И Сергей со всеми подробностями, сам незаметно увлекаясь, пересказал свой разговор с Федоровым. Когда он кончил, в кабинете на миг наступило молчание. Наконец Лобанов сказал:

– Да-а… История… Просто в голове не укладывается. Но все-таки, как хочешь, а я бы… – он покачал головой, – этого Федорова сначала проверил.

– Пожалуй. Но в гости сегодня я к ним пойду.

– Еще бы!

Потом Лобанов сообщил свои новости. Иван Осипович Дубко – так звали толстяка, приехавшего вместе с Дмитрием Петровичем, – хорошо запомнил человека, с которым они столкнулись в первую ночь своего пребывания в Борске. Но когда ему на рынке показали Семенова, он не узнал в нем того человека.

– Вот так, – развел руками Лобанов. – Выходит, разошлись показания.

– И Колосков его не очень-то твердо опознал, – заметил Сергей. – Странно. Ну, а что еще?

– Другая новость получше. Дубко твердо опознал Алека. Хоть тот и был на вокзале в пальто и в шляпе.

– Парень с девушкой в беличьей шубке?

– Во, во.

– Слушайте, – Сергей покачал головой, – меня эта девушка начинает все больше интересовать. Она знакома с Алеком и с Семеновым. Выходит, Семенов должен знать Алека? Тем более что Алек знает его.

– Ну, еще бы. Надо эту девушку найти.

Лобанов посмотрел на Жаткина.

– Она больше не появлялась у Семенова, – виновато вздохнул тот. – Ни дома, ни на рынке. А больше и неизвестно, где ее искать. И вообще мы ничего о ней не знаем. Даже имени.

– Слушай, а в какой шубке эта самая Марина? – неожиданно спросил Лобанов,

Сергей махнул рукой.

– В черной. И вообще это не она. Я же ту девушку видел.

В конце концов было решено «прекратить прения», как выразился Лобанов, и Сергею срочно собираться в гости.

Час спустя Сергей уже шел по длинной, залитой светом улице, сплошь застроенной новыми, светлыми домами. На широких тротуарах было людно. Никто не спешил, шли компаниями, семьями, громко и весело переговариваясь, окликая знакомых. Чувствовалось, что эта новая просторная улица уже стала местом прогулок и вечернего отдыха для жителей. У ярко освещенного входа в кинотеатр толпились люди.

Сергей хорошо помнил адрес и теперь не спеша шел по этой казавшейся ему такой приветливой улице, поглядывая на номера домов. Но чем ближе он подходил к нужному ему дому, тем больше волновался. «Как на свидание иду», – усмехнулся он про себя.

Но вот наконец и тот самый дом. Сергей свернул в большой полутемный двор и уверенно вошел в первый от ворот подъезд. Квартира Федорова находилась на первом этаже. Сергей поднялся на один лестничный марш и позвонил в обитую коричневым дерматином дверь.

Открыл ему сам хозяин. Был он в широком, слегка помятом пиджаке и в галстуке. Седые волосы на этот раз были аккуратно причесаны. Увидев Сергея, Федоров поспешно приложил толстый палец к губам, давая понять, что женщины ничего не знают и знать не должны. Сергей в ответ кивнул головой и, чтобы у Федорова не было сомнений в том, что он его понял, громко сказал:

– Добрый вечер, Степан Григорьевич, – называя Федорова именем, которое тот сам себе когда-то придумал.

В этот момент из комнаты вышла статная румяная женщина лет сорока пяти, темные густые волосы ее были собраны в большой пучок, под черными, соболиными бровями вразлет большие, тоже черные глаза смотрели на гостя с нескрываемым тревожным интересом. Видимо, Федоров передал жене, что просьба их будет поддержана этим человеком, что он им поможет, и она пыталась угадать, не ошибся ли муж в своих надеждах.

– Проходите, милости просим, – с легким поклоном, певуче сказала она, указывая руками'на дверь в комнату. – Мариночка сейчас придет.

– Хозяйка моя, Галина Захаровна, – чуть смущенно представил жену Федоров.

«Какая же красавица была», – невольно подумал Сергей.

В маленькой квартире было тепло и уютно. Комната удивила Сергея идеальной, прямо-таки стерильной чистотой. Словно никто не пользовался аккуратно расставленной мебелью, ничего не ставил на белоснежные, крахмальные салфетки и дорожки, и пыль словно никогда не садилась на полированные стулья, стол и сервант. Широкий подоконник был заставлен цветочными горшками, и видно было, что за цветами ухаживают любовно и тщательно.

Разговор начался самый обычный: о городе, в котором Сергей раньше не бывал, о морозе, который держался так необычно долго, о Москве, где ни разу не бывали хозяева.

Галина Захаровна принялась накрывать на стол. Проходя с посудой мимо окна, она, улыбнувшись, сказала:

– Вон и Мариночка. С подружкой прощается.

Сергей подошел к окну. Около ворот стояла Марина в своей черной шубке и большой меховой шапке, а рядом с ней… Сергей не поверил своим глазам. Рядом с Мариной стояла и горячо что-то говорила ей девушка в светлой беличьей шубке. Та самая девушка… Сергею пришлось сделать усилие над собой, чтобы вот так, в одном пиджаке, не выскочить стремглав на улицу. Его остановила только мысль, что раз девушка знакома Марине, то теперь уже не скроется от него. Но как они познакомились, черт возьми?

Он еле заставил себя отойти наконец от окна и с улыбкой, которая нелегко ему далась, сказал:

– Ну, мы с Мариной старые знакомые, еще, так сказать, по Москве.

– Да, да, она рассказывала, – оживленно откликнулась хозяйка, расставляя на столе посуду. – И Гоша так вас расхваливал…

Сергей не сразу сообразил, что она имеет в виду Урманского.

Вскоре пришла Марина. Увидев Сергея, она сразу как-то испуганно сжалась и боязливо протянула ему холодную, слегка дрожащую руку. Сергея не удивил ее испуг. Он легко был теперь объясним, как и поведение Марины в самолете. Непонятна была только причина ее бегства из Волгограда. Но главное, что следовало выяснить в первую очередь, это, что известно Марине о женщине, убитой в гостинице, и, конечно, кто такая новая ее подружка.

За чаем разговор не клеился. Федоров отмалчивался. Марина все еще была охвачена испугом, и только Сергей да еще хозяйка дома пытались разрядить тягостную обстановку.

Потом Федоров с женой под каким-то предлогом вышли на кухню, и Сергей сказал Марине:

– Давайте поговорим.

– Пожалуйста…

– Вы только не бойтесь меня, Марина. Я же помочь вам пытаюсь, – искренне заверил Сергей. – Вы хотите остаться в этой семье?

– Да.

– Ну и отлично. Они вас, кажется, по-настоящему полюбили. И люди хорошие.

– Очень хорошие!

– Вот я вам и помогу у них. остаться.

– Правда?.. – робко спросила Марина, подняв на Сергея большие серые глаза.

– Конечно. Но и вы мне помогите. Вы знаете эту женщину? – он вынул из бумажника фотографию и протянул через стол девушке.

Марина испуганно взглянула на нее, но тут же с непонятным облегчением покачала головой:

– Нет. Я ее не знаю, совсем не знаю.

Пораженный, Сергей как можно мягче возразил, еле сдерживая охватившую его досаду:

– Но, Марина. Она же послала вам телеграмму в Волгоград, собиралась к вам приехать. Вы посмотрите получше. Может быть, фотография не очень удачная?

– Нет, нет. Я вам даю слово… Я ее совсем не знаю. Совсем. И… и я не получала никакой телеграммы.

Девушка говорила искренне. Сомневаться в ее словах было невозможно. Но за всем этим Сергей ощущал страх, владевший ею, непонятный, ничем на этот раз не объяснимый страх. А главное, факты, которыми располагал Сергей, не позволяли поверить, что Марина говорит правду. Все обернулось до такой степени неожиданно и странно, что Сергей просто не знал, что теперь предпринять. Настаивать? Но этим ничего не добьешься. Уличить Марину во лжи, показать ей в конце бланк телеграммы с ее адресом и фамилией? Но самое странное заключалось в том, что Сергей готов был поклясться, что девушка говорила правду. Нет, нет, лучше пока больше не касаться этого вопроса. Надо спокойно подумать, посоветоваться с товарищами, еще раз все проверить. Марина, в конце концов, никуда не денется. Сейчас же самое главное – это постараться ее успокоить. Она вся дрожит от испуга. И Сергей, махнув рукой, сказал:

– Ну ладно. Не знаете, так не знаете. Дело, в общем, пустяковое, – и сам содрогнулся от своих последних слов. Они помолчали, потом Сергей снова спросил: – А почему вы так внезапно уехали из Волгограда?

– Я больше не могла жить одна, не могла, – поспешно ответила Марина, с каким-то новым испугом взглянув на Сергея. – Мне было так тоскливо. Я не думала, что… что останусь здесь. А теперь я напишу на работу, уволюсь.

– И еще не думали, что здесь появится столько друзей? – весело добавил Сергей. – Георгий. И потом та девушка. Мы видели вас из окна.

– Ах, Тамарочка? – слабо улыбнулась Марина.

– Вас, наверное, Георгий познакомил?

– Нет, мы… мы случайно познакомились в кино. Потому что… – Голос ее задрожал, на глазах появились слезы, и она вдруг в отчаянии воскликнула: – Вы мне не верите!.. Вы ни одному слову моему не верите!.. – И Марина зарыдала, уронив голову на стол.

Сергей растерянно произнес:

– Марина… Откуда вы взяли?.. Я вам верю…

Но девушка, захлебываясь в рыданиях, лишь отчаянно затрясла головой.

В дверь заглянула встревоженная Галина Захаровна. И Сергей виновато сказал:

– Ну, смотрите – плачет. Я же ничем ее не обидел. – И, сам расстроенный, обратился к девушке: – Марина, разве я вас обидел?

Та снова затрясла головой и, неожиданно вскочив, кинулась в соседнюю комнату. Галина Захаровна, сама чуть не плача, поспешила за ней.

Сергей тоже поднялся. Было ясно, что поговорить с девушкой сегодня уже не удастся. Да и с хозяевами тоже. Вечер был испорчен.

Сумрачный Федоров проводил Сергея до двери.

– Честное слово, просто не знаю, почему она так расплакалась, – смущенно сказал Сергей.

Федоров вздохнул:

– Тоже жизнь, видать, не удалась у этой птахи.

Они условились встретиться на следующий день.

Сергей медленно брел по улице, расстроенный, на всех обозленный, и в первую очередь на самого себя, брел, не замечая ледяного ветра, дувшего ему прямо в лицо, не замечая людей вокруг, снова и снова перебирая в уме все, что произошло в этот вечер.

Итак, ему ровным счетом ничего не удалось узнать у Марины. Ни как она попала к Федоровым, ни кто та женщина, которая послала ей телеграмму, ни даже кто та Тамара, с которой Марина познакомилась в кино. А в кино ли, между прочим? И стоило ему только задать себе этот вопрос, как тут же всплыл целый рой других вопросов. Все было странно и непонятно в поступках этой девушки и в ее словах.

Сергей чувствовал, что безнадежно запутывается. Утомленный мозг уже не в силах был оценить и сопоставить факты, нахлынувшие на него за весь этот беспокойный, напряженный день, начавшийся с ошеломляющего открытия, что убитая не была Ниной Горлиной. А потом шли допросы Алека, Семенова, очная ставка между ними, наконец, появление Федорова, его страшная история. И вот теперь этот неудачный вечер.

В конце концов Сергей решил, что больше он не будет думать о Марине до самого утра, иначе можно просто свихнуться от всех этих мыслей.

До гостиницы он добрался поздно. Видимо, шел не самым коротким путем по улицам этого почти незнакомого города, больше руководствуясь собственной интуицией, чем указаниями редких прохожих, к которым иногда обращался.

Уснул он мгновенно, как только вытянулся на прохладных простынях, укутавшись с головой в одеяло. По комнате гулял ветер.

Наутро Саша Лобанов встретил друга нетерпеливым вопросом:

– Ну, как в гостях?

Сергей только махнул рукой.

– Что был, что не был.

Кабинет между тем наполнялся сотрудниками. Все были в курсе дела, все жаждали услышать какие-нибудь новости.

Сергей принялся рассказывать. И по мере того как он рассказывал, лица слушателей становились все озабоченнее.

Закончил Сергей неожиданным вопросом, сам удивившись, как это он вдруг всплыл у него в голове:

– Между прочим, к ориентировке по розыску Марины Ивановой должна быть приложена ее фотография. Где она?

Этот вопрос возник у него только что, в тот момент, когда он заново рассказывал все, то произошло накануне вечером у Федорова.

Оказалось, фотография поступила позже.

Когда она попала ему в руки и Сергей впервые, может быть, так внимательно, даже придирчиво, вгляделся в нее, он почувствовал, как заколотилось вдруг сердце.

С фотографии на него смотрело совсем другое, совсем незнакомое лицо.

Сомнений не было: девушка, приехавшая к Федоровым, была не Марина Иванова.

Когда Сергей поделился своим открытием, все молча переглянулись.

– Ну, знаете… – не то растерянно, не то возмущенно произнес наконец Лобанов, – что это за фокусы? Горлина оказывается не Горлиной, Иванова – не Ивановой и, между прочим, – он покосился на Сергея, – твой Федоров – не Федоров. Это уж слишком…

Через минуту двое сотрудников мчались вниз по лестнице к поджидавшей их у подъезда машине.

А спустя еще минут пятнадцать в кабинете Лобанова зазвонил телефон. Один из уехавших сотрудников докладывал, что дома у Федоровых никого нет и они остаются дежурить. Как только появится мнимая Марина Иванова, она будет немедленно доставлена в управление.

В то утро у Сергея все валилось из рук. Надо было снова допросить Алека, заняться Семеновым, а главное – искать, искать новые пути, новые факты, новые связи между ними, новые слова наконец, которые надо было сказать Алеку, чтобы заставить этого упрямого, парня заговорить откровенно, чтобы понял он, кто ему друг, а кто враг.

Но Сергей ни на чем не мог сосредоточиться. И Лобанов тоже. Наступила какая-то нервная разрядка. Словно иссякли где-то невидимые аккумуляторы или кончился завод у пружин.

Оба сидели в кабинете у Лобанова, раздраженные, злые, вконец измотанные, и не знали, за что взяться.

– Придумали бы кибернетическую машину, что ли, – досадливо сказал Лобанов. – Заложить в нее все эти фокусы, все наши данные – и, пожалуйста, вам ответ: кто есть кто, как в том справочнике.

– Многого хочешь.

– Все много хотят. В конце концов, у нас тоже точная наука, криминалистика. Это тебе, скажем, не литература – одному нравится, другому не нравится…

В минуту усталости и раздражения Сергей становился молчаливым и сдержанным. Лобанова же такое состояние делало еще разговорчивее.

– …Там одни вкусы и ощущения, – сердито продол жал он. – А у нас точные факты. Вон я читал: машина и переводы с одного языка на другой делает, и иероглифы расшифровывает, и в шахматы играет, даже больным диагнозы ставит. Скоро детей начнет учить, каждого по его способностям…

– Ладно болтать-то.

– А я не болтаю. Что, у нас кибернетика не применима, по-твоему?

– Пытаются применить. Пока для справочно-информационной службы.

– Это зачем?

– Затем, что у нас правовых норм видимо-невидимо, всяких законов, постановлений, актов.

– Ну, это, конечно, надо. Тут я не спорю.

– Спасибо.

– А все-таки и в борьбе с преступностью машина тоже нужна.

– Ее пока к судебной статистике приспосабливают.

– И к нашей нужно. Чтобы сразу знать, где, когда, что и как совершили и кто. Большое дело. Но главное все-таки, чтобы она раскрывать преступления помогала. Вот смотри, сколько у нас сейчас фактов. Их надо только логически расставить. Логически! Что ж, это машина не может сделать?

– Не может.

– Может!

– Ну, значит, не хочет.

Они посмотрели друг на друга и неожиданно рассмеялись.

– Договорились, – сказал Сергей и, снова помрачнев, добавил: – Мне сейчас не машина, мне эта девчонка нужна. Она мне больше любой машины сейчас расскажет.

Посланные сотрудники вернулись только часа через два и привезли с собой… Федорова.

Он был растерян и подавлен до такой степени, что, войдя, не сразу даже заметил Сергея, а заметив, не сразу, кажется, его узнал, Федоров приблизился к столу и молча положил на него измятый листок бумаги, который до этого всю дорогу судорожно сжимал в своей огромной руке.

Сергей взял листок и с ощущением, что сейчас на него свалится какая-то новая неприятность, прочел: «Дорогие Галина Захаровна и Степан Григорьевич! Простите меня, если сможете. Я совсем запуталась. Лучше бы мне умереть, чем писать вам это. Но умереть я боюсь и жить тоже боюсь. И людей боюсь, и вас тоже. Но вас я еще люблю. Поэтому и пишу. Я уезжаю совсем. И даже…» Тут записка обрывалась.

Сергей, закусив губу, молча передал записку Лобанову.

Итак, мнимая Марина Иванова исчезла, ничего не рассказав, ни в чем не признавшись.

Но главное чувство, которое неожиданно овладело Сергеем в этот момент, была жалость, острая жалость к этой странной, потерянной девушке. Ему показалось, что какой-то злой ветер погнал дальше, неведомо куда, вырванную чьей-то рукой травинку.

И только некоторое время спустя Сергей подумал, что внезапное исчезновение девушки не могло быть случайным.

 

Глава 6

ПОЯВЛЯЕТСЯ НЕКИЙ ПРОХОРОВ

 

Когда прошла первая минута растерянности, Сергей сказал Федорову:

– Ну что ж, Иван Григорьевич, давайте потолкуем. Может быть, вы нам чем-нибудь поможете. Искать надо вашу Марину. – Он нарочно назвал девушку этим именем, чтобы еще больше не разволновать старика.

И все присутствующие поняли это. И еще все поняли, что сейчас их обоих надо оставить наедине, ибо только с Сергеем Федоров будет до конца откровенным, больше ни с кем.

Последним выходя из кабинета, Лобанов с надеждой и тревогой взглянул на Сергея, словно говоря ему: «Ну, старина, постарайся, сделай что-нибудь, ведь сам видишь, что творится». И еще Сергей прочел во взгляде друга предостережение: «Пока мы не проверили твоего Федорова, ты не очень с ним откровенничай, С ним самим много неясностей?-. И Сергей понимающе кивнул ему на прощание.

Федоров сидел у стола, безвольно опустив на колени руки, и угрюмо смотрел в пол.

Когда за Лобановым закрылась дверь, Сергей неторопливо закурил и сказал:

– Прежде всего, как Марина попала к вам? Подробно расскажите. Вы давно были знакомы?

Федоров покачал головой:

– Совсем мы не были знакомы.

– А как же тогда?

– А вот так. Издалека начинать надо…

Федоров со вздохом вытащил из надорванной пачки папиросу, потом с силой чиркнул спичку и жадно затянулся.

– Дело было так. После войны встретил я случайно одного человека. Вместе мы когда-то сроки свои отбывали. За что уж он сидел, и не помню. Ну вот. И так, значит, получилось, что встретились мы с ним через десять лет. И сразу он меня узнал. А как узнал, так про побег мой и напомнил. Страсть, как я перепугался. Ну, думаю, все. Отгулял. Но он мне и говорит: так, мол, и так, выдавать я тебя не собираюсь, сам невесть как перемучился, цену-то свободе знаю. Словом, живи, мол, как живешь. Только мне тоже помоги. Ты, значит, попал в переплет, ну и я попал. Не знаю, кто хуже. И рассказал, что женат был. Жена попалась ведьма. Он от нее и ушел. Она в Волгограде с дочкой осталась, а он в Москву подался…

При упоминании Волгограда Сергей невольно насторожился. Опять этот город! Скорей всего, это случайное совпадение. Но так все было запутано в деле, которым он занимался, столько уже возникало в нем неожиданностей, что Сергей каждую минуту ждал новых.

– …Ну вот, – не спеша продолжал Федоров, сам, видимо, успокаиваясь от своего неторопливого рассказа. – Устроился, значит, он в Москве, на дочку деньги высылает. Но одного до смерти боится: как бы жена не узнала, где он сейчас. Пусть, говорит, думает, что я здесь, в Борске, живу. Я буду письма свои к ней тебе направлять, а ты их ей пересылай, чтобы штемпель на конверте не московский был. А ей твой адрес дам, ты ее письма мне в Москву шли, до востребования. Не затруднит это тебя? Ну я, конечно, согласился. Я бы, знаете, и не на то согласился. Страх, как я его боялся. Хотя человек он оказался не вредный и за все годы ни разу о моем положении не напомнил. Да и не виделись мы совсем. Я только письма их из конверта в конверт перекладывал. А чего они друг другу писали, я, конечно, не знаю.

– По какому адресу вы письма его ей пересылали? – спросил Сергей, все больше заинтересовываясь рассказом.

– Тетке ее посылал, Власовой Агриппине Ивановне.

С припиской: «Для Марины». Тоже, значит, Марина.

– А она не видела разве, что почерк-то был разный? – снова спросил Сергей. – В письме и на конверте.\

– Почерк был один, – покачал головой Федоров. – Он мне и второй конверт с адресом присылал.

«Вот это конспирация», – подумал Сергей. И, не удержавшись, опять спросил: с

– Выходит, вы и фамилии ее не знали, и адреса? И его адреса тоже не знали?

– Выходит, так. Путаница, конечно. Ну, да мне-то что? Как он просил, так я и делал.

На какой-то миг Сергей вдруг усомнился в его искренности. Неужели Федоров не знал, зачем все это потребовалось? Ведь уж очень странно.

назад<<< 1 . . . 11 . . . 18 >>>далее