Слова посыпались из него, как горох из дырявого мешка. Еще никогда Дейл Гордон не говорил так много и так быстро. С той же точностью, с какой он старался придерживаться полученных инструкций, он рассказал брату Гэбриэлу о своем послушническом подвиге, дополняя уже известные факты мелкими деталями и подробностями, которые показали брату Гэбриэлу насколько внимательно он отнесся к порученному делу.

– Надеюсь, ты не оставил следов, брат Дейл?

– Нет, брат Гэбриэл. Насколько мне известно – нет.

Дейл не упомянул о стакане, из которого пил на кухне. По его мнению, это не могло иметь значения, поскольку полиция никогда не снимала у него отпечатков пальцев. Даже если копы обнаружат следы на стекле, они никогда не приведут к нему.

Ничего не сказал он и о том, что написал на стенах. Эта идея осенила его в последнюю минуту, и Дейл Гордон втайне очень ею гордился. Его мать постоянно употребляла грязные слова, которые действовали на него посильнее колотушек. Дейл Гордон на собственном опыте убедился, что ругательства способны заставить человека чувствовать себя мерзким, ничтожным, греховным, достойным самого сурового наказания.

В глубине души он считал, что Джиллиан Ллойд заслуживала, чтобы называть ее самыми грязными, оскорбительными словами. В конце концов, это она постоянно искушала его, она была виновна в том, что он совершил греховный акт услаждения плоти. Дейл просто не мог устоять, когда увидел ее совсем рядом – теплую, гладкую, голенькую, как новорожденный младенец. Рука как будто сама собой потянулась к его «мерзкой штучке» и принялась тереть и тискать ее, пока она не напряглась и не сделалась твердой. Дейл знал, что это грех, но о нем он тоже ничего не сказал брату Гэбриэлу.

– Отлично, брат Дейл, отлично!.. – Мелодичный голос брата Гэбриэла действовал на Дейла, как прикосновение теплой, сильной руки, как отцовская ласка, как поглаживание по голове. – Ты отлично сработал, и я считаю, что могу поручить тебе еще одно важное дело…

Если бы Дейл Гордон не лежал в постели, где он вот уже полчаса играл с ножом, на котором запеклась кровь Джиллиан Ллойд, он, наверное, мог бы грохнуться на пол и зареветь от радости.

– Ради вас и ради Программы я пойду на все, брат Гэбриэл! – выпалил он.

– Хотел бы я, чтобы некоторые мои ученики проявляли такую же готовность и энтузиазм, – сказал брат Гэбриэл, и бледная кожа Дейла порозовела от удовольствия.

– Что я должен сделать для вас? – спросил он.

– Не для меня, – смиренно возразил брат Гэбриэл. – Для Программы!

– Простите, брат Гэбриэл, для Программы, – тут же поправился Дейл Гордон.

– Я хотел бы только, чтобы ты как следует подумал, прежде чем соглашаться, Дейл. Это нелегкое задание. Выполнить его будет еще труднее, чем совершить обряд очищения.

– Я справлюсь, брат Гэбриэл! – воскликнул Дейл Гордон, чувствуя, как его переполняют сила и уверенность. – Любое дело, любое задание! Можете поручить мне что угодно – и останетесь довольны. Я буду только рад послужить Программе. И вам…

 

ГЛАВА 9

 

– Принести тебе что-нибудь, Мелли?

– Спасибо, ничего не нужно.

Джем, прищурившись, внимательно посмотрел на нее.

– Похоже, этот вопрос тебе уже надоел, – заметил он. – Я прав?

– Да, – призналась она, вымученно улыбнувшись. – К тому же коктейль, даже самый крепкий, мне вряд ли поможет – не тот случай. Тем не менее я ценю твое внимание и заботу.

– Никто не знает, что тут можно сказать или сделать.

– Я понимаю. И тоже не представляю, что делать и что говорить. Я чувствую себя так, словно все мои чувства разом отключились.

В полицейское управление они приехали на четверть часа раньше назначенного срока, и дежурный велел им дожидаться Лоусона в небольшой комнатке рядом с отделом по расследованию убийств. За стеклянными дверями отдела был виден большой зал, уставленный столами, за которыми сидели сотрудники отдела. Собственный кабинет, похоже, был только у Лоусона, а это означало, что в управлении он был важной шишкой.

Впрочем, разговаривать с ними он собирался не в своем кабинете, а именно в этой грязноватой тесной комнатке, которой, очевидно, пользовались по мере надобности сотрудники отдела. Казенная мебель была неудобной и жесткой; голые стены и решетки на окнах наводили уныние и тоску, а низкий потолок был способен вызвать приступ клаустрофобии, однако выбирать им не приходилось. Музыку здесь заказывал Лоусон, к тому же в комнате можно было хоть на время укрыться от всех, кто исподтишка косился на нее с пристальным интересом. Так обычно смотрят на человека, от которого ждут непредсказуемых и неконтролируемых действий и поступков.

Тем не менее она держала себя в руках, чего нельзя было сказать о Джеме. Глаза его покраснели от слез, волосы были в беспорядке, на манжете рубашки красовалось большое грязное пятно, которое Джем, всегда одетый безупречно и даже щеголевато, попросту не замечал. Ее внимательный взгляд уловил и другие, не столь очевидные признаки того, что Джем абсолютно деморализован. Обычно его самомнение и чувство собственного достоинства, которое, как они когда-то шутили с сестрой, «вполне доросло до размеров „это“, оставались не затронутыми, что бы ни происходило вокруг, но сегодня Джем был удручающе жалок и подавлен. Казалось, он утратил веру в себя и свое превосходство над окружающими. Похоже было, что его „эго“ взяло выходной.

Джем стиснул ее пальцы.

– У тебя руки холодные. Совсем как у Джиллиан. У нее всегда были холодные руки.

Она сдержала подкатившее к горлу рыдание. Не хватало еще, чтобы она здесь рыдала.

– Не говори о ней, ладно? – попросила она срывающимся голосом. – Хотя… хотя я тебя понимаю. Я не могу представить, как я буду жить без нее.

– Я тоже не могу!

– Но ты знал ее чуть больше года, а мы были неразлучны с рождения. Даже еще раньше – в материнской утробе. Она была мне не просто сестрой. Я как будто потеряла часть себя!

– Мне кажется, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь…

На самом деле Джем ничего не понимал – просто не мог понять, однако она не собиралась соревноваться с ним в том, чье горе глубже и чья потеря – больше.

– Ты уже сообщила Джиллиан на работу? – спросил Джем.

– Когда я позвонила, они уже знали обо всем из новостей. Они все хотели помочь. Кое-кто даже явился ко мне домой.

Перед тем как отправиться к Кристоферу Харту, Лоусон попросил Льюиса и Колтрейна отвезти ее домой. Джем тоже предлагал свои услуги, но она знала – он останется у нее, а ей нужно побыть одной. Поэтому она предпочла полицейскую машину. Но около дома она с огорчением обнаружила многочисленную группу друзей, соседей, коллег и просто знакомых, которые, прослышав о гибели Джиллиан, отправились к ней, чтобы выразить свои соболезнования и предложить помощь.

Ей ничего не оставалось, как пригласить их всех в дом. Друзья Джиллиан разместились в гостиной, и один из ее коллег сказал:

– Не знаю, известно ли тебе, Мелли, что как раз вчера вечером Джилл заключила самую крупную сделку за все время существования нашего агентства!

– Она мне говорила… Кажется, Джиллиан собиралась подписывать контракт с крупным рекламным агентством, не так ли? – ответила она.

Молодой человек кивнул:

– Да. Подумать только, что еще вчера мы все вместе выпили за этот успех. Джиллиан была такой счастливой, такой жизнерадостной! Она была просто на седьмом небе! Никто из нас не мог даже и представить, что она… что ее… – Он обреченно махнул рукой и не смог продолжать. А Мэгг, секретарша фирмы, разрыдалась так бурно, что ей пришлось принести воды.

Джиллиан Ллойд любили ее друзья и коллеги. Именно поэтому они были сейчас здесь. Но Мелину это не утешало. Она болезненно реагировала, когда ее спрашивали, когда и где состоятся похороны.

Похороны… Разве могла она думать об этом сейчас, через считаные часы после того, как не стало ее сестры?

Их родителям хватило мудрости сделать все необходимые распоряжения в завещаниях, которые они написали задолго до своей смерти. Джиллиан и Мелина часто подшучивали над подобной предусмотрительностью, казавшейся им жутковатой (по молодости лет обе были уверены, что отец и мать будут жить вечно), однако в итоге она обернулась для сестер благом. Их родители умерли почти одновременно: сначала скончалась от рака поджелудочной железы мать, а через три месяца умер от сердечного приступа отец, и в обоих случаях от Джиллиан и Мелины потребовалось только поставить подписи на документах, которые были давно готовы. Договор с похоронным бюро тоже был заключен и оплачен заранее, так что им не пришлось ничего решать, ничего организовывать.

Теперь же она была вынуждена думать о том, как похоронить сестру, и это было мучительно. Мозг отказывался повиноваться ей каждый раз, когда она пыталась представить себе все подробности похоронного обряда. К тому же было и еще одно обстоятельство, которое мешало ей начать действовать немедленно…

– Я все равно не могу ничего предпринять, пока не будет проведена экспертиза, – отвечала она тем, кто спрашивал ее о похоронах. – А когда это будет – я не знаю. Да и с Джемом сначала надо все оговорить.

Джем имел полное право участвовать в обсуждении. Ведь Джиллиан была его невестой, хотя ее друзья и коллеги, услышав о помолвке, похоже, были удивлены не меньше, чем она сама. Впрочем, расспрашивать о подробностях никто не решился. Друзья Джиллиан проявили редкостный такт, и она вздохнула с облегчением, поняв, что ей есть на кого положиться в трудную минуту. Подруги сестры предложили ей помощь – они были готовы взять на себя все заботы.

– Позвони мне, Мелина, если тебе что-нибудь понадобится.

– Звони нам, Мелли, не стесняйся. Мы сделаем все, что в наших силах.

– Я всегда готова помочь тебе. Я сама недавно потеряла сестру и прекрасно понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Самое страшное во всем этом – неожиданность, ведь никогда нельзя знать, где тебя подстерегает беда. Пожалуйста, звони мне в любое время. Даже если тебе понадобится просто выговориться…

Она была благодарна им всем, но легче ей не стало. Пока кто-то варил кофе, отвечал на телефонные звонки, доставал посуду, она извинилась и пошла к себе, чтобы принять душ и переодеться. Следуя по коридору к своей спальне, она слышала, как люди в гостиной говорят, что она хорошо держится и что мужества ей не занимать.

Все это было глубочайшим заблуждением. Быть может, внешне она и держалась, но внутри у нее бушевало всепожирающее пламя боли и отчаяния. Сейчас она была близка к той черте, за которой начинаются истерики, неостановимые слезы, мучительная безысходность и тоска. Именно поэтому она оставила гостей, надеясь, что холодный душ поможет ей прийти в себя.

Воду она включила на полную силу. Холодная вода обожгла тело, но главное – шум бьющих о ванну струй заглушил ее горькие рыдания, больше похожие на вой смертельно раненного зверя. Она оплакивала и свою потерю, и себя – ведь она тоже была причастна к тому, что случилось с сестрой. Если бы они не поменялись местами, быть может, ничего бы не случилось… Возможно, тогда неизвестный преступник расправился бы с ней, а не с ее сестрой…

Она плакала до тех пор, пока грудь не свело тупой болью. Холодная вода тоже сделала свое дело – она почувствовала, что начинает замерзать. Еще немного – и она начнет стучать зубами…

Выйдя из душа, она докрасна растерлась полотенцем и, наклонившись к зеркалу, попыталась наложить макияж на свое распухшее лицо, но тотчас отказалась от этой затеи. Никакие тени, никакая пудра не могли скрыть ее покрасневших век, к тому же, если она снова заплачет, косметика непременно потечет.

Одевалась она совершенно механически. Ее руки и ноги двигались словно сами по себе; должно быть, так ведет себя человек, находящийся под гипнозом. Сейчас она не смогла бы принять самостоятельное решение, разобраться с самой простой проблемой. Она была не в состоянии заниматься даже обычными повседневными делами. Сможет ли она снова стать прежней, радоваться жизни, влюбляться, работать, надеяться на счастье?..

Нет, решила она. Она не сможет спокойно жить, радоваться жизни, пока смерть сестры остается неотомщенной.

И теперь, сидя в тесной комнатке на третьем этаже полицейского управления, она снова повторила клятву, которую дала сама себе: она отомстит за сестру, чего бы это ни стоило. Ненависть к убийце жгла ее изнутри, словно раскаленный уголь. Она никогда не считала себя злопамятной и могла со спокойной совестью сказать, что не испытывала ненависти к кому бы то ни было. Да, некоторых людей она недолюбливала, были и такие, к кому испытывала неприязнь, но ненависти – по-настоящему сильной, неистовой ненависти в ее душе никогда не было. Никогда в жизни ей не хотелось своими глазами увидеть, как другой человек умирает в мучениях, но теперь… Теперь ее жажда мести была такой обжигающей, что это пугало ее.

– У тебя сегодня были клиенты, Мелли?

Вопрос Джема отвлек ее от мрачных размышлений.

– К счастью, нет.

– Надеюсь, тебя есть кому заменить?

– Да. Я уже позвонила на работу и предупредила, что мне, возможно, потребуется небольшой отпуск. Мой заместитель уже начал переделывать расписание. Насколько мне известно, никаких особых трудностей не предвидится, если, конечно, не произойдет ничего экстраординарного.

– Например?

Она нахмурилась.

– Например, в Даллас прилетит Майкл Джексон и потребует, чтобы его сопровождала именно я. Но это вряд ли возможно, так что мой бизнес не пострадает, даже если я буду отсутствовать несколько недель.

Джем беспокойно побарабанил по столу кончиками пальцев.

– Просто не верится, что Джиллиан оказалась способна выкинуть такой фортель…

– Что ты имеешь в виду?

– То, что она поменялась с тобой местами. Что она отправилась сопровождать этого астронавта вместо тебя. На нее это совсем не похоже. Она никогда не была такой… импульсивной. Другое дело…

– Другое дело – я, – закончила она.

– Да. – Джем решительно кивнул. – Поверь, я ничуть тебя не осуждаю, но из вас двоих именно ты всегда была более беспечной, что ли… Беспечной, непредсказуемой, что называется – без царя в голове. Еще раз извини, Мелли, если я сказал что-то обидное, но…

– Да нет, ничего. Ты прав, конечно. Я и сама себя виню. Если бы можно было начать все сначала, я никогда бы не предложила Джилл подобной глупости.

– Скажи, вы когда-нибудь уже делали так? Ну, менялись местами?..

– Только в детстве. Это была наша любимая игра.

– Но Джиллиан никогда не сопровождала твоих клиентов?

– Нет, никогда.

– Тогда почему вы сделали это вчера? Почему?

Она пожала плечами:

– Не знаю. Должно быть, из озорства. Никакой особой причины, во всяком случае, у нас не было. Эта идея пришла мне в голову совершенно случайно, когда мы с Джилл обедали вместе.

Но это объяснение Джема не удовлетворило.

– Скажи, не было ли это подстроено? Скажем, чтобы познакомить Джиллиан с этим типом – Кристофером Хартом? Ведь многие женщины… любят знаменитостей.

– Дело не в этом, Джем. Просто…

– Извини, я сморозил глупость, – перебил он ее. – Давай больше не будем об этом говорить, ладно?

– Давай, но сначала я должна сказать тебе: это была действительно глупая затея. Быть может, самая идиотская в моей жизни. Именно поэтому я виню себя в том, что случилось с сестрой.

– Быть может, идея действительно принадлежала тебе, – возразил Джем. – Быть может, она действительно была дурацкой, но ведь Джиллиан давно выросла и стала вполне самостоятельной, взрослой женщиной, способной отвечать за свои поступки. Ведь ты ее не заставляла, верно? Джиллиан всегда могла сказать «нет», но она этого не сделала, а значит, она сама во всем ви…

– Прекрати, Джем! – не выдержала она. – Перестань обвинять Джиллиан в том, в чем нет и не может быть ее вины. Тогда – это казалось нам обеим вполне безобидной шуткой. Откуда мне было знать, что из-за нее Джиллиан может погибнуть? – Она выдернула руку из его пальцев и встала. – Извини, мне нужно кое-куда…

– Ну вот, теперь я тебя расстроил!

– Не расстроил, а разозлил.

– Мелина…

– Моя сестра погибла слишком недавно, чтобы я могла спокойно слушать, как кто-то пытается ее осуждать.

Пристыженный, Джем нервно провел рукой по волосам:

– Ты права. Прости меня. Я знаю, ты винишь себя в ее смерти. Мне не следовало заговаривать об этом сейчас.

– Ладно, – хмуро сказала она. – Прощаю. А теперь мне нужно кое-куда сходить.

– Куда это ты собралась? – удивился он. – Мы должны дождаться Лоусона.

– Я никуда не ухожу, просто мне нужно в туалет.

– Я тебя провожу.

– Нет, – сказала она, взмахом руки показывая на стул. – Сиди здесь, вдруг Лоусон появится, пока меня не будет. Передай ему, что я скоро вернусь.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке?

– Совершенно уверена.

Но, конечно, с ней все было далеко не в порядке. Оказавшись в туалете, она наклонилась над раковиной и, опершись локтями о ее края, принялась яростно тереть лоб, стараясь хоть таким способом избавиться от острой головной боли, которая терзала ее с тех пор, как она всласть наревелась в душе.

Несколько минут спустя в туалетную комнату заглянула женщина в полицейской форме:

– Мисс Ллойд?

Она выпрямилась и обернулась:

– Да?

– Извините, что помешала. Детектив Лоусон послал меня уведомить вас, что он уже на месте, но вы можете не торопиться. Он сказал – приходите, когда будете чувствовать себя нормально, он подождет.

– Хорошо. Скажите, я буду через пару минут.

– Как вы себя чувствуете? Может, я могла бы чем-нибудь помочь?

– Нет, благодарю вас. Все нормально.

– И все-таки не торопитесь. Лоусон подождет.

– Нет-нет, все правда в порядке. Я уже иду… – Пять-десять лишних минут все равно не могли бы ничего изменить. Она это понимала и, изобразив на лице подобие улыбки, взяла со столика сумочку и двинулась к выходу. В коридоре она задержалась возле питьевого фонтанчика и, нашарив в сумочке флакончик с аспирином, вытряхнула на ладонь две таблетки. Отправив их в рот, она наклонилась к воде и с усилием проглотила лекарство.

Выпрямившись, она оказалась лицом к лицу с Кристофером Хартом. Он стоял всего в паре футов от нее.

– Привет, – автоматически произнесла она.

– Здравствуй. – Его улыбка была сочувственной. Он двинулся к ней, но на полпути его остановил полицейский, приблизившийся к ним с противоположной стороны коридора. В руках он держал прозрачную пластиковую папку.

– Полковник Харт? – спросил он. – Капрал Кроу.

– Чем могу служить, капрал? – осведомился Харт, обменявшись с ним рукопожатием.

– Я случайно узнал, что сегодня вы будете здесь, – сказал полицейский. – Я сам наполовину индеец-чокто. Не могли бы вы дать мне автограф для сына? Ему только девять, но он просто бредит космосом. Парень интересуется всем, что связано с космическими полетами и…

– Давайте поговорим потом, капрал. Найдите меня, когда я буду уходить, ладно? Дело в том, что сейчас меня ждет детектив Лоусон…

– О да, конечно. Извините, что… задержал вас. – Капрал Кроу отступил на шаг.

– Ничего страшного. Я буду рад черкнуть пару строчек для вашего сына.

Капрал удалился, а Харт повернулся к ней и смущенно пожал плечами:

– Прошу прощения, слава порой бывает достаточно обременительна.

Он сделал еще шаг и внезапно оказался так близко от нее, что она почувствовала исходящий от его кожаной куртки запах солнца и свежего осеннего воздуха. Прежде чем она поняла, что он собирается сделать, Харт провел большим пальцем по ее подбородку.

Она поспешно отступила на шаг.

– Что… что вы… – вырвалось у нее.

– У тебя там капелька. – Он показал ей влажный палец и опустил руку. – Мелина, я…

Харт на несколько секунд отвернулся, потом снова поднял на нее глаза.

– Право, я не знаю, что сказать. Я… очень сочувствую тебе.

– Спасибо. – Она предпочла бы, чтобы разговор на этом закончился, но он продолжал негромко и взволнованно:

– После вчерашней ночи мне и в голову не приходило, что наша следующая встреча произойдет в полицейском участке. Кто бы мог подумать, а? – Харт озадаченно покачал головой. – Признаться, я до сих пор не совсем понимаю, что, собственно, происходит и почему детектив Лоусон отправился разыскивать меня, да еще с твоей подачи, как он мне заявил. Вероятно, ему кажется, я что-то знаю, но… Впрочем, я думаю, скоро он сам все расскажет. Но вне зависимости от этого я хочу, чтобы ты знала: я действительно сожалею об этом несчастье с Джиллиан. Это… просто ужасно. – Он беспомощным жестом поднял и опустил свои красивые, сильные руки с длинными пальцами. – Я чертовски сожалею… и это все, что я могу сказать. Мне очень жаль и тебя, и твою сестру.

Она изо всех сил старалась сдерживаться, но ее глаза вновь наполнились слезами, а он вдруг обнял ее за плечи и, крепко прижав к себе, коснулся губами волос.

Его прикосновения вызвали у нее немедленную реакцию. Почувствовав, как у нее перехватило дыхание, она негромко ахнула, тело ее напряглось, словно протестуя против подобной бесцеремонности. Харт, однако, ничего не заметил. Наклонив голову, он нежно поцеловал ее в висок.

– За эти несколько часов ты, наверное, прошла через настоящий ад, – шепнул он. – И я жалею, что меня не было с тобой…

– Когда закончите – сообщите мне. Я буду рад задать вам несколько вопросов…

Они отшатнулись друг от друга и обернулись. Детектив Лоусон стоял в коридоре и с интересом наблюдал за ними. Но интерес этот отнюдь нельзя было назвать благожелательным. Напротив, детектив выглядел озабоченным и хмурым, а выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

 

Харт последним вошел в крошечную комнатку для интервью, в которой и так было негде повернуться. Добрую половину ее занимала квадратная туша Лоусона, на оставшемся пространстве кое-как разместились Алан Берчмен – адвокат, нанятый НАСА специально для этого случая, и еще один мужчина, которого Харту представили как Джема Хеннингса, жениха Джиллиан Ллойд.

Харт пробормотал подобающие случаю слова, Хеннингс в ответ холодно кивнул. Подобная реакция могла бы озадачить Харта, не будь он слишком занят, гадая, отчего Мелина ведет себя так, будто они едва знакомы.

Впрочем, решил он, учитывая все обстоятельства, она имела полное право вести себя так, как ей казалось наиболее удобным. Мелина только что потеряла любимую сестру, и он не посмел бы кинуть в нее камень, даже если бы она лупила кулаками по стенам или рвала на себе волосы. Страшное известие, полученное ею утром, оправдывало любые ее поступки, во всяком случае, в глазах Харта. Поэтому он решил, что если ей сейчас не до него, что ж – так тому и быть.

И все-таки Харту хотелось как-то подбодрить Мелину, выразить ей свое сочувствие. Ему хотелось сказать ей, как глубоко он сочувствует ей, но она, похоже, намеренно держалась так, что любые слова застревали у него в горле, прежде чем он отваживался произнести их вслух. Его взгляда она также избегала. Во всяком случае, с тех пор, как они вошли в эту комнату, она не посмотрела на него ни разу.

Лоусон тем временем просвещал Берчмена относительно деталей, которые следствию удалось собрать за прошедшие несколько часов. Адвокат слушал внимательно и лишь изредка кивал красивой породистой головой. Харт впервые увидел его всего несколько минут назад. Адвокат был холеным, моложавым мужчиной, одетым в костюм за три тысячи долларов и лаковые туфли. На носу у него сидели дымчатые очки в тонкой золотой оправе, а на щеке темнело большое родимое пятно, спускавшееся адвокату на шею и напоминавшее цветом пролитый портвейн. Сам Харт с адвокатом еще не разговаривал. Они встретились в вестибюле полицейского управления и успели только поздороваться и обменяться визитными карточками.

Пока они поднимались на лифте, Харт поблагодарил Берчмена за то, что он нашел возможность откликнуться на просьбу НАСА.

– Всегда рад помочь, – с профессиональной вежливостью ответил адвокат. – К счастью, у меня не было никаких важных дел. – Выдержав едва заметную паузу, Берчмен сразу взял быка за рога. – НАСА вкратце проинформировала меня о сути проблемы, – деловито сказал он. – Но я хотел бы выслушать вашу версию событий.

Эти слова подразумевали, что версия Харта может в чем-то отличаться от официальной, и ему это не очень понравилось, однако возражать он не стал.

назад<<< 1 . . . 9 . . . 43 >>>далее