Не глядя на меня, он стал продолжать работу. Дня два или три я наблюдал за ним, не принимая в ней участия. Но работа не могла не интересовать меня. И когда он сделал, производя опыты, ряд ошибок, которые могли погубить результаты всех наших усилий, я не утерпел и сделал ему знак.
- Давно бы так! - проговорил он с довольной улыбкой и пустил воздух через мое горло. Я об'яснил ему ошибки с тех пор продолжаю руководить работой... Он перехитрил меня!..
IV. Жертва большого города
С тех пор, как мисс Адамс узнала тайну головы, она возненавидела Керна всеми силами души. И это чувство росло с каждым днем. Она засыпала с этим чувством и просыпалась с ним. Она, в страшных кошмарах, видела его во сне. Она была прямо больна ненавистью. В последнее время, при встречах с Керном, она едва удерживалась, чтобы не бросить ему в лицо:
- Убийца!
Она держалась с ним натянуто и холодно.
Возможно, что это настроение поддерживалось ее все более расшатывающимися нервами. Дни, проведенные ею в обществе оживленной головы трупа, - все, что она узнала здесь, все потрясения не могли пройти бесследно. Не мудрено, что во всем этом она считала виновным Керна.
- Я донесу на него! Я буду кричать о его преступлении! Я не успокоюсь, пока не развенчаю эту краденую славу, не раскрою всех его преступлений! Я себя не пощажу...
- Тише... успокойтесь... Я уже говорил вам, что во мне нет чувства мести. Но если ваше нравственное чувство возмущено и жаждет возмездия, я не буду отговаривать вас... только не спешите... я прошу вас подождать до конца наших опытов... Ведь я нуждаюсь сейчас в Керне, как и он во мне. Он без меня не может окончить труд, но также и я без него. А ведь это все, что мне осталось... Больше мне не создать. Но начатые работы должны быть окончены...
В кабинете послышались шаги.
Мисс Адамс быстро закрыла кран и уселась с книжкой в руке, все еще возбужденная. Голова Доуэля опустила веки, как у человека, погруженного в дремоту.
Вошел профессор Керн.
Он подозрительно посмотрел на мисс Адамс.
- В чем дело? Вы чем-то расстроены? Все в порядке?
- Нет... Ничего... Все в порядке... семейные неприятности...
- Дайте ваш пульс.
Мисс Адамс неохотно протянула руку.
- Бьется учащенно... Нервы пошаливают? Для нервных, пожалуй, это тяжелая работа. Но я вами доволен. Я удваиваю вам вознаграждение.
- Мне не нужно. Благодарю вас.
- "Мне не нужно"! Кому же не нужны деньги? Ведь у вас семья!
Мисс Адамс ничего не ответила.
- Вот что. Надо сделать кое-какие приготовления. Голову профессора Доуэля мы поместим в комнату за лабораторией . - Временно, коллега, временно! Вы не спите? - обратился он к голове. - А сюда завтра привезут два свеженьких трупа, и мы приготовим из них пару хороших говорящих голов и продемонстрируем их в научном обществе. Пора обнародовать наше открытие.
И Керн опять с некоторым недоверием посмотрел на мисс Адамс.
Чтобы раньше времени не обнаружить слишком ярко своей неприязни, мисс Адамс заставила себя задать вопрос, первый из пришедших ей в голову.
- Чьи трупы будут привезены?
- Я не знаю, и никто не знает. Потому, что сейчас это еще не трупы, а живые и здоровые люди. Здоровее нас с вами. Это я могу сказать с уверенностью. Мне нужны головы абсолютно здоровых людей. Но завтра их ожидает неизбежная смерть. А через час, не позже, после этого они будут здесь, - на прозекторском столе. Я уж позаботился об этом.
Мисс Адамс, которая ожидала от профессора Керна всего, посмотрела на него таким недоуменным и испытующим взглядом, что он на мгновение смешался, а потом громко рассмеялся.
- Нет ничего проще! Я заказал пару свеженьких трупов в морге. Дело, видите ли в том, что город, - этот современный Молох, - требует ежедневных человеческих жертв. Каждый день, с непреложностью законов природы, в городе гибнут от уличного движения несколько человек, - не считая несчастных случаев на заводах, фабриках, постройках. Ну, и вот, эти обреченные, жизнерадостные, полные сил и здоровья люди, сегодня спокойно уснут, не зная, что их ожидает завтра. Завтра утром они встанут, весело напевая песню, будут одеваться, чтобы итти, - как они будут думать, - на работу, а на самом деле - навстречу своей неизбежной смерти. В то же время, в другом конце города, также беззаботно напевая, будет одеваться их невольный палач: шоффер или вагоновожатый. Потом жертва выйдет из своей квартиры, палач выйдет с противоположного конца города из своего гаража или трамвайного парка. Преодолевая поток уличного движения, они упорно будут приближаться друг к другу, - не зная друг друга, - до самой роковой точки пересечениях путей. Потом, на одно короткое мгновение, кто-то из них зазевается, и - готов! На статистических счетах, отмечающих число жертв уличного движения, прибавится одна косточка. Именно та, которой не хватало для статистика, чтобы оправдать его предвидение.
Тысячи случайностей должны привести их к этой фатальной точке пересечения. И, тем не менее, все это неуклонно совершится с точностью часового механизма, сдвигающего на одно мгновение в одной точке две часовых стрелки, идущие с различной скоростью
Никогда еще профессор Керн не был так разговорчив с мисс Адамс. И эта неожиданная щедрость!..
- Он хочет задобрить, купить меня, - подумала мисс Адамс, - он, кажется, подозревает, что я догадываюсь или даже знаю о многом. Но ему не удастся купить меня!
V. Новые обитатели лаборатории
Тот сложный механизм, который называют теорией вероятности, свел тысячи случайностей в одной точке времени и пространства, и на утро на прозекторском столе лаборатории профессора Керна действительно лежали два свежих трупа.
Две новые головы, предназначенные для публичной демонстрации, не должны были знать о существовании головы профессора Доуэля. И потому она была предусмотрительно перемещена профессором Керном в смежную комнату.
Первый труп принадлежал рабочему лет тридцати, погибшему в потоке уличного движения. Его могучее тело было разрезано пополам. В полуоткрытых остекленевших глазах замер испуг.
Профессор Керн, мисс Адамс и Джон, - в белых халатах, - работали над трупами.
- Было еще несколько трупов, - говорил профессор Керн. - Один рабочий упал с лесов. Но у него могло быть повреждение мозга от сотрясения. Забраковал я и нескольких самоубийц, отравившихся ядами. Вот этот парень оказался подходящим. Да вот эта еще... ночная красавица. За доброкачественность ее крови не ручаюсь, но другого выбора не было.
Он кивком головы указал на труп женщины с красивым, но увядшим лицом. На лице сохранились еще следы румян и гримировального карандаша. Лицо было спокойно. Только приподнятые брови и полуоткрытый рот выражали какое-то детское удивление.
- Певичка из бара в порту. Была убита наповал шальной пулей во время ссоры пьяных матросов. Прямо в сердце, - видите? Нарочно так не попадешь!
Профессор Керн работал быстро и уверенно. Головы были отделены от тела, трупы унесены.
Еще несколько минут, - и головы были помещены на высокие столики. В горло, в венозную и артериальную аорты, были введены трубки.
Профессор Керн был в приятно возбужденном состоянии. Приближался момент его торжества. В успехе он не сомневался.
На предстоящую демонстрацию и доклад профессора Керна в научном обществе были приглашены научные светила. Пресса, руководимая умелой рукой, помещала предварительные статьи, в которых восхвалялся научный гений профессора Керна. Журналы помещали его портреты. Выступлению Керна, с его изумительным опытом оживления мертвых человеческих голов, придавали характер национального торжества. Вся честь открытия приписывалась Керну. Только в одном медицинском журнале, вскользь, упоминалось имя покойного профессора Доуэля, "производившего некоторые опыты в этом направлении"
Мисс Адамс жадно читала эти статьи. Они давали ей какое-то острое наслаждение, питая ее ненависть к профессору Керну.
Весело насвистывая, профессор Керн умыл руки, закурил сигару и самодовольно посмотрел на стоящие перед ним головы.
- Хе-хе! На блюдо попала голова не только Иоанна, но и самой Саломеи! Недурная будет встреча! Остается только открыть краны, - и... мертвые оживут! А ведь мы не на шутку начинаем конкурировать с господом богом! - Ну, что же мисс? Оживляйте! Откройте все три крана! В этом большом цилиндре содержится сжатый воздух, а не яд, хе-хе...
Для мисс Адамс это давно было не новость. Но она, по бессознательной почти хитрости, не подала виду.
Мисс Адамс стала открыла краны.
Первой стала подавать признаки жизни голова рабочего.
Едва заметно дрогнули веки. Зрачки стали прозрачнее. Почти неуловимо изменился цвет кожи.
- Циркуляция есть. Все идет хорошо...
Вдруг глаза изменили свое направление, повернувшись к свету окна. Медленно возвращалось сознание.
- Живет! - весело крикнул Керн. - Дайте сильнее воздушную струю!
Мисс Адамс открыла кран больше.
Воздух засвистел в горле.
- Что это?.. Где я?.. - были первые, еще не внятные слова головы.
- В больнице, друг мой!
- В боль-ни-це?.. - Голова повела глазами, опустила их вниз и увидала под собой пустое пространство.
- А где же мои ноги? Где мои руки? Где мое тело?..
- Нет его, голубчик! Оно разбито вдребезги. Только одна голова и уцелела, а туловище пришлось отрезать!
- Как это отрезать? Ну, нет, я не согласен! Какая же это операция! Куда я годен такой? Одной головой куска хлеба не заработаешь! Мне руки надо! Без рук, без ног меня никто на работу не возьмет!.. Выйдешь из больницы... тьфу! и выйти-то не на чем! Как же теперь? Жить, кушать надо! больницы-то ваши знаю я! Подержите маленько, да и выпишете: вылечили! Вот так вылечили! Нет, я не согласен! - твердил он.
Неправильность его произношения, его широкое, загорелое веснушчатое лицо, наивный взгляд голубых глаз - все обличало в нем деревенского жителя, быть-может, далекой страны. Нужда оторвала его от родных полей, город растерзал его молодое здоровое тело...
- Как вас зовут? - спросил профессор Керн.
- Меня-то? Томом звали. Том Беггинс, вот оно как.
- Так вот что Том... Вы не будете ни в чем нуждаться и не будете страдать ни от голода, ни от холода, ни от жажды. Вас не выкинут на улицу, не беспокойтесь!
- Что-ж, задаром кормить будете, аль на ярмарках за деньги показывать?
- Показать покажем, только не на ярмарках. Ученым покажем! Ну, а теперь отдохните! - и, посмотрев на голову женщины, Керн сказал.
- Что-то Саломея заставляет себя долго ждать!
- А это что-ж? тоже голова без тела? - обратилась голова Тома с вопросом, показывая на голову женщины.
- Как видите! Что-б вам скучно не было, мы вам позаботились доставить эту мисс в компанию!.. Закройте-ка мисс Адамс, его воздушный кран, чтоб не мешал пока болтовней!
Керн вынул из ноздри головы женщины термометр.
- Температура выше трупной, но еще низка. Что-то оживление идет медленно...
Время шло. Голова женщины не оживала. Профессор Керн начал волноваться. Он нервно ходил по лаборатории, посматривал на часы и каждый его шаг по каменному полу звонко отдавался по всей комнате.
Голова Тома с недоумением смотрела на них и беззвучно шевелила губами.
Наконец, Керн подошел к голове женщины и внимательно осмотрел стеклянную трубочку, которой оканчивалась каучуковая, введенная в шейную аорту.
- Вот где причина! Трубка входит слишком свободно, и циркуляция идет медленно. Дайте трубку шире!
Керн заменил трубку, и через несколько минут голова ожила.
Голова Уотсон, - так звали женщину, - реагировала более сильно на свое оживление. Когда она окончательно пришла в себя и заговорила, то стала хрипло кричать, умоляла лучше убить ее, но не оставлять таким уродом.
- Ах, ах, ах... мое тело... мое бедное тело... Что вы сделали со мной? Спасите меня или убейте! Я не хочу жить без тела!.. Дайте мне хоть посмотреть на него!.. Нет, нет, не надо! Оно без головы... какой ужас... какой ужас!..
Когда она немного успокоилась, то сказала:
- Вы говорите, что оживили меня. Я мало образована, но я знаю, что голова не может жить без тела. Что это: чудо или колдовство?
- Ни то ни другое. Это - достижение науки.
- Если ваша наука способна творить такие чудеса, то она должна уметь делать и другие. Приставьте мне другое тело! Осел Тедди продырявил мое тело пулей... Но ведь не мало девушек пускают себе пулю в лоб. Отрежьте их тело и приставьте их тело к моей голове. Только раньше покажите мне. Надо выбрать красивое тело. А так я не могу... Женщина без тела! Это хуже чем мужчина без головы!
И, обратившись к мисс Адамс, она попросила:
- Будьте добры дать мне зеркало!
Взглянув в зеркало, мисс Уотсон долго и серьезно изучала себя.
- Ужасно!.. Можно вас попросить поправить мне волосы? Я даже не могу сама сделать себе прическу!..
- Ну-с, все благополучно, - сказал профессор Керн, обращаясь к мисс Адамс. - У вас работы прибавилось. Соответственно будет увеличено и ваше вознаграждение. Мне пора.
Керн посмотрел на часы и, подойдя близко к мисс Адамс, шепнул ей:
- В их присутствии, - и он показал глазами на головы, - ни слова о голове профессора Доуэля!
И, звучно отбивая шаги высокими каблуками, он вышел из лаборатории.
А мисс Адамс пошла навестить голову профессора Доуэля.
Глаза Доуэля смотрели на нее грустно. Печальная улыбка шевельнула ус.
- Бедный мой, бедный!.. - прошептала мисс Адамс. - Но вы скоро будете отомщены!
(Окончание следует)
--------------------------------------------------------------------------
[На этом месте заканчивается глава V в No3 за 1925, в No4 текст начинается с главы VII, глава VI, таким образом, отсутствует - прим. редактора текста]
--------------------------------------------------------------------------
VII. Том умирает во второй раз
Приближался день демонстрации голов.
Профессор Керн нервничал и все чаще поглядывал недоверчивым, испытующим взглядом на мисс Адамс. Но внешне он был с нею удвоенно любезен.
В ночь накануне торжественного выступления Керна в научном обществе голова Тома неожиданно занемогла.
Утром, когда мисс Адамс пришла сменить негра, голова Тома была уже без сознания.
Профессор Керн бранил Джона за то, что он не разбудил его ночью, как только голове Тома стало плохо.
Керн стал возиться около головы.
- Ах, какой ужас... - шипела голова мисс Уотсон, - он умер!.. Я так боюсь покойников!.. И я тоже боюсь умереть... отчего он умер?..
- Закройте у нее кран с воздушной струей! - сердито приказал Керн.
Мисс Уотсон умолкла на полуслове, но продолжала испуганно и умоляюще смотреть в глаза мисс Адамс, беспомощно шевеля губами.
- Если через двадцать минут я не верну голову к жизни, ее останется только выбросить! - сказал Керн.
Через пятнадцать минут голова подала некоторые признаки жизни. Веки и губы ее дрогнули, но глаза смотрели тупо, бессмысленно. Еще через две минуты голова произнесла несколько бессвязных слов. Керн уже торжествовал победу. Но голова вдруг опять замолкла. Ни один нерв не дрожал на лице.
Керн посмотрел термометр.
- Температура трупа. Кончено!
И забыв о присутствии мисс Уотсон, он со злобой дернул голову за густые волосы, сорвал со столика и бросил в большой металлический таз.
- Вынеси на ледник!.. Надо будет произвести вскрытие и узнать причину.
Негр быстро подхватил таз и вышел.
Голова мисс Уотсон смотрела на него расширенными от ужаса глазами.
Керн зашагал по лаборатории крупными шагами и нервно крутил пальцами сигару, которую забыл зажечь.
Смерть головы Тома на половину уменьшала эффект демонстрации.
Наконец, он обратился к голове мисс Уотсон, которая продолжала следить за ним широко раскрытыми глазами.
- Вот что. Сегодня в восемь вечера вас повезут в многолюдное собрание. Там вам придется говорить. Отвечайте кратко на вопросы, которые вам будут задавать. Не болтайте лишнего. Поняли?
Керн открыл воздушный кран, и мисс Уотсон прошипела:
- Поняла... но я просила бы... позвольте...
Керн вышел, не дослушав ее.
Мисс Уотсон стала готовиться к выезду в свет.
Забыв о смерти головы Тома, она была поглощена заботами о своей внешности. Она измучила мисс Адамс прической и "татуировкой", как мысленно называла Адамс косметическое украшение головы.
Неожиданно голова Уотсон заявила, что она не выйдет "в таком виде", и требовала, чтобы из каркаса ей было сделано туловище и обтянуто модной материей. Понадобилось вмешательство Керна.
- Голов с туловищем, - сказал он ей, - будет полный зал. Вы-же, обладая одной головой, будете в этом собрании самой оригинальной женщиной.
Довод показался мисс Уотсон убедительным, и она отказалась от своей затеи.
Волнение Керна все увеличивалось. Предстояла нелегкая задача - доставить голову в зал заседания научного общества. Малейший толчок мог оказаться роковым для жизни головы.
Будь жива голова Тома, шансы на успех удваивались-бы.
Был приготовлен специально приспособленный автомобиль. Столик, на котором помещалась голова, со всеми аппаратами был поставлен на особую площадку, снабженную колесами для передвижения по полу и ручками для переноса по лестницам.
Наконец, все было готово. В семь часов вечера отправились в путь.
Голова мисс Уотсон, завитая, причесанная, накрашенная и закутанная вуалями, сияла от предстоящего удовольствия выезда в свет.
VIII. Испорченный триумф
Громадный белый зал был залит ярким светом. В партере преобладали седины и блестящие лысины мужей науки, облаченных в черные фраки и сюртуки. Поблескивали стекла тысячи очков. Ложи и амфитеатр предоставлены были избранной публике, имеющей то или иное отношение к ученому миру.
Сдержанный шум наполнял переполненный зал.
Внизу эстрады, за своими столиками, оживленным муравейником хлопотали корреспонденты газет, очиняя карандаши для стенографической записи.
Справа от эстрады был установлен ряд кино-аппаратов, чтобы запечатлеть на ленте все моменты интересного выступления Керна и оживленной головы.
На эстраде разместился почетный президиум из наиболее крупных представителей ученого мира. Посреди эстрады возвышалась кафедра. На ней микрофон для передачи по радиотелефону речей по всему миру. Второй микрофон стоял перед головой мисс Уотсон. Она возвышалась с правой стороны эстрады, вся сияющая от удовольствия. Уроки "татуировки" не пропали даром для мисс Адамс: умело и умеренно наложенный грим придавал голове мисс Уотсон свежий и привлекательный вид, сглаживая тяжелое впечатление, которое должна была производить голова на неподготовленного зрителя. Мисс Адамс и Джон стояли около ее столика.
Ровно в восемь часов на кафедру взошел профессор Керн.
Собрание приветствовало его долго не смолкавшими аплодисментами.
Он был бледнее обычного, но полон достоинства.
Кино-аппарат затрещал. Газетный муравейник затих и весь обратился во внимание. Профессор Керн начал речь.
Это была блестящая по выполнению и ловко построенная речь. Керн не забыл упомянуть о "предварительных, но очень ценных работах безвременно скончавшегося профессора Доуэля". Но, воздавая дань работам покойного, он не забывал и своих "скромных заслуг". Для слушателей не должно было остаться никакого сомнения в том, что вся честь открытия целиком принадлежит ему, профессору Керну.
Его речь несколько раз прерывалась аплодисментами. Сотни биноклей дам были направлены на него. Бинокли мужчин, с не меньшим интересом, были устремлены на голову мисс Уотсон, расточавшую очаровательные улыбки. Она чувствовала себя героиней в этом блестящем собрании и упивалась успехом.
Зато лицо мисс Адамс было зловеще и мертвенно бледно.
По знаку профессора Керна, она открыла воздушный кран, и голова Уотсон имела удовольствие сказать несколько фраз.
- Как вы себя чувствуете? - спросил ее какой-то старичок-ученый.
- О, благодарю вас, прелестно!
Этот ответ вызвал улыбки на лицах собравшихся. Еще несколько наивных ответов развеселило весь зал. Зрелище оказалось интереснее, чем ожидала публика лож и амфитеатра.
Несмотря на то, что голос Уотсон был глухой и хриплый, сильно пущенная струя воздуха издавала свист, и звук был почти лишен модуляций, ее выступление произвело необычайное впечатление. Такую бурю аплодисментов не всегда приходилось слышать и мировым артистам.
Простодушная мисс Уотсон, привыкшая к лаврам маленьких кабачков, приняла этот энтузиазм зала на свой счет. Не будучи в состоянии раскланяться, - о чем она ужасно сожалела, - она томно опустила веки и осчастливила зал обворожительной улыбкой.
Волнение мисс Адамс все увеличивалось. Ее начала трясти нервная лихорадка, и она крепко сжала зубы, чтобы они не стали отбивать дробь. "Пора!", несколько раз говорила она себе, но каждый раз не хватало решимости. Обстановка подавляла ее. После каждого пропущенного момента она старалась успокоить себя мыслью, что чем выше будет вознесен профессор Керн, тем ниже будет его падение.
Начались речи.