Разумеется, мы обыскали дом и  все  службы,  но  нигде  не обнаружили  его  следов.  Повторяю,  наш  дом  - это настоящий лабиринт, особенно самое старое крыло, теперь уже  необитаемое, но  все  же мы обыскали каждую комнату и даже чердаки. Все наши поиски оказались  безрезультатными.  Мне  просто  не  верилось, чтобы  Брайтон мог уйти из дому, оставив все свое имущество, но ведь все-таки он ушел, и с этим приходилось считаться. Я вызвал местную полицию, но ей не удалось что-либо обнаружить. Накануне шел дождь, и осмотр лужаек и дорожек вокруг дома ни к  чему  не привел.  Так  обстояло  дело, когда новое событие отвлекло наше внимание от этой загадки.

     Двое суток Рэчел Хауэлз переходила от бредового  состояния к  истерическим  припадкам. Она была так плоха, что приходилось на  ночь  приглашать  к  ней  сиделку.  На  третью  ночь  после исчезновения  Брайтона  сиделка,  увидев,  что больная спокойно заснула, тоже задремала в своем кресле. Проснувшись рано утром, она увидела, что  кровать  пуста,  окно  открыто,  а  пациентка исчезла.  Меня  тотчас  разбудили, я взял с собой двух лакеев и отправился на поиски пропавшей. Мы легко  определили,  в  какую сторону  она  убежала:  начинаясь от окна, по газону шли следы, которые кончались у пруда рядом с посыпанной гравием  дорожкой, выводившей  из  наших  владений. Пруд в этом месте имеет восемь футов  глубины;  вы  можете  себе  представить,  какое  чувство охватило  нас,  когда  мы  увидели,  что  отпечатки  ног бедной безумной  девушки  обрывались  у  самой  воды.  Разумеется,  мы немедленно  вооружились  баграми  и  принялись разыскивать тело утопленницы, но не нашли его. Зато мы извлекли  на  поверхность другой,  совершенно  неожиданный  предмет.  Это  был полотняный мешок, набитый обломками  старого,  заржавленного,  потерявшего цвет металла и какими-то тусклыми осколками не то гальки, не то стекла.  Кроме  этой  странной  добычи,  мы  не  нашли  в пруду решительно ничего и, несмотря на все наши  вчерашние  поиски  и расспросы,  так  ничего  и  не  узнали  ни о Рэчел Хауэлз, ни о Ричарде Брайтоне.  Местная  полиция  совершено  растерялась,  и теперь последняя моя надежда на вас.

     Можете   себе   представить,  Уотсон,  с  каким  интересом выслушал  я  рассказ  об  этих  необыкновенных  событиях,   как хотелось  мне  связать  их в единое целое и отыскать путеводную нить, которая привела бы к разгадке!

     Дворецкий  исчез.  Горничная  исчезла.  Прежде   горничная любила  дворецкого, но потом имела основания возненавидеть его.

Она была уроженка Уэльса, натура необузданная и страстная. После  исчезновения дворецкого она была крайне возбуждена. Она бросила в пруд мешок с  весьма  странным  содержимым.  Каждый  из  этих фактов  заслуживал внимания, но ни один из них не объяснял сути дела. Где я должен  был  искать  начало  этой  запутанной  цепи событий? Ведь предо мной было лишь последнее ее звено...

     - Месгрейв,   -  сказал  я,  -  мне  необходимо  видеть документ, изучение  которого  ваш  дворецкий  считал  настолько важным, что даже пошел ради него на риск потерять место.

     - В  сущности,  этот  наш  обряд  -  чистейший вздор, - ответил он, - и единственное, что его оправдывает, - это  его древность.  Я  захватил  с  собой  копию  вопросов и ответов на случай, если бы вам вздумалось взглянуть на них.

     Он протянул мне тот самый листок, который вы видите у меня в руках, Уотсон. Этот  обряд  нечто  вроде  экзамена,  которому должен  был  подвергнутых  каждый  мужчина  из рода Месгрейвов, достигший совершеннолетия. Сейчас  я  прочитаю  вам  вопросы  и ответы в том порядке, в каком они записаны здесь:

     "Кому это принадлежит?"

     "Тому, кто ушел".

     "Кому это будет принадлежать?"

     "Тому, кто придет".

     "В каком месяцу это было?"

     "В шестом, начиная с первого".

     "Где было солнце?"

     "Над дубом".

     "Где была тень?"

     "Под вязом".

     "Сколько надо сделать шагов?"

     "На север - десять и десять, на восток - пять и пять, на юг - два и два, на запад - один и один и потом вниз".

     "Что мы отдадим за это?"

     "Все, что у нас есть".

     "Ради чего отдадим мы это?"

     "Во имя долга".

     - В  подлиннике  нет  даты,  - заметил Мейсгрейв, - но, судя по его орфографии, он относится  к  середине  семнадцатого века. Боюсь, впрочем, что он мало поможет нам в раскрытии нашей тайны.

     - Зато он ставит перед нами вторую загадку, - ответил я, - еще  более  любопытную. И возможно, что, разгадав ее, мы тем самым разгадаем и первую. Надеюсь, что не  обидитесь  на  меня, Месгрейв,  если  я скажу, что ваш дворецкий, по-видимому, очень умный человек и обладает большой  проницательностью  и  чутьем, чем десять поколений его господ.

     - Признаться,  я  вас не понимаю, - ответил Месгрейв. - Мне кажется, что эта бумажка не  имеет  никакого  практического значения.

     - А   мне   она   кажется  чрезвычайно  важной  именно  в практическом отношении, и,  как  видно,  Брайтон  был  того  же мнения.  По  всей вероятности, он видел ее и до той ночи, когда вы застали его в библиотеке.

     - Вполне возможно. Мы никогда не прятали ее.

     - По-видимому, на этот раз он  просто  хотел  освежить  в памяти  ее  содержание.  Насколько  я  понял, он держал в руках какую-то карту или план, который  сравнивал  с  манускриптом  и немедленно сунула карман, как только увидел вас?

     - Совершенно  верно.  Но  зачем  ему мог понадобиться наш старый семейный обряд, и что означает весь этот вздор?

     - Полагаю, что мы можем выяснить это без  особого  труда, - ответил  я.  -  С  вашего  позволения, мы первым же поездом отправимся с вами в Суссекс и разберемся в деле уже на месте.

     Мы прибыли  в  Харлстон  в  тот  же  день.  Вам,  наверно, случалось,   Уотсон,   видеть   изображение  этого  знаменитого древнего замка или читать его описания, поэтому я  скажу  лишь, что он имеет форму буквы "L", причем длинное крыло его является более  современным,  а  короткое - более древним, так сказать, зародышем, из которого и  выросло  все  остальное.  Над  низкой массивной дверью в центре старинной части высечена дата "1607", но  знатоки  единодушно  утверждают,  что  деревянные  балки  и каменная кладка значительно старше. В  прошлом  веке  чудовищно толстые  стены  и  крошечные  окна  этой  части здания побудили наконец владельцев  выстроить  новое  крыло,  и  старое  теперь служит  лишь  кладовой и погребом, а то и вовсе пустует. Вокруг здания великолепный парк с прекрасными старыми деревьями. Озеро же или пруд, о котором упоминал мой клиент, находится  в  конце аллеи, в двухстах ярдах от дома.

     К  этому  времени  у меня уже сложилось твердое убеждение, Уотсон, что тут не было трех отдельных загадок, а  была  только одна  и  что  если  бы  мне  удалось  вникнуть  в  смысл обряда Месгрейвов, это дало бы мне ключ к тайне исчезновения обоих  - и  дворецкого Брайтона, и горничной Хауэлз. На это я и направил все силы своего ума. Почему Брайтон так стремился проникнуть  в суть  этой старинной формулы? Очевидно, потому, что он увидел в ней нечто ускользнувшее от внимания  всех  поколений  родовитых владельцев  замка  -  нечто такое, из чего он надеялся извлечь какую-то личную выгоду. Что  же  это  было,  и  как  это  могло отразиться на дальнейшей судьбе дворецкого?

     Когда  я  прочитал  бумагу, мне стало совершенно ясно, что все  цифры  относятся  к  какому-то  определенному  месту,  где спрятано  то,  о  чем говорится в первой части документа, и что если бы мы нашли это место, мы оказались бы на  верном  пути  к раскрытию  тайны  - той самой тайны, которую предки Месгрейвов сочли нужным облечь в  столь  своеобразную  форму.  Для  начала поисков  нам  даны  были два ориентира: дуб и вяз. Что касается дуба, то тут не могло быль никаких сомнений. Прямо перед домом, слева   от   дороги,   стоял   дуб,   дуб-патриарх,   одно   из великолепнейших  деревьев,  какие  мне  когда-либо  приходилось видеть.

     - Он уже существовал, когда был записан ваш  "обряд"?  - спросил я у Месгрейва.

     - По  всей  вероятности,  этот  дуб  стоял  здесь  еще во времена завоевания Англии норманнами,  -  ответил  он.  -  Он имеет двадцать три фута в обхвате.

     Таким образом, один из нужных мне пунктов был выяснен.

     - Есть у вас здесь старые вязы? - спросил я.

     - Был  один  очень старый, недалеко отсюда, но десять лет назад в него ударила молния, и пришлось срубить его под корень.

     - Но вы знаете то место, где он рос прежде?

     - Ну, конечно, знаю.

     - А других вязов поблизости нет?

     - Старых нет, а молодых очень много.

     - Мне бы хотелось взглянуть, где он рос.

     Мы приехали в двуколке, и мой клиент сразу,  не  заходя  в дом,  повез меня к тому месту на лужайке, где когда-то рос вяз.

Это было почти на полпути между дубом и домом.

     Пока что мои поиски шли успешно.

     - По всей вероятности, сейчас уже  невозможно  определись высоту этого вяза? - спросил я.

     - Могу  вам ответить сию же минуту: в нем было шестьдесят четыре фута.

     - Как  вам  удалось  узнать  это?  -  воскликнул   я   с удивлением.

     - Когда  мой  домашний  учитель  задавал  мне  задачи  по тригонометрии, они всегда были построены на измерениях  высоты. Поэтому я еще мальчиком измерил каждое дерево и каждое строение в нашем поместье.

     Вот это была неожиданная удача! Нужные мне сведения пришли ко мне быстрее, чем я мог рассчитывать.

     - А скажите, пожалуйста, ваш дворецкий никогда не задавал вам такого же вопроса? - спросил я.

     Реджинальд Месгрейв взглянул на меня с большим удивлением.

     - Теперь  я  припоминаю,  -  сказал он, - что несколько месяцев назад Брайтон действительно  спрашивал  меня  о  высоте этого дерева. Кажется, у него вышел какой-то спор с грумом.

     Это  было  превосходное известие, Уотсон. Значит, я был на верном пути. Я взглянул  на  солнце.  Оно  уже  заходило,  и  я рассчитал,  что  меньше  чем через час оно окажется как раз над ветвями  старого  дуба.  Итак,  одно  условие,   упомянутое   в документе,  будет выполнено. Что касается тени от вяза, то речь шла, очевидно, о самой дальней ее точке - в  противном  случае указателем   направления  избрали  бы  не  тень,  а  ствол.  И, следовательно, теперь мне нужно  было  определить,  куда  падал конец тени от вяза в тот момент, когда солнце оказывалось прямо над дубом...

     - Это,  как  видно,  было  нелегким  делом,  Холмс?  Ведь вяза-то уже не существовало.

     - Конечно. Но я знал, что если Брайтон мог  это  сделать, то  смогу и я. А кроме того, это было не так уж трудно. Я пошел вместе с Месгрейвом в его  кабинет  и  вырезал  себе  вот  этот колышек,  к  которому  привязал  длинную  веревку сделав не ней узелки, отмечающие  каждый  ярд.  Затем  я  связал  вместе  два удилища,  что  дало  мне  шесть  футов,  и  мы  с моим клиентом отправились обратно к тому месту, где когда-то рос вяз.  Солнце как раз касалось в эту минуту вершины дуба. Я воткнул свой шест в  землю,  отметил  направление  тени  и измерил ее. В ней было девять футов.

     Дальнейшие мои вычисления были совсем  уж  несложны.  Если палка высотой в шесть футов отбрасывает тень в девять футов, то дерево  высотой  в  шестьдесят  четыре  фута  отбросит  тень  в девяносто шесть футов, и направление той и другой,  разумеется, будет  совпадать.  Я  отмерил  это расстояние. Оно привело меня почти к самой стене дома, и я воткнул там  колышек.  Вообразите мое  торжество, Уотсон, когда в двух дюймах от колышка я увидел в земле  конусообразное  углубление!  Я  понял,  что  это  была отметина,  сделанная  Брайтоном  при  его  измерении,  и  что я продолжаю идти по его следам.

     От  этой  исходной  точки  я   начал   отсчитывать   шаги, предварительно  определив  с  помощью  карманного  компаса, где север, где юг.  Десять  шагов  и  еще  десять  шагов  (очевидно имелось  в  виду,  что  каждая нога делает поочередно по десять шагов) в северном направлении  повели  меня  параллельно  стене дома,  и,  отсчитав  их,  я снова отметил место своим колышком.

Затем я тщательно отсчитал пять и пять шагов на  восток,  потом два  и  два - к югу, и они привели меня к самому порогу старой двери. Оставалось сделать один и один шаг на  запад,  но  тогда мне  пришлось  бы  пройти  эти  шаги  по  выложенному каменными плитами  коридору.  Неужто  это  и  было  место,  указанное   в документе?

     Никогда   в   жизни   я   не   испытывал  такого  горького разочарования, Уотсон. На минуту  мне  показалось,  что  в  мои вычисления  вкралась  какая-то  существенная  ошибка. Заходящее солнце ярко освещало своими лучами пол коридора, и я видел, что эти старые, избитые серые плиты были плотно спаяны цементом  и, уж  конечно,  не  сдвигались  с места в течение многих и многих лет. Нет, Брайтон  не  прикасался  к  ним,  это  было  ясно.  Я постучал  по  полу  в  нескольких  местах,  но  звук  получался одинаковый повсюду, и не было  никаких  признаков  трещины  или щели.  К  счастью, Месгрейв, который начал вникать в смысл моих действий и  был  теперь  не  менее  взволнован,  чем  я,  вынул документ, чтобы проверить мои расчеты

     - И вниз! - вскричал он. - Вы забыли об этих словах: "и вниз".

     Я  думал,  это  означало, что в указанном месте надо будет копать землю, но теперь мне сразу стало ясно, что я ошибся.

     - Так, значит, у вас внизу есть подвал? - воскликнул я.

     - Да, и он ровесник этому дому. Скорее  вниз,  через  эту дверь!

     По  винтовой  каменной  лестнице мы спустились вниз, и мой спутник, чиркнув спичкой, зажег  большой  фонарь,  стоявший  на бочке  в углу. В то же мгновение мы убедились, что попали туда, куда нужно, и что кто-то недавно побывал здесь до нас.

     В этом подвале хранились дрова, но поленья,  которые,  как видно,  покрывали  прежде  весь  пол,  теперь были отодвинуты к стенкам,  освободив  пространство  посередине.   Здесь   лежала широкая  и  тяжелая  каменная  плита  с  заржавленным  железным кольцом в центре, а к кольцу  был  привязан  плотный  клетчатый шарф.

     - Черт  возьми,  это шарф Брайтона! - вскричал Месгрейв.

- Я не раз видел этот шарф у него шее. Но  что  он  мог  здесь делать, этот негодяй?

     По моей просьбе были вызваны два местных полисмена, и в их присутствии  я  сделал попытку приподнять плиту, ухватившись за шарф. Однако я лишь слегка пошевелил ее,  и  только  с  помощью одного из констеблей мне удалось немного сдвинуть ее в сторону.

Под плитой была черная яма, и все мы заглянули в нее. Месгрейв, стоя на коленях, опустил свой фонарь вниз.

     Мы  увидели  узкую  квадратную каморку глубиной около семи футов, шириной и длиной около четырех. У  стены  стоял  низкий, окованный  медью  деревянный  сундук  с  откинутой  крышкой;  в замочной скважине торчал вот этот  самый  ключ  -  забавный  и старомодный.  Снаружи  сундук  был  покрыт  толстым слоем пыли.

Сырость и черви до того изъели дерево, что оно поросло плесенью даже изнутри. Несколько металлических кружков, таких же,  какие вы  видите  здесь, - должно быть, старинные монеты - валялись на дне. Больше в нем ничего не было.

     Однако в первую минуту мы не смотрели на старый сундук  - глаза  наши  были  прикованы  к  тому,  что  находилось  рядом. Какой-то мужчина в черном костюме сидел на  корточках,  опустив голову на край сундука и обхватив его обеими руками. Лицо этого человека  посинело и было искажено до неузнаваемости, но, когда мы приподняли его,  Реджинальд  Месгрейв  по  росту,  одежде  и волосам сразу узнал в нем своего пропавшего дворецкого. Брайтон умер  уже  несколько  дней  назад, но на теле у него не было ни ран, ни кровоподтеков, которые могли бы объяснить его  страшный конец.  И когда мы вытащили труп из подвала, то оказались перед загадкой, пожалуй, не менее головоломной, чем  та,  которую  мы только что разрешили...

     Признаюсь, Уотсон, пока что я был обескуражен результатами своих  поисков.  Я  предполагал,  что  стоит  мне  найти место, указанное в древнем документе, как все станет ясно само  собой, но  вот  я  стоял  здесь,  на этом месте, и разгадка тайны, так тщательно скрываемой семейством Месгрейвов  была,  по-видимому, столь же далека от меня, как и раньше. Правда, я пролил свет на участь  Брайтона,  но теперь мне предстояло еще выяснить, каким образом постигла его эта участь и какую роль  сыграла  во  всем этом исчезнувшая женщина. Я присел на бочонок в углу и стал еще раз перебирать в уме все подробности случившегося...

   1 2 3