И действительно, ему было приятно видеть на стуле купальный халат Энн, видеть ее белье в шкафу, зубную щетку в стакане в ванной, ее кофейную чашку на полке в кухне. Глядя на эти дорогие его сердцу вещи, Роберт воображал, будто Энн не умерла, а просто куда-то ненадолго вышла. Но она вернется, уговаривал он себя, обязательно вернется, надо только немного подождать.

Эти симптомы казались его друзьям достаточно серьезными, но, посоветовавшись, они решили, что волноваться еще рано. Роберт всегда был трезвомыслящим человеком, и это позволяло им надеяться, что рано или поздно он сумеет взглянуть в лицо реальности и понять: Энн ушла навсегда.

В день похорон Джон просидел с Робертом до самого вечера. Почти все время они молчали; когда же в комнате стало настолько темно, что очертания окружающих предметов совершенно растаяли во мраке, Роберт наконец задремал прямо на диване. Оставлять его Джону не хотелось, и он лишь уложил друга поудобнее и укрыл теплым пледом, а сам перебрался в кабинет Роберта, где снял с полки несколько книг.

В десять часов вечера он снова заглянул в гостиную и, убедившись, что Роберт крепко спит, позвонил Моррисонам и попросил позвать к телефону Паскаль.

— Я все еще здесь, — сообщил он. — Слава богу, Роберт наконец уснул, но я боюсь оставлять его одного — слишком сильный стресс он пережил. Как ты считаешь, что мне теперь делать?

Во всем, что касалось чувств, Джон привык полагаться на мнение Паскаль, поэтому и просил ее совета.

— Я думаю, тебе придется заночевать у него, — немедленно ответила она. — Только ради всего святого — не разбуди его! Хочешь, я привезу вам что-нибудь поесть?

— Мне кажется, у него должны быть какие-то продукты… — с сомнением пробормотал Джон. Он не был в этом уверен, а заглянуть в холодильник не догадался.

— Я привезу сандвичи и бульон, — твердо сказала Паскаль. — Только сначала заеду домой.

— Хорошо, — тут же согласился Джон. В эту минуту Джону и в голову не пришло иронизировать по поводу кулинарных способностей Паскаль. Смерть Энн напомнила всем, кто ее знал, как драгоценны жизнь, дружба и любовь. Даже Джон, который был, пожалуй, самым толстокожим из всей компании, начал постигать и чувствовать такие тонкости, которые раньше считал «пустяками» и старался не замечать.

Паскаль приехала без четверти одиннадцать с пакетом сандвичей и термосом горячего бульона под мышкой. Роберт к этому моменту уже проснулся, но вид у него был усталый и несколько рассеянный, словно он не совсем хорошо понимал, где находится и что с ним случилось. И все же сон пошел ему на пользу. Он практически не спал с трагической пятницы и почти ничего не ел, однако ни бутерброды, ни куриный бульон не пробудили в нем аппетита. Равнодушно оглядев накрытый на кухне стол, он сказал, что ничего не хочет, хотя и Паскаль, и Джону было отлично видно: за прошедшие дни он осунулся и выглядел совершенно измученным.

— Ты должен поесть, — убеждала Роберта Паскаль. — Ты еще нужен своим детям и нам тоже. Мы не хотим, чтобы и с тобой что-нибудь случилось.

— Почему? Какая, в конце концов разница? — мрачно осведомился Роберт.

— Большая, — отрезала Паскаль. — Особенно для нас. А теперь — будь послушным мальчиком и поешь. — Она говорила с ним, как с маленьким ребенком, и в конце концов Роберт сел к столу и стал пить из чашки бульон. Впрочем, он осилил только половину, а от сандвичей отказался вовсе, но Паскаль и Джон были рады, что Роберт все-таки получил некоторое количество калорий.

Потом Паскаль спросила, как он смотрит, если Джон останется у него на ночь.

— В этом нет никакой необходимости. — ответил Роберт. — Поезжайте домой, я нормально себя чувствую.

По его виду нельзя было сказать, что он чувствует себя «нормально», однако и Паскаль, и Джон в должной мере оценили его благородство и порядочность. Роберт терпеть не мог причинять неудобства другим, не изменил он этому правилу и теперь.

— Но Джон вовсе не против провести эту ночь здесь! — пыталась настаивать Паскаль, но Роберт остался непреклонен, и около полуночи супруги Донелли все же уехали.

Уже в такси они переглянулись и почти одновременно подумали, что выглядят лишь немногим лучше Роберта.

— Ты выглядишь очень усталой, — сказал Джон.

Это из-за Роберта, — ответила Паскаль. — Я очень за него беспокоюсь. Как ты думаешь, он не наделает глупостей? Я где-то читала, что человек в подобной ситуации может просто перестать бороться… и умереть без… без всяких снотворных, ядов и прочего. Как ты думаешь, Роберт…

— Глупости! — Джон решительно потряс головой. — Он не сделает этого — Роберт вылеплен совсем из другого теста. Я думаю, в конце концов он справится, хотя ему, конечно, будет нелегко. Погоди, пройдет еще несколько дней, и он… начнет реально смотреть на вещи.

— Этого-то я и боюсь, — вздохнула Паскаль.

— Я хотел сказать — он будет руководствоваться не эмоциями, а разумом, — уточнил Джон. — К сожалению, на этом он может остановиться, и тогда тот Роберт Смит, которого мы столько времени знали и любили, тоже уйдет, исчезнет навсегда…

— Что-то ты расфилософствовался, — перебила Паскаль. — Не забегай вперед, может быть, все и обойдется!

Но и она понимала, что нарисованная Джоном перспектива более чем реальна. Будь Роберт немного моложе или проживи он с Энн хотя бы вполовину меньше, и тогда все было бы иначе, но тридцать восемь лет счастливого брака нельзя было просто так взять и скинуть со счетов. А если у Роберта выгорит все внутри, что тогда от него останется?

— Я вовсе не уверена, что наш Робби превратится в этакий эмоциональный огарок, — добавила она, осторожно вытирая платком выступившие слезы. Для всех них эта тема была слишком болезненной, чтобы обсуждать ее спокойно. Кто мог подумать, что случится такое несчастье и Энн покинет их так скоро и без всякого предупреждения? А ведь она была совсем еще не старой! Не значит ли это, что подобное может случиться с каждым?

И, подумав об этом, Паскаль крепче прижалась к мужу, задумчиво посасывавшему незажженную сигару. Исхудавшее лицо Роберта стояло у нее перед глазами жестоким напоминанием о том, как непрочна, эфемерна жизнь, как хрупка она, как легко может прерваться. Это грозное напоминание было услышано всеми, кто знал и любил Энн Смит.

На протяжении последующих трех недель Диана, Паскаль, Эрик или Джон каждый день звонили Роберту, однако никто из них с ним не виделся. Роберт оказался не в состоянии ночевать один в пустой квартире и перебрался к старшему сыну, где в его распоряжении была большая и уютная комната. На работе он тоже не появлялся без малого месяц. Наконец Роберт решился выйти в мир и ненадолго заглянул в контору, а уже на следующий день вернулся в свою старую квартиру. В тот же день вечером Донелли и Моррисоны заехали навестить друга и были поражены его видом. Роберт страшно исхудал, одежда висела на нем мешком, а в глазах застыла неутолимая боль. С тех пор как Энн не стало, прошел уже месяц, но он переживал ее смерть так, словно она скончалась вчера, и Паскаль впервые не нашла слов, чтобы подбодрить его. Вместо этого она лишь крепко обняла Роберта, стараясь справиться с подступившим к горлу рыданием. Его боль напомнила им всем об их собственной невосполнимой утрате, и словно по закону компенсации четверо друзей обратили на Роберта всю свою нежность, любовь и сочувствие.

— Ну, а как ваши дела? Что вы поделывали все это время? — спросил Роберт заинтересованно, но по глазам было видно, что на самом деле его это почти не трогает. Ему все еще было очень трудно думать о чем-то, кроме собственного несчастья. Еще меньше Роберту хотелось расспрашивать друзей об их семейных делах — ведь у него самого больше не было жены, которую он любил больше самой жизни. И все-таки видеть Донелли и Моррисонов ему было приятно. С ними Роберту сразу стало намного легче, и к концу вечера он даже несколько раз улыбнулся грубоватым шуткам Джона, который, не найдя ничего лучшего, принялся по обыкновению жаловаться на Паскаль. Впрочем, ему показалось, что даже Донелли подкалывали друг друга без обычного рвения. И они, и Эрик с Дианой стали как будто мягче, терпимее, внимательнее и к нему, и друг к другу, и Роберт, немного подумав, связал это со смертью Энн. Ее кончина не могла не подействовать на друзей, и они действительно переменились. Во всяком случае, теперь они, несомненно, дорожили друг другом гораздо больше, чем раньше, когда дружба и любовь казались им чем-то само собой разумеющимся, раз и навсегда данным, неизменным и неразрушимым.

— Вчера я получила новые фотографии виллы в Сен-Тропе, — как бы между прочим сказала Паскаль за кофе. Она решила прощупать обстановку, хотя и понимала: прошло слишком мало времени, чтобы Роберт мог всерьез задуматься о летнем отдыхе. Впрочем, до первого августа оставалось еще пять с половиной месяцев, и Паскаль надеялась, что за это время многое в душевном состоянии Роберта может измениться.

Некоторое время она с воодушевлением рассказывала о доме, который, как ей показалось, выглядел на новых снимках даже лучше, чем на проспекте риелторского агентства. Наконец Паскаль иссякла, и Роберт, серьезно глядя на нее, сказал тихо:

— Знаешь, я ведь с вами не поеду…

Это было все, что он сказал, но никто из четверых не стал его уговаривать. Всем было ясно, что в Сен-Тропе Роберт будет только мучиться, вспоминая о том, как они с Энн мечтали об этой поездке.

— Как хочешь, — мягко сказала Диана. — Только не решай сейчас окончательно, ладно? До лета еще далеко.

Она бросила быстрый взгляд на мужа, и Эрик поспешил разрядить атмосферу шуткой.

— Понимаешь, — сказал он самым проникновенным тоном, — если тебя не будет, Джон нас живьем съест. И это получится не отдых, а сущее мучение! Ведь ты прекрасно знаешь, какой он скряга. Он уже заявил нам, что мы должны отказаться от отдыха только потому, что, если делить арендную плату на две семьи, сумма получается слишком большой. Вот я и думаю, что ты, возможно, все-таки передумаешь. Хотя бы ради нас!..

Выслушав эту тираду, Роберт невесело улыбнулся.

— Может быть, Диане стоит попытаться организовать кампанию по сбору средств для оплаты аренды этого милого домика? — вяло пошутил он. — Глядишь, какой-нибудь благотворительный фонд и возьмет расходы на себя, чтобы вы четверо могли отдохнуть как следует. Честное слово, вы это заслужили!

А что, это хорошая идея! — просиял Джон, и все пятеро засмеялись, а он, ободренный тем, что Роберт принял участие в общем разговоре, повернулся к Паскаль и добавил: — Кстати, твоя мама тоже могла бы нам помочь! Надо выпустить ее на Елисейские Поля с коробкой карандашей, а на коробке написать на английском, французском и немецком: «Вся выручка пойдет в пользу пятерых неразлучных друзей, пострадавших в результате поспешных действий некоей француженки». Я уверен: у нее отлично получится — у твоей мамы как раз подходящее лицо!

Паскаль свирепо сверкнула глазами. У нее на языке вертелся довольно ядовитый ответ, однако высказать, что она думает о предложении Джона, Паскаль не успела.

— Я бы хотел соблюсти нашу договоренность, — вмешался Роберт. — Правда, идея принадлежала Паскаль, но ведь это Энн уговорила всех. Словом, готов заплатить нашу… свою долю. Я просто не хочу ехать, вот и все…

— Не говори глупости, Роберт! — сказала Диана, и Паскаль бросила на нее предостерегающий взгляд.

— Это очень мило с твоей стороны, — поспешно проговорила она, стараясь на обращать внимания на удивленные лица остальных. — Я уверена, Энн тоже хотела бы, чтобы ты заплатил. Ведь это только справедливо, правда?

Роберт машинально кивнул. Он еще не пришел в себя, и слова Паскаль показались ему вполне разумными. Почему, спрашивал он себя, его друзья должны нести убытки из-за внезапной смерти Энн?

— Скажите, сколько я должен, и я выпишу чек, — сказал он.

После этого они заговорили о другом, однако по дороге домой Джон первым делом спросил у Паскаль, почему она согласилась, чтобы Роберт платил за дом, которым не собирался пользоваться.

— Тебе не кажется, что это не совсем порядочно? — спросил он. — Или у вас во Франции так принято?

Он явно не одобрял ее поступка, но Паскаль нисколько не смутилась.

— Если Роберт заплатит эти деньги, он обязательно поедет с нами, хотя сейчас он и думает иначе, — возразила она.

Некоторое время Джон обдумывал ее слова, потом улыбнулся. Он всегда знал, что Паскаль не глупа, но такого тонко рассчитанного хода он от нее не ожидал.

— Ты серьезно так думаешь? — спросил он на всякий случай.

— Разумеется! — спокойно ответила она. — А как бы ты поступил на месте Роберта?

— Ха! — Джон потянулся за сигарой. — Если бы я заплатил, я бы постарался получить за свои деньги все, что только возможно, и даже немного больше. Все дело в том, что Роберт не такой, как я. Он — благородная, чистая душа, и он не такой… скряга. Заплатить-то он заплатит, но мне почему-то кажется, что он все равно никуда не поедет.

— А я уверена, что поедет. Роберт, правда, и сам пока этого не знает, но это ничего не значит.

Он будет с нами в Сен-Тропе — я готова спорить с тобой на что угодно! И это не принесет ему ничего, кроме пользы.

В ее голосе было столько уверенности, что Джон кивнул почти помимо своей воли.

— Что ж, — проворчал он, — в таком случае я надеюсь, он не прихватит с собой всех своих детей и внуков. Эта мелюзга ужасно шумит, а Сьюзен к тому же действует мне на нервы.

Паскаль только вздохнула. Жена Майкла Сьюзен и ей действовала на нервы — как, впрочем, и жена Джеффа Элизабет, к тому же внуки Роберта действительно начинали шуметь и драться с самого раннего утра. Но сейчас это не имело большого значения.

— Это не важно, — сказала она твердо. — Главное, Роберт будет там.

— Знаешь, я рад, что ты все это придумала, — сказал Джон, с нежностью глядя на жену. — Когда ты сказала Робби, что он должен заплатить, я едва не подавился кофе. Мне даже показалось, что, быть может, ты слишком долго жила со мной и приобрела некоторые черты… Но теперь…

Не так уж и долго, — негромко ответила Паскаль и, прижавшись к нему в полутьме, поцеловала в щеку. За стеклами такси снова шел дождь, но она почему-то перестала обращать внимание на погоду. С тех пор как умерла Энн, Паскаль очень часто думала о том, как много значит для нее Джон. А он думал то же самое о ней. Правда, они по-прежнему спорили по всякому поводу и без повода, но это мешало им чувствовать себя счастливыми. И теперь они понимали это как никогда ясно. Смерть Энн напомнила им, что жизнь слишком коротка — и чудесна, чтобы можно было тратить ее на пустяки.

 

Глава 4

На протяжении последующих трех месяцев друзья каждую неделю навещали Роберта или приглашали к себе. Кроме этого, в первые два месяца они звонили ему чуть не ежедневно, и их усилия не пропали даром. К весне он уже чувствовал себя намного лучше, хотя по-прежнему был печален и вспоминал Энн чуть не каждый день. Но теперь его воспоминания были не такими мрачными. Напротив, Роберт старался вспоминать какие-нибудь смешные, забавные случаи, и хотя, рассказывая их, он иногда начинал плакать, все же улыбался он чаще.

Работа тоже отвлекала его от невеселых размышлений, и, почувствовав это, Роберт отдавал ей все силы и все свое свободное время. От мысли продать квартиру он так и не отказался; во всяком случае, время от времени он заговаривал об этом с Джоном или с Эриком, однако его друзья знали, что Роберт так и не убрал вещи Энн. Однажды вечером, когда Паскаль и Джон заехали за ним, чтобы отвезти в ресторан, где у них был назначен очередной «психотерапевтический сеанс», как называл эти походы сам Роберт, они увидели в ванной ночную рубашку Энн. На туалетном столике лежала ее щетка для волос, а в шкафу в прихожей висели ее куртки и плащи и стояли туфли и зимние ботинки. Это было странно, но, по крайней мере, Роберт не затворился в четырех стенах, чтобы без помех предаться скорби. Наоборот, в эти весенние дни он был очень занят: встречался с детьми, ездил на работу, вел несколько дел своих клиентов. Как бы там ни было, встречаясь с друзьями, Роберт выглядел оживленным и раскованным, и только глаза выдавали его одиночество и скорбь.

Весна была в самом разгаре, погода стояла отличная, и друзья все чаще вспоминали о лете и предстоящей поездке в Сен-Тропе. Правда, Роберт по-прежнему не собирался менять свое решение, но, как и обещал, он внес в общий котел свою часть арендной платы, и Паскаль была уверена, что в конце концов Роберт присоединится к ним. Обнадеживало ее и еще одно обстоятельство. Раньше Роберт говорил, что жить в Сен-Тропе без Энн будет выше его сил, но теперь он утверждал, что у него слишком много работы и ему придется остаться в Нью-Йорке на все лето. Паскаль всегда считала, что работа — это такая вещь, которую не жалко отложить и на потом, но даже она признавала, что забот у Роберта действительно хватает. Со дня смерти Энн прошло почти четыре месяца, но он до сих пор занимался ее наследным имуществом. Все было бы гораздо проще, пожелай он оставить его себе, но Роберт задумал превратить в деньги кое-какую принадлежавшую Энн недвижимость и основать на эти средства благотворительный фонд. По его задумке, этот фонд должен был финансировать судебное ведение дел, к которым Энн всегда относилась с особым трепетом, — дел, касавшихся случаев домашнего насилия и нарушения прав детей. Это, однако, оказалось весьма не просто, и все же всякий раз, когда Роберт рассказывал друзьям, как продвигается дело, его лицо озарялось подлинным воодушевлением.

— Летом в Нью-Йорке совершенно нечем дышать, — сказал ему как-то Эрик. — Я не знаю другого такого города, в котором было бы так скверно с конца мая по сентябрь. Впрочем, зимой здесь лишь немногим лучше.

Сам он с сожалением признавал, что ему, возможно, придется сократить свой летний отпуск до трех, может быть, даже до двух недель. Один из его коллег заболел, и Эрик принял на свои плечи дополнительную нагрузку, с которой едва справлялся. Диана была недовольна подобной перспективой, однако она уже решила, что, если Эрику придется уехать из Сен-Тропе раньше, она останется там с Джоном и Паскаль. И с Робертом — мысленно добавляла Диана, уверенная в том, что в конце концов им сообща удастся его уговорить.

— Будет очень жаль, если Эрику придется уехать, — сказала она, искоса поглядывая на Роберта. — Нам придется жить в этом огромном доме только втроем. Кто же будет катать нас на яхте? Ведь Джон совсем не умеет управляться со всеми этими парусами!

— Ничего, рыбу можно ловить и с причала, — хладнокровно заметил Джон. — А если уж вам приспичит кататься, можно нанять катер с экипажем.

Паскаль немедленно пнула его под столом ногой, а Диана, бросив на Джона предостерегающий взгляд, продолжала как ни в чем не бывало:

— …Нет, Роберт, ты непременно должен поехать! Если хочешь, можешь даже захватить с собой кого-нибудь из детей. Энн была бы очень рада, если бы узнала, что ты не бросил ее подруг в такой сложной ситуации.

— Ну, посмотрим, — коротко отозвался Роберт. И хотя это ни в коем случае нельзя было считать за обещание, для всей компании забрезжил лучик надежды. Теперь все они — за исключением, быть может, Джона, который так ничего и не понял, — верили, что Роберт начал понемногу выбираться из пропасти, в которую его повергла смерть жены.

Как ты думаешь, он действительно согласен? — спрашивали они друг друга после того, как Роберт уехал домой. Он хотел лечь пораньше, так как на завтрашнее утро у него были назначены важные слушания в суде. Кроме того, как с гордостью объявил Роберт друзьям, Аманда просила его пойти с ней на торжественный прием по поводу премьеры нового фильма. Она недавно рассталась со своим бойфрендом, и ей казалось, что отец с успехом его заменит, особенно если наденет фрак и галстук-бабочку.

Это заявление вызвало целый шквал безобидных шуток по поводу того, что Роберт, дескать, начал вести «разгульную жизнь» и «шататься» по приемам и светским вечеринкам. Роберт неловко оправдывался, говоря, что ему вовсе не хочется никуда идти, но он должен выручить Аманду. Кроме того, он слышал, что сам фильм совсем не так плох, как о нем писали в прессе.

— Значит, ты уже интересуешься фильмами? — заметил на это Джон, и Роберт улыбнулся.

— Вы же знаете, мы с Энн всегда любили кино, — ответил он. — Она не простила бы мне, если бы я пропустил эту премьеру.

Когда в следующий уик-энд они снова встретились, друзья принялись расспрашивать Роберта, как прошла премьера.

— Ну что, видел ты кого-нибудь из кинозвезд? — поинтересовался Эрик. Несмотря на то, что в последнее время он очень много работал, заменяя заболевшего коллегу, выглядел он превосходно. У него было свежее, отдохнувшее и очень счастливое лицо. Казалось, он даже немного пополнел, в то время как Диана, напротив, выглядела усталой и изможденной. Щеки у нее ввалились, под глазами залегли темные тени, и, глядя на нее, Паскаль встревожилась. Впрочем, вслух она ничего не сказала. Быть может, подумалось ей, дело не в Диане, а в ней самой; с тех пор как умерла Энн, все они относились друг к другу особенно внимательно.

— Все было очень интересно, — дипломатично ответил Роберт и улыбнулся. — На премьере присутствовало, наверное, человек пятьсот; что же касается самого приема, то, друзья мои, это был самый настоящий зоопарк! Да, я видел и кинозвезд, и их поклонников и поклонниц, кинокритиков, журналистов и много всякого другого народа. Жаль, что вас там не было, — некоторые из гостей вели себя как самые настоящие обезьяны, на которых кто-то напялил фрак. Менди, впрочем, получила большое удовольствие. Она перезнакомилась буквально со всеми, и какой-то потрясающего вида парень в смокинге тысячи за полторы долларов назначил ей свидание. Я уверен — это был продюсер, так что, боюсь, моя карьера официального сопровождающего закончилась, так и не успев толком начаться.

назад<<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 >>>далее