, — заявила Кэди высокому худощавому человеку, перед которым они предстали.

После этого как они с Тариком разобрали лагерь, он повел коня не вниз по дороге, а вверх по извилистой тропе, которая тоже должна была привести к Ледженду. Кэди очень быстро поняла, что он пытается проникнуть в заброшенный город прежде, чем их кто-нибудь обнаружит.

— Я думала, твой дядя считается с твоей семьей, — заметила Кэди, сидя верхом.

— Семья семье рознь, — таинственно ответил он.

— Понимаю. А что ты ему такого сделал, если боишься, что он может начать стрелять в тебя так же, как в такого чужака, как я?

Обернувшись, Тарик усмехнулся.

— А в твоей хорошенькой маленькой головке есть мозги, а?

— Ровно столько, чтобы запомнить кулинарные рецепты и определить, что мужчина мне врет.

— Не уверен. Очевидно, что ты позволяешь мужчинам тебя дурачить. Уж Джилфорд это ясно доказал.

— Грегори, — механически исправила она ошибку, и почувствовала вдруг, как мурашки побежали у нее по рукам от воспоминаний о том, как Коул постоянно притворялся, что не способен запомнить имя Грегори. — По крайней мере, я отделалась от мужчины, который хотел от меня не любви, а совсем другого, — ехидно сказала она.

Он заметил намек в ее словах.

— С такими ногами, как у Леони, какая разница, любит она меня или нет?

— Ты отвратителен.

Он усмехнулся и свободной рукой заставил ее крепче обхватить себя за талию.

— Знаешь, Кэди, я никогда не предполагал, что верховая езда может оказаться настолько… хм… приятной. — С этими словами он слегка отклонился назад, так что она еще плотнее прижалась к его спине своей пышной, мягкой грудью. Когда Кэди, прекрасно понимая, каковы его намерения, постаралась отодвинуться, конь вдруг взбрыкнул и едва не сбросил ее. Чтобы удержаться, она покрепче обхватила Тарика, и он засмеялся. — Сегодня вечером тебе причитается дополнительная пайка овса, — обратился он к своему коню.

При иных обстоятельствах Кэди тоже, наверное, рассмеялась бы, но она не позволила себе такой роскоши. Ей не хотелось еще больше сблизиться с этим человеком.

Однако теперь, стоя перед дядей Ганнибалом, горящие глаза и длинная, жидкая бороденка которого делали его схожим с пророком из Ветхого Завета, Кэди была готова отказаться от идеи оказания помощи давно умершим.

— А в водительских правах написано, что ее фамилия Лонг, — сказал страшный старик, кивнув длинным носом в сторону Кэди, словно она лгунья и грешница, которой не место на земле. Однако увидеть ее водительские права он мог, только украв сумку из джипа! Выходит, кражи и стрельба по ни в чем неповинным людям не вызывали у него осуждения?

Кэди готова была уже задать этот вопрос, но Тарик опередил ее:

— Мы женаты, и у меня есть свидетельство, чтобы ты мог убедиться.

— Отпусти меня, пожалуйста, — прошипела Кэди, снова пытаясь освободиться от его руки, но он ничуть не ослабил железную хватку.

Кэди с удивлением наблюдала, как Тарик вытаскивает из-под свитера листок бумаги и протягивает его старику.

— Это, конечно, копия, — объяснил он Ганнибалу Джордану. — Но здесь говорится, что мисс Кэди Лонг обвенчалась с Коулом Джорданом, а меня, как тебе известно, зовут именно так. Все подписи и печати на месте.

— Дай-ка я посмотрю, — сказала Кэди, выхватив листок из рук молодого человека. Это действительно оказалась копия ее свидетельства о браке с Коулом. Она повернулась к Тарику. — Это датировано тысяча восемьсот семьдесят третьим годом.

— Так и есть, — согласился он, словно только сейчас заметил странную дату, и усмехнулся, обращаясь к дяде. — Без сомнения, это компьютерная ошибка. Знаешь, что это за машины!

— Не знаю, и знать не хочу, — объявил Ганнибал. — Машины разрушают нашу великую нацию.

Резким рывком Кэди освободилась наконец из рук Тарика.

— Это свидетельство было написано от руки, причем задолго до того, как были изобретены компьютеры. Я не выходила замуж за этого Коула Джордана.

— Она со странностями. — Тарик заговорщически повернулся к дяде и притронулся рукой к голове. — Но она моя жена, так что ничего не могу поделать. Ты готова идти дальше, дорогая? Дядя Ганнибал намерен позволить нам остановиться в старинной усадьбе Джорданов вместе с ним и остальными членами его семьи. — Он внимательно посмотрел на Кэди. — Но мы не смогли бы там остаться, если бы не были женаты: дядя Ганнибал не признает гражданских браков.

Не нужно было быть великом сыщиком, чтобы догадаться, о чем идет речь, и все-таки Кэди колебалась. Вскинув на Тарика невинный взгляд, она прощебетала:

— Но, дорогой, у нас ведь медовый месяц. Не могли бы мы остановиться отдельно ото всех в каком-нибудь домике? — Опустив очи долу, Кэди попыталась придать себе застенчивый вид. В отдельном доме она могла заполучить отдельную комнату. Предпочтительно с запирающейся на замок дверью.

— Расплата за грехи… — заговорил старик и, к ужасу Кэди, направился прямо к ней. Но Тарик быстро встал между ними.

— Прости ее, дядя, она сама не понимает, о чем говорит. — Он снова обнял Кэди за плечи и крепко прижал ее к себе. — Мы с удовольствием остановимся с тобой и твоими детьми. Нам это доставит истинное наслаждение. Единственное, о чем я прошу, разреши мне поводить мою невесту по окрестностям. Заодно мы поможем тебе следить за порядком.

В какое-то мгновение Кэди показалось, что старик сейчас вскинет руку и прикажет ей убраться с гор, а то и заявит, что ее ждет какая-нибудь библейская смерть, но вместо этого он повернулся к ней спиной и пошел прочь, бормоча что-то себе под нос.

Как только Ганнибал отошел настолько, что не мог их слышать, Кэди возмущенно повернулась к Тарику.

— Почему ты не сказал мне, что твой дядя сумасшедший?

— А ты считала, что в тебя стрелял здоровый, нормальный человек? Или думала, что нормальный человек мог выбрать для жизни такое Богом забытое место? Как же тогда ты представляла себе ненормальных?

— А почему ты не предупредил меня, что собираешься сказать ему, что мы женаты? Совершенно очевидно, что ты планировал это заранее, иначе у тебя не оказалось бы под рукой копии свидетельства о моем браке с Коулом. И где ты его взял?

Тарик, не отвечая, повернулся и посмотрел в сторону города.

— Я не был здесь много лет. Трудно поверить, но все здесь выглядит еще хуже, чем когда я приезжал прежде. Дядя Ганнибал совершенно не занимается ремонтом. Итак, Кэди, женушка моя, скажи, на какой стороне кровати ты предпочитаешь спать?

— Попробуй только притронься ко мне, и будешь жалеть об этом до самой смерти. Он удивленно посмотрел на нее.

— По-моему, ты спала с другими мужчинами, так почему же не со мной?

— Тебе никто не говорил, что презирает тебя?

— Ни одна женщина. Да такого и не было. Кэди молча проскользнула мимо него и направилась по дороге в ту сторону, где, как она знала, стоял особняк Джордана.

Она шла и смотрела по сторонам. Ей уже были знакомы два облика Ледженда. Сначала она узнала и полюбила город мечты Коула с хорошенькими домиками, школой с большой площадкой для игр и отсутствием всяких признаков порока.

Позже она побывала в городе вместе с Рут. К этому моменту прошло много лет с тех пор, как жители покинули его, и здания уже начали разрушаться. Однако теперь город по-настоящему являл собой печальное зрелище. Крыши сохранились лишь на нескольких домах, многие из которых превратились в груду досок, сваленных на земле.

Кэди шла и чувствовала, как печаль пронзает ее насквозь. Она представляла, каким мог бы стать этот город, и знала, что привело его к сегодняшнему жалкому состоянию.

— А каким все было, когда ты сюда попала? — спросил ее подошедший сзади Тарик. Впервые он, казалось, не шутил и не поддразнивал ее. Сначала Кэди не хотела отвечать, она не желала слушать его замечания относительно путешествий во времени, и все-таки не могла нести одна груз этих печальных воспоминаний.

— Внизу у дороги стояла школа с огромной спортивной площадкой. Думаю, Коул придумал ее, потому что место для игр очень важно для девятилетнего мальчика. Вот здесь были склады, а ниже находилось самое большое кафе-мороженое, какое только можно себе представить.

Она зашагала быстрее, указывая на дом за домом. Как некогда Коул, она не обращала внимания на то, что в большинстве зданий размещались салуны, предпочитая вспомнить, чем они стали, когда она была здесь с Коулом.

— Это Граница Джордана, но при мне она напоминала красивую живую изгородь. — Кэди посмотрела на остатки каменной стены, которая некогда разделяла «хорошую» и «плохую» части города. — Вот это носило название Райской тропы. Церковь была большой и красивой. А здесь размещалась огромная библиотека.

Повернув направо, она остановилась перед началом неширокой дорожки, которая, насколько она знала, вела к особняку Джорданов.

— Вон там, ниже, Коул построил мечеть. — Она повернулась и посмотрела на Тарика. — В память о своем лучшем друге, которого убили вместе с ним. — Голос ее зазвучал совсем тихо. — Его звали Тарик, как и тебя.

Она стояла, не двигаясь, постепенно ощущая, как все вокруг начинает давить на нее. Тарик взял ее руку, поднес к губам и поцеловал.

Увидев, что его глаза полны сострадания, Кэди вырвалась.

— Ты мне не веришь, так и не притворяйся! Он возмутился:

— Не знаю, почему у тебя сложилось мнение, что я настоящее бесчувственное чудовище, но какая разница, верю я или нет в то, что ты встречалась с людьми, которые жили сто лет назад. Я вижу, что все вокруг огорчает тебя. Может, ты хочешь уехать и вернуться в Денвер? Или в Нью-Йорк?

— А как же приписка к завещанию Рут? Ты что, желаешь оставить деньги без присмотра на три года?

— Ты можешь вернуться в Нью-Йорк вместе со мной, и следующие три года я мог бы принимать все решения, а ты подписывать бумаги.

Она посмотрела на него, прищурившись.

— Работать вместе с тобой? Каждый день?

Три, года?

Он криво усмехнулся.

— А что, по мне, так звучит неплохо. Кэди пошла дальше.

— А как это понравится твоей замечательной Леони?, — Она не из ревнивых, к тому же какие поводы у нее найдутся для ревности? Мы ведь не…

— Правильно, — бросила она через плечо. — Между нами ничего нет. Фактически… — Она остановилась и повернулась к нему. — Почему бы тебе меня здесь не оставить? Ты сказал дяде, что я член вашей семьи, и он больше не станет в меня стрелять, так что мне больше не нужна твоя помощь.

При этих словах сердце Кэди едва не остановилось. Ей одновременно хотелось броситься к нему, обвить руками его шею и умолять не оставлять наедине с этим страшным стариком, но в то же время она хотела, чтобы он уехал и ей никогда в жизни не пришлось бы с ним снова встречаться.

Тарик даже не стал ей отвечать.

— Дерево-виселица вон там. Хочешь его увидеть?

— Я должна это сделать, спасибо, — сказала она, вздохнув после некоторой паузы, и снова зашагала вперед.

Однако Кэди совершенно забыла, что в этой же стороне находится кладбище. Когда она приезжала сюда с Рут, то отказалась войти. Сейчас же, при свете яркого солнца, Кэди остановилась перед покосившейся оградой и словно зачарованная смотрела на обветренные и избитые дождями камни.

— Пойдем. — Тарик нежно взял ее за руку.

— Нет, — прошептала она. — Я не хочу видеть.

Но он настаивал.

— Пойдем, ты должна.

— Нет! — более решительно возразила она, пытаясь вырваться.

Однако Тарик не отпускал ее руку, а когда она дернулась сильнее, просто прижал ее к себе.

— Кэди, пожалуйста, — говорил он, обнимая ее и поглаживая по голове. — Я хочу, чтобы ты мне доверяла. Разве я здесь не ради тебя?

Она уткнулась лицом ему в грудь и закивала. Ей было так приятно ощущать его тепло! Грубая шерсть его свитера только подчеркивала мужественность Тарика. Ни один мужчина, прикасаясь к ней, не заставлял ее испытывать то, что она чувствовала при его прикосновении.

Он казался ей надежным и опасным одновременно. Она понимала, что он и друг ей, и враг, и защитник, и обидчик.

— Посмотри вокруг, — упрашивал он ее потихоньку, заставляя оторвать лицо от своей груди. — Это кладбище, и все лежащие на нем умерли много лет назад.

Когда ей удалось, наконец, открыть глаза, на первом камне, который она увидела, оказалось написано имя Хуана Барелы, и она снова уткнулась Тарику в грудь.

— Нет, — прошептала она, пытаясь уйти, но он удержал ее. Почему ты так со мной поступаешь? — спросила она, внимательно глядя на него.

— Я хочу, чтобы ты увидела разницу между живым и мертвым. Ты никогда не была замужем за Коулом Джорданом, потому что он умер много лет назад.

При этих словах она вырвалась и бросилась к воротам. Потом обернулась и гневно сверкнула глазами в его сторону.

— Ты ничего об этом не знаешь! Ты считаешь, раз это нельзя ввести в компьютер, то это и не существует. Ты думаешь… Да какая разница, что ты думаешь? Ты мне не нужен, я ничего от тебя не хочу. Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое.

Повернувшись, она побежала к Дереву-виселице, месту, где она впервые познакомилась с Коулом, но Тарик поймал ее за руку. Когда она попыталась вырваться, он только крепче сжал руку и держал ее до тех пор, пока она не сдалась и не начала всхлипывать, уткнувшись лицом ему в грудь.

назад<<< 1 . . . 26 . . . 32 >>>далее