Суббота, 14.12.2024, 22:49
Электронная библиотека
Главная | Артур Конан Дойл. Картонная коробка (продолжение) | Регистрация | Вход
Меню сайта
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

 

     "Хочу  ли  я  что-нибудь  сказать?  Да,  я много чего хочу сказать. Все хочу выложить, начистоту. Вы можете повесить  меня или  отпустить  -  мне  плевать. Говорю вам, я с тех пор ни на минуту не мог заснуть; наверно, если  я  и  засну  теперь,  так только  вечным  сном. Иногда его лицо стоит передо мной, а чаще - ее. Все время так. Он смотрит хмуро, злобно, а  у  нее  лицо такое  удивленное.  Ах,  бедная  овечка,  как  же  ей  было  не удивляться, когда она прочла смерть  на  лице,  которое  всегда выражало одну только любовь к ней.

     Но  это  все  Сара  виновата,  и пусть проклятие человека, которому она сломала жизнь, падет на ее голову и свернет  кровь в  ее  жилах!  Не  думайте, что я оправдываюсь. Я знаю, я снова начал пить, вел себя, как скотина. Но она простила бы меня, она льнула бы ко мне, как веревка к блоку, если бы эта  женщина  не переступила  нашего  порога.  Ведь Сара Кушинг любила меня - в этом  все  дело,  -  она  любила  меня,  пока  ее  любовь   не превратилась  в  смертельную  ненависть,  когда она узнала, что след моей жены в грязи значит для меня больше, чем все ее  тело и душа.

     Их  было  три сестры. Старшая была просто хорошая женщина, вторая - дьявол, а третья - ангел. Когда я женился, Саре было тридцать три, а Мэри - двадцать девять. Мы зажили своим  домом и  счастливы  были  не  знаю  как, и во всем Ливерпуле, не было женщины  лучше  моей  Мэри.  А  потом  мы  пригласили  Сару  на недельку,  и неделька превратилась в месяц, а дальше - больше, так что она стала членом нашей семьи.

     Тогда я ходил в трезвенниках, мы понемножку откладывали  и жили  припеваючи.  Боже  мой,  кто бы мог подумать, что все так кончится? Кому это могло прийти в голову?

     Я обычно  приезжал  домой  на  субботу  и  воскресенье,  а иногда,   если  пароход  задерживался  для  погрузки,  я  бывал свободен по целой неделе, поэтому  довольно  часто  видел  свою свояченицу   Сару.  Была  она  ладная,  высокая,  черноволосая, быстрая и горячая, с гордо закинутой головой, а в глазах у  нее вспыхивали искры как из-под кремня. Но я даже и не думал о нем, когда крошка Мэри была рядом, вот Бог мне свидетель.

     Иногда мне казалось, что ей нравится сидеть со мной вдвоем или вытаскивать  меня  на  прогулку,  да  я  не  придавал этому значения. Но однажды вечером у меня открылись глаза. Я пришел с парохода; жены не было, но  Сара  была  дома.  "Где  Мэри?"  - спросил я. "О, пошла платить по каким-то счетам". От нетерпения я  принялся  мерять  шагами  комнату.  "Джим, неужели ты и пяти минут не можешь быть счастлив без Мэри?  -  спросила  она.  - Плохи  мои  дела,  если моя компания не устраивает тебя даже на такое короткое время". "Да будет тебе, сестрица", - сказал я и ласково протянул ей руку, а  она  схватила  ее  обеими  руками, такими  горячими, точно она была в жару. Я посмотрел ей в глаза и все там прочел. Она могла ничего не говорить, да и я тоже.  Я нахмурился  и  отдернул руку. Она молча постояла рядом со мной, потом подняла руку и похлопала меня по  плечу.  "Верный  старый Джим!" - сказала она и с легким смешком, словно издеваясь надо мной, выбежала из комнаты.

     И  вот с этого времени Сара возненавидела меня всей душой, а она такая женщина, которая умеет ненавидеть. Я был дурак, что позволил ей остаться у нас, - пьяный дурак, но я ни  слова  не сказал  Мэри,  потому что это ее огорчило бы. Все шло почти как прежде, но через некоторое время я начал замечать, что Мэри как будто  изменилась.  Она  всегда   была   такой   доверчивой   и простодушной,  а  теперь  стала странная и подозрительная и все допытывалась, где я бываю, и  что  делаю,  и  от  кого  получаю письма,  и  что  у  меня  в  карманах, прочие такие глупости. С каждым днем она становилась все чуднее и раздражительнее, и  мы то  и  дело  ссорились из-за пустяков. Я не знал, что и думать.

Сара  теперь  избегала  меня,  но  с  Мэри  они   были   просто неразлучны.   Сейчас-то   я  понимаю,  как  она  интриговала  и настраивала мою жену против меня, но в то время я был слеп, как крот. Потом я снова запил, но этого бы не было,  если  бы  Мэри оставалась  прежней. Теперь у нее появилась причина чувствовать ко мне отвращение, и пропасть между нами стала увеличиваться. А потом появился этот Алек Фэрберн, и все покатилось к чертям.

     Сперва он пришел в мой  дом  из-за  Сары,  но  скоро  стал ходить  уже к нам, - он умел расположить к себе человека и без труда всюду заводил друзей. Лихой был малый,  развязный,  такой щеголеватый,  кудрявый;  объехал  полсвета  и умел рассказать о том, что повидал. Я не спорю, в компании он был парень что надо и для матроса на редкость учтив: видно, было  время,  когда  он больше  торчал  на мостике, чем на баке. Он то и дело забегал к нам, и за весь этот месяц мне ни разу не пришло в  голову,  что его  мягкость  и обходительность могут довести до беды. Наконец кое-что показалось мне подозрительным, и с той поры  я  уже  не знал покоя.

     Это  была  просто мелочь. Я неожиданно вошел в гостиную и, переступая через порог, заметил радость на лице жены. Но  когда она  увидела,  кто  идет,  оживление  исчезло  с ее лица, и она отвернулась  с  разочарованным  видом.  Этого  было  для   меня достаточно.  Мои  шаги  она могла спутать только с шагами Алека Фэрберна. Попадись он мне тогда, я бы его убил на месте, потому что я всегда теряю голову, когда выхожу из себя.  Мэри  увидела дьявольский  огонь  в  моих  глазах, бросилась ко мне, схватила меня за рукав и кричит: "Не надо, Джим, не надо!"  "Где  Сара?" - спросил  я. "На кухне", - ответила она. "Сара, - сказал я, входя в кухню, - чтоб ноги  этого  человека  здесь  больше  не было".  "Почему?"  -  спросила она. "Потому что я так сказал".

"Вот как! - сказала  она.  -  Если  мои  друзья  недостаточно хороши для этого дома, тогда и я для него недостаточно хороша".

"Ты  можешь  делать что хочешь, - сказал я, - но если Фэрберн покажется здесь снова,  я  пришлю  тебе  его  ухо  в  подарок".

Наверное,  мое  лицо испугало ее, потому что она не ответила ни слова и в тот же вечер от нас уехала.

     Я не знаю, от одной ли  злости  она  делала  все  это  или думала поссорить меня с женой, подбивая ее на измену. Во всяком случае,  она  сняла  дом через две улицы от нас и стала сдавать комнаты морякам. Фэрберн обычно жил там,  и  Мэри  ходила  туда пить  чай  со  своей  сестрой и с ним. Часто она там бывала или нет, я не знаю, но однажды я выследил ее, и, когда я ломился  в дверь, Фэрберн удрал, как подлый трус, перепрыгнув через заднюю стену  сада.  Я пригрозил жене, что убью ее, если еще раз увижу их вместе, и повел ее  домой,  а  она  всхлипывала,  дрожала  и  бледная была, как бумага. Между нами теперь не оставалось уже и следа любви. Я видел, что она ненавидит меня и боится, и, когда от  этой  мысли я снова принимался пить, она вдобавок презирала меня.

     Тем  временем  Сара  убедилась,  что  в  Ливерпуле  ей  не заработать  на  жизнь,  и уехала, как я понял, к своей сестре в Кройдон, а у  нас  дома  все  продолжалось  по-старому.  И  вот наступила  последняя  неделя  когда случилась эта беда и пришла моя погибель.

     Дело было так. Мы ушли  на  "Майском  дне"  в  семидневный рейс, но большая бочка с грузом отвязалась и пробила переборку, так  что  нам  пришлось вернуться в порт на двенадцать часов. Я сошел на берег и отправился домой, думая, каким  сюрпризом  это будет  для  моей  жены,  и надеясь, что, может, она обрадуется, увидев меня так скоро. С этой мыслью я повернул на нашу  улицу, и  тут  мимо  меня  проехал  кэб,  в котором сидела она рядом с Фэрберном; оба они болтали, и смеялись и  даже  не  думали  обо мне, а я стоял и глядел на них с тротуара.

     Правду  вам  говорю,  даю слово, с той минуты я был сам не свой, и как вспомню -  все  это  кажется  мне  туманным  сном. Последнее время я много пил и от всего вместе совсем свихнулся. В  голове  моей и сейчас что-то стучит, как клепальный молоток, но в то утро у меня в ушах шумела и гудела целая Ниагара.

     Я погнался за кэбом. В руке у меня  была  тяжелая  дубовая палка, и говорю вам: я сразу потерял голову. Но пока я бежал, я решил  быть  похитрее  и  немного  отстал,  чтобы видеть их, но самому не попадаться им на глаза.  Вскоре  они  остановились  у вокзала.  Возле  кассы  была большая толпа, так что я подошел к ним совсем близко, но они меня не видели. Они взяли  билеты  до Нью-Брайтона. Я тоже, только сел на три вагона дальше. Когда мы приехали,  они пошли по набережной, а я - в какой-нибудь сотне ярдов следом за ними. Наконец я увидел, что они берут  лодку  и собираются  ехать кататься, потому что день был очень жаркий, и они, конечно, решили, что на воде будет прохладнее.

     Теперь их словно отдали мне в руки. Стояла легкая дымка, и видимость не превышала нескольких сот ярдов. Я тоже взял  лодку и поплыл за ними. Я смутно видел их впереди, но они шли почти с такой  же  скоростью, как я, и успели, должно быть, отъехать от берега на добрую милю, прежде чем я догнал их.  Дымка  окружала нас,  словно  завеса. О Господи, я не забуду, какие у них стали лица, когда они  увидели,  кто  был  в  лодке,  которая  к  ним приближалась.  Она  вскрикнула  не  своим  голосом.  А  он стал ругаться, как сумасшедший, и тыкать в меня веслом: должно быть, в моих глазах он увидел смерть. Я увернулся и  нанес  ему  удар палкой - голова его раскололась, как яйцо. Ее я, может быть, и пощадил  бы,  несмотря  на  все  мое безумие, но она обвила его руками, заплакала и стала звать его "Алек". Я ударил еще раз, и она упала рядом с ним. Я был как дикий зверь, почуявший  кровь.

Если бы Сара была там, клянусь Богом, и она бы пошла за ними. Я вытащил  нож  и...  ну  ладно,  хватит. Мне доставляло какую-то жестокую радость думать, что почувствует  Сара,  когда  получит это и увидит, чего она добилась. Потом я привязал тела к лодке, проломил  доску  и подождал, пока они не утонули. Я был уверен, что хозяин лодки подумает, будто они заблудились в тумане и  их унесло  в  море.  Я  привел  себя в порядок, причалил к берегу, вернулся на свой корабль, и  ни  одна  душа  не  подозревала  о случившемся.  Ночью  я приготовил посылку для Сары Кушинг, а на другой день отправил ее из Белфаста.

     Теперь вы знаете всю правду. Вы можете повесить  меня  или сделать  со  мной  что хотите, но не сможете наказать меня так, как я уже наказан. Стоит мне закрыть глаза, и я  вижу  эти  два лица  - они все смотрят на меня, как смотрели тогда, когда моя лодка выплыла из тумана. Я убил их быстро, а они  убивают  меня медленно;  еще  одна  такая  ночь, и к утру я либо сойду с ума, либо умру. Вы не посадите меня в одиночку, сэр? Умоляю вас,  не делайте  этого,  и  пусть с вами обойдутся в ваш последний день так же, как вы сейчас обойдетесь со мной".

     - Что же это значит, Уотсон?  -  мрачно  спросил  Холмс, откладывая  бумагу.  -  Каков  смысл  этого  круга  несчастий, насилия  и  ужаса?  Должен  же  быть  какой-то   смысл,   иначе получается,  что нашим миром управляет случай, а это немыслимо. Так  каков  же  смысл?  Вот  он,  вечный  вопрос,  на   который человеческий разум до сих пор не может дать ответа.

 

 

     Перевод В. Ашкенази

_______________

1 2 3

 

Форма входа
Поиск
Календарь
«  Декабрь 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
      1
2345678
9101112131415
16171819202122
23242526272829
3031
Друзья сайта
  • Официальный блог
  • Сообщество uCoz
  • FAQ по системе
  • Инструкции для uCoz