Глава третья. Вася хочет быть лошадью
А от Болдырева по-прежнему ничего не было – ни ответа, ни привета.
И неудивительно: вместо почтового ящика Вася сунул своё письмо в ящик вопросов и ответов, приколоченный к сельсовету. Все вопросы были заданы, ответы на них получены, и в ящик никто не заглядывал.
Капитан сам хотел было написать Васе, да не собрался – дел у него было по горло. Капитан «разрабатывал» Рашпиля.
Как иной огородник терпеливо обрабатывает почву, чтоб посеять в неё огурцы, так действовал и капитан. Только он не размахивал лопатой: он выяснял, что делает Рашпиль, куда ходит, кого видит. И скоро многое узнал. Узнал, к примеру, что Рашпиль любит вставлять стёкла. Даже ходит по улицам и орёт неприятно: – Вста-а-а-а-влять стё-о-о-кла-а!
А потом в доме с новыми стёклами вдруг пропадает что-нибудь: пиджак, грабли, электрический утюг.
Капитан, конечно, мог взять Рашпиля, но не брал.
Он понимал, что Рашпиль – мелкий жулик, а вот Курочкин – тот покрупнее.
Болдырев рассчитывал, что Рашпиль в конце концов встретится с Курочкиным. Капитан ждал. Но Вася-то не мог ждать.
«Хватит! – думал Вася. – Надо действовать. Пузырёк с йодом – вот за что мне нужно ухватиться. Еду в Тарасовку».
Ранним утром, в воскресенье, он решительно вышел из дома и направился к станции.
Матрос недовольно бежал следом. Ему хотелось спокойно лежать под кроватью и вспоминать свою прошлую преступную жизнь.
– Скажи спасибо, что едешь не в мешке, – толковал ему Вася.
Вася сел в поезд, втащил за собой Матроса, и поезд тронулся.
«Главное, ехать, – думал Вася, – а остальное получится само собой».
И в общем, он был прав. Не успел поезд проехать две остановки, в тамбуре его окликнул какой-то гражданин в соломенной шляпе. – Здорово, Васька!
– Что-то не узнаю, – ответил Вася, приглядываясь.
– Чего? – сказал гражданин. – Туши свет! Взгляни в глаза мои суровые…
И тут Вася увидел, что этот порядочный на вид человек есть не кто иной, как Батон.
Живот у него вроде бы ещё вырос, а голова под шляпой уменьшилась. Вася подал ему руку, и Батон сжал её с оглушительной силой. – Ты куда едешь?
– Да так, – неуверенно ответил Вася, – прокатиться.
– Чего зря кататься? – прошептал Батон. – Хочешь денег заработать? – Каких денег? – Туши свет! – сказал Батон. – Слушай ухом. Он пригнулся к Васиному уху и принялся шептать какую-то абсолютную чепуху.
Из чепухи этой получалось, что деньги заработать ничего не стоит, надо только, чтоб Вася поработал лошадью. – Как – лошадью?
– Дело простое, – подмигивая, толковал Батон. – Будешь делать, что скажут. Кроме того, ты, как лошадь, получишь велосипед.
– Не пойму я что-то, – растерянно отвечал Вася, – прежде-то я лошадью не бывал.
– Ничего особенного, – объяснял Батон. – Подъедешь к одному дому, возьмёшь вещички и уедешь. – Какие вещички?
– Хорошие, – пояснил Батон. – Меховые полупальто, фотоаппараты. Телевизор мы сами понесём, а ты засунешь в рюкзак всякую мелочь, сядешь на велосипед и уедешь. Вещички потом отдашь, а велосипед себе оставишь.
– Да откуда всё это возьмётся? – удивлялся Вася.
– Есть один магазинчик, – подмигивал Батон. – «Культурные товары». Понял? Туши свет!
И тут Вася похолодел: он понял, что Батон собирается залезть в этот самый магазинчик.
– Пожалуй, я пока подожду, – сказал Вася, – я парень молодой. До лошади-то я, наверно, ещё не дорос.
– Баран ты! – рассердился Батон. – Не хочешь – как хочешь. Сейчас моя остановка. Привет!
Поезд остановился – Батон соскочил на платформу. И тут в глаза Васе бросилось название станции: «Тарасовка». И прежде чем Батон смешался с толпой пассажиров, Вася вытолкнул на платформу Матроса, сам выскочил за ним и крикнул: – Эй, погоди! Я согласен!
Глава четвёртая. Тёмная лошадка
Удивительная всё-таки станция Тарасовка.
Здесь есть всё, что и на других подмосковных станциях, – дачи, ёлочки, козы, колодцы, шлагбаумы, бочка с надписью «Русский квас». Но есть и кое-что такое, чего нигде не найдёшь.
У дороги под расписным навесом разместилась закусочная «Кооператор». Из-под навеса вываливает на улицу дым и кавказский запах жареного лука и мяса. Этот запах ползёт вдоль шоссе, зажигает блеск в глазах у случайных прохожих, подбирается к стадиону «Спартак». В дни футбольных матчей он будоражит болельщиков, и тогда над Тарасовкой стоит такой рёв и свист, какого, конечно, никогда не услышишь на других подмосковных станциях.
А запах, миновав стадион, ползёт дальше: мимо дач, ёлочек, коз, колодцев, мимо шлагбаумов и бочки с надписью «Русский квас».
Вася и Батон шли по шоссе как раз вслед за запахом. Батон нюхал запах с большим интересом.
– Люблю есть мясо, – толковал он, обняв Васю за плечи.
Матрос ненадолго отстал от них, покрутился возле закусочной, и неизвестно откуда во рту у него появился здоровенный кусок шашлыка.
– Толковый парень! – восхищённо сказал Батон. – Такой не пропадёт!
Довольно долго они шли по шоссе, и как только запах жареного мяса иссяк, Батон остановился.
– Сюда, – указал он на розовый дом сбоку от дороги.
Дом был обычный на вид – низенький, длинный, с облупленной штукатуркой. Единственно, что поражало, так это огромное количество телевизионных антенн на крыше.
Вася оставил Матроса на улице, вслед за Батоном поднялся на крыльцо, вошёл в полутёмную комнату, освещённую только бледным экраном телевизора. Окна были занавешены от солнца. При неверном мёртвом свете увидел Вася человека, и сразу сердце его ударило в уши с колокольным звоном.
– Нашёл лошадку? – хрипло спросил тот, полуобернувшись к двери.
– Ага, – весело ответил Батон, – приятель мой, вместе сидели. Васька Куролесов.
При этих словах человек вскочил со стула, щёлкнул выключателем, и в комнату рухнул свет.
Ослеплённо глядел Вася на знакомое лицо – корявое, рябое, то самое, на котором горох молотили.
– Кого ты привёл, собака! – закричал Рашпиль и дал Батону по зубам. – Лошадку! Тёмную лошадку!
Зубы батонские лязгнули, он зажмурил глаза и быстро залопотал: – Я не виноват. Я не виноват. В этот же момент Вася пригнулся и что есть силы боднул Рашпиля в живот.
Живот этот оказался твёрдым, как комод, и бодать его было всё равно что биться головой об стену.
Рашпиль махнул в воздухе своей короткой и толстой рукой, чтоб схватить Васю, но тот увернулся, прыгнул вправо и отчаянно боднул Батона.
У этого живот оказался слабым, как манная каша. От удара Батон подпрыгнул, и секунду казалось, что Вася поднял его на рога. Выкатив глаза, Батон повисел в воздухе и рухнул под телевизор.
– Всех перебью! – закричал неожиданно Вася и, схватив со стола стакан с чаем, метнул его в Рашпиля.
Ударившись об стену, стакан лопнул, как граната. Вася тут же издал клич, похожий на рёв паровоза. Он закрутился по комнате, будто танцевал бешеный танец лезгинку, пнул плечом телевизор и кинулся к двери.
Телевизор что-то крикнул ему вслед, тумбочка под ним подломилась. Телевизор тюкнулся об пол, как сотня сырых яиц.
С тихим звоном он пополз по полу и, как барсук, уткнулся в ботинок Рашпиля.
Вася ударил в дверь локтем и вылетел в темноту.
Глава пятая. Перо
Нет, Васе не повезло.
На полном ходу влетел он в чулан, врезался в чуланную стену, и тут же ему показалось, что на него падает новогодняя ёлка со всеми своими огнями и украшениями. От удара сел Вася на пол. Посыпались какие-то склянки, банки, что-то печально зазвенело, что-то полилось и злобно закапало в таз.
Ошеломлённого Васю Рашпиль за ноги вытащил из чулана, кашляя и ругаясь, бросил на пол рядом с умирающим телевизором. Телевизор стонал.
На экране его вспыхивали и гасли предсмертные звёздочки. Собрав последние силы, он вдруг жалобно запел:
Издалека-а-а-а
До-о-о-лго
Течёт река
Во-о-олга…
Что-то захрустело в телевизоре. Он повернулся набок, из него, как из посылки, высыпались какие-то стеклянные орехи.
Всего лишь минута прошла, как Вася попал в эту комнату, а всё уже здесь перевернулось вверх дном: рядом с телевизором валялась на полу тумбочка с вывихнутой ногой, в чулане что-то ещё копошилось и падало, на стене шевелилось рыжее пятно чая.
Глядя на эту картину, можно было сказать, что Вася пронёсся как ураган, разрушая всё на своём пути. А теперь этот ураган лежал на полу, и на голове его созревала шишка никак не меньше кедровой.
– Допрыгалась лошадка! – сказал Рашпиль. – Жалко, что совсем шею не сломал.
Батон очумело глядел на всё, что творится вокруг, и указательным пальцем ощупывал пошатнувшиеся зубы. – Ты знаешь, кого привёл? – спросил Рашпиль.
– Ммм… – ответил Батон, не вынимая указательного пальца, – л-л-лошадь…
– Это милицейская лошадь, от капитана Болдырева.
– Ммм… – удивился Батон. – Давай ему морду разобьём.
– Мордой тут не отделаешься, – сказал Рашпиль и вынул из кармана перо – острый стальной нож с рукояткой, набранной из разноцветных стёклышек. Он придвинул его к Васиному носу, и тогда Вася понял, что теперь он попал в самую печальную историю. Снизу глядел он на плоское блестящее перо размером не больше вороньего. Над ним покачивалось лицо Рашпиля – рябое и круглое, как луна. Сейчас оно было даже больше похоже на луну, чем сама луна. Тихо стало в комнате, только слышно было, как в чулане что-то прощально капает в таз. Рашпиль покрутил ножом перед Васиными глазами, сказал: – Ну, лошадка… И тут же послышался стук в дверь.
Глава шестая. Свист
Кого ещё чёрт несёт! – проворчал Рашпиль. – Кто там? – Водопроводчики, – брякнул кто-то за дверью. Рашпиль откинул крючок, и в комнату вошёл Курочкин. Да, это был он, гражданин Курочкин, и что удивительно – опять с усами. А под усами висела к тому же бородка, похожая на букет увядших цветов.
– Водопровод хотим починить, – повторил Курочкин, смеясь.
Вдруг в лице его что-то треснуло. Чёрные морщины побежали под глазами. – Васька!
Вася приподнялся на полу и помахал Курочки-ну рукой. – Видал? – сказал Рашпиль. – Кого Батон привёл?
– Кто? – крикнул Курочкин, подскакивая к Батону. – Ты?! – Да не виноват я! – закричал Батон.
– Ладно, – сказал Рашпиль. – Брось ты его. Скажи лучше, что с Васькой делать. Выпускать его нельзя – сразу к Болдыреву побежит.
– Мне бежать нечего, – сказал Вася, – Болдырев давно вас выследил. – Врёшь! – Вокруг дома засада, – подтвердил Вася. – Врёшь, Васька! Скажи, что врёшь. – Не вру.
– Ну ладно, – кивнул Курочкин Батону. – Пойди проверь.
Батон лениво пошёл к двери. Он шёл ни шатко ни валко, тяжело неся свои узкие плечи и пухлые кулаки.
Да, хотелось бы Васе сейчас не врать. Приятно было бы, если б ворвалась вдруг в дом милиция и Болдырев крикнул: «Руки вверх!» Заплакал бы тогда небось Рашпиль. И Курочкин струхнул бы. – Ты письмо моё читал? – спросил Курочкин. – Читал. – А понял? – Нет, – чистосердечно сказал Вася.
– Ты мне устроил хорошую жизнь – навёл на меня капитана, и я тебе тоже устрою. Понял? – Тебе, Курочкин, всё равно конец. – Мне – конец? Ну, щенок, закрой глаза!
Вася хотел было закрыть глаза, но тут с улицы донёсся пронзительный свист. На крыльце что-то загремело, загрохотало. – Облава! – закричал Курочкин и прыгнул к окну. Разом он выбил раму и вывалился на улицу. Рашпиль бросился следом и застрял в окне.
– Стой! – закричал он. – Стой, Курица! Стой, дешёвая повидла!
С улицы снова донёсся свист. Теперь это был другой свист – заливистый, булькающий, милицейский.
Рашпиль бился в окне, как толстая летучая мышь в кепке.
– Стой! – крикнул Вася. Он вскочил на ноги и схватил Рашпиля за рукава. – Стой! – раздалось и на улице.
Послышался топот сапог в прихожей, гром каких-то тазов. Дверь распахнулась, и в комнату ворвался запыхавшийся Матрос.
Глава седьмая. Погоня
Шерсть у него стояла дыбом, глаза горели, уши сбились набекрень. Матрос сейчас вправду был похож на лихого матроса в тельняшке и бескозырке.
Он бросился к окну, вцепился Рашпилю в штанину.
Вслед за Матросом вбежал человек в милицейской форме. Это был старшина Тараканов. Он схватил Рашпиля за локти и вывинтил его из окна.
– Погодите! Погодите! – повторял Рашпиль. – Что за спешка?
– Отвести! – сказал Болдырев, входя в этот момент в комнату. Он подошёл к Васе и хлопнул его по плечу. – Ну и шустрый ты парень!
Нет, никак Вася не мог поверить, что перед ним капитан Болдырев – серый костюм, прищуренные глаза цвета маренго. – Товарищ капитан, я лошадью хотел…
– Где Курочкин? – перебил Болдырев. – Ушёл! Скорее!
Он выбежал на улицу, и Вася за ним. За забором, на шоссе, уже собрались любопытные. Они толпились у милицейского автомобиля, из окошка которого глядели Рашпиль и Батон. Два милиционера топтались около, старшина Тараканов разгонял толпу.
– Проходите, – ворчал он. – Нечего тут стоять. Идите гуляйте.
– Собаки нет, – досадливо сказал Болдырев. – Собаки нет. Вот история. – А Матрос-то? – влез Вася.
– Э… Матрос… Какой Матрос? – сказал капитан. – Тараканов, за мной!
Капитан побежал по шоссе. Он обернулся на бегу и крикнул Васе: – Жди меня здесь, у машины…
В одно мгновение Болдырев и Тараканов исчезли.
Вася подошёл к окну, из которого выпрыгнул Курочкин, и сразу увидел следы. Два каблука ясно отпечатались на рыхлой земле.
– Нюхай, Матрос! Нюхай! – сказал Вася и ткнул Матроса носом в следы, но тому не очень-то хотелось нюхать подоконную ерунду.
Вася сам хотел было встать на колени и понюхать следы, чтоб вразумить Матроса, но тот побежал к забору и нырнул через дырку в соседний сад.
– Куда ты? – закричал Вася, – Стой! – И побежал следом.
Он махнул через забор и, топча какие-то укропы, побежал по чужому саду.
«Куда же он? – думал Вася, торопясь за Матросом. – Неужели по следу?»
И тут Вася увидел, что за забором, прячась и приседая, бежит какой-то человек – полосатая тень мелькает между штакетин.
Вася продрался через заросли жасмина, потом запутался в малине и наконец очутился на узкой травяной улице, с обеих сторон закованной заборами. Ни Матроса, ни человека, что мелькал в штакетинах, не было видно.
Вася пробежал немного вперёд и выскочил прямо к закусочной «Кооператор». Шоссе перед закусочной было пустынно, сизые клубы дыма выплывали из-под расписных навесов, а за дымом виден был Матрос, который жарил прямым ходом к станции.
Подбежав к платформе, Матрос поднялся по ступенькам и сразу направился к кассе.
Он шмыгнул в стеклянную дверь, покрутился там внутри и выскочил обратно. – Ну? – крикнул Вася, подбегая.
Матрос почесал за ухом, подмигнул в сторону кассы. Вася глянул сквозь стеклянную дверь и сразу увидел Курочкина.
Тот читал расписание, заложив руки в карманы.
Глава восьмая. Мусорная урна
Маленький коричневый человечек бежал по рельсам.
Прямо на него наваливался паровоз. Сбоку стояла толстенькая коричневая женщина. В ужасе она отшатнулась.
И коричневый человек, и женщина, и паровоз были нарисованы на железнодорожном плакате. На нём было написано:
ЧТО ТЕБЕ ДОРОЖЕ?
ЖИЗНЬ ИЛИ СЭКОНОМЛЕННЫЕ МИНУТЫ?
«Сэкономленные минуты», – подумал Вася.
Плакат был прибит к стене как раз возле расписания, которое читал Курочкин.
Он стоял к Васе спиной, и до чего же неприятной показалась эта спина, твёрдая и тупая!
Вася оглянулся: ни Болдырева, ни Тараканова не было видно.
Где-то неподалёку загудела электричка. Через две минуты она подойдёт к станции.
«Сэкономленные минуты», – снова подумал Вася и осторожно толкнул стеклянную дверь.
На лавочке сидели две женщины и какой-то тип в кепочке с толстой можжевёловой палкой в руках. Этот тип подозрительно глядел на Васю.
«Что же делать? – думал Вася. – Сейчас Курочкин обернётся!»
Взгляд Васин упал на жестяной мусорный ящик, стоящий в углу.
Это был обычный мусорный ящик, похожий на шляпу-цилиндр. Такие ящики называются «урна».
Что-то сверкнуло у Васи в голове, какая-то молния: он схватил урну и стал подкрадываться к Курочкину. Гражданин в кепочке вытаращил глаза.
Спина Курочкина дрогнула, и тут же Вася подскочил к нему и со всего маху надел урну ему на голову. – Во даёт! – крикнул гражданин в кепочке.
Курочкин от неожиданности присел. Огрызки яблок, шелуха от семечек, окурки-бычки покатились по его плечам. Звериный вой послышался из урны. Выхватив пистолет, Курочкин выстрелил наугад. Пуля ударила в коричневую женщину, ту, что была на плакате.
Женщины, которые сидели на лавке, упали на пол и закричали. Гражданин в кепочке позеленел и пополз под лавку.
Курочкин закрутился на месте. Он метался, как разъярённый кабан, и бился урной об стену. Он, видно, не понимал, что это у него на голове, что это пахнет и сыплется по ушам.
Вася выхватил из-под лавки можжевёловую палку и ударил Курочкина по руке – пистолет брякнулся на пол.
Вася размахнулся и врезал по металлической башке с надписью «Для мусора».
Раздался кастрюльный звон. Водопад окурков хлынул по курочкинским плечам.
От удара урна ещё прочнее села на голову и даже наползла на плечи. Вася ударил ещё раз для верности.
Курочкин обмяк, зашатался и, кренясь на бок, повалился. Голова его ударилась об пол, как чугунок с гороховым супом.
Когда прибежал Болдырев, Курочкин лежал на полу и тупо икал внутри урны. Урну не сразу удалось снять. Когда Курочкина вынули из урны, он долго не мог понять, где находится, хотя каждому было ясно, что он в милиции.
Глава девятая. Деньги не пахнут
Дождевая туча приползла к Тарасовке, пошёл тёплый дождик, а солнце укатилось в сторону и висело теперь над городом Кармановом, раскаляя его шиферные крыши. Чуть не во всех дворах кипели самовары, а по улицам бродил усатый точильщик и кричал: – Точить-ножи-ножницы-бритвы-править!
– Надо бы за ним понаблюдать, – сказал Болдырев, глядя на точильщика из милицейского окна. – Ну ладно, это потом. А ты, Вася Куроле-сов, оказывается, молодец. Без тебя уж не знаю, что получилось бы… Тараканов!
– Слушаю! – ответил Тараканов, всовываясь в дверь. – Деньги нашли? – Пока нет. – Приведите Курочкина,
Курочкина привели и посадили на одинокий стул, стоящий посреди комнаты. В милиции его умыли «Детским» мылом и повытряхивали из волос шелуху подсолнухов, но всё равно вид у него был серый и вялый, нос он покарябал обо что-то внутри урны, рука была забинтована.
– Да, гражданин Курочкин, – сказал Болдырев, – вид у тебя неважный. И дела то-же неважные. Лучше уж сам скажи, где деньги.
– Нету у меня никаких денег. Была трёшка, и ту отобрали.
Трёшка, отобранная у Курочкина, лежала на столе. Она была измятая, старая и, кажется, даже поросла мохом. – Маловато, – сказал Болдырев, – где остальные? – Нету у меня никаких денег. Нету. Курочкина увели.
– Деньги у них есть, – сказал капитан, – и мы должны их найти.
– Да, может, они их проели – мороженое, газировка, туда-сюда.
– Какое мороженое?! Они очень много награбили. Деньги у Рашпиля, только где он их прячет? Весь дом обыскали – нету. – А под кроватью смотрели?
– Кто же прячет деньги под кровать? Только круглый дурак. Впрочем, под кроватью мы тоже смотрели.
– Всё ясно, – сказал Вася, – они их в чугунок сунули и в землю закопали.
– Ну нет, – сказал капитан, – понадобится трёшка – откапывай чугунок, потом снова закапывай. Хлопот не оберёшься.
– Тогда они под кроватью. Лежат в жёлтом чемоданчике.
– Я смотрел под кроватью, – сурово отчеканил капитан. – Понимаешь?
– Так точно, – сказал Вася, но в душе он был уверен, что деньги под кроватью.
Болдырев прикрыл глаза, задумался, но ему тоже вдруг показалось, что деньги под кроватью. Лежат в жёлтом чемоданчике.
– Да, – устало сказал капитан, – деньги не пахнут… – Чего? – не понял Вася.
– Пословица такая есть: деньги не пахнут. Слыхал? «Странная пословица», – подумал Вася. Он взял со стола трёшницу. Неприятная была она на ощупь – вялая, липкая, лохматая. Вася посмотрел на неё и вдруг понюхал.
– Товарищ капитан! – почему-то с ужасом сказал он. – Кажись, она пахнет!
Глава десятая. Всё ясно!
Что за ерунда! – сказал Болдырев. – Что ты придумываешь! Дай-ка я понюхаю.
Он развернул трёшницу, поглядел сквозь неё на свет и осторожно поднёс к носу.
– Хм… Запах вроде есть. Только уж очень тонкий. Не укроп ли? – Какой укроп? Пахнет мёдом.
– Что?! – закричал Болдырев. – Мёдом! У тебя всё пахнет мёдом!
Вася побледнел было, но тут же покраснел и сказал, заикаясь: – Всё ясно! – Что ясно?
Вася снова побледнел и пошевелил в воздухе пальцами.
– Вжу… вжу… вжу… – сказал он пчелиным голосом.
– Не может быть! – сказал Болдырев. – Не может быть! А впрочем, почему не может быть? Вжу-вжу-вжу, конечно! – Капитан в волнении прошёлся по комнате. – Тараканов! – крикнул он. Дверь открылась, и в неё всунулся старшина. – Найдите немедленно какого-нибудь пчелиного знатока и на машине доставьте к дому Рашпиля. Со всем пчелиным инструментом. Ясно? – Какого знатока? – удивился Тараканов. – Любого. Чтоб в пчёлах толк понимал.
– Слушаюсь-постараюсь! – сказал Тараканов, исчезая.
– Ну, Вася, – сказал Болдырев, – ты действительно малый головастый. Если верно догадался, получишь карманные часы. С музыкой! Они вышли на улицу.
Матрос, который всё это время болтался у милицейской столовой, побежал за ними следом.
|
