Глава 19
Пока Ирина готовила на кухне завтрак, Волков, уже одетый, зашел в кабинет покойного Аркадия Соломоновича Гольдберга.
Это была маленькая комнатка, три стены которой почти полностью были заняты стеллажами с книгами, а справа, у окна, стоял большой старый письменный стол.
Петр окинул взглядом полки: альбомы по искусству, словари, собрания сочинений, много разных по формату и толщине книг, которые были куплены по отдельности и лежали стопками, несколько аккуратных рядов черных корешков с золотым тиснением.
«Брокгаузен и Ефронен», – отметил Волков.
Он повернулся к окну, и опять глаз резануло стилистическое несоответствие стоящего на письменном столе компьютера со всей обстановкой кабинета. И еще что– то привлекло внимание. Петр подошел поближе. На одной из полок, в углу, у самого окна, из-под стопки лежащих горизонтально художественных альбомов большого формата выглядывала какая-то белая пластиковая боковина то ли плоской коробки, то ли еще чего-то.
Он аккуратно снял альбомы, положил их на стол, а следом достал «коробку», которая оказалась не чем иным, как сканером.
«Вот те на, – подумал Волков, – на фига старику сканер?»
– Ира! – крикнул он.
– Да? – вошла в кабинет Ирина.
– Смотри-ка.
– Сканер…
– А ты говоришь, отец только в шахматы играл да пасьянсы раскладывал.
– Я и не видела его никогда. Отец вообще при мне компьютер включал очень редко. Я загляну – в шахматы играет. Ночами иногда даже засиживался, но очень редко, правда. Запрется, чтобы я его не отвлекала, и играет.
– Слушай, а можно я его включу, покопаюсь?
– Я тебе предоставляю неограниченные права на пользование всем моим имуществом. В целях расследования… – улыбнулась она.
– А у меня что, есть еще какие-то цели?
– Даже уж и не знаю… – Ирина прищурилась.
– Слушай, а может, у меня семья? Жена и четверо детей. Две девочки и… две девочки. Ты хоть спросила?
– Вот то, что у тебя девочек вагон, в этом я нисколько не сомневаюсь. А что семья… Уж извини. – Она развела руки.
– И откуда ты знаешь?
– Да от тебя же энергетика прет… как, я не знаю, как от атомного реактора! Что я, по-твоему, мужиков таких не видела? Вы же ни с одной бабой больше месяца прожить не в состоянии. Вам же надо преодолевать постоянно, завоевывать, побеждать. Для вас же адреналин – наркотик. Вы – порченые. Если тебя всего этого лишить, ты же сопьешься. Либо война, либо водка. Других-то альтернатив для таких в России не существует. Ты же просто… ну, я не знаю, как волк-одиночка, как медведь-шатун. Это же по глазам видно. Только все это рудименты юношеских комплексов. Вы все доказывать продолжаете самим себе в первую очередь, что вы – мужики. Но мужику-то как раз доказывать и нечего, он мужик и есть. А вы все – мальчишки. И хорошо. С мужиками скучно. Поехали со мной, а? – Она вдруг обняла его и прижалась щекой к кожаной лямке кобуры. – Господи, ты эту сбрую только в постели снимаешь?
– Не время, товарищ… – Он погладил ее по голове. – Ладно, пойдем завтракать.
Глава 20
– Слушай, – Волков подцепил на вилку большой кусок яичницы с ветчиной, отправил его в рот, прожевал и спросил:
– А кто такой Шамиль?
– Шамиль?
– Ну да, у которого трубка «вне зоны досягаемости»?
– А, этот…
– Он что – лучший друг?
– Да нет у Вити друзей, к сожалению. Партнеры одни. А Шамиль этот и вовсе неизвестно откуда взялся. Я всех тонкостей не знаю, я тебе говорила, но кое-что он мне рассказывает, мы же общаемся все-таки, а ему иной раз и похвастаться передо мной хочется.
– Кому?
– Кому… Виктору, конечно. Не Шамилю же.
– Ну?
– Ну что – «ну?» Он и говорит: колоссальный, дескать, мужик появился. Связи, возможности. Ну вот. Предложил якобы очень заманчивый вариант и даже кредит под него. Я, дескать, скоро к тебе, сестренка, на «Боинге» летать буду. На собственном.
– Ну?
– Да что ты все «ну» да «ну»? В конце концов, это неприлично.
– Сори. Трудное детство.
– Я, конечно, испугалась за него немножко. У вас же здесь стреляют, а тут – «Боинг». Даже если приврал, все равно. Мы не очень дружим, но все-таки брат. А он говорит: «Да за Шамилем такие люди! Тебе не представить. Да мы сами кого хочешь…» Дурак, конечно. Но… я не знаю, может быть, здесь теперь так дела и делают. Короче, не нравится мне этот Шамиль. Но они с Виктором теперь вроде как компаньоны. Кстати, он-то его в казино и свел в первый раз.
– Шамиль?
– Да.
– А до этого у Виктора дела на его фирме как обстояли?
– Да не знаю я. Но он у меня деньги постоянно стрелял. Не большие, так, мелочь, но все-таки. И, по-моему, не знаю, конечно, но так мне кажется, все там держалось на одной только его амбициозности. Ему же лестно визитки раздавать: «Генеральный директор». А вообще, я же говорила, не его это занятие. Там, по– моему, на ладан все дышало.
– Почему?
– Что «почему»?
– Почему ты так считаешь?
– Да у него даже на минимальную зарплату персоналу денег иной раз не было. Хоть персонала-то всего – секретарша для солидности да бухгалтер. Они у него и менялись постоянно. Ну, секретарш он сам раз в квартал менял, это понятно. А бухгалтеры от него просто сбегали. Кому хочется за бесплатно сидеть? Дела-то нет серьезного. Значит, и денег нет. И зарплаты. А хороший бухгалтер – профессия теперь даже у вас востребованная.
– Это он сам тебе говорил, про бухгалтеров?
– Ну конечно. Только он, естественно, иначе формулировал. Дескать, он их выгонял. Работать не умеют. И у меня спрашивал, не остались ли знакомые, не порекомендую ли кого. А у меня откуда? Я же еще когда уехала… Но на всякий случай спрашиваю у него: «А сколько зарплаты предложить? Мало ли, кто-нибудь заинтересуется». Он плечами пожимает: «В пределах разумного…» А я-то вижу – нет у него денег.
– А теперь?
– Ты же видел утром…
– Ни о чем не говорит. Просидел ночь, наличку спустил, больше с собой не было. Ничего не значит.
– Не знаю… У меня вообще такое ощущение, что он ждет, что деньги на него просто с неба свалятся. С минуты на минуту. Вот буквально завтра. Или, в крайнем случае, послезавтра. Но уж через неделю – точно. Так он себя ведет.
– А как он себя ведет?
– Я же сестра, я вижу…
– А объяснить можешь?
– Ну… не хотела говорить…
– Давай-давай.
– Что значит «давай-давай»? Я что, на допросе?
– Ира, не в игры играем.
– Да к отцу это не имеет никакого отношения.
– Значится так: ты рассказываешь, я решаю. Договорились?
– Яволь! – Ирина встала со стула, подошла к Волкову, прижалась животом к его плечу и, наклонившись, поцеловала его в щеку. – Проси чего хочешь…
– Не время, товарищ. Война.
– А мы бойцы невидимого фронта, –прищурилась Ирина.
– Давай, излагай все по порядку. Что изменилось в поведении Виктора после встречи с Шамилем этим?
– Деньги появились. Не очень большие, но… Машина появилась новая. Была «шестерка», а появился БМВ. Он у вас туг дорого стоит?
– Прилично.
– Казино появилось, в котором он постоянно проигрывает, но ходит туда и ходит. А главное, если бы у него была фабрика или там сеть магазинов, я бы не удивлялась, но у него же ничего нет. Откуда деньги?
– Ну… У нас сейчас по-разному можно. Люди из воздуха состояния делают.
– Только не Виктор. Я же рассказывала про чемодан иголок. Неважно, что делать. Иголками торговать или «пирамиду» строить. Мозги надо иметь. И хватку. А он только пыль в глаза пускать умеет. И щеки надувать. Ну не дал Господь.
– Что-то я не пойму: то ты говоришь, что у него деньги появились, а то – понт один. На зарплату персоналу не хватает.
– Да я и сама не понимаю толком. Фирма его вроде так, с пятого на десятое перебивается. А у него лично – «элементы сладкой жизни». Так он сказал?
– Так. Слушай…
– Да?
– А может, дело обстоит следующим образом: Шамиль ему за долю, естественно, «тему» подогнал, кредит под нее, и вот, пока эта тема крутанется, братец твой долгов понабрал, на них и гуляет? И очень просто. Живых, собственных денег у его фирмы пока нет, но вот-вот будут. Пока – долги, а завтра – «Боинг» собственный, а?
– Может быть. Похоже. В его стиле. Завтра, дескать, я буду фантастически богат, всяко отдам. А сегодня…
– А сегодня можно и перехватить. Тут немножко, там чуть-чуть. Тем более если допустить, что и контракт, и кредит – реальность. При его-то умении «щеки надувать»…
– Ну и что? При чем тут папа?
– Ира… Ну ты совсем как с другой планеты, право слово. Да мало ли у кого он занимал? И сколько? И на каких условиях? Ты себе это все как представляешь? Скажи, пожалуйста, вот просто любопытно, честное слово…
– Никак не представляю. Я за эти годы, что там живу, вообще перестала что– либо понимать в этих ваших реалиях.
Петр вздохнул:
– Ну вот смотри – ты же сама говорила, что друзей, таких, чтобы последние штаны с себя сняли (Витеньке же на БМВ не хватает!), у него нет. Говорила?
– Их и не было никогда, насколько я знаю.
– Где он мог занять? У людей посторонних. А посторонние люди в долг дают на конкретный срок и под проценты.
– Ну и что?
– А Витюша мог просрочить. А следовательно, могли на него и наехать, и на счетчик поставить.
– А как это… на счетчик?
– Ты в каком году уехала?
– В восемьдесят шестом.
– Понятно. Тогда, по-моему, еще и кооперативов-то не было. А уж братвы тем более.
– Бандитов?
– Злодеи всегда были. Просто тогда они по щелям прятались. В силу численной единичности. Короче… я зачем тебе все это говорю? Чтобы ты поняла, в общих чертах, в какой реальности пребываешь. И что, теоретически, могло с твоим отцом произойти. Я уж не знаю, сумела ты что-нибудь здесь для себя уяснить, когда прилетала раз в год на полчасика, или нет, но… Хочешь разобраться во всей этой истории? Хочешь. Тогда вникай. И не темни, выкладывай все, что знаешь.
– Все не могу. В женщине должна жить тайна. И умереть вместе с ней.
– Натюрлих, – кивнул Петр. – Только я не хочу, чтобы это случилось завтра. И на моих глазах. Поняла?
– Ох-ох!
– А я, между прочим, не шучу. Брат твой мог стрельнуть у кого-нибудь штуки три баксов на минуточку. А занимая, в качестве гарантии, засветил и контракт, и кредит под него. Дескать, что мне ваша мелочь, вон я какой крутой. В срок должок не отдал, запамятовал или «мелочишки» в тот момент под руками не оказалось – мало ли что? А это уже повод для предъявы. Приходят к нему люди, но не просто приходят, а зачитывают текст. И текст примерно такой: «Что ж ты, козел, делаешь? Когда тебе надо было, мы – всей душой. А ты? Мы своих денег от тебя вчера ждали, как договаривались, а ты что творишь? Да у нас из-за тебя, гондона, все дела попадали. Ты же нас кинул. Короче, сегодня с тебя уже не три, а тридцать. И с завтрашнего дня счетчик тикает – пятера в сутки. Думай. И не затягивай. Хоть нам и по барабану. Дольше думаешь, больше отдашь».
– Вот так могло быть?
– Легко. У Виктора дети есть?
– Нет.
– Это хорошо. В таких ситуациях детей жалко.
– То есть папу…
– Не факт, конечно. Но могли попытаться спрятать старика, чтобы потом сыну палец прислать. Или ухо. Это смотря что за люди. И сколько у него там на счетчике натикало.
– А самого Витю?
– А смысл? Он им на воле нужен. Чтобы бабки нашел.
– А в милицию обратиться?
– Можно. И в милицию, и крышу собственную подтянуть, если таковая имеется. Все можно. Но «процесс пошел». И ходы делают обе стороны.
– Вот как… – Ирина нервно закурила сигарету. – Ты считаешь, и меня теперь могут… спрятать?
– Вот меньше всего я хотел тебя пугать. Вообще все может обстоять совершенно иначе. Это только один из вариантов. Почему я и говорю, чтобы ты ничего от меня не скрывала. Иначе мне не разобраться. Понимаешь?
– Ага, – задумчиво кивнула Ирина, – А почему бы тебе у самого Виктора не спросить?
– Да… боюсь, он мне ничего не скажет. Не глянулся я ему, похоже.
– Мне тоже не скажет. Если все, что случилось с папой, – это из-за его долгов… Мне тем более не скажет. А почему отца? Не жену?
– Ну… Сама рассуди – сегодня одна жена, завтра другая. Они же не знают, может, он им еще и спасибо скажет, если ее грохнут. Тут родная кровь нужна. Иная сила притяжения.
– Вот, значит, так ты рассуждаешь, да?
– При чем тут я?
– Ладно. Это я к слову. – Ирина погасила сигарету. – Кофе еще хочешь?
– Нет, спасибо. Который у нас час? – Волков взглянул на часы и поднялся из-за стола.
– А как же контракт?
– В смысле?..
– Ну, контракт об «охране и сопровождении». Ты же мой телохранитель, исходя из договора. Там же о каких-то расследованиях вообще ни слова не было.
– Юридически права не имеем, но…
– Вот и значит, что обязан тело мое охранять денно и нощно, а сам улепетывает! За что я деньги плачу? – притворно возмутилась Ирина.
– Ты еще накаркай давай… – Петр подошел к ней и взял за руку. – Ты вот что, дверь открывай аккуратнее. Я дела кой-какие раскидаю и вернусь. Лучше бы ты не ходила никуда, а? Я постараюсь как-нибудь поактивнее ситуацию пробить, может, и нет ничего страшного вовсе. Но все равно ты пока дома посиди. Я вернусь, сходим куда-нибудь, поужинаем.
– А обед?
– Ну, перехвати что-нибудь пока, есть же у тебя еда какая-то?
– Есть, конечно.
– Ну вот. Посиди дома. Я скоро.
– Так и быть. Посижу.
– Вот и хорошо.
Волков вышел в переднюю, оделся, поцеловал Ирину в щеку и вышел из квартиры.
Проводив его, Ирина заперла дверь и вернулась в гостиную. Подошла к телефону, сняла трубку, набрала номер.
– Алло? – ответил на том конце провода мужской голос.
– Евгений Борисыч? – сказала Ирина. – Добрый день…
Глава 21
«Что же это за Шамиль такой сладкий? – думал Волков по дороге к офису Виктора Гольдберга, адрес которого прочел на визитке. – Контракты подтягивает, кредиты. Понятно, что за долю, но почему именно Гольдбергу? Что, больше некому? Или Ирина ошибается насчет своего братца. „Нет у него друзей“. Раньше не было. А вот вышла планида – встретил хорошего человека Шамиля, попили водочки, поговорили за жизнь, тянулись друг другу и решили дела вместе делать. Один „тему“ нарыл, другой, имея всякие счета-печати-реквизиты, надел шелковый галстук и эту лабуду законно оформил. Теперь вместе работают. Возможно? Как не фиг делать».
Но несмотря на то, что, казалось бы, не было в этих рассуждениях ничего настораживающего, что-то тем не менее заставило Волкова внутренне собраться, когда он, припарковав машину у края тротуара на Московском проспекте, вошел через арку в маленький двор-колодец и, оглядевшись, нажал на кнопку звонка у коричневой железной двери без вывески.
«Ладно, – решил Петр, – шумнем по крайней мере. А там посмотрим».
Полязгав замком, дверь открыл невысокий сероглазый крепыш лет тридцати. Его темные, коротко остриженные волосы были едва тронуты ранней сединой.
– Добрый день, – поздоровался Волков.
– Добрый… – ответил крепыш, продолжая стоять в дверях.
– Мне нужен Гольдберг, – сказал Петр, заранее предполагая, что тот еще отлеживается дома. – Виктор Аркадьевич.
– Его нет.
– А вы, наверное, Шамиль… – Волков взглянул мужчине в глаза, отметив, что костюмчик на нем ну как минимум от Версаче.
– А вы?
– Волков, – Петр достал удостоверение Бюро, – Петр Сергеевич. Я, в общем– то, и с вами хотел поговорить. А… у вас вход платный?
– Заходите. – Шамиль посторонился, пропуская гостя. – У нас за выход другой раз платить приходится.
«А то я не понял…» – подумал про себя Петр.
Помещение находилось в первом этаже большого старого многоквартирного дома и имело отдельный вход, расположенный возле подворотни со стороны двора. Скорее всего, когда-то это была дворницкая, но сегодня, вылизанная и умытая, стандартно белеющая импортной отделкой и застланная серым ковролином, она вполне имела право забыть свое плебейское прошлое и внешним своим видом соответствовала тому, что называется модным иностранным словом «офис».
Длинноногая девчушка с внешностью фотомодели, вставшая из-за стола, на котором, кроме нескольких листиков чистой бумаги, находились только телефон и большая кофеварка, улыбнулась вошедшему и привычно шагнула к застекленным полкам с посудой. Очевидно, тоже старалась «соответствовать».
Далее Петр отметил широкий, абсолютно пустой стол, занимавший место в этой же комнате, на котором стоял компьютер. Это, очевидно, было рабочим пространством бухгалтера, который отсутствовал.
– Прошу. – Шамиль открыл дверь в соседнюю комнату и жестом пригласил Волкова войти.
Это уже явно был кабинет. Войдя следом, Шамиль расположился в кресле у большого (и тоже совершенно пустого, если не считать телефона) стола, предложив гостю присесть напротив.
Петр сел на мягкий стул, окинул взглядом кабинет и опять не смог отделаться от ощущения, что находится внутри какой-то тщательно выстроенной декорации.
«Ну на самом-то деле, – рассуждал он, – если эта контора осуществляет на сегодняшний день хоть какую-нибудь, ну пусть самую смешную деятельность, откуда такая пустота и тишина? Ведь ни одной же бумажки деловой, ни скрепочки! Все вылизано. Хоть сейчас в аренду кому-нибудь сдавай. Что они вообще здесь делают– то?»
Помимо директорского стола в кабинете еще стоял широкий мягкий диван с придвинутым к нему журнальным столиком и такое же, как диван, широкое и мягкое кресло, расположенное напротив стоящего в углу большого телевизора.
«А сейф где?» – спросил себя Волков.
– Минуточку. – Шамиль вдруг встал из-за стола и вышел из кабинета.
«А интересно, – подумал Петр, – ты меня в дверях-то держал, чтобы девчонка успела юбочку поправить или губки подкрасить?»
– Слушаю вас, – вернулся к столу Шамиль. – Что это еще за Бюро такое?
– Да это частная структура. Вы можете и не знать. Не в этом дело.
– Да? А в чем?
– Ну, видите ли… У вашего директора отец погиб.
– Погиб? Он говорил – сердце.
– Да, конечно, сердечный приступ. Но он же не сам по себе случился. На старика напали, прямо возле дома. Вы в курсе?
– Ну, он говорил что-то. Вроде шпана какая-то.
– Да не совсем шпана. Шпана на иномарках не разъезжает.
– Да?
– В смысле?..
– Он не говорил про иномарку.
– А, вы об этом. Свидетели показали, что те, кто напал, потом на машине скрылись. На иностранной, как они говорят. Они люди пожилые, небогатые, в моделях не разбираются.
– Ну и что?
– Шамиль… извините?
– Ахмедович. Кадыров.
– Шамиль Ахмедович, ну что мы с вами, право слово… Сестра Виктора Аркадьевича обратилась к нам, чтобы мы помогли разобраться: что произошло, кто нападал, зачем? Она же дочь. Ей же небезразлично, как отец помер. Я понимаю, вы заняты, у вас дела, но и вы меня поймите – я тоже на работе. Мне за это деньги платят.
– Хорошие?
– Не об этом речь.
– Хорошо. Чего вы от меня хотите? Дверь кабинета приоткрылась, в нее заглянула секретарша:
– Шамиль Ахмедович, кофе?
– Кофе? – взглянул на Волкова Кадыров.
– Кофе, – кивнул Петр.
– Кофе, Оленька и…ладно, я сам,-Шамиль встал из-за стола, вышел из кабинета и вернулсяс бутылкой коньяка.
Оленька расставила на журнальном столике кофейные чашки, сахарницу, две рюмки, блюдце с тонко нарезанным лимоном и печенье.
Волков перебрался на кожаный диван.
Хозяин кабинета опустился в кресло, перекатив его от телевизора, налил коньяк в одну рюмку и вопросительно посмотрел на Петра. Тот кивнул. Шамиль наполнил вторую и поставил бутылку на стол.
– Ваше здоровье, – поднял рюмку Кадыров.
– Ваше… – кивнул Петр.
Выпив коньяк, Шамиль положил в чашку ложечку сахару и, помешивая кофе, изобразил на лице внимание.
– Слушаю вас.
– Да это, собственно, я как раз хотел навести у вас кое-какие справки, – Волков поставил пустую рюмку на стол. – Может, даже и хорошо, что Гольдберга нет. Понимаете… вот у меня какая мысль возникла: а не может ли это нападение на его отца являться, косвенным образом, определенной мерой воздействия на самого Виктора Аркадьевича? Как вы считаете, а?
– То есть?
– Да очень просто. Может, он денег задолжал кому-то и тянет с возвратом, например. Или еще что… Бизнес есть бизнес. Мало ли. Конкуренты какие-нибудь. Вы какую деятельность, так сказать, осуществляете, если не секрет?
назад<<< 1 . . . 8 . . . 23 >>>далее