Я дежурил первым, никаких инцидентов не произошло, и в три часа ночи меня сменил Сэттл. Утомленный бессонницей еще в предыдущую ночь, я моментально отключился. И увидел любопытный сон.
Мне снилось, что серый кот сидит у меня в ногах и странный умоляющий его взгляд устремлен на меня. Потом, в полусне, я понял: животное хочет, чтобы я последовал за ним. Я сделал это, и оно повело меня вниз по большой лестнице прямо в противоположное крыло дома к комнате, которая служила, очевидно, библиотекой. Кот остановился там у одной из стен и поднял свои пушистые лапы, пока не дотянулся до одной из нижних полок с книгами, при этом смотрел на меня с еще более призывным выражением.
Затем и кот, и библиотека исчезли, и я проснулся, обнаружив, что уже наступило утро.
Дежурство Сэттла также прошло без происшествий, но он весьма заинтересовался рассказом о моем сне. По моей просьбе он повел меня в библиотеку, обстановка которой даже в мелочах совпадала с той, что я видел во сне. Я мог даже точно указать место, откуда кот в последний раз печально посмотрел на меня.
Мы оба постояли там в молчаливом смущении. Вдруг мне пришла в голову мысль, и я решил выяснить название книги, стоявшей на том самом месте. Но там зияла пустота!
— Какую-то книгу отсюда взяли! — сказал я Сэттлу. Он тоже подошел к полке.
— Ого! — воскликнул он. — Здесь торчит гвоздь в глубине, за который зацепился маленький клочок страницы из пропавшего тома.
Он осторожно вынул клочок бумаги. На кусочке бумаги не больше квадратного дюйма мы прочитали знаменательное слово «Кот…»
— Этот клочок вызывает у меня мурашки, — сказал Сэттл. — Просто неизъяснимый ужас.
— Мне необходимо знать, — сказал я, — что за книга исчезла отсюда. Как вы думаете, нельзя ли ее найти?
— Может быть, есть каталог библиотеки? Возможно, леди Кэрмайкл…
Я покачал головой:
— Леди Кэрмайкл ничего не захочет рассказать.
— Вы так думаете?
— Убежден в этом. В то время как мы гадаем и блуждаем в темноте, леди Кэрмайкл знает. И по известной ей причине не говорит ничего. Она предпочитает скорее идти на самый страшный риск, чем нарушить молчание.
День прошел без всяких инцидентов, что напоминало мне затишье перед бурей. Меня охватило странное предчувствие, что события близятся к развязке. Я бродил на ощупь во тьме, но скоро я увижу свет. Факты были все налицо, они лишь ожидали, чтобы вспышка огня высветила их, помогла увидеть их взаимосвязь и значение.
И свершилось! Самым неожиданным образом!
Это произошло, когда мы все вместе, как обычно, сидели в зеленой гостиной после ужина. Повисло тяжелое молчание. В комнате было так тихо, что откуда-то выскочила маленькая мышка и пробежала по полу — и в этот момент случилось следующее.
Длинным прыжком Артур Кэрмайкл вскочил со своего кресла. Его изогнутое тело с быстротой летящей стрелы оказалось на пути мышки. Она устремилась к деревянной стенной панели, и Артур притаился там в ожидании, его тело все дрожало от нетерпения.
Это было ужасно! Никогда в жизни мне не приходилось впадать в такое состояние полного паралича. Долго же я ломал голову над тем, кого напоминал мне Артур Кэрмайкл своими бесшумными шагами и полуприкрытыми следящими глазами! И вот теперь внезапная догадка, дикая, неправдоподобная, невероятная, пронеслась в моей голове. Я отбросил ее как невозможную, немыслимую! Но я не мог избавиться от нее.
Я смутно помню, что произошло дальше. Все события казались нереальными. Я помню, что кое-как мы поднялись по лестнице и быстро пожелали друг другу спокойной ночи, боясь встретиться глазами, чтобы не увидеть подтверждения собственного страха.
Сэттл остался у двери леди Кэрмайкл на первое дежурство, пообещав разбудить меня в три часа ночи. Я особенно не опасался за леди Кэрмайкл; я был слишком поглощен моей фантастической, невероятной теорией. Я говорил себе, что это невозможно, — но мое сознание все время возвращалось к ней, как околдованное.
Внезапно тишина ночи была расколота. Голос Сэттла, призывающего меня, перерос в вопль. Я выскочил в коридор.
Он изо всех своих сил колотил по двери леди Кэрмайкл.
— Черт бы побрал эту женщину! — кричал он. — Она заперлась!
— Но…
— Он там, старина! С ней! Вы не слышите его?
Из-за запертой двери раздался протяжный свирепый вой кота. А затем последовал ужасный визг и еще раз… Я узнал голос леди Кэрмайкл.
— Дверь! — завопил я. — Мы должны сломать ее. Через минуту будет слишком поздно.
Мы напряглись и надавили на дверь плечами изо всех сил. Раздался треск — и мы ввалились в комнату.
Леди Кэрмайкл лежала на кровати, плавая в крови. Я едва ли видел более ужасное зрелище. Ее сердце еще билось, но раны были страшными, кожа на шее была содрана и висела клочьями… Содрогнувшись, я прошептал: «Когти…» Трепет суеверного ужаса пробежал по моему телу.
Я перевязал и тщательно забинтовал раны и сказал Сэттлу, что истинную природу ран лучше держать в секрете, особенно от мисс Паттерсон. Я написал телеграмму госпитальной сестре, чтобы отправить ее, как только откроется телеграф.
Рассвет незаметно проник в окно. Я выглянул вниз на газон.
— Нужно одеться и спуститься вниз, — сказал я отрывисто Сэттлу. — Леди Кэрмайкл теперь чувствует себя нормально.
Он вскоре был готов, и мы вместе вышли в сад.
— Что вы собираетесь делать?
— Выкопать тело кота, — сказал я резко. — Я должен быть уверен…
Я нашел лопату среди инструментов, и мы начали копать у подножия большого медного бука. Наконец наше старание было вознаграждено. Зрелище было не из приятных. Животное умерло неделю назад. Но я увидел то, что хотел.
— Это кот, — сказал я. — Точно такого кота я видел в первый день, когда приехал сюда.
Сэттл присвистнул. Запах горького миндаля все еще был ощутим.
— Синильная кислота, — сказал он.
Я кивнул.
— Что вы думаете об этом? — спросил он с любопытством.
— Именно то, что и вы!
Моя догадка не была для него новостью — она также приходила ему в голову, я это видел.
— Это невозможно, — пробормотал он. — Невозможно! Это против всякой науки — против природы вещей… — Его голос оборвался от содрогания. — Та мышка последней ночью, — сказал он. — Но… О!.. этого не может быть!
— Леди Кэрмайкл, — сказал я, — очень странная женщина Она владеет оккультными силами — силами гипноза. Ее предки пришли с Востока. Можем ли мы знать, как применит она эти силы в отношении такого слабого милого существа, как Артур Кэрмайкл? И вспомните, Сэттл, если Артур Кэрмайкл останется безнадежным идиотом, преданным ей, все имущество практически достанется ей и ее сыну, которого, как вы мне рассказали, она обожает. А Артур собирался жениться!
— Но как мы поступим, Кэрстайрс?
— Ничего не надо делать, — сказал я. — Лучшее, что мы можем сделать, — это стать между леди Кэрмайкл и возмездием.
Леди Кэрмайкл медленно выздоравливала. Ее раны затягивались хорошо, как я и предполагал, но шрамы от этого страшного нападения, видимо, сохранятся до конца ее жизни.
Никогда я не чувствовал себя более беспомощным. Сила, которая одолела нас, хотя сейчас и не проявляла себя, все еще была на свободе, и мы не могли предвидеть, как она проявит себя в дальнейшем. Я был уверен в одном. Как только леди Кэрмайкл почувствует себя достаточно хорошо, чтобы передвигаться, она должна покинуть Уолден. Это был единственный для нее шанс уйти от возмездия. Так проходили дни.
Я наметил отъезд леди Кэрмайкл на восемнадцатое сентября. Утром четырнадцатого сентября наступил неожиданный кризис.
Я был в библиотеке, обсуждая с Сэттлом детали происшествия, когда в комнату ворвалась взволнованная горничная.
— О сэр! — вскрикнула она. — Побыстрее! Господин Артур — он упал в пруд. Он шагнул в лодку, и она перевернулась вместе с ним. Он потерял равновесие и упал в пруд! Я видела это из окна.
Мы с Сэттлом бросились из комнаты. Филлис была в саду и слышала рассказанное горничной. Она побежала с нами.
— Не волнуйтесь, — кричала она. — Артур — великолепный пловец.
Меня, однако, охватило неприятное предчувствие, и я побежал быстрее. Поверхность пруда была спокойна. Пустая лодка лениво покачивалась на воде, но о присутствии Артура ничто не говорило.
Сэттл скинул пиджак и ботинки.
— Я нырну, — сказал он. — А вы возьмите багор и пощупайте вокруг лодки. Здесь не так глубоко.
Казалось, прошло очень много времени в напрасных поисках. Минута бежала за минутой. И, уже потеряв надежду, мы наконец нашли и вытащили безжизненное тело Артура Кэрмайкла на берег.
Сколько буду жить, всегда буду помнить выражение безнадежности и отчаяния на лице Филлис.
— Нет, нет… — Ее губы отказывались произнести страшное слово.
— Нет, нет, моя дорогая, — закричал я. — Мы возвратим его к жизни, не нужно бояться!
Но сам я не очень-то этому верил. Артур находился под водой полчаса. Я послал Сэттла в дом за теплыми одеялами и всем необходимым и начал делать Артуру искусственное дыхание.
Мы энергично работали с Сэттлом более часа, но признаков жизни не появилось. Я уступил свое место Сэттлу и приблизился к Филлис.
— Боюсь, — сказал я мягко, — что дело плохо. Артуру уже не поможем.
Она мгновение оставалась недвижима и вдруг бросилась на безжизненное тело.
— Артур! — крикнула она в отчаянии. — Артур! Вернись ко мне! Артур, вернись, вернись!
Ее голос эхом раздавался в тишине. И тут я коснулся руки Сэттла.
— Посмотрите! — сказал я.
Легкая краска появилась на лице утопленника. Я почувствовал слабое биение его сердца.
— Продолжайте делать искусственное дыхание, — закричал я. — Он приходит в себя!
Время, казалось, теперь летело. Через считанные мгновения глаза Артура открылись.
Я сразу же ощутил разницу. Это был осмысленный взгляд человеческих глаз…
Они остановились на Филлис.
— Хэлло, Фил, — сказал Артур слабым голосом. — Это ты? Я думал, ты приедешь завтра.
Она не могла еще поверить в то, что он жив, была не в состоянии говорить и лишь улыбалась ему. Он огляделся с возрастающим смущением.
— Но где я? И как же отвратительно я себя чувствую. Что произошло со мной? Хэлло, доктор Сэттл!
— Вы едва не утонули — вот что произошло, — ответил ему Сэттл угрюмо.
Сэр Артур сделал гримасу.
— Я слышал много раз, что, после того как тебя откачают, чувствуешь себя отвратительно! Но как это случилось? Я бродил во сне?
Сэттл покачал головой.
— Мы должны отвести его домой, — сказал я, подходя к Артуру.
Артур посмотрел на меня, и Филлис представила:
— Этот человек — доктор Кэрстайрс.
Мы подняли его и повели к дому. По его лицу было видно, что чем-то он озадачен.
— Скажите, доктор, не двенадцатого ли я впал в такое состояние?
— Двенадцатого? — переспросил я медленно. — Вы имеете в виду двенадцатого августа?
— Да, прошлую пятницу.
— Сегодня четырнадцатое сентября, — сказал Сэттл отрывисто.
Замешательство Артура было очевидным.
— Но, но я думал, что это было восьмого августа… Я, должно быть, заболел тогда?
Филлис очень быстро ответила своим нежным голосом:
— Да, ты был очень болен.
Он нахмурился.
— Не могу понять этого. Я чувствовал себя превосходно, когда прошлой ночью отправился спать. Правда, оказывается, это была не прошлая ночь. Я помню, спал… — Его брови еще больше сошлись на переносице, когда он силился все вспомнить. — Что-то — что это было? — что-то ужасное — кто-то сделал это мне — и я стал злым, ужасным… И когда я спал, я был котом — да, котом! Странно, не так ли? Да, это был не веселый сон. Более того, ужасный! Но я не могу вспомнить. Все отодвигается куда-то, когда я пытаюсь восстановить в памяти события.
Я положил руку ему на плечо.
— Старайтесь не думать об этом, сэр Артур, — сказал я серьезно. — Будьте добры — забудьте.
Он пытливо посмотрел на меня и согласился, Я услышал, как Филлис облегченно вздохнула. Мы подошли к дому.
— Между прочим, — сказал вдруг сэр Артур, — где мама?
— Она больна, — ответила Филлис после короткой паузы.
— О! Бедная старая мать! — В его голосе прозвучала неподдельная тревога. — Где она? В своей комнате?
— Да, — сказал я, — но вы лучше ее не беспокойте…
Слова застыли на моих губах. Дверь гостиной открылась, и леди Кэрмайкл, одетая в халат, вошла в холл.
Ее глаза устремились на Артура, и если я когда-либо видел взгляд, исполненный ужаса, так это именно сейчас. Ее искаженное невероятным страхом лицо утратило прежние черты, рука потянулась к горлу.
Артур подошел к ней с мальчишеской непосредственностью.
— Хэлло, мама! Вы тоже не в себе? Признаться, я чертовски виноват.
Она отпрянула от него, глаза ее расширились. Затем внезапно с криком, идущим откуда-то из глубины истерзанной души, она рухнула навзничь.
Я бросился вперед и склонился над ней, потом подозвал Сэттла.
— Тише, — сказал я. — Поднимайтесь с Артуром спокойно наверх и потом возвращайтесь сюда. Леди Кэрмайкл мертва.
Через несколько минут он вернулся.
— Что же произошло? — спросил он. — Какова причина?
— Шок, — сказал я жестко. — Шок при виде Артура Кэрмайкла, настоящего Артура Кэрмайкла, возрожденного к жизни! Впрочем, вы можете назвать это, если предпочтете, — кара Божья.
— Вы думаете… — Он колебался.
Я посмотрел ему в глаза, и он понял.
— Жизнь за жизнь, — сказал я значительно. — Но…
— О, я знаю, что странный и непредвиденный случай позволил душе Артура Кэрмайкла возвратиться в его тело. Ведь Артур Кэрмайкл был убит.
Он посмотрел на меня полуиспуганно.
— При помощи синильной кислоты? — спросил он, понизив голос.
— Да, — ответил я. — При помощи синильной кислоты.
Мы с Сэттлом никогда не говорили о наших верованиях. В данном случае, вероятно, и не было ничего, во что следовало верить. Согласно официальной точке зрения, Артур Кэрмайкл страдал лишь потерей памяти, леди Кэрмайкл разодрала свое собственное горло во время маниакального припадка, а появление серого кота было лишь галлюцинацией.
Но существовало два факта, в которых, я считал, нельзя было ошибиться. Первый — разодранное кресло в коридоре. Другой — еще более значительный. Каталог библиотеки все-таки нашли, и после кропотливого поиска было обнаружено, что пропавший том — это старинный и любопытный труд о возможностях превращения человеческих существ в животных!
И еще одно обстоятельство. Я рад сообщить, что Артур ничего не знает. Филлис сохранила секрет страшных недель в своем сердце, и она никогда, я в этом уверен, не раскроет его мужу, которого так сильно любит и который пришел, перешагнув барьер смерти, на ее зов.