АГАТА КРИСТИ

ПОСЛЕДНИЙ СПИРИТИЧЕСКИЙ СЕАНС

Рауль Добрэй, напевая вполголоса незамысловатую мелодию, пересек Сену. Лицо этого тридцатидвухлетнего француза было приятным и свежим, на нем выделялись небольшие черные усики. По профессии он был инженер. Дойдя до улицы Кардоне, он свернул в нее и вошел в дом номер семнадцать. Консьержка коротко бросила ему из своего закутка: «Доброе утро», на что он бодро и приветливо ответил. Потом он поднялся в квартиру на четвертом этаже. Поджидая, пока на его звонок откроется дверь, он снова замурлыкал песенку. Сегодня он ощущал особенный прилив сил. Морщинистое лицо пожилой француженки, открывшей дверь, расплылось в улыбке, когда она увидела, кто пришел.

— Доброе утро, мсье.

— Доброе утро, Элиза, — сказал Рауль.

Он прошел в переднюю, на ходу, как всегда, снимая перчатки.

— Мадам меня ждет? — спросил он, обернувшись.

— О да, конечно, мсье.

Элиза закрыла дверь и повернулась к нему.

— Если мсье пройдет в маленькую гостиную, мадам через несколько минут выйдет к нему. Она сейчас отдыхает.

Рауль внимательно на нее посмотрел:

— Она нездорова?

— Здорова! — фыркнула Элиза, прошла вперед и открыла дверь в маленькую гостиную. Он вошел туда. Элиза последовала за ним.

— Здорова! — продолжала она. — Как быть здоровой бедной овечке? Спиритические сеансы, сеансы, все время одни сеансы! Это нехорошо, неестественно, разве для этого нас предназначил добрый наш Господь? По мне, скажу напрямик, — это самое настоящее общение с дьяволом.

Рауль успокаивающе похлопал ее по плечу.

— Ну, полно, полно, Элиза, — мягко сказал он, — не волнуйтесь и не старайтесь увидеть дьявола в том, чего вы просто не понимаете.

Элиза с сомнением покачала головой.

— Ну, ладно, — проворчала она тихо, — мсье может говорить что угодно, но мне все это не нравится. Вы только посмотрите на мадам — с каждым днем она становится все более худой и бледной, и эти головные боли!

Она воздела руки.

— Ах, как это нехорошо — общаться с душами. Тоже мне души. Все порядочные души находятся в раю, а остальные в чистилище.

— Вы до смешного упрощенно смотрите на загробную жизнь, Элиза, — сказал Рауль, опускаясь в кресло.

Старая женщина с гордостью произнесла:

— Я добрая католичка, мсье.

Она перекрестилась и направилась к двери. Здесь она помедлила, взявшись за ручку.

— После вашей женитьбы, мсье, — сказала она умоляющим голосом, — надеюсь, вы не станете все это продолжать?

Рауль дружелюбно ей улыбнулся:

— Вы глубоко верующее существо, Элиза, и так преданы своей хозяйке. Не бойтесь, сразу же, как только она станет моей женой, со всем этим «духовным бизнесом» будет покончено. Для мадам Добрэй спиритических сеансов больше не будет.

Элиза улыбнулась.

— Это правда? — спросила она страстно.

Рауль серьезно кивнул.

— Да, — сказал он скорее самому себе, чем ей. — Да, все это должно кончиться. Симона обладает чудесным даром, и она щедро им делилась, но теперь она свою миссию выполнила. И как вы только что справедливо заметили, с каждым днем она становится все бледнее, все больше худеет. Жизнь медиума отличается особенной напряженностью, приводит к нервному истощению. И вместе с тем, Элиза, ваша госпожа — самый замечательный медиум в Париже, более того — во Франции. К ней приезжают люди со всего мира, потому что знают — здесь нет никакого надувательства, никаких трюков.

Элиза оскорбленно фыркнула.

— Обман! О, конечно же нет. Мадам не могла бы обмануть и младенца, даже если бы и захотела.

— Она ангел, — подхватил молодой француз с жаром. — И я должен сделать все, что в моих силах, для ее счастья. Вы мне верите?

Элиза выпрямилась и заговорила с достоинством:

— Я служу у мадам много лет, мсье. И чистосердечно могу сказать: я люблю ее. Если бы я не верила, что вы ее обожаете, как она того заслуживает, — так вот, мсье, я бы вас растерзала на куски!

Рауль засмеялся.

— Браво, Элиза! Вы преданный друг, и вы должны одобрить мое решение сказать мадам, чтобы она рассталась с духами.

Он ожидал, что старая женщина воспримет его шутку со смехом, но, к его удивлению, она оставалась серьезной.

— А предположим, — проговорила она нерешительно, — духи ее не оставят?

— Я думал, вы не верите в духов.

— Больше не верю, — сказала Элиза упрямо. — Глупо в них верить. В то же время…

— Ну?

— Это трудно объяснить, мсье. Видите ли, я всегда считала, что медиумы, как они себя называют, это ловкие мошенники, которые обманывают бедных людей, потерявших своих близких. Но мадам вовсе на них не похожа. Мадам хорошая. Мадам честная и…

Она понизила голос и проговорила с благоговейным страхом:

— Такие вещи происходят. Это не трюк — происходящие явления. Вот почему я боюсь. По-моему, все это нехорошо, поскольку противоречит природе и доброму Богу, и кто-то должен за это расплачиваться.

Рауль поднялся из кресла, подошел к ней и похлопал по плечу.

— Успокойтесь, моя добрая Элиза, — сказал он с улыбкой. — Я хочу вам сообщить несколько приятных новостей. Сегодня состоится последний спиритический сеанс; их больше не будет.

— Значит, сегодня последний? — спросила старая женщина с недоверием.

— Последний, Элиза, последний.

Элиза мрачно покачала головой.

— Мадам не в состоянии… — начала она.

Фраза осталась неоконченной. Открылась дверь, и вошла высокая красивая женщина, стройная и грациозная, с лицом Мадонны Боттичелли. Лицо Рауля засияло радостью, и Элиза быстро и осторожно удалилась.

— Симона!

Он взял ее белые изящные руки в свои, поцеловал каждую. Она нежно прошептала:

— Рауль, дорогой мой…

Он еще и еще раз поцеловал ее руки и внимательно посмотрел ей в лицо.

— Симона, как ты бледна! Элиза сказала мне, что ты отдыхаешь, но ты не больна, моя радость?

— Нет, не больна… — Она явно колебалась.

Он подвел ее к дивану и сел рядом.

— Тогда скажи мне, в чем дело.

Женщина слабо улыбнулась.

— Ты сочтешь меня глупой, — прошептала она.

— Я? Сочту тебя глупой? Никогда!

Симона высвободила свою руку и сидела какое-то время, отрешенно уставившись в ковер под ногами. Потом она заговорила тихим, торопливым голосом:

— Я боюсь, Рауль.

Он ждал минуту-другую, что она продолжит, но она молчала, и тогда он сказал подбадривающе:

— Чего ты боишься?

— Просто боюсь — и все.

— Но…

Он посмотрел на нее с недоумением, и она быстро ответила на его вопрошающий взгляд.

— Да, абсурд это или нет, однако я чувствую страх. Боюсь — и все. Я не знаю — чего или почему, но меня все время точит мысль: что-то ужасное, ужасное должно со мной произойти…

Она невидящим взглядом уставилась перед собой. Рауль нежно обнял ее.

— Любимая моя, — проговорил он, — ты не должна поддаваться таким настроениям. Я знаю, что это такое. Это просто переутомление, Симона, переутомление, которое объясняется твоей жизнью медиума. Все, в чем ты нуждаешься, — отдых и покой.

Симона благодарно взглянула на него.

— Да, Рауль, конечно же ты прав. Все, что мне нужно, — это отдых и покой.

Она закрыла глаза и откинулась на обнимавшую ее руку.

— И счастье, — прошептал Рауль ей в ухо.

Он крепче прижал ее к себе. Симона, сидя все еще с закрытыми глазами, глубоко вздохнула.

— Да, — прошептала она, — да. Когда твои руки обнимают меня, я чувствую себя в безопасности. Я забываю о той ужасной жизни, какую веду, — жизни медиума. Ты очень много знаешь, Рауль, но даже тебе не дано понять, что это такое.

Он почувствовал, как ее тело замерло в его объятии. Ее глаза открылись, и она снова уставилась пристальным взглядом прямо перед собой.

— Находишься в кабинете, в темноте, поджидая, и темнота эта ужасна, Рауль, ибо это темнота пустоты, небытия. Умышленно растворяешься в этом небытии. И тогда ничего не знаешь, ничего не чувствуешь, но наконец наступает медленное мучительное возвращение, пробуждение от сна, но это так ужасно утомительно.

— Я знаю, — прошептал Рауль, — я знаю.

— Так утомительно, — снова прошептала Симона.

Ее тело, казалось, становилось все слабее и слабее с каждым произнесенным словом.

— Но ты изумительна, Симона.

Рауль взял ее руки в свои, стараясь вдохнуть в нее энтузиазм:

— Ты уникальна, ты — величайший медиум, какого когда-либо знал мир.

Она с легкой улыбкой покачала головой.

— Да, да, — настаивал Рауль.

Он вынул два письма из кармана.

— Взгляни-ка, вот от профессора Роше из Сальпетриер, а другое от доктора Жене из Нанси — и в обоих содержится просьба, чтобы ты хотя бы изредка продолжала с ними сотрудничество.

— О нет!

Симона неожиданно вскочила.

— Я не хочу! Не хочу! С этим все кончено, ты обещал мне, Рауль.

Рауль изумленно смотрел на нее. Она стояла, чуть пошатываясь, и походила на затравленного зверя. Он поднялся и взял ее за руку.

— Да, да, — сказал он. — Конечно же с этим будет закончено, само собой. Но я так горжусь тобой, Симона, вот почему я упомянул об этих письмах.

Она искоса с подозрением быстро глянула на него.

— И не захочешь, чтобы я продолжала сеансы?

— Нет, нет, — ответил Рауль, — если только у тебя самой не появится интерес, хотя бы изредка для этих старых друзей…

Она в возбуждении перебила его:

— Нет, нет. Никогда больше. Это опасно. Верь мне. Я чувствую ее, страшную опасность.

Она стиснула ладонями голову и пошла к окну.

— Обещай мне, что никогда больше этого не будет, — обернувшись, сказала она просительно чуть слышным голосом.

Рауль подошел к ней и обнял за плечи.

1 2 3