АРТУР КОНАН ДОЙЛ

 ПРИКЛЮЧЕНИЯ КЛЕРКА

     Вскоре после женитьбы я купил  в  Паддингтоне  практику  у доктора   Фаркера.   Старый   доктор   некогда  имел  множество пациентов, но потом вследствие болезни  -  он  страдал  чем-то вроде  пляски святого Витта, - а также преклонных лет их число заметно поуменьшилось. Ведь люди, и это  понятно,  предпочитают лечиться  у  того,  кто сам здоров, и мало доверяют медицинским познаниям человека, который не может исцелить даже самого себя.

И чем хуже становилось здоровье моего  предшественника,  тем  в больший  упадок приходила его практика, и к тому моменту, когда я  купил  ее,  она  приносила  вместо  прежних  тысячи  двухсот немногим  больше  трехсот  фунтов в год. Но я положился на свою молодость и энергию и не сомневался, что  через  год-другой  от пациентов не будет отбою.

     Первые  три  месяца,  как я поселился в Паддингтоне, я был очень занят и  совсем  не  виделся  со  своим  другом  Шерлоком Холмсом. Зайти к нему на Бейкер-стрит у меня не было времени, а сам  он если и выходил куда, то только по делу. Поэтому я очень обрадовался, когда однажды июньским утром, читая после завтрака "Британский медицинский вестник", услыхал в передней  звонок  и вслед за тем резкий голос моего старого друга.

     - А,  мой  дорогой Уотсон, - сказал он, войдя в комнату, - рад вас видеть! Надеюсь, миссис Уотсон уже оправилась  после тех  потрясений,  что  пришлось  нам пережить в деле со "Знаком четырех".

     - Благодарю  вас,  она  чувствует  себя  превосходно,  - ответил я, горячо пожимая ему руку.

     - Надеюсь  также, - продолжал Шерлок Холмс, усаживаясь в качалку, - занятия  медициной  еще  не  совсем  отбили  у  вас интерес к нашим маленьким загадкам?

     - Напротив!  -  воскликнул  я.  -  Не  далее, как вчера вечером, я разбирал  свои  старые  заметки,  а  некоторые  даже перечитал.

     - Надеюсь, вы не считаете свою коллекцию завершенной?

     - Разумеется, нет! Я бы очень хотел еще пополнить ее.

     - Скажем, сегодня?

     - Пусть даже сегодня.

     - Даже если придется ехать в Бирмингем?

     - Куда хотите.

     - А практика?

     - Что практика? Попрошу соседа, он примет моих пациентов. Я ведь подменяю его, когда он уезжает.

     - Ну  и  прекрасно, - сказал Шерлок Холмс, откидываясь в качалке  и  бросая  на  меня   проницательный   взгляд   из-под полуопущенных век. - Эге, да вы, я вижу, были больны. Простуда летом - вещь довольно противная.

     - Вы  правы.  На  той неделе я сильно простудился и целых три дня сидел дома. Но мне казалось, от болезни теперь  уже  не осталось и следа.

     - Это верно, вид у вас вполне здоровый.

     - Как же вы догадались, что я болел?

     - Мой дорогой Уотсон, вы же знаете мой метод.

     - Метод логических умозаключений?

     - Разумеется.

     - С чего же вы начали?

     - С ваших домашних туфель.

     Я  взглянул  на  новые кожаные туфли, которые были на моих ногах.

     - Но что по этим туфлям... -  начал  было  я,  но  Холмс ответил на вопрос прежде, чем я успел его закончить.

     - Туфли  ваши  новые, - разъяснил он. - Вы их носите не больше двух недель, а  подошвы,  которые  вы  сейчас  выставили напоказ, уже подгорели. Вначале я подумал, что вы их промочили, а  затем,  когда  сушили,  сожгли.  Но  потом я заметил у самых каблуков бумажные ярлычки  с  клеймом  магазина.  От  воды  они наверняка бы отсырели. Значит, вы сидели у камина, вытянув ноги к  самому огню, что вряд ли кто, будь он здоров, стал бы делать даже в такое сырое и холодное лето, какое выдалось в этом году.

     Как всегда, после объяснений Шерлока Холмса, все оказалось очень просто. Холмс, прочтя эту мысль  на  моем  лице,  грустно улыбнулся.

     - Боюсь,  что мои объяснения приносят мне только вред, - заметил  он.  -  Одни  следствия  без  причины  действуют   на воображении   гораздо  сильнее...  Ну,  вы  готовы  со  мной  в Бирмингем?

     - Конечно. А что там за дело?

     - Все узнаете по дороге. Внизу нас ждет экипаж и  клиент. Едемте.

     - Одну минуту.

     Я  черкнул  записку  своему соседу, забежал наверх к жене, чтобы предупредить ее об отъезде, и догнал Холмса на крыльце.

     - Ваш сосед тоже врач? - спросил он,  кивнув  на  медную дощечку на соседней двери.

     - Да, он купил практику одновременно со мной.

     - И давно она существует?

     - Столько  же,  сколько моя. С тех пор, как построили эти дома.

     - Вы купили лучшую.

     - Да. Но как вы об этом узнали?

     - По  ступенькам,  мой  дорогой  Уотсон.  Ваши  ступеньки сильно стерты подошвами, так, что каждая на три дюйма ниже, чем у  соседа.  А  вот и наш клиент. Мистер Холл Пикрофт, позвольте мне представить вам моего друга,  доктора  Уотсона,  -  сказал Холмс. - Эй, кэбмен, - добавил он, - подстегните-ка лошадей, мы опаздываем на поезд.

     Я уселся напротив Пикрофта.

     Это  был  высокий,  хорошо  сложенный  молодой  человек  с открытым, добродушным лицом и светлыми закрученными усиками. На нем был блестящий цилиндр и аккуратный черный костюм, придавший ему вид щеголеватого клерка из Сити, как оно и  было  на  самом деле. Он принадлежал к тому сорту людей, которых у нас называют "кокни",    но    которые    дают   нам   столько   прекрасных солдат-волонтеров, а также отличных спортсменов,  как  ни  одно сословие английского королевства. Его круглое румяное лицо было от  природы веселым, но сейчас уголки его губ опустились, и это придало ему слегка комический вид. Какая  беда  привела  его  к Шерлоку  Холмсу,  я  узнал,  только  когда  мы  уселись в вагон первого класса и поезд тронулся.

     - Итак, - сказал Холмс, - у  нас  впереди  больше  часа свободного  времени.  Мистер  Пикрофт,  расскажите, пожалуйста, моему другу о своем приключении, как вы его рассказывали мне, а если можно, то и подробнее. Мне тоже будет  полезно  проследить еще  раз ход событий. Дело, Уотсон, может оказаться пустяковым, но в нем есть  некоторые  довольно  интересные  обстоятельства, которые  вы,  как  и  я,  так  любите.  Итак,  мистер  Пикрофт, начинайте. Я не буду прерывать вас больше.

     Наш спутник взглянул на меня, и глаза его загорелись.

     - Самое неприятное в этой истории то, - начал он, - что я в ней выгляжу  полнейшим  дураком.  Правда,  может,  все  еще обойдется.  Да, признаться, я и не мог поступить иначе. Но если я и этого места лишусь, не получив ничего взамен, то и  выйдет, что  нет  на  свете  другого  такого дурака, как я. Хотя я и не мастер рассказывать, но послушайте, что произошло.

     Служил  я  в  маклерской  фирме  "Коксон  и   Вудхаус"   в Дрейпер-Гарденсе,  но  весной  этого  года  лопнул венесуэлский займ,  -  вы,  конечно,  об   этом   слышали,   -   и   фирма обанкротилась.    Всех   служащих,   двадцать   семь   человек, разумеется, уволили.  Работал  я  у  них  пять  лет,  и,  когда разразилась    гроза,   старик   Коксон   дал   мне   блестящую характеристику. Я начал искать новое место, сунулся туда, сюда, но таких горемык, как я, везде было полно.

     Положение было отчаянное. У Коксона я получал в неделю три фунта стерлингов и за пять лет накопил семьдесят фунтов, но эти деньги, как и все на свете, подошли к концу. И вот я  дошел  до того,  что  не  осталось  денег даже на марки и конверты, чтобы писать по объявлениям. Я  истрепал  всю  обувь,  обивая  пороги различных фирм, но найти работы не мог.

     Когда я уже совсем потерял надежду, то услышал о вакантной должности  в  большом  банкирском  доме  "Мейсон и Уильямсы" на Ломбард-стрит. Смею предположить, что вы мало знакомы с деловой частью Лондона, но можете мне поверить, что это один  из  самых богатых  и  солидных  банков.  Обращаться  с предложением своих услуг следовало только почтой. Я послал им заявление  вместе  с характеристикой  безо всякой надежды на успех. И вдруг обратной почтой  получаю  ответ,  что  в  ближайший   понедельник   могу приступить  к  исполнению  своих  новых  обязанностей.  Как это случилось, никто не мог объяснить. Говорят, что в таких случаях управляющий просто сует руку в  кучу  заявлений  и  вытаскивает наугад  первое  попавшееся,  вот  и все. Но, так или иначе, мне повезло, и  я  никогда  так  не  радовался,  как  на  сей  раз.

Жалованье  у  них  в  неделю  было  даже больше на один фунт, а обязанности мало чем  отличались  от  тех,  что  я  исполнял  у Коксона.

     Теперь  я подхожу к самой удивительной части моей истории.

Надо  вам  сказать,  что  я  снимаю  квартиру  за   Хемпстедом: Потерс-стрит,  17. В тот самый вечер, когда пришло это приятное письмо, я сидел дома и курил трубку.  Вдруг  входит  квартирная хозяйка  и  подает  визитную  карточку,  на которой напечатано:

"Артур Пиннер, финансовый агент". Я никогда прежде о  таком  не слыхал  и  не  представлял,  зачем  я  ему  понадобился, однако попросил хозяйку пригласить его наверх.  Вошел  среднего  роста темноглазый  брюнет,  с  черной  бородой  и  лоснящимся  носом. Походка у него была быстрая, речь отрывистая, как  у  человека, привыкшего дорожить временем.

     - Мистер Пикрофт, если не ошибаюсь? - спросил он.

     - Да, сэр, - ответил я, предлагая стул.

     - Раньше служили у Коксона?

     - Да, сэр.

     - А сейчас поступили в банкирский дом Мейсонов?

     - Совершенно верно.

     - Так-с,  -  произнес он. - Видите ли, я слыхал, что вы обладаете незаурядными деловыми способностями. Вас очень хвалил мне Паркер, бывший управляющий у Коксона.

     Я, разумеется, был весьма польщен, услышав столь лестный о себе отзыв. Я всегда хорошо справлялся со своими  обязанностями у  Коксона, но мне и в голову не приходило, что в Сити идут обо мне такие разговоры.

     - У вас хорошая память? - спросил затем Пиннер.

     - Неплохая, - ответил я скромно.

     - Вы следили за курсом бумаг последнее время?

     - Безусловно!  Я  каждой  утро   просматриваю   "Биржевые ведомости".

     - Удивительное  прилежание?  - воскликнул он. - Вот где источник всякого успеха! Если  не  возражаете,  я  вас  немного поэкзаменую. Скажите, каков курс Эйширских акций?

     - От ста пяти до ста пяти с четвертью.

     - А Объединенных новозеландских?

     - Сто четыре.

     - Хорошо, а Брокенхиллских английских?

     - От ста семи до ста семи с половиной.

     - Великолепно!  -  вскричал  он. - Просто замечательно. Таким я вас и представлял себе. Мальчик  мой,  вы  созданы  для большего, чем быть простым клерком у Мейсонов!

     Его  восторг,  как  вы понимаете, меня, конечно, несколько смутил.

     - Так-то оно так, мистер Пиннер, - сказал я,  -  но  не все  обо  мне  такого  высокого мнения. Я не один день побегал, пока нашел эту вакансию. И я очень рад ей.

     - Ах, Господи, что это вы говорите! Разве ваше место там?

Вот послушайте, что я вам скажу. Правда, я не  могу  предложить вам уже сейчас место, которое вы заслуживаете, но в сравнении с Мейсонами  это  небо  и  земля.  Когда  вы начинаете работать у Мейсонов?

     - В понедельник.

     - Хм-м, готов биться об заклад, что вы туда не пойдете.

     - Что, не пойду к Мейсонам?!

     - Вот именно, мой дорогой. К этому времени вы уже  будете работать  коммерческим  директором  Франко-Мидланской  компании скобяных изделий,  имеющей  сто  тридцать  четыре  отделения  в различных  городах  и  селах  Франции,  не  считая  Брюсселя  и Сан-Ремо.

     У меня даже дыхание перехватило.

     - Но я никогда не слышал об этой компании, - пробормотал я.

     - Очень может быть. Мы не кричим о себе на  каждом  углу, капитал  фирмы  целиком  составляют частные вклады, а дела идут так хорошо, что реклама просто ни к чему. Генеральный  директор фирмы - мой брат Гарри Пиннер, он же и основал ее. Зная, что я еду  в  Лондон,  он  попросил  меня  подыскать ему расторопного помощника  -  молодого  человека,  способного  и  делового,  с хорошими  рекомендациями.  Паркер  рассказал мне о вас, и вот я здесь. Для  начала  мы  можем  предложить  вам  всего  каких-то пятьсот фунтов в год, но в дальнейшем...

     - Пятьсот фунтов!? - вскричал я, пораженный.

     - Это  для  начала.  Кроме  того, вы будете получать один процент комиссионных с  каждого  нового  контракта,  и,  можете поверить мне, ваше жалованье удвоится.

     - Но я ничего не смыслю в скобяных изделиях.

     - Зато вы смыслите в бухгалтерии.

     Голова моя закружилась, и я едва усидел на месте. Но вдруг в душу мою закралось сомнение.

     - Я  буду откровенен с вами, сэр, - сказал я. - Мейсоны положили мне двести фунтов в год, но фирма "Мейсон и  Уильямсы" - дело верное. А о вас я ровно ничего...

     - Вы  просто  прелесть! - вскричал мой гость в восторге.

- Именно такой человек нам и нужен. Вас не  проведешь.  И  это очень  хорошо.  Вот  вам  сто фунтов, и если считаете, что дело сделано, смело кладите их в свой карман в качестве аванса.

     - Это очень большая сумма, - сказал я. - Когда я должен приступить к работе?

     - Поезжайте завтра утром в Бирмингем, - ответил он. - И в час приходите во временную контору фирмы на Корпорейшн-стрит, дом 126. Я дам вам письмо моему брату. Нужно его согласие.  Но, между нами говоря, я считаю ваше назначение решенным.

     - Не  знаю,  как  и  благодарить  вас,  мистер Пиннер, - сказал я.

     - Пустое,  мой  мальчик.  Вы  должны  благодарить  только самого  себя.  А  теперь  еще  один-два  пункта, - так, чистая формальность, но это необходимо уладить.  Есть  у  вас  бумага?

Будьте добры, напишите на ней: "Согласен поступить на должность коммерческого директора во Франко-Мидландскую компанию скобяных изделий с годовым жалованьем 500 фунтов".

     Я  написал  то,  что  мистер  Пиннер продиктовал мне, и он положил бумагу в карман.

     - И еще один вопрос, - сказал  он.  -  Как  вы  думаете поступить с Мейсонами?

     На радостях я совсем было о них забыл.

     - Напишу им о своем отказе от места, - ответил я.

     - По-моему,  этого  делать  не  надо.  Я  был у Мейсона и поссорился из-за вас с его управляющим. Я зашел к нему  навести о  вас  справки,  а он стал кричать, что я сманиваю его людей и тому подобное. Ну я и не  выдержал.  "Если  вы  хотите  держать хороших  работников,  платите  им  как  следует", - сказал я в сердцах. А он мне ответил, что вы предпочитаете служить  у  них на маленьком жалованье, чем у нас на большом.

     "Ставлю пять фунтов, - сказал я, - что, когда я предложу ему место коммерческого директора у нас, он даже не напишет вам о своем  отказе".  "Идет!  -  воскликнул  он. - Мы его, можно сказать, из петли вытащили, и он  от  нас  не  откажется!"  Это точные его слова.

     - Каков  нахал!  -  возмутился  я. - Я его и в глаза не видел, а он смеет говорить обо мне такие вещи... Да я теперь ни за что не напишу им, хоть умоляйте меня!

     - Ну и прекрасно. Так, значит, по рукам,  -  сказал  он, поднимаясь  со  стула.  -  Я  рад,  что  нашел  брату хорошего помощника. Вот вам сто фунтов, а вот и письмо. Запомните адрес: Корпорейшн-стрит, 126; не забудьте:, завтра  в  час.  Спокойной ночи,  и  пусть  счастье  всегда  сопутствует  вам. как вы того заслужили.

     Вот, насколько я помню, какой у  нас  произошел  разговор.

Можете себе представить, доктор Уотсон, как я обрадовался этому предложению.  Я  не  спал  до полуночи, взволнованный блестящей перспективой, и на следующий  день  выехал  в  Бирмингем  самым ранним  поездом.  По  приезде  я  оставил  вещи  в гостинице на Нью-стрит, а сам отправился пешком по данному адресу.

     До назначенного срока оставалось около четверти часа, но я подумал, что ничего не случится, если я приду раньше.  Дом  126 оказался  большим  пассажем,  в  конце  которого по обе стороны располагались  два  больших  магазина,   за   одним   виднелась лестница,  наподобие  винтовой,  куда  выходили двери различных контор и отделений местных фирм.

     Внизу, в начале лестницы, висел на стене большой указатель с названием фирм, но как я ни искал, а "Франко-Мидландской" там не оказалось. Сердце мое упало, и я несколько минут стоял возле указателя, тупо разглядывая его и спрашивая себя, кто  и  зачем вздумал  разыграть меня таким нелепым образом, как вдруг ко мне подошел незнакомец - точная копия моего вчерашнего посетителя, только этот был  чисто  выбрит,  и  волосы  у  него  были  чуть посветлее.

     - Мистер Пикрофт? - спросил он меня.

     - Да, - ответил я.

     - Я  ждал вас, но вы пришли немного раньше. Сегодня утром мне передали письмо от моего брата. Он очень вас хвалит.

     - Я искал  на  указателе  мою  будущую  фирму,  когда  вы подошли.

     - У нас пока еще нет вывески, мы только на прошлой неделе сняли   это   помещение.  Ну  что  же,  идемте  наверх,  там  и переговорим.

     Мы поднялись  по  лестнице  чуть  не  под  самую  крышу  и очутились   в   пустой   и   грязной   комнатке,  ободранной  и обшарпанной, из которой вела дверь в другую, такую же.  Надеясь увидеть  большую  контору  с  рядами  сверкающих столов и кучей клерков, я оторопело оглядел голое окно без штор или занавесок, две сосновые табуретки и  маленький  стол,  которые  вместе  со счетами и корзиной для бумаг составляли всю обстановку.

     - Мистер  Пикрофт,  пусть  вас  не  смущает наше скромное помещение, - подбодрил меня мой новый начальник,  заметив  мое вытянувшееся  лицо,  -  Рим  не  сразу  строился.  Наша  фирма достаточно богата, но мы не швыряем деньги на ветер. Прошу вас, садитесь и давайте ваше письмо.

            1 2 3