- Если дело дойдет до кризиса,  я  как-нибудь  вырвусь  к  вам,  но, вы сами понимаете, моя обширная практика и постоянные запросы, которые сыплются на меня со всех сторон, не  позволяют мне   уезжать  из  Лондона  на  неопределенное  время.  Сейчас, например, одно из самых уважаемых лиц  в  Англии  находится  во власти  шантажиста, и отвратить грядущую катастрофу могу только я. Нет, мне никак нельзя уезжать в Дартмур.

     - Кого же вы посоветуете вместо себя?

     Холмс положил руку мне на плечо:

     - Если за это возьмется мой друг, то вот вам человек,  на которого можно положиться в трудную минуту, в чем я убедился на собственном опыте.

     Это  предложение  свалилось на меня как снег на голову, но Баскервиль, не дожидаясь моего  ответа,  уже  горячо  тряс  мне руку.

     - Доктор  Уотсон,  как  это  любезно  с вашей стороны! - воскликнул он.  -  Вы  же  видите,  в  каком  я  положении,  а обстоятельства  дела  известны  вам  не  хуже, чем мне. Если вы поедете в Баскервиль-холл и  поживете  там  со  мной,  я  этого никогда не забуду!

     Приключения  всегда  таят  в себе какую-то особую прелесть для  меня,  а  слова  Холмса  и  живость,  с  которой   баронет откликнулся на его предложение, чрезвычайно мне польстили.

     - Я с удовольствием поеду в Баскервиль-холл,- ответил я, - и не пожалею потраченного времени.

     - Вы  будете  присылать  мне  подробные отчеты, - сказал Холмс. - В самый критический момент - а он неминуемо наступит - я буду руководить вашими действиями. Думаю, что отъезд можно назначить на субботу.

     - Вас это устраивает, доктор Уотсон?

     - Вполне.

     - Значит, если отмены не будет,  мы  выезжаем  в  субботу поездом десять тридцать с Паддингтонского вокзала.

     Мы  встали,  собираясь  раскланяться, как вдруг Баскервиль вскрикнул и с торжествующим видом вытащил  из-под  стоявшего  в углу шкафа светло-коричневый башмак.

     - Вот она, моя пропажа!

     - Пусть  и остальные загадки разрешатся так же просто! - сказал Шерлок Холмс.

     - Но  все-таки  это  очень  странно,-   заметил   доктор Мортимер. - Я еще перед завтраком обыскал всю комнату.

     - И  я тоже, - сказал Баскервиль. - Обшарил все уголки. Башмака нигде не было.

     - Значит,  коридорный   положил   его   туда,   пока   мы завтракали.

     Послали  за  немцем,  но  он  ничего  не  мог  сказать,  и дальнейшие расспросы тоже ни к чему не привели. Таким  образом, к  серии  этих  быстро  сменяющих  одна  другую  и явно нелепых загадок прибавилась еще одна. Уж не говоря о трагической смерти сэра Чарльза, перед нами протянулась цепь необъяснимых событий, совершившихся всего лишь за два дня:  письмо,  составленное  из газетных  вырезок, бородатый незнакомец в кэбе, пропажа сначала нового коричневого башмака,  потом  старого  черного  и  теперь появление коричневого.

     По дороге на Бейкер-стрит Холмс сидел в кэбе молча и, судя по его нахмуренным бровям и напряженному взгляду, так же, как и я, пытался  привести  в  единую  систему  все  эти  странные и, казалось бы, не связанные один с другим факты.  Весь  остальной день  и вечер он провел у себя в кабинете, погруженный в густые клубы табачного дыма и в размышления.

     Перед самым  обедом  нам  подали  две  телеграммы.  Первая     гласила:

     "Только что сообщил Бэрримор дома Баскервиль".

     Вторая:

     "Обошел   двадцать   три  гостиницы  сожалению  изрезанной страницы "Таймса" не нашел. Картрайт".

     - Вот и оборвались сразу две  нити,  Уотсон.  Нет  ничего   лучше  таких  дел,  где  все  словно  сговорились  против тебя. Тогда-то и начинаешь входить в  азарт.  Ну  что  ж,  пойдем  по третьему следу.

     - У  вас  еще  есть  в  запасе  кэбмен, который вез этого незнакомца.

     - Совершенно верно. Я запросил  его  фамилию  и  адрес  в Регистрационной  конторе  и не удивлюсь, если сейчас мы получим ответ на мой вопрос.

     Задребезжавший звонок возвестил о том, что даже  превзошло все  ожидания  Холмса,  ибо  в  дверях кабинета появился рослый   детина - по-видимому, не кто иной, как сам кэбмен.

     - Мне  сказали  в  конторе,  что  вот  по  этому   адресу справлялись о номере две тысячи семьсот четыре, - начал он. - Я  уже седьмой год езжу и никогда никаких жалоб не слыхал. Дай, думаю, сам зайду, пусть мне в  глаза  скажут,  в  чем  таком  я провинился.

     - Вы  ни  в  чем  не  провинились, любезнейший, - сказал Холмс. - Наоборот, я заплачу вам полсоверена, только  ответьте мне прямо на мой вопрос.

     - Вот   не   знаешь,   где  найдешь,  где  потеряешь!  - ухмыльнулся кэбмен. - А что вам угодно, сэр?

     - Прежде всего вашу фамилию и адрес на случай если вы мне опять понадобитесь.

     - Джон Клейтон, проживаю в Бороу, Тарпи-стрит, номер три. Кэб стоит в Шипли-Ярд, около вокзала Ватерлоо.

     Шерлок Холмс записал все это.

     - А теперь, Клейтон, расскажите мне  про  вашего  седока, который  наблюдал  за этим домом сегодня в десять часов утра, а потом выслеживал двух джентльменов на Риджент-стрит.

     Кэбмен с удивлением воззрился на  Холмса  и,  по-видимому, несколько оробел.

     - Что  ж  вам  рассказать, когда вы сами не хуже меня все знаете! - ответил он. - Мой седок сказал мне, что он сыщик, и не велел болтать об этом.

     - Ну так вот, любезнейший, тут дело серьезное, и если  вы станете  скрывать  что-нибудь  от  меня,  то можете оказаться в очень неприятном положении. Значит, он назвался сыщиком?

     - Да, сэр.

     - А когда он заявил вам об этом?

     - Когда расплачивался.

     - А еще что-нибудь он говорил?

     - Сказал свою фамилию.

     - Холмс бросил на меня победоносный взгляд.

     - Свою фамилию? Весьма неосторожно с его стороны! Так как же его зовут?

     - Его зовут, - сказал кэбмен, - мистер Шерлок Холмс.

     Ответ кэбмена буквально сразил моего друга. В жизни  своей я  не  видел у него такого ошеломленного выражения лица. Минуты две он не мог вымолвить ни слова, потом громко расхохотался.

     -Удар, Уотсон! Меткий удар!-сказал он.-Рапира  в  руках противника,  который  не  уступает  мне  ни  в  быстроте,  ни в точности. На сей раз он обвел меня вокруг пальца.  Значит,  его зовут Шерлок Холмс, а?

     - Да, сэр, он сам так сказал.

     - Блистательно! Теперь расскажите мне, где вы взяли этого седока и что было дальше.

     - Он   кликнул   меня   в   половине   десятого  утра  на Трафальгар-сквер. Говорит: "Я сыщик", и посулил мне две  гинеи, если  я  буду в точности исполнять его приказания и ни о чем не стану расспрашивать. Ну что ж, от таких денег не  отказываются. Я  подвез  его к отелю "Нортумберленд" и остановился там. Потом оттуда вышли двое джентльменов, кликнули кэб с биржи и  поехали куда-то сюда, на вашу улицу.

     - Вот к этому самому дому,-сказал Холмс.

     - Может  быть.  Это  уж моего седока надо спрашивать, ему лучше знать. Он  велел  мне  остановиться  примерно  посередине квартала,  и  мы  прождали  там еще часа полтора. Потом те двое джентльменов прошли  мимо  нас,  и  мы  двинулись  за  ними  по Бейкер-стрит, свернули на...

     - Это я знаю, - сказал Холмс.

     - А  как  выехали  на  Риджент-стрит,  он  поднял верхнее окошечко и крикнул: "Гоните к  вокзалу  Ватерлоо!"  Я  стеганул свою  кобылу, и через десять минут мы были на месте. Тут он дал мне две гинеи - не надул! - и пошел к вокзалу.  А  напоследок обернулся  и  говорит:  "Вам,  верно,  любопытно знать, кого вы возили? Шерлока Холмса". Вот как это все было.

     - Так, понимаю. И больше вы его не видели?

     - Нет, больше не видел.

     - А теперь опишите мне наружность этого  мистера  Шерлока Холмса. Кэбмен почесал в затылке:

     - Не  так-то это легко. Лет ему будет примерно под сорок, роста среднего, ниже вас дюйма на два, сэр. Одет чисто,  борода черная,  лопатой,  а  лицо  бледное. Больше, пожалуй, ничего  не смогу вам сказать.

     - Цвет глаз какой?

     - Вот не приметил...

     - Больше ничего не запомнили?

     - Ничего, сэр.

     - Ну хорошо. Вот  ваши  полсоверена.  А  другую  половину получите,  если  разузнаете  об  этом  человеке что-нибудь еще.

Всего хорошего.

     - Доброго здоровья, сэр. Благодарю вас.

     Джон Клейтон вышел посмеиваясь, а Холмс пожал плечами и  с разочарованной улыбкой повернулся ко мне.

     - Третья  нить тоже не выдержала, - сказал он. - Теперь будьте добры начинать все с самого начала. Вот  хитрая  бестия! Узнал номер нашего дома, узнал, что сэр Генри Баскервиль поехал сюда  за советом, углядел меня па Риджент-стрит, сообразил, что номер кэба взят на заметку  и  что  кэбмена  разыщут,  и  решил поиздеваться надо мной. Попомните мое слово, Уотсон, на сей раз мы  имеем  дело с достойным противником. Я потерпел поражение в Лондоне. Будем надеяться, что вы  отыграетесь  в  Девоншире.  И все-таки меня это очень беспокоит.

     - Что?

     - Да   ваша   поездка.   Дело  очень  нехорошее,  Уотсон. Нехорошее и опасное. И чем больше я о нем думаю, тем  меньше  и меньше  Оно  мне  нравится.  Смейтесь, друг мой, смейтесь, но я буду очень рад, если вы вернетесь  на  Бейкер-стрит  здравым  и невредимым.

 

     Глава VI. БАСКЕРВИЛЬ-ХОЛЛ

 

     Сэр  Генри Баскервиль и доктор Мортимер закончили все свои дела к назначенному дню, мы отправились, как и было условленно, в Девоншир. Провожая меня на вокзал, Шерлок  Холмс  всю  дорогу давал мне напутственные указания и советы.

     - Я  не  стану  говорить  вам,  кого я подозреваю и какие строю догадки, Уотсон, чтобы у  вас  не  создалось  предвзятого мнения,   -   сказал   он.  -  Мне  нужны  факты,  изложенные подробнейшим образом, а уж сопоставлять их я буду сам.

     - Что же вас интересует? - спросил я.

     - Все,  что  так  или  иначе  касается  этого   дела,   в особенности отношения между молодым Баскервилем и его соседями, а  если  узнаете  что-нибудь  новое  о  смерти сэра Чарльза, то отметьте и это. За последние дни я навел кое-какие справки, но, к сожалению, результатами  похвалиться  не  могу.  Мне  удалось выяснить   только  одно:  ближайший  наследник,  мистер  Джеймс Десмонд, действительно  прекрасный  человек  весьма  почтенного возраста,  так  что это не его козни. Думаю, что мы смело можем  не заниматься им в дальнейшем. Значит, остаются только те люди, которые  составят   непосредственное   окружение   сэра   Генри Баскервиля.

     - А не лучше ли сразу же отделаться от четы Бэрриморов?

     - Ни в коем случае! Более грубую ошибку трудно совершить. Если они   ни   в   чем   не   виноваты,   это  будет  жестокой несправедливостью,  а  если  виноваты,  тогда   их   после   не доищешься. Нет, нет! Пусть так и остаются на подозрении. Потом, если  не  ошибаюсь,  там  есть  конюх,  двое фермеров, наш друг доктор Мортимер, по-видимому, человек безупречной честности,  и его  жена,  о  которой  нам  ничего  не известно. Не забудьте и натуралиста  Стэплтона  с  сестрой  -  как   говорят,   весьма привлекательной молодой особой. Дальше идут мистер Френкленд из Лефтер-холла-тоже  личность  неизвестная,  и  двое-трое других соседей.  Вот  люди,  которые  должны  находиться   под   вашим наблюдением.

     - Постараюсь не осрамиться.

     - Оружие вы взяли?

     - Да, думаю, это будет не лишним.

     - Безусловно. Держите револьвер при себе и днем и ночью и не ослабляйте бдительности ни на секунду.

     Наши друзья уже успели запастись билетами первого класса и ждали нас на платформе.

     - Нет,  ничего нового, - сказал доктор Мортимер, отвечая на вопрос моего друга. - Могу только поклясться, что последние два дня слежки за нами не было. Мы все время об этом помнили, и от нашего внимания никто бы не ускользнул.

     - Надеюсь, вы были неразлучны эти дни?

     - Да, за исключением вчерашнего. У меня так  уж  заведено - по приезде в город посвящать один день целиком развлечениям, и вчера я был в музее Хирургического колледжа.

     - А  я  пошел  в  парк  посмотреть на гуляющих, - сказал Баскервиль. - И все обошлось благополучно.

     - Тем не менее это было неблагоразумно с  вашей  стороны, - сказал Холмс нахмурившись и покачал головой. - Я вас прошу, сэр  Генри,  не  выходите без провожатых, иначе вам не миновать беды. Вы нашли другой башмак?

     - Нет, сэр, он исчез бесследно.

     - Вот как? Любопытно! Ну, всего вам хорошего, -  добавил он,  когда поезд тронулся. - Сэр Генри! Помните наставление из странной  легенды,  которую  нам  читал  доктор   Мортимер,   и остерегайтесь  выходить  на  торфяные  болота ночью, когда злые силы властвуют безраздельно.

     Я выглянул из  окна  и  увидел  вдали  высокую,  худощавую фигуру  Холмса, который неподвижно стоял на платформе и смотрел вслед удаляющемуся поезду.

     Мы двигались быстро, и я чувствовал себя как нельзя лучше. Я присматривался  к  моим  спутникам  и  забавлялся   спаниелем доктора  Мортимера. Через каких-нибудь два-три часа земля вдоль полотна сменила бурый оттенок на красный, кирпич уступил  место граниту,  а  разгороженные пышные луга, на которых рыжие коровы пощипывали сочную траву, свидетельствовали о том, что климат  в этих местах, при всей влажности воздуха, значительно лучше, чем на востоке.

     Молодой   Баскервиль   не   отходил  от  окна  и  радостно вскрикивал при виде родных девонширских пейзажей.

     - Где только мне не пришлось побывать с тех  пор,  как  я уехал  отсюда,  доктор  Уотсон! - сказал он. - И все-таки эти места ни с чем не сравнишь.

     - Покажите нам такого девонширца, который  не  восхищался бы своим Девонширом.

     - Тут  дело  не  только  в самом Девоншире, но и в людях, которые его населяют, -  сказал  доктор  Мортимер.  -  Одного взгляда   на  круглый  череп  нашего  друга  достаточно,  чтобы обнаружить  в  нем  представителя   кельтской7   расы,   с   ее восторженностью,   с  ее  склонностью  к  сильным  чувствам.  У покойного сэра  Чарльза  было  совершенно  редкостное  строение черепа  -  наполовину  галльское,  наполовину  иберийское. Сэр Генри,   а   ведь   вы,   кажется,   с   детства   не    видели Баскервиль-холла?

     - Я  его никогда не видел, потому что мы жили в маленьком коттедже  на  южном  побережье.  Когда  отец  умер,   мне   шел тринадцатый  год, и я сразу же уехал к нашим друзьям в Америку. Эти места для меня  почти  так  же  новы,  как  и  для  доктора Уотсона, и я просто не дождусь, когда наконец появятся торфяные болота.

     - Вот  как!  В  таком  случае ваше желание исполнилось - можете любоваться ими, - сказал доктор Мортимер,  показывая  в окно.

     Вдали  за  зелеными квадратами пастбищ и волнистой кромкой леса,  словно  фантастическое  видение,   возникшее   во   сне, показался  унылый серый холм с зазубренной вершиной. Баскервиль смотрел туда не отрываясь, и эти жадные взгляды говорили о том, как много значит для него первое знакомство  с  суровым  краем, где  люди,  близкие  ему  по крови, владычествовали так долго и оставили после себя такой глубокий след. Этот молодой человек в спортивном костюме и с явным американским акцентом сидел  рядом со  мной в прозаическом железнодорожном вагоне, и все же, глядя на его смуглое выразительное лицо, я чувствовал  в  нем  истого потомка  тех неукротимых и властных людей. Густые брови, тонкие ноздри и большие  карие  глаза  свидетельствовали  о  гордости, отваге  и силе. Если неприветливые торфяные болота поставят нас лицом к лицу с  трудной  и  опасной  задачей,  то  ради  такого человека  можно  пойти на многое, ибо он смело разделит с тобой любой риск.

     Поезд остановился у маленькой, захолустной станции,  и  мы вышли  из  вагона.  За  низким  белым  забором  стояла коляска, запряженная парой невысоких, коренастых  лошадок.  Наш  приезд, очевидно,  был  здесь большим событием, так как и сам начальник  станции и  носильщики  -  все  окружили  нас,  предлагая  свою помощь.  Это  было  милое  деревенское  местечко,  но, к своему удивлению, я увидел у выхода с платформы двух солдат  в  темных мундирах,  которые  стояли,  опираясь на карабины, и пристально смотрели на нас. Кучер, нескладный малый с  угловатыми  чертами лица,  снял  шапку,  приветствуя сэра Генри Баскервиля, и через несколько минут мы уже быстро катили по широкой  белой  дороге.

По  обе ее стороны поднимались зеленые склоны пастбищ, домики с остроконечными  крышами  выглядывали  из  густой   листвы,   но впереди,  за  пределами  этого  мирного, залитого солнцем края, темнея на горизонте вечернего  неба,  вырисовывалась  сумрачная линия  торфяных  болот,  прерываемая острыми вершинами зловещих холмов.

     Наша коляска свернула  на  боковую  дорогу,  и  мы  начали подниматься  вверх  по  глубоким  колеям,  проложенным столетия назад между высокими насыпями, на которых росли мясистые  хвощи и  влажный  мох. Отливающий бронзой папоротник и листья ежевики поблескивали в лучах заходящего солнца.  Продолжая  подъем,  мы проехали  по узкому каменному мосту через бурную речку, которая быстро неслась между  серыми  валунами,  обдавая  их  пеной.  И дорога  и  речка  вились  по  долине, густо заросшей дубняком и соснами.

    назад<<< 1 . . . 6 . . . 20 >>>далее