Фандора (а это был он) такой холодный прием вполне устраивал. Меньше всего ему нужно было сейчас пристальное внимание. Дело в том, что журналист решил воплотить в жизнь план своего бывшего хозяина. Еще в тот день, когда он увидел великолепного жеребца в конюшне папаши Фабера, Фандор понял, что задумал Бридж. Держа в конюшне заведомо плохую лошадь и изредка выставляя ее на скачках, тот хотел приучить всех к мысли, что Каскадер не в состоянии выиграть заезд. К моменту же розыгрыша Большого приза он незаметно подменялся действительно выдающимся жеребцом. В случае удачи выдача могла быть фантастической – сорок к одному и даже больше.

И вот теперь, велев держать Каскадера в фургоне, Фандор явился в весовую с его двойником, которого тайно привез еще утром.

На трибуне граф Кресси-Мелен поднес к глазам лорнет.

– Смотрите-ка, Каскадер! – удивился он. – Его все-таки решились выставить.

Зузу пожала плечами:

– А по-моему, он уже давно на старте.

– Ошибаетесь, дорогая. Вон он, серый в яблоках. И на жокее цвета Мобана.

Зузу равнодушно скользнула взглядом по лошади и отвернулась.

– Ну и Бог с ним, – заявила она. – Все равно он не выиграет ни сантима. Вот Ветряная мельница – это да! Я на нее поставила.

Тем временем у Фандора начались неприятности. Великолепный жеребец не оправдывал его ожиданий. Он приближался к старту вялой, тряской рысью. Журналисту никак не удавалось пустить его в галоп. К тому же понукания явно злили животное.

– Вот так так! – растерянно бормотал Фандор. – Неужели этот хваленый конь хорош только в конюшне да на выставке?

Он не мог прийти в себя от удивления. Казалось, что ему каким-то образом подсунули в последний момент настоящего Каскадера. Похолодев, журналист присмотрелся к морде лошади и воскликнул:

– Черт возьми! Меня обвели!

Серый в яблоках жеребец был спрятан Фандором на конном заводе в Сюрене. Однако спрятан, видимо, не так надежно, как хотелось бы. Кто-то умудрился перед скачками поменять лошадей местами. А значит, он сидит сейчас на той самой никчемной кляче, которую приказал не выводить из фургона!

Отступать было поздно. Стартер уже два раза поднимал красный флажок, собираясь подать команду к началу заезда, но медлил, ожидая, когда жокей поставит лошадей на ровную линию. Проклиная все на свете, Фандор занял свое место.

Наконец флажок упал. С трибуны донесся одобрительный гул – зрители уже устали ждать. Пожилой господин, стоявший у самого барьера, недовольно пробурчал:

– Здешний стартер не считает нужным поторопиться.

– Не судите его слишком строго, мсье! – подал голос конюх из весовой. – Уж очень большой заезд. Шутка сказать – семнадцать лошадей! Поди добейся, чтобы все встали в ряд…

Тут снизу парнишку окликнули, и он, сверкнув улыбкой, помчался на зов.

Какая-то дама, слышавшая разговор, повернулась к пожилому господину.

– Я не ослышалась, мсье? Он сказал – семнадцать лошадей?

– Да, мадам.

– Но он ошибается! Лошадей на дорожке восемнадцать. Я считала.

Ее собеседник пожал плечами.

– Наверное, это вы ошиблись, мадам. Взгляните на табло. Там заявлено семнадцать участников.

Тут вмешались двое юнцов:

– Мадам права! Лошадей действительно восемнадцать. Это на табло все перепутали.

Завязался спор, но тут внимание зрителей привлекли крики, раздавшиеся в том месте, где дорожка делала поворот. Одна из лошадей споткнулась перед первым препятствием, сзади на нее налетели другие. Возникла свалка, три или четыре жокея вылетели из седел. В толпе закричали:

– Каскадер упал!

Зрители возле весовой вооружились биноклями, но не могли разглядеть ничего, кроме тучи пыли. Однако с их места была видна группа лидеров, вырвавшаяся далеко вперед. Послышались голоса:

– Ничего он не упал! Каскадер ведет скачку! Он впереди!

За несколько мгновений до этого Фандор, приблизившийся к первому препятствию, стиснул зубы и дал шенкеля. Но его конь вместо того, чтобы прыгать, неожиданно вскинул зад. Журналист, не успев перенести центр тяжести назад, вылетел из седла и грохнулся оземь. В голове у него помутилось. Как сквозь вату он слышал лошадиное ржание и ругательства остальных наездников. Постепенно туман перед глазами рассеялся. Неподалеку стонали еще два поверженных жокея, остальные продолжили скачку.

Фандор пошевелился. Серьезных повреждений он не получил, однако теперь нечего было и думать догонять остальных.

– Чертова кляча! – уныло вздохнул журналист. – Скинула меня у первого же забора. Не могла подождать хоть для виду!

Он покрутил головой и философски добавил:

– А может, это и к лучшему. Ведь она могла зашвырнуть меня прямо в публику, а то и приложить об бетонную стенку…

К упавшим лошадям уже бежали конюхи. Животные с беззаботным видом тянулись губами к чахлой траве на обочине дорожки.

– Они-то, небось, только рады, – хмыкнул Фандор. – И от груза избавились, и бежать больше не надо… И поделом нам.

Журналист с трудом встал и, отряхиваясь, двинулся к трибунам.

– Кто же все-таки подложил мне такую свинью? – бормотал он.

На трибунах раздался рев. Фандор поднял голову и увидел, что заезд подходит к концу. Лидеры находились уже не более чем в трехстах метрах от финишного столба. По меньшей мере, пять лошадей имели равные шансы на выигрыш. И тут одна из них совершила стремительный рывок и на несколько корпусов обогнала соперников. Фандор пригляделся и пораженно протер глаза. Ему захотелось себя ущипнуть…

– Алле, Каскадер! – ревели трибуны. – Вперед! Покажи этим клячам!

Фандор ничего не понимал.

– Каскадер? – бормотал он. – Очень мило! Выходит, это я там скачу?

Он машинально двинулся к загону для лошадей, закончивших скачку. Заезд тем временем завершился. Зрители колотили в ладоши и выкрикивали имя Каскадера, одержавшего блестящую победу. Вскоре Фандор увидел самого виновника торжества.

И это действительно был Каскадер. Было бы просто невероятно, чтобы нашелся еще один жеребец, обладающий столь выдающимися достоинствами при столь редком окрасе. Журналист видел, как серая в яблоках лошадь легко прогарцевала перед трибунами. Лицо жокея было ему незнакомо. Зрители тем временем неистовствовали:

– Браво, Скотт! Браво!

Фандор скривился:

– Нет, как вам нравится? Похоже, я един в двух лицах. В весьма непохожих лицах…

Выругавшись, он решительно двинулся к паддоку, но чья-то сильная рука задержала его. Не успел Фандор оглянуться, как на плечи ему был накинут длинный широкий плащ, а лицо закрыто низким капюшоном. Чей-то знакомый голос прошептал:

– Бога ради, исчезни отсюда. Нельзя, чтобы тебя видели. И запомни – Каскадер выиграл скачку, и сидел на нем Скотт!

Молодой человек выглянул из-под капюшона и узнал Жюва.

– Вы… – начал он, но инспектор приложил палец к губам.

– После, после!

Он подтолкнул Фандора к выходу из паддока, где стоял автомобиль:

– Спрячься там!

У полицейского явно не было ни времени, ни охоты пускаться в разъяснения, и журналист подчинился. Он покорно забился в угол кабины и принялся ждать. Минуты шли, но никто не появлялся. Начиная нервничать, молодой человек протянул руку к дверце и тут же отдернул ее. Дверь открыли снаружи, и в машину скользнула завернутая в плащ фигура. Почти одновременно автомобиль рванулся с места.

Фандор окинул взглядом неожиданного попутчика. Лица его не было видно, но из-под капюшона блеснули знакомые цвета жокейской шапочки.

– Чудесно… – процедил журналист. – Ко мне в гости пожаловало мое второе "я". Что ж, мсье, давайте знакомиться!

Протянув руку, он откинул капюшон с головы незнакомца и сорвал с него шапочку. Вместе с ней у него в руках оказался парик. Сердце Фандора сжалось, глаза изумленно раскрылись:

– Элен?!

Ответом ему была ослепительная улыбка. Маленькая ручка сжала его ладонь:

– Да, мой друг. Это я.

Это действительно была она, женщина, которую Фандор любил больше всего на свете! Прошло некоторое время, прежде чем молодой человек снова обрел дар речи и взмолился:

– Ради всего святого, Элен! Объясните мне, что происходит? Откуда вы здесь появились? И что это за маскарад?

Девушка улыбнулась:

– О, я совершила массу безумств!

– О чем вы?

– Ну, например, я выиграла финальный заезд на Каскадере…

– В то время как на том месте, которое я вспахал своими ребрами, впору сажать шампиньоны! А ведь вроде я тоже скакал на Каскадере!

Глаза Элен весело блеснули:

– Это недоразумение. Каскадер выиграл заезд, и выиграл блестяще. Разве вы не слышали, как ликовали на трибунах?

Фандор потер лоб:

– Да, слышал… Жалко только, что я не заслужил этих аплодисментов. Значит, вы подменили лошадок. Но как? И зачем?

– Ну, начнем с того, что один человек просветил меня относительно ваших планов.

– Жюв?

– Да. А потом я узнала, что вас самого хотят надуть. Но предупредить не успела – вы уже оседлали эту клячу и двинулись к месту старта. Я поняла – вы уверены, что сидите на настоящем, породистом Каскадере. Пришлось вас выручать. Слава Богу, в жизни мне пришлось заниматься многими вещами. И на лошади я скачу не хуже любого жокея!

– Но как вы…

– Вывела лошадь? О, ваши конюхи сделали все, чтобы мне помешать. Наверняка они были в курсе аферы. Пришлось припугнуть их. Все-таки конюхи немного побаиваются жокеев. Труднее было миновать весовую. Но там мне просто повезло – судью отозвали в сторону, а его помощник не знал, что одна серая в яблоках уже ушла на дорожку.

Элен тряхнула волосами:

– Отличная была скачка! Просто наслаждение сидеть на такой лошади. Да еще вы так вовремя упали, будто почувствовали…

Фандор с кислой миной поклонился:

– Рад, что доставил вам удовольствие…

– Не обижайтесь, мой друг. Это действительно случилось очень вовремя. Ведь заявлено было семнадцать лошадей, а со старта ушло восемнадцать. Но после того, как вы устроили свалку, никто этого не заметил.

Девушка снова мечтательно улыбнулась:

– Ах, что за конь! Казалось, он читает мои мысли. Когда надо было сделать последний резвый бросок, мне даже не пришлось его подхлестывать. Он полетел вперед, как пуля!

Фандор щелкнул пальцами:

– Теперь я понимаю, почему Жюв велел мне исчезнуть. Я бы притащил в паддок свою серую в яблоках, вы – свою, и доказать, что вы – это я, было бы довольно затруднительно…

Автомобиль тем временем выехал из Булонского леса и двигался по авеню Дофин в сторону площади Звезды.

– Интересно, что творится сейчас в Отей?.. – задумчиво произнес Фандор.

 

Глава 23

КРАЖА

 

Толпа на трибунах волновалась подобно штормовому морю. Тысячи глоток приветствовали победу Каскадера и жокея Скотта. И только зрители, наблюдавшие заезд с газона возле поворота, были в недоумении. Многие могли поклясться, что видели, как Каскадер упал, сбросив наездника.

Среди них были и счастливчики, поставившие на серого в яблоках, проигравших же старались не слушать. Обладатели выигрышных билетиков потянулись к кассам.

Однако они поторопились. Все окошечки были закрыты. Зрители стали встревоженно поглядывать на табло. Внезапно раздался резкий звонок, и на табло появились слова: «Результат оспорен».

Поднялся невообразимый гам. Возмущенно закричали выигравшие, мстительно заулюлюкали проигравшие, взад-вперед озабоченно забегали посыльные. Вспыхивали яростные споры, причем, каждый отстаивал свою точку зрения, не слушая собеседника.

– Каскадер упал! – вопил толстяк со сдвинутой на затылок шляпой. – Я сам видел, как жокей покатился по земле!

Ему вторила маленькая женщина в зеленом платье, столь тщедушная, что было непонятно, как ее еще не затоптали в этой толпе.

– Каскадер отстал! – кричала она. – Первым пришел Финассер!

– Какой еще Финассер! – презрительно возражали ей. – Он пришел дай Бог чтоб третьим! Если вообще дошел до финиша! Уж если кто и выиграл заезд, так это Кабошон!

– Финассер! – упорствовала женщина. – Уж я-то знаю, на кого ставить. Мой свояк знаком с помощником конюха из Мезон-Лафит!

Самые ожесточенные споры разгорелись на трибунах над весовой. Здесь то и дело слышались не слишком любезные фразы, звучавшие порой прямыми оскорблениями. Впрочем, это неудивительно. В отличие от зевак, шатающихся внизу по газонам, на трибунах собралась солидная публика, знатоки. И суммы, которые они поставили, были весьма крупными.

Некоторая растерянность наблюдалась даже среди стоящих особняком членов жокей-клуба.

– Знаете, – говорил один из них, – Мэксон поставил колоссальные деньги на этого Каскадера!

– А Мобан?

– Честно говоря, не знаю.

Подошел еще один мужчина.

– Ей-Богу, этот тотализатор – сплошное надувательство, – пожаловался он. – Не успел порадоваться выигрышу, как уже говорят, что первым объявят Финассера… С какой стати, спрашивается? Ведь все видели, как Каскадер финишировал первым.

– Ошибаетесь, дружище, – ответил его собеседник. – Бьюсь об заклад, Каскадер упал у первого препятствия. Его не было на финише!

Подошедший махнул рукой:

– Ладно, не будем спорить. Так или иначе все выяснится. А где Мобан?

– Так вся эта кутерьма из-за него, – ответили из толпы… – Это он оспорил результаты заезда. Выясняет отношения с судьями. А знаете, что самое интересное?

– Что?

– Оказывается, это его лошадь!

– Каскадер?!

– Да. Он успел перекупить ее у Бриджа.

Присутствующие недоуменно переглянулись.

Тем временем граф Мобан, сидящий перед судьями, закинул ногу на ногу.

– Я еще раз повторяю, господа. Победившая лошадь мне не принадлежит.

Он нервно облизнул губы:

– Я вынужден оспорить этот результат. Честное имя для меня дороже всего. Мой Каскадер заезда не выигрывал.

– Вы уверены? – спросил старший судья.

– Да. К тому же на старте было восемнадцать лошадей, а не семнадцать.

Судья перевел взгляд на своих коллег. Один из них кивнул.

– Похоже, что так, мсье, – сказал он. – Об этом уже вовсю говорят на трибунах.

Главный судья молчал в затруднении. Если слухи окажутся соответствующими действительности, это пахнет крупным скандалом. Если в заезде участвовала лишняя лошадь, такое могло произойти только по халатности или, того хуже, злому умыслу работников ипподрома. А это бьет и по престижу клуба.

Уже сейчас телефоны в помещении трезвонили вовсю. Растерянные служащие умоляюще поглядывали на начальство, надеясь получить хоть какие-нибудь указания. Снаружи недовольно гудела публика. Необходимо было объявлять окончательный результат. На ипподроме всегда найдется масса людей, уверенных, что их зазвали сюда, чтобы обокрасть. Если дать им волю, они разнесут все, что подвернется под руку.

Судья подозвал конюха:

– Сколько лошадей в паддоке?

– Семнадцать, мсье.

– Все внесены в список?

– Да, мсье.

– И Каскадер?

– Да, мсье. Но…

– Что такое?

– Дежурный говорит, мсье, что он был там еще задолго до финиша.

Судья побагровел:

– Не морочь мне голову! Он что, по воздуху прилетел?!

– Нет, мсье. Он упал у первого препятствия. И Поль привел его в паддок.

Судья достал платок и вытер лицо.

– Итак, господа, мы стали жертвой какого-то мошенничества. Разумеется, компетентная комиссия тщательно во всем разберется. Пока мы можем констатировать одно – лошадь графа Мобана во время финиша находилась в загоне и, следовательно, не могла выиграть заезд.

Он отдал несколько распоряжений и нажал на кнопку. Раздался звонок. На табло появилась надпись: «Результаты последнего заезда аннулируются».

Сообщение вызвало шквал негодования. Поставившие на Каскадера, потрясая кулаками, требовали, чтобы им выплатили деньги. Поклонники же Финассера настаивали, чтобы победителем признали их фаворита. Выкрики сливались в единый гул. Казалось, одно могучее многоголовое существо протестует против произвола администрации. Даже те посетители, которые не поставили ни единого су, азартно высказывали свое недовольство.

Старший судья поморщился. Это безобразие следовало немедленно прекратить.

– Быстрее! – скомандовал он помощникам. – Объявляйте следующий заезд.

Зазвенел звонок, на табло появился список лошадей и жокеев. Публика еще немного поворчала, но вскоре все, боясь упустить время, заторопились к кассам. Со всех сторон послышался звон монет. Игроки спешили сделать новые ставки.

Избранная публика, собравшаяся возле весовой, не торопилась к окошечкам. Здесь напряженно ожидали свежих новостей. Все чувствовали, что скандал далеко не закончен. Наконец кто-то негромко сказал:

– Вот он!

Показался граф Мобан, одетый, как всегда, изящно и элегантно. Его бледное лицо выражало решимость дать отпор любому, кто осмелится критиковать его поступки. Однако его знакомые были настроены дружелюбно. Раздались вежливые аплодисменты.

– Браво, граф! Оспорить победу собственной лошади – такого еще не бывало!

Мобан слабо улыбнулся:

– Я живу по законам чести, господа. Здесь была нечистая игра, а я ненавижу подобное трюкачество. Разве можно наслаждаться победой, если она была кем-то подстроена?

Это прозвучало весьма внушительно. В толпе прошептали:

– Ай да граф! Блестящий поступок. И как раз перед выборами! Не удивлюсь, если теперь именно он станет президентом жокей-клуба!

– Да, Мэксону будет трудно парировать такой удар. Причем – двойной удар! Ведь он поставил на Каскадера кучу денег!

– Да что вы? Вот уж, действительно, если не повезет, так во всем сразу… Кстати, Мэксон вообще давненько не выигрывал.

Граф Мобан, уловивший этот разговор, чуть заметно усмехнулся и прошептал:

– Еще бы!

Тут подошел один из владельцев скаковых конюшен и взял графа под руку:

– Ну, мсье, как вам эта афера?

Мобан поморщился:

– Еще точно не знаю, в чем там дело, но выглядит все это отвратительно. Какой-то подлог. Кстати, я и не сомневался, что Каскадер немногого стоит. Да и конюхи того же мнения. Удивительно, что такой опытный человек, как Мэксон, поставил на него целое состояние. Интересно, кто ему посоветовал?

Собеседник покачал головой:

– Действительно, странно. Человек, собирающийся стать президентом жокей-клуба, не должен делать таких ошибок. А ведь если бы не вы…

Лошадник хихикнул и заглянул Мобану в глаза:

– Это наводит на кой-какие мысли, а?

Граф удивленно поднял брови:

– О чем вы?

– Но ведь это бросается в глаза! Все знатоки считают, что Каскадер звезд с неба не хватает. В списке фаворитов его нет. Тем не менее, Мэксон, у которого есть масса возможностей получить необходимую информацию, вдруг ставит на эту лошадку круглую сумму. Может, он предвидел, что произойдет подлог? Ведь если бы не ваше вмешательство, это могло и не выплыть на поверхность! И Мэксон бы сейчас подсчитывал барыши. Этот трюк принес бы ему состояние!

Мобан достал золотой портсигар, угостил собеседника и закурил сам.

– Видите ли, мой дорогой, – произнес он с видом человека, которого вызвали на откровенность против его воли, – видите ли, люди на ипподроме уже не те, что раньше. В старые времена подобная подтасовка была бы невозможной. Но ведь мы, следуя современным веяниям, перестали чтить традиции… Что же удивляться, если в нашем клубе появляются теперь люди, имеющие несколько иное представление о способах обогащения, чем мы, старая гвардия.

Владелец конюшен польщенно порозовел. Он со стоял членом жокей-клуба всего год, и слово «мы» тешило его самолюбие. Граф Мобан устало махнул рукой и заметил:

– Впрочем, что это я… Оставим этот разговор. Уверен, что Мэксон здесь ни при чем.

Он помолчал и добавил:

– Поймите меня правильно, мой друг. У меня весьма деликатное положение. Я хозяин Каскадера, я соперник Мэксона по клубу… Может создаться превратное мнение, что я…

– Вы шутите, граф! – перебил лошадник. – Никто и в мыслях не имел усмотреть в вашем поведении какую-либо корысть. Вы поступили, как подобает настоящему аристократу. Думаю, что теперь о кандидатуре Мэксона просто позабудут.

Мобан довольно улыбнулся…

назад<<< 1 . . . 20 . . . 25 >>>далее