Вы  знаете  мой метод в подобных случаях, Уотсон: я ставлю себя на место действующего лица и, прежде всего уяснив для себя его умственный  уровень,  пытаюсь  вообразить,  как  бы  я  сам поступил  при  аналогичных  обстоятельствах. В этом случае дело упрощалось: Брайтон был человек незаурядного ума, так  что  мне не  приходилось  принимать в расчет разницу между уровнем его и моего мышления. Брайтон знал, что где-то  было  спрятано  нечто ценное.  Он  определил  это  место.  Он  убедился,  что камень, закрывающий  вход  в  подземелье,  слишком  тяжел  для   одного человека.  Что  он  сделал потом? Он не мог прибегнуть к помощи людей посторонних. Ведь даже если бы нашелся человек,  которому .он мог бы довериться, пришлось бы отпирать ему наружные двери, а  это  было  сопряжено со значительным риском. Удобнее было бы найти помощника внутри дома. Но к кому мог обратиться  Брайтон?

Та  девушка была когда-то преданна ему. Мужчина, как бы скверно не поступил он с женщиной  никогда  не  верит,  что  ее  любовь окончательно потеряна для него. Очевидно, оказывая Рэчел мелкие знаки  внимания  Брайтон  попытался  помириться  с ней, а потом уговорил  ее  сделаться  его  сообщницей.  Ночью   они   вместе спустились  в  подвал,  и  объединенными  усилиями  им  удалось сдвинуть камень. До этой минуты их действия были мне так  ясны, как будто я наблюдал их собственными глазами.

     Но  и для двух человек, особенно если один из них женщина, вероятно,  это  была  нелегкая  работа.  Даже  нам  -  мне   и здоровенному  полисмену  из  Суссекса  - стоило немалых трудов сдвинуть эту плиту. Что же они сделали,  чтобы  облегчить  свою задачу?  Да, по-видимому, то же, что сделал бы и я на их месте. Тут я встал, внимательно осмотрел валявшиеся на  полу  дрова  и почти  сейчас же нашел то, что ожидал найти. Одно полено длиной около трех футов было обломано на  конце,  а  несколько  других сплющены:  видимо,  они  испытали на себе действие значительной тяжести.  Должно  быть,  приподнимая  плиту,  Брайтон   и   его помощница  вводили  эти  поленья  в  щель,  пока  отверстие  не расширилось настолько, что в него уже можно было проникнуть,  а потом   подперли   плиту   еще   одним  поленом,  поставив  его вертикально, так что оно  вполне  могло  обломаться  на  нижнем конце  -  ведь плита давила на него всем своим весом. Пока что все мои предположения были как будто вполне обоснованы.

     Как же должен был я  рассуждать  дальше,  чтобы  полностью восстановить   картину  ночной  драмы?  Ясно,  что  в  яму  мог забраться только один человек, и,  конечно,  это  был  Брайтон. Девушка,  должно  быть,  ждала  наверху. Брайтон отпер сундук и передал ей его содержимое (это  было  очевидно,  так  как  ящик оказался пустым), а потом... что же произошло потом?

     Быть  может,  жажда  мести,  тлевшая  в  душе  этой пылкой женщины, разгорелась ярким пламенем, когда она увидела, что  ее обидчик  -  а  обида,  возможно,  была гораздо сильнее, чем мы могли подозревать, - находится теперь в ее власти. Случайно ли упало полено  и  каменная  плита  замуровала  Брайтона  в  этом каменном  гробу?  Если  так,  Рэчел  виновна  лишь  в  том, что умолчала о случившемся. Или она намеренно вышибла  подпорку,  и сама захлопнула ловушку? Так или иначе, но я словно видел перед собой  эту  женщину:  прижимая к груди найденное сокровище, она летела  вверх  по  ступенькам  винтовой  лестницы,  убегая   от настигавших ее заглушенных стонов и отчаянного стука в каменную плиту, под которой задыхался ее неверный возлюбленный.

     Вот  в  чем  была  разгадка  ее бледности, ее возбуждения, приступов истерического смеха на  следующее  утро.  Но  что  же все-таки  было в сундуке? Что сделала девушка с его содержимым?

Несомненно, это были те самые обломки старого металла и осколки камней, которые она при первой же возможности бросила  в  пруд, чтобы скрыть следы своего преступления...

     Минут  двадцать  я  сидел неподвижно, в глубоком раздумье. Мейсгрев, очень бледный, все еще стоял,  раскачивая  фонарь,  и глядел вниз, в яму.

     - Это монеты Карла Первого, - сказал он, протягивая мне несколько   кружочков,   вынутых  из  сундука.  -  Видите,  мы правильно определили время возникновения нашего "обряда".

     - Пожалуй, мы найдем еще  кое-что,  оставшееся  от  Карла Первого!  -  вскричал  я,  вспомнив  вдруг  первые два вопроса документа. - Покажите-ка мне  содержимое  мешка,  который  вам удалось выудить в пруду.

     Мы  поднялись  в  кабинет  Месгрейва, и он разложил передо мной обломки. Взглянув на них,  я  понял,  почему  Месгрейв  не придал  им никакого значения: металл был почти черен, а камешки бесцветны и тусклы. Но я потер  один  из  них  о  рукав,  и  он засверкал,  как  искра,  у  меня на ладони. Металлические части имели вид двойного обруча, но они были погнуты,  перекручены  и почти потеряли свою первоначальную форму.

     - Вы,  конечно,  помните,  -  сказал я Месгрейву, - что партия короля главенствовала в Англии даже и после его  смерти. Очень  может быть, что перед тем, как бежать, ее члены спрятали где-нибудь самые ценные вещи, намереваясь вернуться за  ними  в более спокойные времена.

     - Мой   предок,   сэр   Ральф  Месгрейв,  занимал  видное положение при дворе и был правой рукой Карла Второго во  время его скитаний.

     - Ах,  вот  что! - ответил я. - Прекрасно. Это дает нам последнее, недостающее  звено.  Поздравляю  вас,  Месгрейв!  Вы стали   обладателем   -   правда,   при   весьма   трагических обстоятельствах - одной реликвии, которая  представляет  собой огромную ценность и сама по себе и как историческая редкость.

     - Что же это такое? - спросил он, страшно взволнованный.

     - Не  более  не  менее,  как  древняя  корона  английских королей.

     - Корона?!

     - Да, корона. Вспомните, что говорится в документе: "Кому это принадлежит?" "Тому, кто ушел".  Это  было  написано  после казни  Карла Первого. "Кому это будет принадлежать?" "Тому, кто придет". Речь шла о Карле Втором, чье восшествие на престол уже предвиделось в то время. Итак, вне всяких сомнений, эта измятая и бесформенная  диадема  венчала  головы  королей  из  династии Стюартов.

     - Но как же она попала в пруд?

     - А вот на этот вопрос не ответишь в одну минуту.

     И  я  последовательно  изложил  Месгрейву  весь  ход  моих предположений и доказательств. Сумерки сгустились, и  луна  уже ярко сияла в небе, когда я кончил свой рассказ.

     - Но  интересно  почему же Карл Второй не получил обратно свою  корону,  когда  вернулся?  -  спросил  Месгрейв,   снова засовывая в полотняный мешок свою реликвию.

     - О,  тут вы поднимаете вопрос, который мы с вами вряд ли сможем когда-либо разрешить. Должно быть, тот Месгрейв, который был посвящен в тайну, оставил перед  смертью  своему  преемнику этот  документ  в  качестве руководства, но совершил ошибку, не объяснив ему его смысла. И с этого дня вплоть до нашего времени документ переходил от отца к сыну, пока наконец не попал в руки человека, который сумел вырвать его тайну, но поплатился за это жизнью...

     Такова история "Обряда дома Месгрейвов", Уотсон. Корона  и сейчас  находится  в  Харлстоне, хотя владельцам замка пришлось немало похлопотать и заплатить порядочную сумму денег, пока они не получили официального разрешения оставить ее  у  себя.  Если вам  вздумается взглянуть на нее, они, конечно, с удовольствием ее покажут стоит вам только назвать мое имя.

     Что касается той женщины, она бесследно исчезла.  По  всей вероятности,  она  покинула  Англию  и  унесла в заморские края память о своем преступлении.

     Перевод Д. Лифшиц

_________________

1 2 3