АРТУР КОНАН ДОЙЛ

 СОЮЗ РЫЖИХ

     Это было осенью прошлого  года.  У  Шерлока  Холмса  сидел какой-то  пожилой  джентльмен,  очень  полный, огненно-рыжий. Я хотел было войти, но увидел, что оба они увлечены разговором, и поспешил удалиться. Однако Холмс втащил меня в комнату и закрыл за мной дверь.

     - Вы пришли как нельзя более кстати, мой дорогой  Уотсон, - приветливо проговорил он.

     - Я боялся вам помешать. Мне показалось, что вы заняты.

     - Да, я занят. И даже очень.

     - Не лучше ли мне подождать в другой комнате?

     - Нет,  нет...  Мистер  Уилсон, - сказал он, обращаясь к толстяку, - этот джентльмен  не  раз  оказывал  мне  дружескую помощь  во  многих  моих  наиболее  удачных  исследованиях.  Не сомневаюсь, что и в вашем деле он будет мне очень полезен.

     Толстяк привстал  со  стула  и  кивнул  мне  головой;  его маленькие, заплывшие жиром глазки пытливо оглядели меня.

     - Садитесь сюда, на диван, - сказал Холмс.

     Он опустился в кресло и, как всегда в минуты задумчивости, сложил концы пальцев обеих рук вместе.

     - Я  знаю,  мой  дорогой  Уотсон, - сказал он, - что вы разделяете мою  любовь  ко  всему  необычному,  ко  всему,  что нарушает  однообразие  нашей  будничной жизни. Если бы у вас не было этой любви к необыкновенным событиям, вы  не  стали  бы  с таким энтузиазмом записывать скромные мои приключения... причем по   совести  должен  сказать,  что  иные  из  ваших  рассказов изображают мою деятельность в несколько приукрашенном виде.

     - Право же, ваши приключения всегда казались  мне  такими интересными, - возразил я.

     - Не  далее,  как  вчера,  я,  помнится, говорил вам, что самая  смелая  фантазия  не  в  силах  представить   себе   тех необычайных и диковинных случаев, какие встречаются в обыденной жизни.

     - Я  тогда же ответил вам, что позволяю себе усомниться в правильности вашего мнения.

     - И тем не менее, доктор, вам придется  признать,  что  я прав,  ибо  в  противном случае я обрушу на вас такое множество удивительных фактов, что вы  будете  вынуждены  согласиться  со мной.  Вот  хотя  бы  та  история, которую мне сейчас рассказал мистер Джабез Уилсон. Обстановка, где она произошла, совершенно заурядная и будничная, а между тем мне сдается, что за всю свою жизнь я не  слыхал  более  чудесной  истории...  Будьте  добры, мистер  Уилсон,  повторите свой рассказ. Я прошу вас об этом не только для  того,  чтобы  мой  друг,  доктор  Уотсон,  выслушал рассказ  с  начала до конца, но и для того, чтобы мне самому не упустить ни малейшей подробности.  Обычно,  едва  мне  начинают рассказывать  какой-нибудь  случай,  тысячи подобных же случаев возникают в моей памяти. Но на этот раз  я  вынужден  признать, что ничего похожего я никогда не слыхал.

     Толстый   клиент  с  некоторой  гордостью  выпятил  грудь, вытащил  из  внутреннего  кармана  пальто  грязную,  скомканную газету  и  разложил ее у себя на коленях. Пока он, вытянув шею, пробегал глазами столбцы объявлений, я внимательно  разглядывал его и пытался, подражая Шерлоку Холмсу, угадать по его одежде и внешности, кто он такой.

     К   сожалению,   мои  наблюдения  не  дали  почти  никаких результатов. Сразу можно было заметить, что наш  посетитель  - самый   заурядный   мелкий  лавочник,  самодовольный,  тупой  и медлительный. Брюки у него были мешковатые,  серые,  в  клетку. Его  не  слишком  опрятный  черный  сюртук был расстегнут, а на темном жилете красовалась массивная цепь накладного золота,  на которой  в  качестве  брелока  болтался  просверленный насквозь четырехугольный  кусочек  какого-то  металла.  Его   поношенный цилиндр  и  выцветшее  бурое  пальто  со  сморщенным  бархатным воротником были брошены тут же на стуле. Одним словом,  сколько я  ни  разглядывал  этого  человека,  я  не  видел в нем ничего примечательного, кроме пламенно-рыжих волос. Было ясно, что  он крайне озадачен каким-то неприятным событием.

     От проницательного взора Шерлока Холмса не ускользнуло мое занятие.

     - Конечно,  для  всякого ясно, - сказал он с улыбкой, - что наш гость одно время занимался физическим  трудом,  что  он нюхает  табак,  что он франкмасон, что он был в Китае и что за последние месяцы  ему  приходилось  много  писать.  Кроме  этих очевидных фактов, я не мог отгадать ничего.

     Мистер  Джабез  Уилсон  вскочил  с  кресла  и,  не отрывая указательного пальца от газеты, уставился на моего приятеля.

     - Каким образом, мистер Холмс, могли вы все  это  узнать? - спросил  он.  - Откуда вы знаете, например, что я занимался физическим трудом? Да,  действительно,  я  начал  свою  карьеру корабельным плотником.

     - Ваши руки рассказали мне об этом, мой дорогой сэр. Ваша правая  рука  больше  левой.  Вы  работали ею, и мускулы на ней сильнее развиты.

     - А нюханье табаку? А франкмасонство?

     - О  франкмасонстве  догадаться  нетрудно,  так  как  вы, вопреки  строгому  уставу  вашего  общества,  носите  запонку с изображением дуги и окружности.

     - Ах да! Я и забыл про нее... Но как вы отгадали, что мне приходилось много писать?

     - О  чем  ином  может  свидетельствовать  ваш  лоснящийся правый  рукав  и  протертое  до гладкости сукно на левом рукаве возле локтя!

     - А Китай?

     - Только в Китае могла быть вытатуирована та  рыбка,  что красуется  на вашем правом запястье. Я изучил татуировки, и мне приходилось даже писать о них научные статьи. Обычай окрашивать рыбью чешую нежно-розовым цветом свойствен одному  лишь  Китаю. Увидев китайскую монетку на цепочке ваших часов, я окончательно убедился, что вы были в Китае.

     Мистер Джабез Уилсон громко расхохотался.

     - Вот  оно что! - сказал он.- Я сначала подумал, что вы бог  знает   какими   мудреными   способами   отгадываете,   а, оказывается, это так просто.

     - Я  думаю,  Уотсон,  -  сказал  Холмс,  - что совершил ошибку, объяснив, каким образом я пришел к  моим  выводам.  Как вам  известно,  "Omne  ignotum pro magnifico", и моей скромной славе грозит крушение, если я буду так откровенен...  Вы  нашли объявление, мистер Уилсон ?

     - Нашел,  -  ответил  тот, держа толстый красный палец в центре газетного столбца. - Вот оно. С этого все  и  началось.

Прочтите его сами, сэр.

     Я взял газету и прочел:

     СОЮЗ  РЫЖИХ  во  исполнение  завещания  покойного  Иезекин Хопкинса из Лебанона, Пенсильвания (США).

     ОТКРЫТА  новая  вакансия  для  члена  Союза   Предлагается жалованье четыре фунта стерлингов в неделю за чисто номинальную работу.   Каждый   рыжий   не   моложе  двадцати  одного  года, находящийся в здравом уме и  трезвой  памяти,  может  оказаться пригодным  для  этой работы. Обращаться лично к Дункану Россу в понедельник, в одиннадцать часов, в контору  Союза,  Флитстрит, Попс-корт, 7.

     - Что  это, черт побери, может означать? - воскликнул я, дважды прочитав необычайное объявление.

     Холмс беззвучно засмеялся и весь как-то съежился в кресле, а это служило  верным  признаком,  что  он  испытывает  немалое удовольствие.

     - Не  слишком  заурядное объявление, как по-вашему, а? - сказал он. - Ну, мистер Уилсон,  продолжайте  вашу  повесть  и расскажите нам о себе, о своем доме и о том, какую роль сыграло это   объявление   в  вашей  жизни.  А  вы,  доктор,  запишите, пожалуйста, что это за газета и от какого числа.

     - "Утренняя хроника". 27  апреля  1890  года.  Ровно  два месяца назад.

     - Отлично. Продолжайте, мистер Уилсон.

     - Как  я  вам уже говорил, мистер Шерлок Холмс, - сказал Джабез Уилсон, вытирая лоб, - у меня  есть  маленькая  ссудная касса  на  Сэкс-Кобург-сквер, неподалеку от Сити. Дело у меня и прежде шло неважно, а за последние  два  года  доходов  с  него хватало  только  на  то, чтобы кое-как сводить концы с концами. Когда-то я держал двух помощников,  но  теперь  у  меня  только один;  мне  трудно  было  бы  платить  и  ему, но он согласился работать  на  половинном  жалованье,  чтобы  иметь  возможность изучить мое дело.

     - Как  зовут  этого  услужливого юношу? - спросил Шерлок Холмс.

     - Его зовут Винсент  Сполдинг,  и  он  далеко  не  юноша.

Трудно  сказать,  сколько ему лет. Более расторопного помощника мне не сыскать.  Я  отлично  понимаю,  что  он  вполне  мог  бы обойтись  без  меня  и  зарабатывать  вдвое больше. Но, в конце концов, раз он доволен, зачем же я  стану  внушать  ему  мысли, которые нанесут ущерб моим интересам?

     - В  самом деле, зачем? Вам, я вижу, очень повезло: у вас есть помощник, которому вы платите гораздо меньше,  чем  платят за  такую  же  работу другие. Не часто встречаются в наше время такие бескорыстные служащие.

     - О, у моего помощника есть свои  недостатки!  -  сказал мистер  Уилсон.-  Я  никогда не встречал человека, который так страстно увлекался бы  фотографией.  Щелкает  аппаратом,  когда нужно  работать,  а потом ныряет в погреб, как кролик в нору, и проявляет пластинки. Это его главный недостаток. Но в остальном он хороший работник.

     - Надеюсь, он и теперь еще служит у вас?

     - Да, сэр.  Он  да  девчонка  четырнадцати  лет,  которая кое-как  стряпает и подметает полы. Больше никого у меня нет, я вдовец и к тому же бездетный. Мы трое живем  очень  тихо,  сэр, поддерживаем огонь в очаге и платим по счетам - вот и все наши заслуги...  Это  объявление  выбило  нас из колеи, - продолжал мистер Уилсон. - Сегодня исполнилось как раз восемь  недель  с того  Дня, когда Сполдинг вошел в контору с этой газетой в руке и сказал :

     "Хотел бы я, мистер  Уилсон,  чтобы  господь  создал  меня рыжим".

     "Почему?" - спрашиваю я.

     "Да  вот,  -  говорит  он,  - открылась новая вакансия в Союзе рыжих. Тому, кто займет ее,  она  даст  недурные  доходы. Там,  похоже, больше вакансий, чем кандидатов, и душеприказчики ломают себе голову, не зная, что делать  с  деньгами.  Если  бы волосы  мои  способны  были  изменить  свой  цвет, я непременно воспользовался бы этим выгодным местом".

     "Что это за Союз рыжих?"  -  спросил  я.  -  Видите  ли, мистер  Холмс,  я  большой домосед, и так как мне не приходится бегать за клиентами, клиенты сами приходят ко мне, я иногда  по целым  неделям  не  переступаю порога. Вот почему я мало знаю о том, что делается на свете, и всегда  рад  услышать  что-нибудь новенькое...

     "Неужели  вы никогда не слыхали о Союзе рыжих?" - спросил Сполдинг, широко раскрыв глаза.

     "Никогда".

     "Это очень меня удивляет, так как  вы  один  из  тех,  что имеет право занять вакансию".

     "А много ли это может дать?" - спросил я.

     "Около  двухсот  фунтов  стерлингов  в  год, не больше, но работа пустяковая  и  притом  такая,  что  не  мешает  человеку заниматься любым другим делом".

     "Расскажите  мне  все,  что  вы  знаете об этом Союзе", - сказал я.

     "Как вы видите сами, - ответил  Сполдинг,  показывая  мне объявление,  -  в Союзе рыжих имеется вакантное место, а вот и адрес, по которому  вы  можете  обратиться  за  справкой,  если хотите  узнать  все  подробности.  Насколько мне известно, этот Союз был основан американским миллионером  Иезекией  Хопкинсом, большим  чудаком.  Он сам был огненно-рыжий и сочувствовал всем рыжим  на  свете.  Умирая,  он  оставил  своим  душеприказчикам огромную  сумму  и  завещал  употребить ее на облегчение участи тех, у кого волосы ярко-рыжего цвета. Мне  говорили,  что  этим счастливцам  платят превосходное жалованье, а работы не требуют с них почти никакой".

     "Но ведь рыжих миллионы, - сказал я, - и каждый пожелает занять это вакантное место".

     "Не  так  много,  как  вам  кажется,  -  ответил  он.  - Объявление,  как  видите,  обращено только к лондонцам и притом лишь ко взрослым. Этот американец  родился  в  Лондоне,  прожил здесь  свою  юность  и  хотел  облагодетельствовать свой родной город. Кроме того, насколько я слышал, в Союз  рыжих  не  имеет смысла  обращаться тем лицам, у которых волосы светло-рыжие или темно-рыжие,  -  там  требуются  люди   с   волосами   яркого, ослепительного,    огненно-рыжего   цвета.   Если   вы   хотите воспользоваться этим предложением,  мистер  Уилсон,  вам  нужно только  пройтись  до  конторы  Союза рыжих. Но имеет ли для вас смысл отвлекаться от вашего основного занятия  ради  нескольких сот фунтов?.."

     Как вы сами изволите видеть, джентльмены, у меня настоящие ярко-рыжие  волосы  огненно-красного  оттенка,  и мне казалось, что, если дело дойдет до состязания  рыжих,  у  меня,  пожалуй, будет  шанс  занять  освободившуюся вакансию. Винсент Сполдинг, как человек весьма сведущий  в  этом  деле,  мог  принести  мне большую  пользу,  поэтому я распорядился закрыть ставни на весь день и велел ему сопровождать меня в помещение Союза. Он  очень обрадовался, что сегодня ему не придется работать, и мы, закрыв контору, отправилось по адресу, указанному в объявлении.

      Я увидел зрелище, мистер Холмс, какого мне никогда больше не придется  увидеть! С севера, с юга, с востока и с запада все люди, в волосах которых был хоть малейший оттенок рыжего цвета, устремились в  Сити.  Вся  Флит-стрит  была  забита  рыжими,  а Попс-корт   был   похож   на   тачку   разносчика,   торгующего апельсинами. Никогда я не думал, что в  Англии  столько  рыжих.

Здесь  были  все  оттенки  рыжего  цвета: соломенный, лимонный, оранжевый,  кирпичный,  оттенок  ирландских  сеттеров,  оттенок желчи,   оттенок  глины;  но,  как  и  указал  Сполдинг,  голов настоящего - живого, яркого, огненного цвета  тут  было  очень немного.  Все  же,  увидев  такую  толпу,  я пришел в отчаяние.

Сполдинг не растерялся. Не знаю, как это  ему  удалось,  но  он проталкивался  и  протискивался  с  таким  усердием,  что сумел провести меня сквозь толпу, и мы очутились на лестнице, ведущей в контору. По лестнице двигался  двойной  людской  поток:  одни поднимались,   полные  приятных  надежд,  другие  спускались  в унынии. Мы протискались вперед и скоро очутились в конторе...

     - Замечательно интересная с вами  случилась  история!  - сказал  Холмс,  когда  его клиент замолчал, чтобы освежить свою память понюшкой табаку. - Пожалуйста, продолжайте.

     - В  конторе  не  было.  ничего,  кроме  пары  деревянных стульев  и простого соснового стола, за которым сидел маленький человечек, еще более рыжий, чем я. Он  обменивался  несколькими  словами  с каждым из кандидатов; по мере того как они подходили к  столу,  и  в  каждом  обнаруживал  какой-нибудь  недостаток. Видимо,  занять  эту  вакансию  было  не так-то просто. Однако, когда мы, в свою очередь, подошли к столу, маленький  человечек встретил меня гораздо приветливее, чем остальных кандидатов, и, едва  мы  вошли,  запер  двери,  чтобы  побеседовать с нами без посторонних.

     "Это мистер Джабез Уилсон, - сказал мой помощник;  -  Он хотел бы занять вакансию в Союзе".

     "И  он  вполне  достоин  того, чтобы занять ее, - ответил человечек. - Давно не случалось мне  видеть  такие  прекрасные волосы!"

     Он  отступил  на шаг, склонил голову набок и глядел на мои волосы так долго, что мне стало неловко. Затем внезапно кинулся вперед, схватил мою руку и горячо поздравил меня.

     "Было бы несправедливостью  с  моей  стороны  медлить,  - сказал  он.  - Однако, надеюсь, вы простите меня, если я приму некоторые меры предосторожности".  Он  вцепился  в  мои  волосы обеими руками и дернул так, что я взвыл от боли.

     "У  вас  на  глазах слезы, - сказал он, отпуская меня. - Значит,  все  в  порядке.   Извините,   нам   приходится   быть осторожными, потому что нас дважды обманули с помощью париков и один  раз  - с помощью краски. Я мог бы рассказать вам о таких бесчестных проделках,  которые  внушили  бы  вам  отвращение  к людям".

     Он подошел к окну и крикнул во все горло, что вакансия уже занята.  Стон разочарования донесся снизу, толпа расползлась по разным направлениям, и скоро во всей этой местности не осталось ни одного рыжего, кроме меня  и  того  человека,  который  меня нанимал.

     "Меня  зовут мистер Дункан Росс, - сказал он, - и я тоже получаю  пенсию  из  того  фонда,  который  оставил   нам   наш великодушный  благодетель. Вы женаты, мистер Уилсон? У вас есть семья?"

     Я  ответил,  что  я  бездетный  вдовец.  На  лице  у  него появилось выражение скорби.

     "Боже   мой!   -   мрачно  сказал  он.  -  Да  ведь  это серьезнейшее препятствие! Как мне грустно, что вы  не.  женаты! Фонд  был  создан для размножения и распространения рыжих, а не только для  поддержания  их  жизни.  Какое  несчастье,  что  вы оказались .холостяком!"

     При этих словах мое лицо вытянулось, мистер Холмс, так как я стал  опасаться, что меня не возьмут; но, подумав, он заявил, что все обойдется:

     "Ради всякого другого мы не стали бы отступать от  правил, но  человеку  с такими волосами можно пойти навстречу. Когда вы могли бы приступить к выполнению ваших новых обязанностей?"

     "Это несколько затруднительно, так как я  занят  в  другом деле", - сказал я.

     "Не беспокойтесь об этом, мистер Уилсон! - сказал Винсент Сполдинг. - С той работой я справлюсь и без вас".

     "В какие часы я буду занят?" - спросил я.

     "От десяти до двух".

1 2 3