ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
ЛИЦА:
Мавра Тарасовна .
Барабошев .
Поликсена .
Мухояров .
Платон .
Грознов .
Филицата .
Большая столовая: прямо стеклянная дверь в буфетную, через которую ход в сени и на заднее крыльцо; направо две двери – одна ближе к авансцене, в комнату Мавры Тарасовны, другая в комнату Поликсены, налево две двери, – одна в гостиную, другая в коридор, – между дверями ореховый буфет; посередине обеденный стол, покрытый цветной скатертью. Мебель дорогая, тяжелая.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Из средней двери выходят: Филицата и Грознов.
Филицата. Вот это у нас столовая, Сила Ерофеич! Вот буфет; тут посуда, столовое белье, серебро.
Грознов. Много серебра-то?
Филицата. Пуды лежат, шкап ломится, и старого и нового есть довольно.
Грознов. Хорошо, у кого серебра-то много.
Филицата (у двери гостиной) . Уж на что лучше. А вот это у нас комнаты не живущие, гостиная, да еще другая гостиная, а там зала.
Грознов. Как полы-то лоснятся.
Филицата. В год два раза гости бывают, а каждую неделю натирают, вот они и лоснятся. А вот комната Мавры Тарасовны!… (Отворяет дверь.)
Грознов. Ишь ты, какой покой себе, какую негу нажила!
Филицата. И деньги свои, и воля своя, так кто ж ей запретит.
Грознов. А сундук-то железный – с деньгами, чай?
Филицата. С деньгами.
Грознов. Чай, много их там?
Филицата. Большие тысячи лежат. А внизу у нас две половины: в одной Амос Панфилыч живет, а в другой – приказчики да контора. Вот, Сила Ерофеич, я вам все наши покои показала; а теперь подождите в моей каморке! Теперь скоро сама-то приедет. Когда нужно будет, я вас кликну. Только уж вы ничего не забудьте, все скажите!
Грознов. Ну, вот еще! Меня учить не надо.
Филицата. А я вам поднесу для храбрости. (Провожает Грознова в среднюю дверь.)
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Филицата (одна) . Эка тишина, точно в гробу! С ума сойдешь от такой жизни! Только что проснутся, да все как и умрут опять. Раз пять дом-то обойдешь, пыль сотрешь, лампадки оправишь, только и занятия. Бродишь одна по пустым комнатам – одурь возьмет. Муха пролетит, и то слышно.
Поликсена показывается из своей двери.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Филицата, Поликсена.
Поликсена. Тоска меня загрызла, места не найду.
Филицата. Уж нечего делать, потерпи, может, моя ворожба и на пользу будет. Утопающий за соломинку хватается. Сама видишь, я рада для тебя в ниточку вытянуться.
Поликсена. Ты где же была все утро?
Филицата. Все в хлопотах. Снарядивши бабушку к обедне, к соседям сбегала, провела сюда, пока самой-то дома нет…
Поликсена. И Платоша здесь?
Филицата. Здесь, у меня в каморке. Ведь мало ль что, я куражу не теряю.
Поликсена (с нетерпением) . Что ж это бабушка-то так долго?
Филицата. Должно быть, зашла к Кирилушке.
Поликсена. К какому Кирилушке?
Филицата. Блаженненький тут есть, просто сказать, дурачок.
Поликсена. Так зачем она к нему?
Филицата. За советом. Ведь твоя бабушка умная считается; за то и умной зовут, что все с совету делает. Какая ж бы она умная была, кабы с дураком не советовалась.
Поликсена. Да об чем ей советоваться?
Филицата. А как тебя тиранить лучше. Ты думаешь, своим-то умом до этого скоро дойдешь? Нет, матушка, на все на это своя премудрость есть. Вот позвонил кто-то. Ты поди к себе, посиди пока, да погоди сокрушаться-то! Бог не без милости, казак не без счастья.
Поликсена уходит. Входит Мавра Тарасовна и садится к столу.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Мавра Тарасовна, Филицата.
Филицата. (подобострастно) . Утрудились?
Мавра Тарасовна. Никто меня не спрашивал?
Филицата. Амос Панфилыч раза два наведывались, в город ехать сбираются.
Мавра Тарасовна. Подождет, не к спеху дело-то. Вели сказать ему, чтобы зашел через полчаса. Пошли ко мне Поликсену!
Филицата (в дверь Поликсене) . Поди, бабушка тебя кличет. (Уходит.)
Входит Поликсена.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Мавра Тарасовна, Поликсена.
Мавра Тарасовна. Ты, миленькая, помимо нашей воли, своим умом об своей голове рассудила? Нешто так можно?
Поликсена. Я пойду за того, кого люблю.
Мавра Тарасовна. Да, пойдешь, если позволят.
Поликсена. Вы меня приданым попрекали; я пойду за него без приданого – возьмите себе мое приданое!
Мавра Тарасовна. Ты меня, миленькая, подкупить не хочешь ли? Нет, я твоим приданым не покорыстуюсь; мне чужого не надо; оно тебе отложено и твое всегда будет. Куда бы ты ни пошла из нашего дому, оно за тобой пойдет. Только выходов-то тебе немного: либо замуж по нашей воле, либо в монастырь. Пойдешь замуж – отдадим приданое тебе в руки, пойдешь в монастырь – в монастырь положим. Хоть и умрешь, боже сохрани, за тобой же пойдет, – отдадим в церковь на помин души.
Поликсена. Я пойду за того, кого люблю.
Мавра Тарасовна. Коли тебе такие слова в удовольствие, так, сделай милость, говори. Мы тебя, миленькая, не обидим, говорить не закажем.
Поликсена. Зачем вы меня звали?
Мавра Тарасовна. Поговорить с тобой. Сделаем-то мы по-своему, а поговорить с тобой все-таки надо.
Поликсена. Ну вот вы слышали мой разговор?
Мавра Тарасовна. Слышала.
Поликсена. Может быть, вы не хорошо расслушали, так я вам еще повторю: я пойду за того, кого люблю. Нынче всякий должен жить по своей воле.
Мавра Тарасовна. Твои «нынче» и «завтра» для меня все равно что ничего; для меня резонов нет. Меня не то что уговорить, в ступе утолочь невозможно. Не знаю, как другие, а я своим характером даже очень довольна.
Поликсена. А у меня характер: делать все вам напротив; и я своим тоже очень довольна.
Мавра Тарасовна. Так, миленькая, мы и запишем.
Поликсена уходит. Входит Филицата.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Мавра Тарасовна, Филицата.
Мавра Тарасовна. Поди-ка ты сюда поближе!
Филицата. Ох, иду, иду. (Подходит.) Виновата. (Кланяется, касаясь рукой пола.)
Мавра Тарасовна. Мне из твоей вины не шубу шить. Как же это ты недоглядела? Аль, может, и сама подвела?
Филицата. Ее дело молодое, а все одна да одна, – жалость меня взяла… ну, думаешь: поговорят с парнем, да и разойдутся. А кто ж их знал? Видно, сердце-то не камень.
Мавра Тарасовна. Уж очень ты жалостлива. Ну сбирайся!
Филицата. Куда сбираться?
Мавра Тарасовна. Со двора долой. В хорошем доме таких нельзя держать.
Филицата. Вот выдумала! А еще умной называешься. Кто тебя умной-то назвал, и тот дурак. Сорок лет я в доме живу, отца ее маленьким застала, все хороша была, а теперь вдруг и не гожусь.
Мавра Тарасовна. С летами ты, значит, глупеть стала.
Филицата. Да и ты не поумнела, коли так нескладно говоришь. Виновата я, ну, побей меня, коли ты хозяйка; это по крайности будет с умом сообразно; а то на-ка, с двора ступай! Кто ж за Поликсеной ходить-то будет? Да вы ее тут совсем уморите.
Мавра Тарасовна. Что за ней ходить, она не маленькая.
Филицата. И велика, да хуже маленькой. Я вчера, как мы из саду вернулись, у ней изо рту коробку со спичками выдернула. Вот ведь какая она глупая! Нешто этим шутят?
Мавра Тарасовна. Кто захочет что сделать над собой, так не остановишь. А надо всеми над нами бог, – это лучше нянек-то. А тебя держать нельзя, ты больно жалостлива.
Филицата. Такая уж я смолоду. Не к одной я к ней жалостлива, и к тебе, когда ты была помоложе, тоже была жалостлива. Вспомни молодость-то, так сама внучку-то пожалеешь.
Мавра Тарасовна. Нечего мне помнить, чиста моя душенька.
Филицата. А ты забыла, верно, как дружок-то твой вдруг налетел? Кто на часах-то стоял? Я от страху-то не меньше тебя тряслась всеми суставами, чтобы муж его тут не захватил. Так меня после целую неделю лихорадка била.
Мавра Тарасовна. Было, да быльем поросло, я уж в этом грехе и каяться перестала. И солдатик этот бедненький давно помер на чужой стороне.
Филицата. Ох, не жив ли?
Мавра Тарасовна. Никак нельзя ему живым быть, потому я уж лет двадцать за упокой его души подаю, так нешто может это человек выдержать.
Филицата. Бывает, что и выдерживают.
Мавра Тарасовна. Что я прежде и что теперь – большая разница: я теперь очень далека от всего этого и очень высока стала для вас, маленьких людей.
Филицата. Ну, твое при тебе.
Мавра Тарасовна. Так ты пустых речей не говори, а сбирайся-ка, подобру-поздорову! Вот тебе три дня сроку!
Филицата. Я хоть сейчас. Поликсену только и жалко, а тебя-то, признаться, не очень. (Отворив стеклянную дверь.) Матушка, да вот он!
Мавра Тарасовна. Кто он-то?
Филицата. Сила Ерофеич твой! (Уходит.)
Входит Грознов.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Мавра Тарасовна, Грознов, потом Филицата.
Грознов. Здравия желаю!
Мавра Тарасовна. Батюшки! Как ты? Кто тебя пустил?
Грознов. Меня-то не пустить, Грознова-то? Да кто ж меня удержит? Я Браилов брал, на батареи ходил.
Мавра Тарасовна. Да уж не окаянный ли ты, не за душой ли моей пришел?
Грознов. Нет, на что мне душа твоя? Давай жить да друг на друга любоваться.
Мавра Тарасовна. Да как же ты жив-то? Я давно, как ты в поход ушел, тебя за упокой поминаю. Видно, не дошла моя грешная молитва?
Грознов. Я добрей тебя, я молился, чтобы тебе бог здоровья дал, чтобы нам опять свидеться. Да вот и дожил до радости.
Мавра Тарасовна. Ну, сказывай, не томи, зачем ты теперь ко мне-то!
Грознов. Да ты помнишь клятву, свою клятву страшную?
Мавра Тарасовна. Ох, помню, помню. Как ее забудешь? Ну чего ж тебе от меня надобно?
Грознов. Хочу стать к тебе на квартиру. Выберу у тебя гостиную, которая получше, да и оснуюсь тут; гвоздей по стенам набью, амуницию развешаю.
Мавра Тарасовна. Ах, беда моей головушке!
Грознов. А вы каждое утро ко мне всей семьей здороваться приходите, в ноги кланяться, и вечером опять то же, прощаться, покойной ночи желать. И сундук ты тот, железный, ко мне в комнату под кровать поставь.
Мавра Тарасовна. Да как ты, погубитель мой, про сундук-то знаешь?
Грознов. Грознов все знает, все.
Мавра Тарасовна. Варвар ты был для меня, варвар и остался.
Грознов. Нет, не бранись, я шучу с тобой.
Мавра Тарасовна. Так денег, что ль, тебе нужно?
Грознов. И денег мне твоих не надо, у меня свои есть. На что мне? Я одной ногой в могиле стою; с собой не возьмешь.
Мавра Тарасовна. Мне уж и не понять, чего ж тебе.
Грознов (утирая слезы) . Угол мне нужен – век доживать, угол – где-нибудь в сторожке, подле конуры собачей.
Мавра Тарасовна (утирая слезы) . Ах ты, миленький, миленький!
Грознов. Да покой мне нужен, чтобы ходил кто-нибудь за мной: тепленьким когда напоить, – знобит меня к погоде. У тебя есть старушка Филицата – вот бы мне и нянька.
Мавра Тарасовна. А я только что ее прогнать рассудила.
Грознов. Ну, уж для меня сделай милость! Не приказываю, а прошу.
Мавра Тарасовна. Чего я для тебя не сделаю! Все на свете обязана.
Грознов (оглядывая комнату) . А то, нет, где уж мне в такие хоромы! Ты пшеничная, ты в них и живи; а я аржаной – я на дворе.
Мавра Тарасовна (с чувством) . А еще-то чего ты, сирота горькая, от меня потребуешь?
Грознов. Еще потребую, за тем пришел, только уж не много и никакого тебе убытку.
Мавра Тарасовна. Только б не деньги, да чести моей посрамления не было; а то все с великим удовольствием. Вижу я, не грабитель ты… а как есть степенный человек стал; так уж мне и горя нет, и не задумаюсь, а всякую твою волю исполню.
Грознов. Ну и ладно, ну и ладно.
Мавра Тарасовна. И в ножки я тебе поклонюсь, только сними ты с меня ту прежнюю клятву, страшную.
Грознов. А! что! Вот ты и знай, какой Грознов!
Мавра Тарасовна. Каково жить всю жизнь с такой петлей на шее! Душит она меня.
Грознов. Сниму, сниму, – другую возьму, полегче.
Мавра Тарасовна. Да я и без клятвы для тебя все…
Грознов. А сделаешь – так и шабаш: вничью разойдемся. Вот и надо бы мне поговорить с тобой по душе, хорошенько!
Мавра Тарасовна. Так пойдем ко мне в комнату! Филицата!
Входит Филицата.
Чай-то готов у меня?
Филицата. Готов, матушка, давно готов.
Мавра Тарасовна. Подай рому бутылку, водочки поставь, пирожка вчерашнего – ну, там, что следует.
Филицата. Слушаю, матушка. (Уходит.)
Грознов. Говорят, тебе ундер нужен.
Мавра Тарасовна. Да, миленький, ищем мы ундера-то, ищем.
Грознов. Так чего ж тебе лучше, – вот я!
Мавра Тарасовна. Значит, и жалованье тебе положить?
Грознов. Так неужто задаром? Я везде хорошее жалованье получал, я кавалерию имею.
Мавра Тарасовна. А много ль с нас-то запросишь?
Грознов. Четырнадцать рублей двадцать восемь копеек с денежкой, я на старый счет.
Мавра Тарасовна. Ну, уж с нас-то возьми, по знакомству, двенадцать.
Грознов. Ах, ты! (Топнув ногой.) Полтораста.
Мавра Тарасовна. Ну, четырнадцать так четырнадцать… Четырнадцать, четырнадцать, я пошутила.
Грознов. Не четырнадцать, а четырнадцать двадцать восемь копеек с денежкой. И денежки не уступлю. А как харчи?
Мавра Тарасовна. Харчи у нас людские – хорошие, по праздникам водки подносим; ну, а тебя-то когда Филицата и с нашего стола покормит.
Грознов . Я разносолов ваших не люблю, мне что помягче.
Мавра Тарасовна. Да, да, состарился ты, ах как состарился!
Грознов. Кто? я-то? Нет, я еще молодец, я куда хочешь. А вот ты так уж плоха стала, больно плоха.
Мавра Тарасовна. Что ты, что ты! Я еще совсем свежая женщина.
Грознов. А как жили-то мы с тобой, помнишь, там, в Гавриковом, у Богоявленья?
Мавра Тарасовна. Давно уж время-то, много воды утекло.
Грознов. Теперь только мне и поговорить-то с тобой; а как поселюсь в сторожке, так ты барыня, ваше степенство, а я просто Ерофеич.
Входит Филицата.
Филицата. Пожалуйте! Готово!
Мавра Тарасовна. Ну, пойдем. Закуси чем бог послал. (Филицате.) Коли кто спросит, так вели здесь подождать! (Уходит; Грознов за ней.)
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Филицата (одна) . Ну, как мне себя не хвалить! Добрая-то я всегда была, а ума-то я в себе что-то прежде не замечала, все казалось, что мало его, не в настоящую меру; а теперь выходит, что в доме-то я умней всех. Вот чудо-то: до старости дожила, не знала, что я умна. Нет, уж я теперь про себя совсем иначе понимать буду. Какую силу сломили! Ее и пушкой-то не прошибешь, а я вот нашла на нее грозу.
Входят Барабошев и Мухояров.
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Филицата, Барабошев, Мухояров.
Барабошев. Но где же маменька?
Филицата. Подождать приказано.
Барабошев. У нас серьезное финансовое дело, никакого замедления не терпит.
Филицата. У тебя серьезное, а у нас еще серьезнее. Там у нее ундер.
Барабошев. Ундер – чин незначительный.
Филицата. Незначительный, а беспокоить не велели. Да авось над нами не каплет, подождать-то можно.
Голос Мавры Тарасовны: «Филицата!»
Вон, зовут! (Уходит.)
Барабошев. Никандра, наши обстоятельства в упадке, в таком кризисе будь в струне!
Мухояров. Первый голос вы, а я вам акомпаниман.
Выходит Филицата.
Филицата (говорит в дверь) . Хорошо, матушка. А Платон сейчас будет здесь, он тут недалеко.
Барабошев. Какой Платон, и какая в нем в настоящую минуту может быть надобность?
Филицата. Дело хозяйское, не наше. (У двери Поликсены.) Красавица, утри слезки-то да выползай! (Отворяя стеклянную дверь.) Платоша, требуют!
Барабошев. Для чего этот весь конгресс, это даже трудно понять.
Мухояров. Я так по всему заключаю, что тут будет для нас с вами неожиданный оборот.
Входят: Мавра Тарасовна, Поликсена, Платон и Грознов.
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Барабошев, Мухояров, Мавра Тарасовна, Поликсена, Платон, Грознов, Филицата.
Мавра Тарасовна. Здравствуйте! Садитесь все!
Все садятся, кроме Филицаты и Грознова, который стоит бодро, руки по швам.
Вот, миленькие мои, вздумала я порядок в доме завести, вздумала, да и сделала. Первое дело, чтоб порядок был на дворе, наняла я ундера. Амос Панфилыч, вот он!
Грознов. Здравия желаю, ваше степенство!
Барабошев. Как прозываешься, кавалер?
Грознов. Сила Ерофеич Грознов.
Барабошев. Ундер в порядке: и нашивки имеет и кавалерию; я его одобряю.
Грознов. Ради стараться, ваше степенство!
Мавра Тарасовна. Я тебе, Ерофеич, весь наш дом под присмотр отдаю: смотри ты за чистотой на дворе, за всей прислугой, ну и за приказчиками не мешает, чтоб раньше домой приходили, чтоб по ночам не шлялись. (Мухоярову.) А вы его уважайте! Ну, теперь на дворе хорошо будет, я покойна; надо в доме порядок заводить. Слышала я, Платон, что заставляли тебя меня обманывать, фальшивые отчеты писать.
Платон. Про хозяина сказать не смею, а Мухояров заставлял, это точно.
Мавра Тарасовна. И деньги тебе, миленький, обещал, да ты сказал, что тысячи рублей не возьмешь?
Платон. Да напрасно меня и просить, это смешно даже.
Мавра Тарасовна. Вот, для порядку, и назначаю я Платона главным приказчиком и всю торговлю и капитал ему доверяю.
Барабошев. Но он несостоятельный должник, у меня его вексель.
Мавра Тарасовна. Дай-ка вексель-то сюда!
Барабошев подает.
Вот тебе и вексель. (Разрывает и бросает на пол.)
Барабошев. Маменька, у меня к вам финансовый вопрос.
Мавра Тарасовна. Погоди, и до тебя очередь дойдет.
Мухояров. Значит, я своей должности решен?
Мавра Тарасовна. Нет, зачем же! Ты умел над Платоном шутить; так послужи теперь у него под началом! А вот тебе работа на первый раз! Поди напиши билетец: «Мавра Тарасовна и Амос Панфилыч Барабошевы, по случаю помолвки Поликсены Амосовны Барабошевой с почетным гражданином Платоном Иванычем Зыбкиным, приглашают на бал и вечерний стол». А число мы сами поставим.
Поликсена. Бабушка, так Платоша мой? Ну, вот я говорила.
Мавра Тарасовна. Никто не отнимает, не бойся!
Поликсена (Платону) . Пойдем в гостиную, к роялю, я тебе спою «Вот на пути село большое».
Мавра Тарасовна. Сиди, сиди, что заюлила!
Барабошев. Но как же, маменька, генерал?
Мавра Тарасовна. Куда уж нам; высоко очень.
Барабошев. Значит, Пустоплесов над нами преферанс возьмет?
Филицата. Ты у меня про Пустоплесова-то спроси! У них вчера такая баталия была, что чудо. Сам-то пьяный согрубил что-то жениху, так тот за ним по всему дому не то с саблей, не то с палкой бегал, уж не знаю хорошенько. Так все дело и врозь.
Барабошев. В таком случае, я на этот брак согласен. Но, маменька, финансовый вопрос… Мне надо в город ехать, по векселям платить.
Мавра Тарасовна. Ты хотел Платона-то в яму сажать, так не сесть ли тебе, миленький, самому на его место. На досуге там свой цапцапарель попьешь, лик-то у тебя прояснится.
Барабошев. Если со мной такое кораблекрушение последует, так на все семейство мораль; а мы затеваем бракосочетание и должны иметь свой круг почетных гостей.
Мавра Тарасовна. А не хочешь в яму, так Платону кланяйся, чтоб он заплатил за тебя; и уж больше тебе доверенности от меня не будет.
Платон. Вот она правда-то, бабушка! Она свое возьмет.
Мавра Тарасовна. Ну, миленький, не очень уж ты на правду-то надейся! Кабы не случай тут один, так плакался бы ты с своей правдой всю жизнь. А ты вот как говори: не родись умен, а родись счастлив… вот это, миленький, вернее. Правда – хорошо, а счастье лучше!
Филицата (Грознову) . Ну-ка, служивый, поздравь нас.
Грознов. Честь, имею поздравить Платона Иваныча и Поликсену Амосовну! Тысячу лет жизни и казны несметное число! Ура!
1876