АРТУР КОНАН ДОЙЛ

     ТАЙНА БОСКОМСКОЙ ДОЛИНЫ

     Перевод М.Бессараб

     Однажды утром, когда  мы  с  женой  завтракали,  горничная подала мне телеграмму от Шерлока Холмса:

     "Не  можете ли вы освободиться на два дня? Вызван на запад Англии  связи  трагедией  Боскомской  долине.  Буду  рад   если присоединитесь  ко  мне.  Воздух  пейзаж великолепны. Выезжайте Паддингтона 11.15".

     - Ты поедешь? - ласково взглянув на меня, спросила жена.

     - Право, и  сам  не  знаю.  Сейчас  у  меня  очень  много пациентов...

     - О,  Анструзер  всех  их  примет! Последнее время у тебя утомленный вид. Поездка пойдет тебе на пользу. И ты всегда  так интересуешься  каждым  делом,  за которое берется мистер Шерлок

Холмс.

     Мой опыт лагерной жизни в Афганистане имел по крайней мере то преимущество, что я  стал  закаленным  и  легким  на  подъем путешественником.  Вещей  у меня было немного, так что я сел со своим саквояжем  в  кэб  гораздо  раньше,  чем  рассчитывал,  и помчался на Паддингтонский вокзал.

     Шерлок  Холмс  ходил  вдоль  платформы; его серый дорожный костюм и суконное кепи делали его  худую,  высокую  фигуру  еще более худой и высокой.

     - Вот  чудесно,  что  вы пришли, Уотсон, - сказал он. - Совсем другое дело, когда рядом со мной  человек,  на  которого можно   вполне   положиться.   Местная   полиция   или   совсем бездействует, или идет по ложному следу.  Займите  два  угловых места, а я пойду за билетами.

     Мы  сели  в купе. Холмс принялся читать газеты, которые он принес с собой; иногда он отрывался, чтобы  записать  что-то  и обдумать.

     Так мы доехали до Рэдинга. Неожиданно он смял все газеты в огромный ком и забросил его в багажную сетку.

     - Вы слышали что-нибудь об этом деле? - спросил он.

     - Ни слова. Я несколько дней не заглядывал в газеты.

     - Лондонская   печать   не  помещала  особенно  подробных отчетов. Я только что просмотрел все  последние  газеты,  чтобы вникнуть  в  подробности.  Это,  кажется, один из тех несложных случаев, которые всегда так трудны.

     - Ваши слова звучат несколько парадоксально.

     - Но это сама правда. В необычности почти всегда  ключ  к разгадке  тайны. Чем проще преступление, тем труднее докопаться до истины... Как бы то ни было, в данном случае выдвинуто очень серьезное обвинение против сына убитого.

     - Значит, это убийство?

     - Ну, так предполагают. Я ничего  не  берусь  утверждать, пока  сам не ознакомлюсь с делом. В нескольких словах я объясню вам положение вещей, каким оно мне представляется...

     Боскомская долина - это сельская местность вблизи  Росса, в  Хирфордшире.  Самый  крупный  землевладелец  в  тех краях - мистер Джон Тэнер. Он  составил  себе  капитал  в  Австралии  и несколько  лет  назад  вернулся  на родину. Одну из своих ферм, Хазерлей, он  сдал  в  аренду  мистеру  Чарлзу  Маккарти,  тоже приехавшему  их  Австралии.  Они  познакомились  в  колониях, и ничего странного не было в том, что, переехав на  новое  место, они поселились как можно ближе друг к другу. Тэнер, правда, был богаче,   и   Маккарти   сделался   его  арендатором,  но  они, по-видимому, оставались в приятельских отношениях.  У  Маккарти один  сын,  юноша  восемнадцати лет, а у Тэнера - единственная дочь такого же возраста, жены у  обоих  стариков  умерли.  Они, казалось,  избегали знакомства с английскими семействами и вели уединенный образ жизни, хотя оба Маккарти любили спорт и  часто посещали   скачки   по  соседству.  Маккарти  держали  лакея  и горничную. У Тэнера было большое хозяйство, по крайней  мере  с полдюжины  слуг.  Вот  и все, что мне удалось разузнать об этих семействах. Теперь о самом происшествии.

     Третьего июня, то есть  в  прошлый  понедельник,  Маккарти вышел  из  своего дома в Хазерлей часа в три дня и направился к Боскомскому   омуту.   Это   небольшое   озеро,    образованное разлившимся  ручьем,  который  протекает  по Боскомской долине.

Утром он  ездил  в  Росс  и  сказал  своему  слуге,  что  очень торопится,  так  как в три часа у него важное свидание. С этого свидания он не вернулся.

     От фермы Хазерлей до Боскомского омута четверть  мили,  и, когда он шел туда, его видели два человека. Во-первых, старуха, имя  которой  не  упомянуто  в  газетах,  и,  во-вторых, Уильям Краудер, лесник мистера Тэнера. Оба эти свидетеля показали, что мистер Маккарти шел один.  Лесник  добавил,  что  вскоре  после встречи  с  мистером  Маккарти  он  увидел его сына, - Джеймса

Маккарти. Молодой человек шел с ружьем. Лесник  утверждал,  что он  следовал  за  отцом  по  той  же дороге. Лесник совсем было позабыл об этой встрече, но вечером он  услышал  о  происшедшей трагедии и все вспомнил.

     Обоих  Маккарти  заметили  еще  раз после того, как Уильям Краудер, лесник, потерял их из виду.  Боскомский  омут  окружен густым  лесом, все берега его заросли камышом. Дочь привратника Боскомского имения, Пэшенс  Моран,  девочка  лет  четырнадцати, собирала  в.  соседнем  лесу  цветы. Она заявила, что видела, у самого озера мистера Маккарти и его сына. Было похоже, что, они сильно ссорятся. Она слышала, как старший Маккарти грубо кричал на сына, и видела, как последний  замахнулся  на  своего  отца, будто  хотел  ударить  его.  Она была так напугана этой ужасной сценой, что стремглав бросилась домой и рассказала матери)  что в  лесу  у  омута  отец  и сын Маккарти затеяли ссору и что она боится, как бы дело не дошло до драки. Едва  она  сказала  это, как  молодой Маккарти вбежал в сторожку и сообщил, что он нашел в лесу своего отца мертвым, и позвал привратника на помощь.  Он был  сильно возбужден, без ружья, без шляпы; на правой руке его и на рукаве были видны  свежие  пятна  крови.  Следуя  за  ним, привратник  подошел к мертвецу, распростертому на траве у самой воды. Череп покойного был размозжен ударами какого-то тяжелого, тупого оружия. Такие раны можно было нанести  прикладом  ружья,  принадлежавшего  сыну,  которое  валялось  в траве в нескольких шагах от убитого. Под тяжестью этих улик  молодой  человек  был сразу    же    арестован.    Во   вторник   следствие   вынесло предварительный приговор: "преднамеренное  убийство";  в  среду Джеймс  Маккарти  предстал  перед мировым судьей Росса, который направил дело на рассмотрение суда присяжных.  Таковы  основные факты, известные следователю и полиции.

     - Невозможно  себе  представить  более  гнусного дела, - заметил  я.  -  Если  когда-нибудь  косвенные   доказательства изобличали преступника, так это именно в данном случае.

     - Косвенные  доказательства очень обманчивы, - задумчиво проговорил Холмс - Они могут совершенно ясно указывать в одном направлении,  но  если   вы   способны   разобраться   в   этих доказательствах,  то  можете  обнаружить, что на самом деле они очень часто ведут нас не к истине, а в противоположную сторону.

Правда, сейчас дело  окончательно  обернулось  против  молодого человека;  не  исключена возможность, что он и есть преступник.

Нашлись, однако, люди по соседству, и  среди  них  мисс  Тэнер, дочь  землевладельца,  которые  верят  в его невиновность. Мисс Тэнер пригласила Лестрейда - может быть, вы  его  помните?  - для   защиты  подсудимого.  Лестрейд,  считающий  защиту  очень трудной, передал ее мне, и  вот  два  джентльмена  средних  лет мчатся  на запад со скоростью пятьдесят миль в час, вместо того чтобы спокойно завтракать у себя дома.

     - Боюсь, - сказал я, - факты слишком убедительны,  и  у вас будут очень ограниченные возможности выиграть этот процесс.

     - Ничто так не обманчиво, как слишком очевидные факты, - ответил  Холмс,  смеясь.  -  Кроме  того,  мы  можем  случайно наткнуться на какие-нибудь столь же очевидные факты, которые не оказались очевидными для мистера Лестрейда. Вы  слишком  хорошо меня  знаете  и  не  подумаете,  что  это  хвастовство.  Я  или пользуюсь  уликами,  собранными  Лестрейдом,  или  начисто   их отвергаю,  потому  что  сам  он  совершенно  не  в состоянии ни воспользоваться ими, ни даже разобраться в них. Взять  хотя  бы первый  пришедший  в  голову пример: мне совершенно ясно, что в вашей спальне окно с правой стороны, но  я  далеко  не  уверен, заметит ли мистер Лестрейд даже такой очевидный факт.

     - Но как, в самом деле...

     - Милый  мой  друг,  я  давно с вами знаком. Мне известна военная аккуратность, отличающая вас. Вы бреетесь каждое утро и в это время года - при солнечном свете; но  левая  часть  лица выбрита  у  вас несравненно хуже правой, чем левее - тем хуже, доходя, наконец, до полного  неряшества.  Совершенно  очевидно, что  эта  часть лица у вас хуже освещена, чем другая. Я не могу себе представить, чтобы человек с вашими привычками смирился  с плохо выбритой щекой, глядя в зеркало при нормальном освещении.

Я  привожу  это  только  как  простой пример наблюдательности и умения делать выводы. В  этом  и  заключается  мое  ремесло,  и вполне   возможно,   что   оно  пригодится  нам  в  предстоящем расследовании. Имеется  одна  или  две  незначительные  детали, которые   стали  известны  во  время  допроса  Они  заслуживают внимания.

     - Что же это?

     - Оказывается, молодого Маккарти арестовали не  сразу,  а несколько  позже,  когда  он  уже  вернулся  на ферму Хазерлей.

Полицейский инспектор  заявил  ему,  что  он  арестован,  а  он ответил,  что  это  его ничуть не удивляет, так как он все-таки заслуживает наказания.

     Его фраза произвела должный эффект  -  исчезли  последние сомнения, которые, может быть, еще имелись у следователя.

     - Это было признание! - воскликнул я.

     - Нет, затем он заявил о полной своей невиновности.

     - После дьявольски веских улик это звучит подозрительно.

     - Наоборот,   -   сказал   Холмс,  -  это  единственный проблеск, который я сейчас вижу среди туч. Ведь он не может  не знать,  какие  тяжелые  подозрения  падают  на него. Если бы он притворился удивленным или возмущенным при известии об  аресте, это  показалось  бы мне в высшей степени подозрительным, потому что подобное  удивление  или  негодование  были  бы  совершенно неискренни при сложившихся обстоятельствах. Такое поведение как раз свидетельствовало бы о его неискренности. Его бесхитростное поведение   в   минуту   ареста   говорит  либо  о  его  полной невиновности,  либо,  наоборот,  изобличает   его   незаурядное самообладание  и  выдержку.  Что же касается его ответа, что он заслуживает  ареста,  это   тоже   вполне   естественно,   если вспомнить,  что  он настолько забыл о своем сыновнем долге, что нагрубил отцу и даже, как утверждает девочка - а ее  показания очень важны,- замахнулся на него. Его ответ, который говорит о раскаянии  и  об  угрызениях совести, представляется мне скорее признаком  неиспорченности,  чем   доказательством   преступных намерений.

     Я покачал головой.

     - Многих  вздернули  на виселицу и без таких тяжких улик, - заметил я.

     - Это верно. И среди них было много невиновных.

     - Каковы же объяснения самого молодого человека?

     - Не особенно ободряющие для его  защитников,  хотя  есть один или два положительных пункта. Вы здесь это найдете, можете почитать про себя.

     Он достал из своей папки несколько местных хартфордширских газет  и,  перегнув  страницу,  указал  на те строки, в которых несчастный молодой человек дает объяснения всему  происшедшему.

Я  уселся  в  углу  купе и стал внимательно читать. Вот что там было написано:

     "Затем был вызван мистер Джеймс Маккарти, единственный сын

покойного. Он дал следующие показания:

     - В течение трех дней меня не было дома: я был в Бристоле и вернулся как раз утром в прошлый понедельник, третьего числа.

Когда я приехал, отца не было дома, и горничная сказала, что он поехал в Росс с Джоном  Коббом,  конюхом.  Вскоре  после  моего приезда я услышал скрип колес его двуколки и, выглянув из окна, увидел,  что  он  быстро  пошел со двора, но я не знал, в каком направлении он пойдет. Потом я взял свое ружье и решил пройтись к  Боскомскому  омуту,  чтобы  осмотреть  пустошь,  где   живут кролики;  пустошь  расположена на противоположном берегу озера.

По пути я встретил Уильяма  Краудера,  лесничего,  как  он  уже сообщил  в своих показаниях; однако он ошибается, считая, что я догонял отца. Мне и  в  голову  не  приходило,  что  отец  идет впереди  меня. Когда я был приблизительно в ста шагах от омута, я услышал крик "Koy!", которым я и мой отец обычно  звали  друг друга.  Я  сразу побежал вперед и увидел, что он стоит у самого омута. Он, по-видимому, очень удивился, заметив меня, и спросил довольно грубо, зачем я здесь. Разговор дошел до  очень  резких выражений, чуть ли не до драки, потому что отец мой был человек крайне   вспыльчивый.   Видя,  что  ярость  его  неукротима,  я предпочел уйти от него и направился к ферме Хазерлей. Не прошел я и полутораста шагов, как услышал позади себя  леденящий  душу крик,  который  заставил  меня  снова  бежать  назад.  Я увидел распростертого на земле отца; на голове его зияли ужасные раны, в нем едва теплилась жизнь. Ружье  выпало  у  меня  из  рук,  я приподнял  голову  отца,  но  почти  в то же мгновение он умер.

Несколько минут я стоял на коленях возле убитого, потом пошел к привратнику  мистера   Тэнера   попросить   его   помощи.   Дом привратника был ближе других. Вернувшись на крик отца, я никого не увидел возле него, и я не могу себе представить, кто мог его убить.  Его  мало  кто  знал, потому что нрава он был несколько замкнутого и неприветливого. Но все же, насколько мне известно, настоящих врагов у него не было.

     Следователь. Сообщил ли вам что-нибудь перед  смертью  ваш отец?

     Свидетель. Он пробормотал несколько слов, но я мог уловить только что-то похожее на "крыса".

     Следователь. Что это, по-вашему, значит?

     Свидетель. Не имею понятия. Наверное, он бредил.

     Следователь. Что послужило поводом вашей последней ссоры?

     Свидетель. Я предпочел бы умолчать об этом.

     Следователь. К сожалению, я вынужден настаивать на ответе.

     Свидетель.  Но  я  не могу ответить на этот вопрос. Уверяю вас, что разговор наш не  имел  никакого  отношения  к  ужасной трагедии, которая последовала за ним.

     Следователь.  Это  решит  суд.  Излишне объяснять вам, что нежелание отвечать послужит вам во вред, когда  вы  предстанете перед выездной сессией суда присяжных.

     Свидетель. И все же я не стану отвечать.

     Следователь.  По-видимому, криком "Koy!" вы с отцом всегда подзывали друг друга?

     Свидетель. Да.

     Следователь. Как же могло случиться, что он подал условный знак до того, как вас увидел, и даже до того, как он узнал, что вы вернулись из Бристоля?

     Свидетель. (очень смущенный). Не знаю.

     Присяжный  заседатель.  Не  бросилось  ли  вам   в   глаза что-нибудь  подозрительное,  когда вы прибежали на крик и нашли отца смертельно раненным?

     Свидетель. Ничего особенного.

     Следователь. Что вы хотите этим сказать?

     Свидетель. Я был так взволнован и напуган,  когда  выбежал из лесу, что мог думать только об отце, больше ни о чем. Все же у  меня  было  смутное  представление,  что в тот момент что-то лежало на земле слева от меня. Мне показалось:  какая-то  серая одежда  -  может  быть,  плед.  Когда  я встал на ноги и хотел рассмотреть эту вещь, ее уже не было.

     - Вы полагаете, что она исчезла прежде, чем вы  пошли  за помощью?

     - Да, исчезла.

     - Не можете ли вы сказать, что это было?

     - Нет, у меня просто было ощущение, что там что-то лежит.

     - Далеко от убитого?

     - Шагах в десяти.

     - А на каком расстоянии от леса?

     - Приблизительно на таком же.

     - Значит,   эта   вещь  находилась  на  расстоянии  менее двадцати шагов от вас, когда она исчезла?

     - Да, но я повернулся к ней спиной.

     Этим заканчивается допрос свидетеля".

     - Мне ясно, - сказал я, взглянув на газетный столбец, - что в  конце  допроса  следователь  совершенно   беспощаден   к молодому   Маккарти.   Он   указал,  и  не  без  основания,  на противоречия в показании о том, что отец позвал сына, не зная о его присутствии, и  также  на  отказ  передать  содержание  его разговора  с отцом, затем на странное объяснение последних слов умирающего. Все это, как  заметил  следователь,  сильно  вредит сыну.

     Холмс потянулся на удобном диване и с улыбкой сказал:

     - Вы   со   следователем   страдаете   одним   и  тем  же недостатком:  отбрасываете  все  положительное,  что   есть   в показаниях   молодого  человека.  Неужели  вы  не  видите,  что приписываете ему то слишком много, то слишком мало воображения?

Слишком мало - если он не мог придумать такой  причины  ссоры, которая завоевала бы ему симпатии присяжных; и слишком много - если он мог дойти до такой выдумки, как упоминание умирающего о крысе  и  происшествие  с исчезнувшей одеждой. Нет, сэр, я буду придерживаться той точки зрения,  что  все,  сказанное  молодым человеком,  -  правда.  Посмотрим,  к  чему  приведет  нас эта гипотеза. А теперь я займусь своим карманным Петраркой. Пока мы не прибудем на место происшествия - об этом деле ни слова. Наш второй завтрак в Суиндоне. Я думаю, мы приедем туда минут через двадцать.

     Было около четырех часов,  когда  мы,  миновав  прелестную Страудскую   долину  и  широкий  сверкающий  Сэверн,  очутились наконец  в  милом  маленьком  провинциальном   городке   Россе. Аккуратный,  похожий  на  хорька человечек, очень сдержанный, с хитрыми глазками, ожидал  нас  на  платформе.  Хотя  он  был  в коричневом  пыльнике и в сапогах, которые он считал подходящими для сельской местности, я без труда узнал в  нем  Лестрейда  из Скотленд-Ярда. С ним мы доехали до "Хирфорд Армз", где нам были оставлены комнаты.

     - Я  заказал  карету,- сказал Лестрейд за чашкой чая. - Мне известна ваша деятельная натура. Ведь вы,  до  тех  пор  не можете успокоиться, пока не попадете на место преступления.

     - Это  очень похвально с вашей стороны, - ответил Холмс.

- Но теперь все зависит от показаний барометра.

     Лестрейд чрезвычайно удивился.

     - Я не совсем понимаю вашу мысль,- сказал он.

     - Каковы показания барометра? Двадцать девять ветра  нет, на  небе  ни  облачка  -  дождя не будет. А у меня целая пачка сигарет,  которые  надо  выкурить.  К  тому  же   диван   здесь несравненно  лучше  обычной  мерзости  деревенских  гостиниц. Я думаю, что мне не удастся воспользоваться этой каретой  сегодня вечером.

1 2 3