Среда, 25.06.2025, 22:17
Электронная библиотека
Главная | Пушкин А. С., Евгений Онегин (продолжение) | Регистрация | Вход
Меню сайта
Статистика

Онлайн всего: 7
Гостей: 7
Пользователей: 0

 

X

   Татьяна, по совету няни
   Сбираясь ночью ворожить,
   Тихонько приказала в бане
   На два прибора стол накрыть;
   Но стало страшно вдруг Татьяне...
   И я — при мысли о Светлане
   Мне стало страшно — так и быть...
   С Татьяной нам не ворожить.
   Татьяна поясок шелковый
   Сняла, разделась и в постель
   Легла. Над нею вьется Лель,
   А под подушкою пуховой
   Девичье зеркало лежит.
   Утихло все. Татьяна спит.



XI

   И снится чудный сон Татьяне.
   Ей снится, будто бы она
   Идет по снеговой поляне,
   Печальной мглой окружена;
   В сугробах снежных перед нею
   Шумит, клубит волной своею
   Кипучий, темный и седой
   Поток, не скованный зимой;
   Две жордочки, склеены льдиной,
   Дрожащий, гибельный мосток,
   Положены через поток:
   И пред шумящею пучиной,
   Недоумения полна,
   Остановилася она.



XII

   Как на досадную разлуку,
   Татьяна ропщет на ручей;
   Не видит никого, кто руку
   С той стороны подал бы ей;
   Но вдруг сугроб зашевелился,
   И кто ж из-под него явился?
   Большой, взъерошенный медведь;
   Татьяна  ах! а он реветь,
   И лапу с острыми когтями
   Ей протянул; она скрепясь
   Дрожащей ручкой оперлась
   И боязливыми шагами
   Перебралась через ручей;
   Пошла — и что ж? медведь за ней!



XIII

   Она, взглянуть назад не смея,
   Поспешный ускоряет шаг;
   Но от косматого лакея
   Не может убежать никак;
   Кряхтя, валит медведь несносный;
   Пред ними лес; недвижны сосны
   В своей нахмуренной красе;
   Отягчены их ветви все
   Клоками снега; сквозь вершины
   Осин, берез и лип нагих
   Сияет луч светил ночных;
   Дороги нет; кусты, стремнины
   Метелью все занесены,
   Глубоко в снег погружены.



XIV

   Татьяна в лес; медведь за нею;
   Снег рыхлый по колено ей;
   То длинный сук ее за шею
   Зацепит вдруг, то из ушей
   Златые серьги вырвет силой;
   То в хрупком снеге с ножки милой
   Увязнет мокрый башмачок;
   То выронит она платок;
   Поднять ей некогда; боится,
   Медведя слышит за собой,
   И даже трепетной рукой
   Одежды край поднять стыдится;
   Она бежит, он всё вослед:
   И сил уже бежать ей нет.



XV

   Упала в снег; медведь проворно
   Ее хватает и несет;
   Она бесчувственно-покорна,
   Не шевельнется, не дохнет;
   Он мчит ее лесной дорогой;
   Вдруг меж дерев шалаш убогой;
   Кругом всё глушь; отвсюду он
   Пустынным снегом занесен,
   И ярко светится окошко,
   И в шалаше и крик, и шум;
   Медведь промолвил:  здесь мой кум:
    Погрейся у него немножко!
   И в сени прямо он идет,
   И на порог ее кладет.



XVI

   Опомнилась, глядит Татьяна:
   Медведя нет; она в сенях;
   За дверью крик и звон стакана,
   Как на больших похоронах;
   Не видя тут ни капли толку,
   Глядит она тихонько в щелку,
   И что же видит?.. за столом
   Сидят чудовища кругом:
   Один в рогах с собачьей мордой,
   Другой с петушьей головой,
   Здесь ведьма с козьей бородой,
   Тут остов чопорный и гордый,
   Там карла с хвостиком, а вот
   Полу-журавль и полу-кот.



XVII

   Еще страшней, еще чуднее:
   Вот рак верьхом на пауке,
   Вот череп на гусиной шее
   Вертится в красном колпаке,
   Вот мельница вприсядку пляшет
   И крыльями трещит и машет:
   Лай, хохот, пенье, свист и хлоп,
   Людская молвь и конский топ !
   Но что подумала Татьяна,
   Когда узнала меж гостей
   Того, кто мил и страшен ей,
   Героя нашего романа!
   Онегин за столом сидит
   И в дверь украдкою глядит.



XVIII

   Он знак подаст: и все хлопочут;
   Он пьет: все пьют и все кричат;
   Он засмеется: все хохочут;
   Нахмурит брови: все молчат;
   Он там хозяин, это ясно:
   И Тане уж не так ужасно,
   И любопытная теперь
   Немного растворила дверь...
   Вдруг ветер дунул, загашая
   Огонь светильников ночных;
   Смутилась шайка домовых;
   Онегин, взорами сверкая,
   Из-за стола гремя встает;
   Все встали; он к дверям идет.



XIX

   И страшно ей; и торопливо
   Татьяна силится бежать:
   Нельзя никак; нетерпеливо
   Метаясь, хочет закричать:
   Не может; дверь толкнул Евгений:
   И взорам адских привидений
   Явилась дева; ярый смех
   Раздался дико; очи всех,
   Копыта, хоботы кривые,
   Хвосты хохлатые, клыки,
   Усы, кровавы языки,
   Рога и пальцы костяные,
   Всё указует на нее,
   И все кричат: мое! мое!



XX

  Мое! — сказал Евгений грозно,
 И шайка вся сокрылась вдруг;
 Осталася во тьме морозной.
 Младая дева с ним сам-друг;
 Онегин тихо увлекает
 Татьяну в угол и слагает
 Ее на шаткую скамью
 И клонит голову свою
 К ней на плечо; вдруг Ольга входит,
 За нею Ленской; свет блеснул;
 Онегин руку замахнул,
 И дико он очами бродит,
 И незваных гостей бранит;
 Татьяна чуть жива лежит.


XXI

   Спор громче, громче; вдруг Евгений
   Хватает длинный нож, и вмиг
   Повержен Ленской; страшно тени
   Сгустились; нестерпимый крик
   Раздался... хижина шатнулась...
   И Таня в ужасе проснулась...
   Глядит, уж в комнате светло;
   В окне сквозь мерзлое стекло
   Зари багряный луч играет;
   Дверь отворилась. Ольга к ней,
   Авроры северной алей
   И легче ласточки, влетает;
   "Ну, — говорит, — скажи ж ты мне,
   Кого ты видела во сне?"



XXII

   Но та, сестры не замечая,
   В постеле с книгою лежит,
   За листом лист перебирая,
   И ничего не говорит.
   Хоть не являла книга эта
   Ни сладких вымыслов поэта,
   Ни мудрых истин, ни картин;
   Но ни Виргилий, ни Расин,
   Ни Скотт, ни Байрон, ни Сенека,
   Ни даже Дамских Мод Журнал
   Так никого не занимал:
   То был, друзья, Мартын Задека ,
   Глава халдейских мудрецов,
   Гадатель, толкователь снов.



XXIII

   Сие глубокое творенье
   Завез кочующий купец
   Однажды к ним в уединенье
   И для Татьяны наконец
   Его с разрозненной  Мальвиной
   Он уступил за три с полтиной,
   В придачу взяв еще за них
   Собранье басен площадных,
   Грамматику, две Петриады,
   Да Мармонтеля третий том.
   Мартин Задека стал потом
   Любимец Тани... Он отрады
   Во всех печалях ей дарит
   И безотлучно с нею спит.



XXIV

   Ее тревожит сновиденье.
   Не зная, как его понять,
   Мечтанья страшного значенье
   Татьяна хочет отыскать.
   Татьяна в оглавленье кратком
   Находит азбучным порядком
   Слова: бор, буря, ведьма, ель,
   Еж, мрак, мосток, медведь, мятель
   И прочая. Ее сомнений
   Мартын Задека не решит;
   Но сон зловещий ей сулит
   Печальных много приключений.
   Дней несколько она потом
   Все беспокоилась о том.



XXV

   Но вот багряною рукою
   Заря от утренних долин
   Выводит с солнцем за собою
   Веселый праздник имянин..
   С утра дом Лариных гостями
   Весь полон; целыми семьями
   Соседи съехались в возках,
   В кибитках, в бричках и в санях.
   В передней толкотня, тревога;
   В гостиной встреча новых лиц,
   Лай мосек, чмоканье девиц,
   Шум, хохот, давка у порога,
   Поклоны, шарканье гостей,
   Кормилиц крик и плач детей.



XXVI

   С своей супругою дородной
   Приехал толстый Пустяков;
   Гвоздин, хозяин превосходный,
   Владелец нищих мужиков;
   Скотинины, чета седая,
   С детьми всех возрастов, считая
   От тридцати до двух годов;
   Уездный франтик Петушков,
   Мой брат двоюродный, Буянов,
   В пуху, в картузе с козырьком
   (Как вам, конечно, он знаком),
   И отставной советник Флянов,
   Тяжелый сплетник, старый плут,
   Обжора, взяточник и шут.


XXVII

   С семьей Панфила Харликова
   Приехал и мосье Трике,
   Остряк, недавно из Тамбова,
   В очках и в рыжем парике.
   Как истинный француз, в кармане
   Трике привез куплет Татьяне
   На голос, знаемый детьми:
    Réveillez-vous  ,   belle  endormie  .
   Меж ветхих песен альманаха
   Был напечатан сей куплет;
   Трике, догадливый поэт,
   Его на свет явил из праха,
   И смело вместо  belle  Nina
   Поставил  belle  Tatiana .



XXVIII

   И вот из ближнего посада
   Созревших барышень кумир,
   Уездных матушек отрада,
   Приехал ротный командир;
   Вошел... Ах, новость, да какая!
   Музыка будет полковая!
   Полковник сам ее послал.
   Какая радость: будет бал!
   Девчонки прыгают заране ;
   Но кушать подали. Четой
   Идут за стол рука с рукой.
   Теснятся барышни к Татьяне;
   Мужчины против; и, крестясь,
   Толпа жужжит, за стол садясь.



XXIX


   На миг умолкли разговоры;
   Уста жуют. Со всех сторон
   Гремят тарелки и приборы
   Да рюмок раздается звон.
   Но вскоре гости понемногу
   Подъемлют общую тревогу.
   Никто не слушает, кричат,
   Смеются, спорят и пищат.
   Вдруг двери настежь. Ленской входит,
   И с ним Онегин. "Ах, творец! -
   Кричит хозяйка: — Наконец!"
   Теснятся гости, всяк отводит
   Приборы, стулья поскорей;
   Зовут, сажают двух друзей.



XXX

   Сажают прямо против Тани,
   И, утренней луны бледней
   И трепетней гонимой лани,
   Она темнеющих очей
   Не подымает: пышет бурно
   В ней страстный жар; ей душно, дурно;
   Она приветствий двух друзей
   Не слышит, слезы из очей
   Хотят уж капать; уж готова
   Бедняжка в обморок упасть;
   Но воля и рассудка власть
   Превозмогли. Она два слова
   Сквозь зубы молвила тишком
   И усидела за столом.



XXXI

   Траги-нервических явлений,
   Девичьих обмороков, слез
   Давно терпеть не мог Евгений:
   Довольно их он перенес.
   Чудак, попав на пир огромный,
   Уж был сердит. Но, девы томной
   Заметя трепетный порыв,
   С досады взоры опустив,
   Надулся он и, негодуя,
   Поклялся Ленского взбесить
   И уж порядком отомстить.
   Теперь, заране торжествуя,
   Он стал чертить в душе своей
   Каррикатуры всех гостей.



XXXII

   Конечно, не один Евгений
   Смятенье Тани видеть мог;
   Но целью взоров и суждений
   В то время жирный был пирог
   (К несчастию, пересоленный)
   Да вот в бутылке засмоленной,
   Между жарким и блан-манже,
   Цимлянское несут уже;
   За ним строй рюмок узких, длинных,
   Подобно талии твоей,
   Зизи, кристалл души моей,
   Предмет стихов моих невинных,
   Любви приманчивый фиял,
   Ты, от кого я пьян бывал!



XXXIII

   Освободясь от пробки влажной,
   Бутылка хлопнула; вино
   Шипит; и вот с осанкой важной,
   Куплетом мучимый давно,
   Трике встает; пред ним собранье
   Хранит глубокое молчанье.
   Татьяна чуть жива; Трике,
   К ней обратясь с листком в руке,
   Запел, фальшивя. Плески, клики
   Его приветствуют. Она
   Певцу присесть принуждена;
   Поэт же скромный, хоть великий,
   Ее здоровье первый пьет
   И ей куплет передает.



XXXIV

   Пошли приветы, поздравленья;
   Татьяна всех благодарит.
   Когда же дело до Евгенья
   Дошло, то девы томный вид,
   Ее смущение, усталость
   В его душе родили жалость:
   Он молча поклонился ей,
   Но как-то взор его очей
   Был чудно нежен. Оттого ли,
   Что он и вправду тронут был,
   Иль он, кокетствуя, шалил,
   Невольно ль иль из доброй воли,
   Но взор сей нежность изъявил:
   Он сердце Тани оживил.



XXXV

   Гремят отдвинутые стулья;
   Толпа в гостиную валит:
   Так пчел из лакомого улья
   На ниву шумный рой летит.
   Довольный праздничным обедом
   Сосед сопит перед соседом;
   Подсели дамы к камельку;
   Девицы шепчут в уголку;
   Столы зеленые раскрыты:
   Зовут задорных игроков
   Бостон и ломбер стариков,
   И вист, доныне знаменитый,
   Однообразная семья,
   Все жадной скуки сыновья.



XXXVI

   Уж восемь робертов сыграли
   Герои виста; восемь раз
   Они места переменяли;
   И чай несут. Люблю я час
   Определять обедом, чаем
   И ужином. Мы время знаем
   В деревне без больших сует:
   Желудок — верный наш брегет;
   И к стате я замечу в скобках,
   Что речь веду в моих строфах
   Я столь же часто о пирах,
   О разных кушаньях и пробках,
   Как ты, божественный Омир,
   Ты, тридцати веков кумир!


 

назад<<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 >>>далее

 

 

 

 

 

 

 

Форма входа
Поиск
Календарь
«  Июнь 2025  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
      1
2345678
9101112131415
16171819202122
23242526272829
30
Друзья сайта
  • Официальный блог
  • Сообщество uCoz
  • FAQ по системе
  • Инструкции для uCoz