– А, ведь, хорошая мысль. Где он вас там встретил, не в отделе кадров, надеюсь?
– Нет. Уже в гардеробе. Знаете, надо в этот институт съездить, вот и все, – загоревшись, предложила Лена. – Там у меня есть…
Сама не замечая того, она уже втянулась в эту придуманную, но вполне возможную жизненную ситуацию, уже ощущала себя ее участницей, и все интереснее становилось как бы воссоздавать ее детали, подробности, придумывать новые обстоятельства.
Так постепенно возникала легенда, возникал путь к хитренькой Липе, которую весьма опасно было считать глупенькой. А путь этот, возможно, вел и куда-то дальше, хотя пока все это казалось проблематичным и неясным.
…Вечером Лена позвонила Инне, и они, как всегда, встретились возле станции метро. Инна, давняя подруга Лены еще по школе, была невысокая, изящная девушка, очень неглупая, веселая и жизнерадостная, с копной темных перепутанных волос и плутовскими карими глазами. Она прекрасно знала, где работает ее подруга, и не переставала по этому поводу ее жалеть. Однако язычком своим она управляла прекрасно и в некоторых случаях оказывала Лене немачоважные услуги, вот как с Липой, например. При этом Инна неизменно говорила: «Что я, не понимаю, как это важно? Но у тебя же ни минуты не остается на личную жизнь. А она женщине нужна даже больше, чем мужчине. Просто кошмар какой-то!». И как Лена ни убеждала ее, что на личную жизнь время у нее остается, переспорить Инну было невозможно. Впрочем, Лене иногда начинало казаться, что подруга права, и тогда ее охватывала не тоска даже, а какая-то паника. Вот как вчера.
В метро подруги обсуждали всякие новости.
– Да, ты знаешь, Колю оправдали, – радостно сообщила Инна. – Помнишь, я тебе рассказывала? И я знала, что так будет. Знала. Коля очень хороший человек.
С ее двоюродным братом еще осенью случилась неприятность. Он работал на какой-то базе, а там раскрылось крупное хищение. Вместе с несколькими другими работниками был арестован и Николай. Но Инна была твердо убеждена, что он не виноват, что его оговорили. И оказалась права.
– Ну, поздравляю, – сказала Лена, искренне радуясь за подругу.
Она ощущала сейчас тревогу и облегчение одновременно. Тревогу потому, что совсем забыла про эту историю и не сказала о ней Цветкову, когда тот расспрашивал про Инну. Это было серьезным нарушением существующих правил. Ну, а облегчение Лена испытала, узнав, что, слава богу, у Нйдолая все кончилось благополучно, значит, можно об этом и не рассказывать.
– Что ж он теперь будет делать? – спросила Лена.
– Как «что»? Его обязаны взять обратно, на ту же работу.
Когда они вышли на шумную, широкую улицу, было уже довольно темно, но фонари еще не зажигались. В бесконечном ревущем потоке машин то и дело вспыхивали фары, на миг высвечивая что-то или кому-то сигналя.
Подруги шли в толпе прохожих, рассматривая название уходящих вправо переулков. Нужный, наконец, появился, и они свернули за угол. Здесь было уже совсем темно и малолюдно. Светились только номера около подъездов и окна в высоких домах. Под ногами хлюпала грязь, дул прохладный влажный ветер, в полосках света поблескивали лужи. Внезапно в городе наступила очередная оттепель, предвестник новых холодов.
Вскоре подруги обнаружили нужный дом, высокий и старый, с какими-то лепными украшениями по фасаду.
Пришлось пройти во двор, крепко держась за руки и обходя лужи, и там отыскивать нужный подъезд. Старый лифт, кряхтя и гремя суставами, поволок их на шестой этаж. В просторной кабине с пожелтевшими зеркалами резко пахло кошками и дешевыми духами.
На звонок дверь распахнулась мгновенно, словно Липа уже стояла за ней и только ждала этого звонка, положив руку на замок.
– Ой, девочки! Ой, ласточки мои! – в восторге восклицала Липа, помогая гостьям снять пальто в передней. – Красотулиньки вы мои! Ну, наконец-то, пришли.
Уж так я вас ждала, так ждала…
Гости прошли в комнату. Там уже был накрыт стол.
На белоснежной скатерти теснились тарелки, блюда, вазы, соусники, в центре стояла ваза с гвоздиками, а возле нее бутылка коньяка и какое-то вино.
В стороне у стены стояли диван и два больших красивых кресла, между ними разместился изогнутый торшер и возле него низенький овальный столик с хрустальной пепельницей. Над диваном висели разных размеров фотографии, иногда по несколько в одной рамке.
Одна из фотографий привлекла внимание Лены. Это было какое-то театральное помещение, судя по афишам на стенах, огромному зеркалу, разбросанным и развешанным туалетам. Перед зеркалом сидела актриса в пышном бальном платье, над ней склонилась Липа.
– Ой, Липочка! – воскликнула Лена, указав на фотографию. – Это вы где же сняты, в театре? Вы там работали?
– Да, это театр, – не без гордости подтвердила Липа и, подойдя, обняла Лену за талию. – Мое счастье и мое горе, – она вздохнула.
– Тут что-то кроется, – лукаво рассмеялась Инна. – Расскажите.
Они уселись в креслах и на диване вокруг овального столика. Лена и Липа закурили, придвинув к себе хрустальную пепельницу.
– Я почти десять лет отдала театру, – снова вздохнув, начала рассказывать Липа. – Была парикмахером, гримером. Ведь у меня золотые руки. Вы не поверите, из-за меня ссорились, за мной ухаживали. Ссорились актрисы, а ухаживали, конечно, мужчины. Ах, эти мужчины! Нет, моя душа не вынесла всех этих мук. Я покинула театр, – с чувством заключила Липа.
– Бедняжка, – вздохнула Инна. – Воображаю, чего это вам стоило.
– О, да! Я жила своим делом. Я создавала такие типажи. Особенно мужские. Знаете, они, ведь, богаче. Усы, бакенбарды, бороды, плеши, бугры, прыщи, – она засмеялась. – Нет, правда, внешность мужчины богаче нашей, уверяю вас.
– Но у женщины она тоньше, ярче, одухотвореннее, – возразила Инна.
Они, улыбаясь, слегка заспорили.
– И вы совсем утратили искусство грима? – спросила Лена.
– Это не теряется, милочка, – живо ответила Липа, вся охваченная воспоминаниями. – Я и теперь иногда… ну, шутки ради, конечно. Для друзей. Вот недавно сделала, например, усы. Вы их в жизни не отличите на лице от настоящих.
– Усы?.. – удивилась Лена.
– Да, да. Этому негодяю. То есть тогда он еще не был негодяем. Ах, нет! Что я говорю! Уже был, конечно.
– А зачем ему понадобились такие усы? – полюбопытствовала Инна. – В конце концов своими можно обзавестись.
– Ах, я же говорю, шутки ради. Попросил. Говорит: «Друзей разыграю». Ну, я и… сделала, – в голосе Липы послышалась растерянность. – Самой даже интересно было. А через три дня вернул, говорит: «Все. Спектакль окончен».
«Интересно», – подумала Лена и с улыбкой спросила:
– И что же, получились красивые усы?
– Ой, вы не представляете. Ведь усы могут иметь тысячу разных рисунков, и по цвету, и по форме. Тут можно фантазировать сколько угодно.
– А эти какими получились? – продолжала улыбаться Лена.
– Эти? А вот я сейчас их вам покажу.
Липа поспешно поднялась с дивана и исчезла на миг в соседней комнате. Затем тут же появилась, неся в руке накладку – усы, узкие, щеточкой, рыжеватые.
– Ой, почему же рыжие? – поморщилась Лена.
Липа снисходительно рассмеялась.
– Ах, родненькая, вы не понимаете. Так надо было. Он и сам рыжеватый. И потом, черты лица. Они требовали именно такую форму. Вот посмотрите. Тут они с Ниночкой сняты, – она указала на одну из фотографий уже на другой стене. – Какая прелестная пара, правда? Тут он, конечно, без моих усов.
Лена сразу узнала на фотографии Нину Сергеевну, а рядом с ней странно знакомого мужчину. Тренированная память тут же подсказала ей, что она его никогда не видела, она помнит его по какой-то фотографии, по приметам, которые проходили… Их называл… Кто же их называл?..
Она не успела додумать. Ее отвлек вопрос Липы:
– Правда, Леночка? Ведь это все вранье?
– Ой, задумалась, – тряхнула головой Лена. – Что вранье?
– Да по телевидению. Таких идеальных людей показывают. А на самом деле мы же видим…
– Ну, не все плохие, – покачала головой Инна. – Совсем не все. Вот я недавно получила письмо, – и она важно написала в воздухе: – «Редактору товарищу Уманской». Я прямо поразилась. Обычно редактору…
– Это ваша фамилия Уманская? – живо спросила Липа.
– Ну, конечно.
– Господи! – Липа всплеснула руками. – Я же знала артиста Уманского! Это был такой красавец, такая душа! Это не ваш отец?
– Что вы, – улыбнулась Инна. – Мой отец – строитель и сейчас на пенсии уже.
– Тогда, может быть, старший брат? У вас есть брат?
– И брат… тоже не артист, – смутившись, ответила Инна.
– Хотя и Уманский? – засмеялась Липа.
– Да, конечно.
Но тут Липа неожиданно с азартом перескочила на другую тему.
– Ой, девочки! – воскликнула она. – Я совсем забыла! Я уже видела моды будущего года. Да, да! Совсем недавно. Дом моделей готовит уже новую коллекцию. Приятельница меня провела. Будут носить так…
Липа с увлечением стала рассказывать, демонстрируя некоторые новинки на своем платье. Гостьи слушали и смотрели с неподдельным интересом. А Инна в каком-то месте даже воскликнула:
– Ой, это надо зарисовать!
– …Вот, – победно заключила, наконец, Липа. – И это уже не вранье. Это наверняка будет. Интересно, правда ?
Она посмотрела на часы и собралась уже что-то сказать, но в этот момент в передней резко и коротко прозвенел звонок, один раз, второй, третий.
– Ну, наконец-то! – воскликнула Липа, устремляясь к двери.
Звякнул замок, и в передней раздались оживленные голоса.
А через минуту, вслед за Липой, в комнату вошла Нина Сергеевна, полная, круглолицая, с пухлыми, капризными губами и тоненько выщипанными бровями на розовых подушечках. На ней было необычно просторное, модное платье. Бросались в глаза уже знакомые Лене кольца на грубых, крепких пальцах и красивые, с бриллиантами, серьги под гладкой прической, открывавшей крупные уши. Припухшие, крашенные синим веки с густо черными ресницами и серые, чуть навыкате глаза еще больше делали ее гладкое розовое лицо каким-то кукольным.
Нина спокойно встретилась глазами со смутившейся от неожиданности Леной, дружески улыбнулась ей и Инне и сказала:
– Ox, уж извините, опоздала. Столько дел в нашей фирме.
Она держалась совсем свободно, словно никогда и не было у нее с Леной той не очень приятной встречи и они только что познакомились. Так же спокойно и дружески она отнеслась и к Инне.
– Господи, как без мужиков-то иногда хорошо, – сказала Нина, опускаясь на диван и закуривая. – Ишь ты, девичник затеяла, – она улыбнулась Липе и добавила, обращаясь больше к ней: – Ты бы посмотрела, какие мы прелестные кофточки получили.
И Липа уважительно объяснила своим молодым гостьям:
– Ниночка работает в «Березке». Ужасно нервная работа.
Тут же она спохватилась и уже другим тоном торопливо сказала, поднимаясь с дивана, куда на миг присела рядом с Ниной.
– Господи, да пойдемте же к столу! Скорее, мои золотые, скорее.
Все охотно поднялись со своих мест и расселись вокруг стола. Лена оказалась рядом с Ниной. Накладывая себе на тарелку закуску, Нина мило улыбнулась и с ехидством спросила:
– Ну, как поживает ваш дорогой Дима?
Лена смущенно опустила глаза.
– Не спрашивайте. До сих пор стыдно. Ведь я его даже не знаю.
– Вот оно как? Я что-то в этом роде и предположила, – засмеялась Нина. – А почему же вы тогда…
– Ой, уж лучше я вам все расскажу, – торопливо перебила ее Лена. – Как все было-то. Вы только послушайте.
Напротив них Липа и Инна увлеченно обсуждали новые моды.
– Понимаете, этот Дима, – с виноватым видом начала Лена, – пригласил к вам в «Березку» мою подружку. Необыкновенно красивая женщина, между прочим. Ну, вот он и пригласил. Но там у них на заводе неприятности произошли, и Рите было не до «Березки».
– А какие неприятности? – с любопытством спросила Нина.
– Ой, я точно не знаю. Чего-то они там в бухгалтерии напутали и неверно отпустили продукцию. Ритка не очень об этом распространялась. Но попало ей жутко. Вот я и подумала: «Ну, чего мне стоит? Чеки эти я как-нибудь достану, знакомых хватит. А вот хорошие туфли купить и с чеками непросто. Пойду, думаю, вместо Ритки». А он ваше имя назвал.
– Так я же вам предложила помочь, – недоверчиво сказала Нина. – А вы все Дима да Дима…
– А-а. Вы меня сразу напугали. Если Диму не знаете или не хотите знать, какая же тут помощь может быть? Ну, я и решила, что влипла.
– Это вы меня напугали, – усмехнулась Нина, и в глазах ее как будто пропала настороженность. – А вообще на Димку это похоже. Как увидит смазливую мордашку, так хвост распустит и давай круги делать: «Я вас в «Березку»… я вас в театр»…
– Ну, слава богу, значит, вы на меня не сердитесь?
У Лены это получилось так непосредственно и смущенно, что Нина, казалось, прониклась к ней даже какойто снисходительной симпатией. Она беспечно махнула рукой – «пожалуй, слишком уж беспечно», – отметила про себя Лена – и сказала:
– Ну, что вы, милая. Как тут можно сердиться. Все так трудно достается. А нам, женщинам, так много нужно.
– Да. Мне, например, очень много нужно, – вполне искренне согласилась Лена, невольно вкладывая про себя совсем другой смысл в эти слова. – И все очень трудно, вы правы.
Ей и сейчас было очень трудно. И нервы дрожали от напряжения. Она боялась не только любого, случайно сорвавшегося слова, но и взгляда, движения, которые могут ее выдать и которые только, казалось, и ждет ее собеседница. Лена чувствовала, что перед ней не просто враждебный человек, но и очень настороженный, все еще недоверчивый, все еще не разубежденный ею противник, к тому же опытный, хитрый, готовый в любой момент на чем-то ее поймать, на чем-то проверить. Интересно, поверила ей Нина, ну, хоть чуточку, или совсем не поверила? Сейчас это был главный вопрос, и он не переставал мучить Лену во время всего разговора. Ведь нельзя упустить такой случай – личная встреча, знакомство и… Кто знает, как это может повернуться? Впрочем, нет! Это надо по-умному повернуть, такой случай надо использовать. Вот только как, как?..
А Нина уже непринужденно болтала что-то о полученных заграничных товарах, о кофточках, туфлях, платьях, белье, которые, казалось, занимали сейчас все ее мысли.
И Лена заставила себя тоже сосредоточиться на этом. К разговору присоединились и Инна с Липой, которые ничего не заметили в развернувшемся на их глазах поединке.
Ибо это был подлинный поединок, и нелегкий. Для обеих сторон, для Нины тоже, Лена была в этом убеждена, она видела это. Нина хотела точно знать, с кем имеет дело, хотела проверить свои подозрения, снять или усилить свою настороженность. Задача тоже была, конечно, непростая. И обе, устав, взяли как бы тайм-аут, сделали перерыв и занялись пустой болтовней. Но когда и чем этот перерыв кончится, зависело от Нины, и Лена все время боялась пропустить этот момент.
Все болтали с увлечением, ели вкусные закуски, выпили по рюмке коньяку, и раскрасневшаяся Липа с восторгом предложила:
– Девочки, миленькие, за дружбу, ладно? Так хорошо, что вы все у меня, так хорошо, передать не могу. Ну, давайте, родненькие, давайте, еще по одной, за дружбу.
Выпили, конечно, и за дружбу.
– А где вы работаете, Леночка? – между прочим и вполне естественно поинтересовалась Нина, цепляя вилкой какую-то закуску.
– А! – небрежно махнула рукой Лена. – Мы с Риткой кончили одни курсы. Бухгалтерские. Она первые годы не работала. Муж, то да се. А потом попала на этот свой барахлянский завод. Ну, а я сразу очутилась в бухгалтерии ресторана, – она назвала один из крупных ресторанов. – Звали в трест, но я не пошла.
– Ну, у вас и тут богатые возможности, – снисходительно заметила Нина.
– Что вы! Одна нервотрепка.
– С моей прической вас всюду примут, как королеву, – объявила Липа. – Вот Инночке на ее телевидение уже письма присылают, – она прыснула. – «Редактору товарищу Уманской». Увидели на экране мою прическу…
– Ну, что вы, Липочка, – засмеялась Инна. – Нас не показывают в передачах.
– Уманской? – переспросила Нина. – Знакомая фамилия.
– Это артист есть, – сказала Липа. – Такой красавец, ты бы видела.
Нина усмехнулась, но ничего не сказала.
Веселая болтовня продолжалась.
Инна смешно, в лицах, рассказывала, как за ней тайком ухаживает один немолодой ее сослуживец, прячась от окружающих, и в особенности от своей супруги, которая работает в соседней редакции. Но все видят и смеются. И Инна тоже.
– А вы замужем, Леночка? – спросила Нина.
Лена тряхнула головой.
– Нет. Куда спешить?
– Правильно. Я тоже не спешу. Мужиков кругом столько… Но друг у вас, надеюсь, есть? Без этого тоже, знаете…
– Друг?.. Надеюсь, есть, – Лена невольно запнулась.
И тут же Нина бросила на нее исподтишка острый и почему-то недобрый взгляд, словно наткнулась она вдруг на что-то ей неприятное и чужое.
– Это как понимать: «надеюсь»? – насмешливо спросила она.
– Просто отношения до конца еще не выяснены, – улыбнулась Лена, ругая себя за невольную и совсем неуместную оплошность, и убежденно добавила: – Впрочем, конечно, это друг. А у вас есть?
– Ой, у Ниночки такой солидный… – Липа закатила глаза, но фразы кончить, однако, не успела.
– Есть, – резко перебила ее Нина. – Ты, Липа, не лезь, куда не просят.
Липа конфузливо смолкла, и разговор ушел в сторону.
А через некоторое время гости стали прощаться. Время было уже позднее.
– Я на машине и вас развезу, – объявила Нина.
– Ниночка, ты же выпила! – всплеснула руками Липа.
– Ерунда. Подумаешь, две рюмки, – Нина подмигнула. – Да меня любой шеф отпустит. Пошли, девочки, пошли.
В передней оделись. Липа долго прощалась, обнимая и расцеловывая каждую из своих гостей. Она была искренне растрогана.
Сначала завезли Инну, на Сретенку. Потом поехали в сторону Песчаной. Нина вела свои «Жигули» уверенно и быстро, легко обгоняя попутные машины, часто и бесцеремонно перестраиваясь из ряда в ряд, мешая другим, Лена невольно отметила про себя эту манеру. Говорили о пустяках. Нина была настроена чрезвычайно, даже подчеркнуто дружески.
На Песчаной Лена попросила заехать во двор и довольно путаными внутренними проездами, в полутьме вообще плохо различимыми, подъехали к одному из подъездов соседнего дома. Здесь Лена попросила остановиться.
– Знаете, Леночка, – решительно сказала Нина, выключив мотор и положив обе руки на руль. – Я вот что решила. Завтра у меня день рождения, представляете?
– Поздравляю
– Не в том дело. Я вас приглашаю, дорогая. Вы мне необычайно понравились, слово даю. Будем дружить, а?
– Спасибо. Вы мне тоже понравились, – ответила Лена как можно искренней. – Попробуем дружить. И за приглашение спасибо.
Лена чувствовала: поединок продолжается, даже обостряется. Раза два или три, еще у Липы, она поймала на себе быстрый взгляд Нины, холодный, подозрительный, изучающий. За ним сразу следовала улыбка, самая дружеская и простецкая. Нет, Нина не питала к ней никаких дружеских чувств, не могла питать, они внутренне, невидимо, но неизбежно как бы отталкивались. Глубинный, почти физический антагонизм, который ни одна из них не в силах была подавить, ощущался ими обеими, Лена это чувствовала. Но Нина почему-то упрямо шла на сближение.
– Будет веселая, своя компания, – с упоением продолжала Нина. – На даче. Чувствуете? Туда, конечно, машинами. Я вас сама привезу и увезу, так что ни о чем не беспокойтесь. Тем более завтра суббота. Так что все олрайт. Эх, Ленок, – как будто невольно, в порыве нежности вырвалось у Нины. – Давай на «ты», а?
– Давай, – охотно согласилась Лена и даже улыбнулась в полутьме.
– Вот это по-нашему! – воскликнула Нина и обеими руками шлепнула по рулю. – Значит, заметано? Я за тобой после работы заезжаю.
– А мой друг? – засмеялась Лена. – Он знаешь какой?
Нина в ответ хитро погрозила пальцем.
– Еще неизвестно, друг он тебе или нет. Сама сказала. А у нас такие мужички будут, пальчики оближешь. Гарантирую.
– А Липа будет?
– Здравствуйте! Зачем нам эта старая корова? Так сговорено?
– Очень соблазнительно, – сказала Лена. – Знаешь, я тебе завтра позвоню на работу и все уточним. Не возражаешь? А то кое-что у меня уже на завтрашний вечер запланировано.
– Когда позвонишь?
– Когда хочешь.
– Звони в обед. Пиши телефон. Тут видно.
Над подъездом горела лампочка.
Наконец они расстались. Взревел мотор, и машина медленно скрылась за углом дома.
Лена проводила ее глазами и подумала: «Все очень странно как-то складывается». Ей стало вдруг почему-то неуютно, холодно, одиноко и немного страшно. Куда-то она вползала, вернее, куда-то ее втягивали.
В то утро Игорь Откаленко сразу после оперативки в отделе расположился у себя в комнате и на чистом листе бумаги выписал имена всех известных по делу лиц. Некоторые из них – Сева Глинский, Валерий Бобриков, Нина Сергеевна – были установлены и пока особых хлопот не требовали. Неприятно маячил где-то на горизонте вовсе пока неизвестный Лев Константинович, так ловко ускользнувший от наблюдения после встречи с Бобриковым у Нины Сергеевны. Но больше всего беспокоило сейчас Игоря, да и не одного его, конечно, то, что убийцы старика Сиротина, некий, пока не установленный, Дима и, главное, тот водитель, Семен, до сих пор разысканы не были. И ничего, по существу, о них пока неизвестно. Какие же ниточки вели к ним? Ниточки, тоненькие и ненадежные, вели пока что только к Диме. И первая из них – это Нина Сергеевна. Ею сейчас занимается Лена.
При мысли о Лене что-то тревожно защемило в груди у Игоря. Почему она не захотела с ним вчера встретиться?.. И голос был… какой-то чужой голос, страдальческий даже. Лена только хотела сделать его спокойным, почти равнодушным. Что с ней происходит? «Надо с ней поговорить, – в который уже раз подумал Игорь, – надо серьезно поговорить и все выяснить, все поставить на свои места. Или-или. Или они окончательно… Ну, ладно. Потом, потом». И Игорь поспешил прогнать все эти неуместные сейчас мысли. Он никогда не решался доводить их до конца.
назад<<< 1 . . . 18 . . . 31 >>>далее