Тут Райдер внезапно сполз на ковер и обеими руками обхватил колени моего друга.
- Ради Бога, сжальтесь надо мной! - закричал он. - Подумайте о моем отце, о моей матери. Это убьет их! Я никогда не воровал, никогда! Это не повторится, клянусь вам! Я поклянусь вам на Библии! О, не доводите этого дела до суда! Ради Христа, не доводите дела до суда!
- Ступайте на место, - сурово сказал Холмс. - Сейчас вы готовы ползать на коленях. А что вы думали, когда отправляли беднягу Хорнера на скамью подсудимых за преступление, в котором он не повинен?
- Я могу скрыться, мистер Холмс! Я уеду из Англии, сэр!
Тогда обвинение против него отпадет...
- Гм, мы еще потолкуем об этом. А пока послушаем, что же действительно случилось после воровства. Каким образом камень попал в гуся, и как этот гусь попал на рынок? Говорите правду, ибо для вас правда - единственный путь к спасению.
Райдер повел языком по пересохшим губам.
- Я расскажу всю правду, - сказал он. - Когда арестовали Хорнера, я решил, что мне лучше унести камень на случай, если полиции придет в голову обыскать меня и мою комнату. В гостинице не было подходящего места, чтобы спрятать камень. Я вышел, будто бы по служебному делу, и отправился к своей сестре. Она замужем за неким Окшоттом, живет на Брикстон-роуд и занимается тем, что откармливает домашнюю птицу, для рынка. Каждый встречный казался мне полицейским или сыщиком, и, несмотря на холодный ветер, пот градом струился у меня по лбу. Сестра спросила, почему я так бледен, не случилось ли чего. Я сказал, что меня взволновала кража драгоценности в нашем отеле. Потом я прошел на задний двор, закурил трубку и стал раздумывать, что бы предпринять.
Есть у меня приятель по имени Модели, который сбился с пути и только что отбыл срок наказания в Пентонвиллской тюрьме. Мы встретились с ним, разговорились, и он рассказал мне, как воры сбывают краденое. Я понимал, что он меня не выдаст, так как я сам знал за ним кое-какие грехи, и потому решил идти прямо к нему в Килберн и посвятить его в свою тайну. Он научил бы меня, как превратить этот камень в деньги. Но как добраться туда? Я вспомнил о тех терзаниях, которые пережил по пути из гостиницы. Каждую минуту меня могли схватить, обыскать и найти камень в моем жилетном кармане. Я стоял, прислонившись к стене, рассеянно глядя на гусей, которые, переваливаясь, бродили у моих ног, и внезапно мне пришла в голову мысль, как обмануть самого ловкого сыщика в мире...
Несколько недель назад сестра обещала, что к Рождеству я получу от нее отборнейшего гуся в подарок, а она слово держит. И я решил взять гуся сейчас же и в нем пронести камень. Во дворе был какой-то сарай, я загнал за него огромного, очень хорошего гуся, белого, с полосатым хвостом. Потом поймал его, раскрыл ему клюв и как можно глубже засунул камень ему в глотку. Гусь глотнул, и я ощутил рукою, как камень прошел в зоб. Но гусь бился и хлопал крыльями, и сестра вышла узнать в чем дело. Я повернулся, чтобы ответить, и негодный гусь вырвался у меня из рук и смещался со стадом.
"Что ты делал с птицей, Джеймс?" - спросила сестра. "Да вот ты обещала подарить мне гуся к Рождеству. ЯЯЯ и пробовал, какой из них пожирнее". "О, мы уже отобрали для тебя гуся, - сказала она, - мы так и называли его: "Гусь Джеймса". Вон тот, большой, белый. Гусей всего двадцать шесть, из них один тебе, а две дюжины на продажу".
"Спасибо, Мэгги, - сказал я. - Но если тебе все равно, дай мне того, которого я поймал". "Твой тяжелее по крайне мере фунта на три, и мы специально откармливали его".
"Ничего, мне хочется именно этого, я бы сейчас и взял его с собой".
"Твое дело, - сказала сестра обиженно. - Какого же ты хочешь взять?"
"Вон того белого, с черной полосой на хвосте... Вон он, в середине стада".
"Пожалуйста, режь его и бери!"
Я так и сделал, мистер Холмс, и понес птицу в Килберн. Я рассказал своему приятелю обо всем - он из тех, с которыми можно говорить без стеснения. Он хохотал до упаду, потом мы взяли нож и разрезали гуся. У меня остановилось сердце, когда я увидел, что произошла ужасная ошибка, и камня нет. Я бросил гуся, пустился бегом к сестре. Влетел на задний двор - гусей там не было.
"Где гуси, Мэгги?" - крикнул я.
"Отправила торговцу".
"Какому торговцу?"
"Брекинриджу на Ковент-Гарден".
"А был среди них один с полосатым хвостом - такой же, какого я взял?" - спросил я.
"Да, Джеймс, ведь было два гуся с полосатыми хвостами, я вечно путала их".
Тут, конечно, я понял все и со всех ног помчался к этому самому Брекинриджу. Но он уже распродал гусей и не хотел сказать кому. Вы слышали сами, как он со мной разговаривал. Сестра думает, что я сошел с ума. Порой мне самому кажется, что я сумасшедший. И вот... теперь я презренный вор, хотя даже не прикоснулся к богатству, ради которого погубил себя. Боже, помоги мне! Боже, помоги! - Он закрыл лицо руками и судорожно зарыдал.
Потом наступило долгое молчание, лишь слышны были тяжелые вздохи Райдера, да мой друг мерно постукивал пальцами по столу. Вдруг Шерлок Холмс встал и распахнул настежь дверь.
- Убирайтесь! - проговорил он.
- Что? Сэр, да благословит вас небо!
- Ни слова! Убирайтесь отсюда!
Повторять не пришлось. На лестнице загрохотали стремительные шаги, внизу хлопнула дверь, и с улицы донесся быстрый топот.
- В конце концов, Уотсон, - сказал Холмс, протягивая руку к глиняной трубке, - я работаю отнюдь не затем, чтобы исправлять промахи нашей полиции. Если бы Хорнеру грозила опасность, тогда другое дело. Но Райдер не станет показывать против него, и обвинение рухнет. Возможно, я укрываю мошенника, но зато спасаю его душу. С этим молодцом ничего подобного не повторится,- он слишком напуган. Упеките его сейчас в тюрьму, и он не развяжется с ней всю жизнь. Кроме того, нынче праздники, надо прощать грехи. Случай столкнул нас со странной и забавной загадкой, и решить ее - само по себе награда. Если вы будете любезны и позволите, мы немедленно займемся новым "исследованием", в котором опять-таки фигурирует птица: ведь к обеду у нас куропатка.
Перевод М. Чуковской
____________________