Понедельник, 23.12.2024, 17:43
Электронная библиотека
Главная | Картер Браун Ностальгия по убийству (продолжение) | Регистрация | Вход
Меню сайта
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

 

Глава 6

 

Чем дальше продвигалась я в глубь пещеры, тем больше меня глодали сомнения: надо ли было ввязываться в эту авантюру? Мистер Робинсон уже казался мне премилым существом, с которым я могла бы легко найти взаимопонимание, а потом мы вдвоем отшлепали бы Альфреда и отправили его совершать пробежку вдоль пляжа... Вместо этого я иду прямо к черту в зубы. От темноты и неизвестности мое воображение разыгралось, подсовывая кошмары, один страшнее другого. Ударившись лодыжкой о какой-то выступ, я громко вскрикнула и, испугавшись своего крика, завизжала.

Придя в себя, принялась растирать лодыжку. Заодно выяснила, что ударилась о ступеньку. Ощупав ее, нашла вторую... Ага, значит, передо мной — лестница, ведущая вверх. На четвереньках я поползла по лестнице, чувствуя себя Христофором Колумбом, открывающим Америку. Я ползла целую вечность, пока рука не коснулась чего-то деревянного. Исследовав дерево, я поняла, что нашла дверь! Хороший признак!

Однако где же ручка? Никогда еще так тщательно не гладила я доски, пытаясь понять, как же открывается или сдвигается эта чертова панель. Обидно, если из-за такой ерунды придется повернуть назад.

Минут через пять ручка была обнаружена. Располагалась она почему-то на уровне моего пупка. Уж я и дергала ее, и толкала, и трясла, и вращала... Тщетно! Почему-то вспомнился дорогой компаньон Джонни Рио, который из всех моих достоинств признавал только одно — умение находить выход из любого безвыходного положения. Думай, Мэвис, думай! Может, поддеть ручку ногой? Я попыталась это проделать и едва не покатилась по лестнице кубарем вниз. Не помогло и испытанное женское средство — слезы в два ручья. Выплакавшись, я принялась колотить по двери кулаками. Никакого эффекта. В полном отчаянии, выбившись из сил, я оперлась обеими руками о ручку, навалилась всем телом, чтобы хоть немного передохнуть, и... Дверь раскрылась!

Это было так неожиданно, что я упала на пол как раз поперек порога.

Поднявшись на ноги, обнаружила, что где-то впереди брезжит свет. Какое счастье! Я побрела на этот свет, который казался мне путеводной звездой, и, когда узкий коридор, которым я шла, сделал поворот направо, шагнула направо и оказалась в более просторном коридоре. Теперь стало понятно, что я нахожусь в подвале, и где-то над головой у меня — гостиная, кухня... Хорошо бы выйти прямо туда. Тогда я попросила бы Ахмеда принести из моей комнаты какую-нибудь одежду. Для него это не будет представлять большого труда.

Вот так я шла на свет, и на душе у меня становилось спокойнее. Ну и что с того, что Ахмед увидит меня голой. Вряд ли это вызовет у него протест. Ну, а то, что он подумает, меня мало волнует. Ахмед — всего лишь слуга.

Я еще раз повернула — теперь уже налево. И остолбенела.

Передо мной находился паук. Огромный паучище с лицом человека. Это лицо было искажено злобой и ненавистью, налитые кровью глаза пылали. Голову паука украшала корона из человеческих костей. На одном плече сидел черный кот, на втором — жаба. Туловище заросло мохнатой шерстью, длинные волосатые лапы цепко держались за паутину, которая больше напоминала сетку, сплетенную из каната. Паук слегка шевелился...

Я стояла и смотрела на него довольно долго. Потом осторожно перевела взгляд и поняла, что нахожусь в просторном помещении, напоминающем склеп или часовню. Горели свечи в высоких канделябрах, колеблющееся пламя создавало иллюзию, что нарисованный паук — живое существо. Да это всего лишь рисунок. Я перевела дух.

Все стены подвала были разрисованы такими же чудовищными картинами. Под пауком я увидела огромный алтарь, а на полу перед ним — подозрительные коричневые пятна. Уж не засохшая ли это кровь? И вдруг сердце мое вздрогнуло: здесь же, на полу, лежала чья-то одежда. Наконец-то! Я двинулась к одежде и вышла на середину помещения, как вдруг раздался скрип открываемой двери и чьи-то шаги. Стремглав метнулась я назад, в тот коридор, из которого вышла. Если бы кто-то мог засечь мою скорость секундомером, то мне наверняка вручили бы олимпийскую медаль.

Зажав ладонью рот, чтобы никто не слышал моего прерывистого хриплого дыхания, я осторожно выглянула из своего укрытия. Из боковой двери в подвал вошли двое. Селестину я узнала сразу. Она была так же обнажена, как и я, но двигалась медленно, в сомнамбулическом трансе. Ее спутник — или спутница? — поддерживал девушку под локоть и направлял, куда идти. На нем — или на ней? — был длинный черный балахон с капюшоном, а на лице — козлиная маска.

Странная парочка вышла к алтарю. Человек в черном отпустил Селестину и заговорил низким голосом. Маска мешала распознать голос. Я даже не поняла, мужской он или женский.

— Когда пробьет час и все соберутся, ты, кроткий агнец, тоже будешь здесь...

— Буду здесь, — подтвердила Селестина. Ее глаза невидяще глядели куда-то вдаль, руки висели вдоль тела, как плети.

— Ты — дитя, предназначенное Астароту, ты — кроткий агнец, ты — его невеста. Приближается час, когда ты станешь верховной жрицей и получишь власть. Ты будешь править обряды и давать нам силу.

— Буду, — покорно повторила Селестина.

— Возляг на алтарь, почувствуй приближение этого часа. Я принесу мазь из красных цветов и натру твое тело. Ты, кроткий агнец, будешь слышать только мой голос и исполнять мои приказания...

— Да, — прошептала Селестина.

— Ложись.

Селестина мигом растянулась на алтаре, словно всю жизнь только и делала, что отдыхала в таком «славном» месте.

— Думай о том, что скоро ты станешь невестой Астарота!

Фигура в черном указала на паука. Глаза Селестины были широко распахнуты.

— Думай о нем! Он жаждет тебя! Он защитит! Спамет! И даст власть!

Селестина лежала не шевелясь, и пламя свечей бросало на ее тело жутковатые отблески. Все было настолько нереально, что я ущипнула себя за щеку.

— Расслабься, кроткий агнец, — человек в черном заговорил потише, — ты должна подготовиться к своему величию.... И тогда те, кто сейчас над нами, падут ниже нас...

По-видимому, Селестина уснула. Тихими шагами человек в черном ушел, осторожно притворив дверь, а я метнулась к алтарю.

Прежде всего я осуществила задуманное: оделась. Кучка одежды оказалась нашими с Селестиной вещами. Раздумывать, как вещи попали с пляжа в подвал, не было времени.

Я подошла к Селестине. Глаза закрыты, дыхание ровное, но очень медленное...

— Просыпайся! — крикнула я ей прямо в ухо.

Селестина даже не вздрогнула. Очевидно, ее погрузили в состояние глубокого транса. Что бы я ни делала, все — впустую. Я трясла ее, даже посадила, но она тут же завалилась набок.

— Просыпайся!

Селестина не открывала глаза.

И тогда я ударила ее — сначала по одной щеке, потом по второй. По одной, по второй. Веки Селестины дрогнули и приподнялись. Селестина смотрела на меня, не узнавая.

— Мне больно, — произнесла она отрешенно.

— Нам надо бежать, пока не вернулся этот козел.

— Не трогайте меня.

И закрыла глаза. Я снова принялась тормошить Селестину, приговаривая:

— Милочка, если мы не уйдем, случится нечто ужасное... Не сопротивляйся, доверься мне...

Селестина отвечала, не поднимая век:

— Не трогайте меня.

Я принялась хлестать ее по щекам, стянула с алтаря и попыталась поставить на ноги.

— Идем, Селестина! Ну идем же!

Ноги не держали ее. Когда Селестина чуть не упала на алтарь, я просто-напросто заехала ей кулаком в бок. Девица встрепенулась и ткнула меня локтем. О, это уже неплохо. Пусть бьется или ругается, но побыстрее выходит из транса. Однако активность Селестины быстро сменилась апатией, и место на алтаре снова оказалось занято.

И тут я поняла, как спасу и себя, и Селестину. Джонни Рио всегда недоверчиво относился к моим идеям, но это обычная предубежденность закомплексованного человека. А идея у меня была просто блестящая: заставить Селестину поверить, что человек в черном балахоне вернулся.

Сделав свой голос как можно более низким, я произнесла:

— Встань, кроткий агнец. Ты отдохнула. Тебе пора на свежий воздух.

Селестина приподнялась, все еще не открывая глаз. Я схватила ее за руку и потащила за собой. Ноги Селестины передвигались, и это было хорошо. Подведя девушку к одежде на полу, я остановилась.

— Обуйся, кроткий агнец.

Я подняла сандалии и сунула их Селестине. Веки ее оставались сомкнуты. Конечно, если бы я не помогла, Селестина сама не обулась бы. Одежду я связала в узел и прихватила с собой.

— А теперь, кроткий агнец, следуй за мной.

Я крепко держала ее за локоть — так, как это делал человек в черном. Не буду рассказывать, как мы миновали все коридоры и вышли к деревянной двери, которая все это время оставалась раскрытой. Я вытолкнула Селестину в пещеру и захлопнула дверь. Осторожно свела девушку по лестнице вниз.

— Здесь темно, — прошептала она.

— Значит, ты уже раскрыла глаза? — обрадовалась я, но, вспомнив о своей роли, добавила чуть ли не басом: — Кроткий агнец, потерпи, скоро будет совсем светло.

— Что?

— Идем вперед, к свету!

Голос мой захрипел: я поняла, что долго разговаривать басом не смогу, поэтому дальше изъяснялась не словами, а толчками и легкими пинками.

Выход из пещеры показался делом куда более приятным, чем вход. Я издали заметила пробившийся свет и вскоре вывела Селестину на поверхность. Прежде, чем покинуть пещеру, выглянула наружу: не болтаются ли здесь скауты и их очаровательный вожатый? Мне не хотелось встречаться и уж тем более объясняться ни с Альфредом, ни с мистером Робинсоном. Я не знала, как мой «кроткий агнец» отреагирует на чужих людей и как скауты отреагируют на голую Селестину. Не нанесет ли это непоправимый удар по скаутскому движению?

Яркий свет неприятно поразил Селестину.

— Очень светло. Моим глазам больно, — сказала она морщась.

— Потерпи.

Но Селестина морщилась, отворачивалась, стонала. Только теперь я поняла, что не имею ни малейшего понятия, как вывести бедную девочку из сомнамбулического состояния. Бороться с чужой волей хуже, чем странствовать по пещере нагишом.

— Идем к побережью, кроткий агнец, — сказала я, решив, что, быть может, вода очистит Селестину и вернет ей память.

К счастью, мистер Робинсон увел своих подопечных куда-то, и мы никого не встретили на тропинке. На пляже я приказала Селестине снять сандалии, а затем скомандовала:

— Плыви, кроткий агнец.

— Я не умею, — захныкала та.

Я поверила бы ей, если бы не видела своими глазами, как еще часа два назад она чуть не уплыла в Австралию.

— Плыви!

— Я хочу вернуться на алтарь! Я невеста Астарота!

— Ты — несовершеннолетняя дура!

Я не выдержала, заорала и что есть силы влепила ей пониже спины — так, что рука заныла.

Селестина тоже заорала, встрепенулась и бросилась в воду. Я со страхом ждала, что будет дальше. Если Селестина все еще находится в трансе и убеждена, что она — невеста Астарота, а это существо не умеет плавать, то неминуемо начнет тонуть. Спасу ли я ее? Успею ли?

Однако то ли мой шлепок по мягкому месту подействовал, то ли холодная вода, но движения Селестины стали все более точными, слаженными. Она плыла! А это означало только одно — мы победили силы тьмы!

Я с удовольствием растянулась на песке.

Через несколько минут стало ясно, что Селестина пришла в себя. Океанская купель оказалась действенным средством. На берег Селестина вышла прежней — такой, какой я ее знала прежде. И сразу закричала:

— Зачем ты ударила меня, Мэвис?

— Извини, но так было нужно.

— Почему у меня здесь болит? — Она потрогала свой бок. — И щеки горят... Ты била меня?

Ее глаза смотрели со страхом и недоверием.

— Что это было, Мэвис? Ты ведь знаешь, да?

Она опустилась рядом со мной на песок.

— Что-то случилось... Где я была? Ничего не помню...

— Ну и не надо.

— Мэвис, что ты говоришь! Со мной произошло... нечто. Я хочу понять, что именно.

— Ладно, скажу, — пробурчала я. — Тебя чем-то напичкали. А может, загипнотизировали. Я сама еще не во всем разобралась.

— Кто это сделал?!

— Не знаю.

Я подробно рассказала обо всем, что происходило с того момента, когда я проснулась и обнаружила, что исчезла вся одежда. Вначале Селестина слушала невнимательно, поглаживая затылок, который, надо полагать, побаливал. Про боли в тех местах, к которым прикасалась я, Селестина больше не заикалась. Но когда я стала рассказывать про пещеру, Селестина вскочила на ноги, а, услышав мое описание подвала и алтаря, чуть не заплакала. Руку от затылка она не отнимала: наверное, боль усилилась.

— Я кое-что вспомнила, — прошептала Селестина, снова садясь на песок. — Я вспомнила этого чудовищного паука на стене... Но тогда... там... он не казался мне чудовищным. Наоборот, он мне нравился. Я хотела уснуть на алтаре...

Тихие слезы полились из ее глаз.

— Я что... испорченная?

— Не сходи с ума! — прикрикнула я на нее. — Тебя загипнотизировали или вкололи какой-нибудь дряни. Лучше расскажи, что было, когда я уснула.

— Да, ты уснула... Я лежала рядом. Потом подумала, что для первого раза солнца может оказаться слишком много, и встала. Пошла к скале, где лежала наша одежда. Нагнулась, чтобы взять юбку... А дальше... Ничего не помню... Нет, был чей-то голос. Мне говорили, что я должна делать. И я делала. Я была уверена, что поступаю так, как надо. Понимаешь? Никто меня не принуждал.

Неожиданно она опять вскочила на ноги.

— Мэвис! Я боюсь! Кто-то взялся за меня всерьез!

— В таком случае тебе надо уехать отсюда.

Я тоже поднялась.

— Но... как же мюзикл?

— Уложи вещи и отправляйся немедленно. Я поеду с тобой. А мюзикл мы пошлем к чертям собачьим.

— Нет, я не могу подвести маму и остальных... — жалобно сказала Селестина.

— Но ты сама говорила мне, что карьера кинозвезды тебя не прельщает, что ты боишься выходить на сцену, тебя трясет от одной мысли о сотнях зрителей...

— Это так, но, Мэвис, я ведь поклялась, что выясню все про своего отца. Сегодня мы обе были в подвале... В том подвале, где, очевидно, была убита Мэри Блендинг. Ты разве не поняла этого? Я лежала на алтаре, на котором когда-то лежала несчастная Мэри... Я уже начинаю верить, что ночью с тобой действительно разговаривал сам мистер Олтон Эсквит. Он утверждал, что Джон Меннинг был тогда в подвале. Не убивал, но присутствовал. Значит, видел, кто убивал. Я должна во всем этом разобраться и понять... Виновен мой отец или нет? А что если убийца заставил моего отца держать язык за зубами? Что если он его шантажировал? Призрак Олтона Эсквита уверен, что мой отец виновен. Поэтому он предупреждал: за грехи отцов ответят их дети. Вот видишь, все сбывается: кто-то уже приучает меня к алтарю. К тому, что я — агнец на заклание...

Она замолчала. И несмотря на то, что день был жаркий, по спине моей прокатилась судорога.

— Я не могу уехать отсюда, Мэвис, — печально произнесла Селестина.

— Да... Наверное, ты права. Но если ты останешься, то подвергнешь свою жизнь опасности.

— Опасность... — Селестина вздохнула. — Это касается нас обеих. Вспомни предупреждение Агаты.

— Я не отношусь к нему серьезно.

— И зря... Агата говорила про некие святыни. Возможно, про алтарь в подвале? А паук, который уже сплел свою паутину?

— Астарот! — ахнула я.

— Агате что-то известно. Если бы только нам удалось вытянуть из нее хоть немного сведений об этом доме... Старуха еще не совсем выжила из ума и знает много.

— Как ты заставишь ее говорить? Будешь пытать? — невесело усмехнулась я.

— А почему бы и нет, — проворчала Селестина.

— Ладно... Если ты не собираешься уезжать, пора возвращаться в дом. Сделаем вид, что ничего не случилось.

— Ты права, Мэвис.

— Как ты себя чувствуешь?

— Затылок побаливает, а в остальном — ничего. Однако меня мучает то, что я все время пытаюсь вспомнить происшедшее, и... не могу.

— Со временем — вспомнишь, — пообещала я. — Одевайся.

— Знаешь, Мэвис... Во мне поселился страх — кто-то умеет управлять мной, может оказывать влияние, заставляет совершать поступки... Это такое неприятное ощущение, что я готова завыть, как собака.

— Можешь повыть немного, пока на пляже никого, кроме меня, нет. А потом соберись с силами и выкинь всю эту дурь из головы.

— Ты права.

Она оделась, и по тропинке мы направились к дому. Судя по солнцу, время близилось к обеду.

— У тебя кошмар ночью, у меня кошмар днем... — Селестина попробовала рассмеяться. — Во что мы, Мэвис, вляпались?

— Такое чувство, что ты и я стали персонажами какой-то книги.

— "Приключения Мэвис в Стране чудес"?

— Или «Селестина в Стране ошибок».

Настроение наше с каждым шагом поднималось, страхи отступали.

— Ну и кого мы встретим сейчас на этой тропинке? Джинна? Фею?

— Бойскаута! — ответила Селестина и звонко рассмеялась.

— Причем голого, — добавила я.

 

Глава 7

 

Мы вернулись в дом без приключений. Повезло: ни в гостиной, ни на лестнице никого не было. Селестина сказала, что хочет немного полежать, а я — что хочу принять душ, и мы разошлись по своим комнатам.

Растираясь после душа полотенцем, я поняла, что сожгла и спину, и плечи, и... все остальное. Кожа покраснела и саднила. Это была расплата за воздушные ванны голышом. Я поняла, что сегодня и завтра мне придется очень осторожно садиться на стулья и в кресла.

У меня в запасе был один классный наряд, выдержанный в морском стиле: полосатые шорты и майка-тельняшка. То, что надо. Я даже представить себе не могла, что моя обгорелая попка будет зажата мини-юбкой. А ведь еще придется скрещивать ноги, как только Бэнкрофт повернется в мою сторону. Нет, сейчас мне нужны свободные одежды! Я надела шорты, расправила майку, расчесала свою гриву и вышла.

Проходя мимо комнаты Нины Фарр, я неожиданно остановилась и, подчиняясь внутреннему импульсу, постучала:

— Можно к вам?

— А, это вы, Мэвис... Входите.

Нина и Уолтер, сидя за небольшим столиком, играли в карты. Впрочем, подойдя поближе, я обнаружила, что карты у них необычные — большие, да и картинки какие-то диковинные.

— Мисс Зейдлиц, вы не знаете, где Селестина? — холодно спросила Нина, не отрываясь от игры. — Я не видела ее с самого утра.

— Мы были с Селестиной на пляже, купались... А сейчас она отдыхает в своей комнате.

— Вот как!

Нина соизволила взглянуть на меня. Голос ее потеплел.

— Значит, вы, Мэвис, все-таки присматриваете за ней... Похвально.

— А же говорил тебе! — воскликнул мистер Томчик. — Мисс Зейдлиц весьма ответственно относится к своей работе. Ты слышала, что сказала Селестина за завтраком? Мэвис даже спала в ее комнате!

— Именно об этом я и хочу поговорить с вами, милочка.

Нина искоса взглянула на меня и отложила карты. Я присела на пуфик, стоявший возле столика.

— Говорят, вы видели призрак Олтона Эсквита. Это правда?

— Не знаю, кого я видела... Призрак или живое существо... Возможно, это был ночной кошмар, и ничего более.

— Я все хочу услышать из ваших уст. Расскажите обо всем подробно. И не упускайте ни одной детали, какой бы ничтожной она вам ни казалась.

Нина откинулась на спинку кресла. Я описала свое ночное видение, вспомнила, что говорил призрак Эсквита и даже упомянула, что он растаял в синей дымке. Несколько раз на протяжении моего монолога Нина и Уолтер обменялись многозначительными взглядами.

Я закончила и замолчала. Фарр и Томчик тоже молчали. Пауза затягивалась. Наконец Уолтер изрек:

— Все-таки она видела Олтона... Описание очень точное.

— Точнее не бывает... Мэвис, вы видели хоть один фильм с участием Эсквита?

Ее резкий тон насторожил меня.

— Нет, — робко ответила я.

— За последние тридцать лет немые фильмы с Эсквитом не крутили ни в одном кинотеатре, это мне известно доподлинно, — заметил Уолтер.

— Хм... Но я не верю в то, что призраки существуют! — Нина сжала правую руку в кулак и, произнося очередное слово, взмахивала кулаком, словно загоняла гвозди в доску. — Я не верю в призраков, которые приходят к живым и сообщают свою программу действий. Тот, кого вы, Мэвис, видели, — очень странный призрак. Он сразу объявил, что убийца Мэри Блендинг жив и находится где-то поблизости и что мой бывший муж причастен к смерти Мэри. Потом он начал пугать вас тем, что возмездие за грехи отцов должно пасть на головы детей. Проще говоря, Селестина в ответе за своего отца Джона Меннинга и поэтому должна помочь призраку поймать и наказать настоящего убийцу. Это не просто программа — это хорошо продуманный план мести. Разве не так?

— Да, похоже... — промямлила я.

— И это мне категорически не нравится!

Нина посмотрела на Уолтера Томчика так, словно убийцей и одновременно призраком-шантажистом был именно он.

— Я во всей этой истории, — продолжала Нина, — вижу стремление втянуть Селестину в какую-то грязную историю.

— В таком случае... — Уолтер подпрыгнул. — Сейчас же складываем вещи и уезжаем! Мэвис, предупредите Селестину.

— Мистер Томчик, — сказала я, — Селестина и думать не хочет об отъезде. Я уговаривала ее, но безрезультатно. Она хочет оставаться здесь, в этом доме, до тех пор, пока во всем не разберется и не восстановит доброе имя отца.

— Ну вот, видите! — вскричала Нина. — Разве это не заговор против Селестины? Сделано все, чтобы она не смогла уехать отсюда!

назад<<< 1 . . . 6 . . . 11 >>>далее

 

 

 

Форма входа
Поиск
Календарь
«  Декабрь 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
      1
2345678
9101112131415
16171819202122
23242526272829
3031
Друзья сайта
  • Официальный блог
  • Сообщество uCoz
  • FAQ по системе
  • Инструкции для uCoz