Через каких-нибудь три часа или около того мы все сидели в поезде, направлявшемся из Рединга в маленькую беркширскую деревню. Мы - это Шерлок Холмс, гидротехник, инспектор Бродстрит из Скотланд-Ярда, агент в штатском и я. Бродстрит расстелил на скамейке подробную карту Англии и циркулем вычертил на ней окружность с центром в Айфорде.
- Смотрите, эта окружность имеет радиус в десять миль, - сказал он. - Нужное нам место находится где-то внутри этого круга. Вы, кажется, сказали, десять миль, сэр?
- Да, мы ехали около часа.
- И вы предполагаете, что они отвезли вас обратно, пока вы были без сознания?
- По-видимому, так. Мне смутно помнится, что меня поднимали и куда-то несли.
- Не понимаю, - вмешался я, - почему они сохранили вам жизнь, когда нашли вас без сознания в саду. Может, женщина умолила этого негодяя пощадить вас?
- Вряд ли. За всю мою жизнь не видел более зверской физиономии.
- Все это мы скоро выясним, - сказал Бродстрит. - Итак, окружность готова, сейчас остается узнать только, в какой точке находятся те люди, которых мы ищем.
- Мне думается, я могу вам показать, - спокойно ответил Холмс.
- Вот как? - воскликнул инспектор. - Значит, у вас уже есть определенное мнение. Посмотрим, что думают остальные. Я утверждаю, что это произошло на юге, ибо там местность менее населенная.
- А я говорю, на востоке, - возразил мой пациент.
- Я стою за запад, - заметил человек в штатском. - Там расположено несколько тихих деревушек.
- А я - за север, - сказал я. - На севере нет холмов, а наш друг утверждает, что не заметил, чтобы дорога шла в гору.
- Ну и ну! Неплохой букет мнений, - смеясь подытожил инспектор. - Мы назвали все румбы компаса. Кого же вы поддерживаете, мистер Холмс?
- Вы все ошибаетесь.
- Как же могут все ошибаться?
- Могут. Я считаю, что это произошло здесь. - И Холмс ткнул пальцем в центр окружности. - Тут мы их и найдем.
- А двенадцатимильная поездка? - удивился Хэдерли.
- Нет ничего проще: шесть миль туда и шесть обратно. Вы сами сказали, что когда вы садились в экипаж, лошадь была свежей и шерсть у нее лоснилась. Могло ли это быть, если она прошла двенадцать миль по плохой дороге?
- Они в самом деле могли использовать такую уловку, - задумчиво заметил Бродстрит и добавил: - Дела этой шайки, конечно, сомнений не вызывают.
- Разумеется, нет, - ответил Холмс. - Они фальшивомонетчики, причем крупного масштаба, пресс они используют для чеканки амальгамы, которая заменяет серебро.
- Нам уже некоторое время известно о существовании очень ловкой шайки, которая в огромном количестве выпускает полукроны, - сказал инспектор. - Мы даже выследили их до Рединга, но потом застряли. Они так умело замели следы, что сразу видно: стреляные воробьи. И все-таки на этот раз благодаря счастливой случайности их, пожалуй, накроем.
Но инспектор ошибся: преступникам не суждено было попасть в руки правосудия. Подъехав к Айфорду, мы увидели огромный столб дыма, который гигантским страусовым пером висел над деревьями.
- Пожар? - спросил Бродстрит у начальника станции, когда поезд, пыхтя, двинулся дальше.
- Да, сэр, - ответил тот.
- Когда начался?
- Говорят ночью, сэр, но сейчас усилился, весь дом в огне.
- А чей это дом?
- Доктора Бичерта.
- Скажите, - вмешался Холмс, - доктор Бичер - это тощий немец с длинным острым носом?
Начальник станции громко рассмеялся.
- Нет, сэр, доктор Бичер - самый настоящий англичанин. Но у него в доме живет какой-то джентльмен, его пациент, говорят, вот он иностранец, и вид у него такой, что ему не помешало бы отведать нашей доброй беркширской говядины.
Не успел начальник станции договорить, как мы все были уже на пути к горящему дому. Дорога поднималась на невысокий холм, на вершине которого стояло большое приземистое, выбеленное известкой строение; из окон и дверей его вырывался огонь, а три пожарные машины тщетно пытались прибить пламя.
- Ну конечно же! - воскликнул Хэдерли в крайнем волнении. - Вон дорожка, посыпанная гравием, а вон розовые кусты, где я лежал. А вот это окно, второе с краю, - то самое, из которого я прыгнул.
- Что ж, - заметил Холмс, - вы по крайней мере сумели им отомстить. Огонь из вашей керосиновой лампы, когда ее сплющило, перекинулся на стены, а преступники, увлекшись погоней, этого не заметили. Смотрите-ка внимательнее, нет ли в этой толпе ваших вчерашних приятелей, думается мне, они сейчас уже в доброй сотне миль отсюда.
Предположение Холмса оправдалось, ибо с тех пор мы ни слова не слышали ни о красивой женщине, ни о злом немце, ни о мрачном англичанине. Правда, утром в тот день один крестьянин встретил повозку с людьми, доверху набитую какими-то громоздкими ящиками. Повозка направлялась в сторону Рединга, но затем следы беглецов терялись, и даже Холмс при всей его проницательности оказался не в состоянии установить хотя бы приблизительно их местонахождение.
Пожарники были немало озадачены тем странным устройством, которое они обнаружили внутри дома, и еще более тем, что на подоконнике окна на третьем этаже они нашли отрубленный большой палец. На заходе солнца их усилия увенчались наконец успехом, огонь погас, хотя к тому времени крыша уже провалилась и весь дом превратился в руины; от машины, осмотр которой так дорого обошелся нашему незадачливому знакомому, ничего не осталось, если не считать помятых труб и цилиндров. В сарае обнаружили большие запасы никеля и жести, но ни единой монеты не нашли - их, по-видимому, увезли в тех громоздких ящиках, о которых уже говорилось.
Мы оба так никогда бы и не узнали, каким образом наш гидравлик очутился на том месте, где он пришел в себя, если бы не мягкая почва, поведавшая нам весьма простую историю. Его, очевидно, несли двое, у одного из них были удивительно маленькие ноги, а у второго - необыкновенно большие. В общем, весьма вероятно, что молчаливый англичанин, более трусливый или менее жестокий, чем его компаньон, помог женщине избавить потерявшего сознание человека от грозившей ему опасности.
- Да, для меня это хороший урок, - уныло заметил Хэдерли, когда мы сели в поезд, направлявшийся обратно, в Лондон. - Я лишился пальца и пятидесяти гиней, а что я приобрел?
- Опыт, - смеясь, ответил Холмс. - Может, он вам и пригодится. Нужно только облечь его в слова, чтобы всю жизнь слыть отличным рассказчиком.
Перевод Н. Емельяниковой
_____________