— Она пошла на риск. Она уверена, что дом ее отца неприступен и Кот не осмелится пробраться в него.

— Вызов, который вы не могли не принять, -

сухо заметила Джессамин.

— Конечно. Особенно учитывая, какая она безжалостная сука.

Все двери, ведущие в верхние комнаты, были закрыты, и Джессамин не могла даже предположить, какая из них принадлежит ее бывшей подруге.

У Алистэйра не было продуманного плана. Он бесшумно открывал одну дверь за другой. С минуту он вглядывался в зловещую темноту комнаты, а затем тихо закрывал дверь. Джессамин молча двигалась вслед за ним, пока наконец они не дошли до последней комнаты.

— Это она, — произнес Глэншил, пропуская Джессамин вперед и закрывая за ними дверь.

— Откуда вы знаете?

— Здесь все пропахло ее духами, — ответил он, направляясь к окну. — Я везде узнаю этот запах.

Джессамин пошла за ним и в ту же минуту наткнулась на какой-то низкий предмет, который Алистэйр обошел. Она сильно ударила ногу и пробормотала какое-то ругательство. Ее глаза постепенно привыкали к темноте. Алистэйр уже достиг цели, и она видела, как в руках его сверкают драгоценности.

— У вас есть хоть какая-то мораль? — поинтересовалась она. — Какие-нибудь представления о чести и порядочности?

— Разумеется. — Алистэйр сгреб бриллианты в черную сумку, которая висела у него на плече. — Просто я их сам себе придумал. Я не обращаю ни малейшего внимания на то, где остальные проводят границу между добром и злом. Я не возьму ничего у человека, которому это принесет существенный ущерб. Я также не ворую у тех, кто этого не заслужил.

— Да кто вы такой, чтобы устраивать суд над людьми? Какое вы имеете право решать, кто заслуживает, чтобы его ограбили, а кто нет? — негодуя, воскликнула Джессамин. — Вы что-то не очень похожи на порядочного человека. Что, если вы ошибаетесь? Что, если Эрминтруд втайне от всех занимается благотворительностью и щедро подает бедным?

— Вряд ли. Но если это так, то меня замучают угрызения совести и я верну ей эти отвратительные камни.

— Вы очень, очень дурной человек.

— Да, — печально вздохнул он. — Мне нет спасения. Идем, Джесс. У нас есть еще дело.

— Еще? — Она задохнулась от возмущения.

— Это же было слишком просто. Теперь нам нужно кое-что потруднее. Я хочу взять тебя на крыши. Думаю, твоя старая подруга Изольда Пламворфи уж точно достойна того, чтобы мы посетили ее этой ночью.

— Вы с ума сошли!

— Ничуть. К ее дому примыкают другие здания, и мы славно проведем время под звездами.

— А если я боюсь высоты?

— Придется тебе преодолеть это, — лениво протянул Алистэйр.

— Но вы же в любом случае заставите меня!..

— Скажи мне, Джесс, разве это незабавно?

— Это неправильно, — упрямо возразила она.

— Это не ответ на мой вопрос. — Он вздохнул и взял ее руку в свою. — Рано или поздно я все равно добьюсь, чтобы ты признала это. Я покажу тебе Лондон, о котором не знает никто, кроме нас с тобой. А потом я надену на тебя драгоценности Изольды и отвезу обратно в Кент.

— Я чувствую, мне уже не придется увидеть свою сестричку, — пробормотала Джесс.

— Глупышка! Доверься мне. С тобой ничего не случится.

— Довериться вам? — Его предложение показалось ей настолько абсурдным, что она засмеялась в полный голос. Но как это ни странно, она действительно доверяла ему. — Вас должна волновать не моя безопасность.

— Правда? А чья же?

— Вы должны думать о своей безопасности, милорд.

— Забавно: ты ведешь беседы в темноте с вором, который только что обчистил комнату, и называешь его «милорд». Зови меня лучше Алистэйр.

Она никак не отреагировала на его предложение.

— Карты показывали мне вас, милорд. Вот откуда мне известно, кто вы. Сегодня ночью случится беда. Я знаю это.

Он наклонился и сжал в ладонях ее лицо, и в темноте сверкнула его улыбка.

— Беда случилась, когда я впервые увидел тебя, милая.

И он поцеловал ее своим колдовским коротким, жадным и голодным поцелуем. В животе у Джессамин сладко заныло от внезапно охватившего ее желания.

Когда он оторвался от нее, его глаза горели ликованием и отчаянием.

— Когда-нибудь ты подаришь мне ответный поцелуй, — прошептал он, сжимая ее покорную руку.

— Я буду плакать у вас над могилой, — упрямо сказала Джессамин.

— Весьма признателен!

Он вел ее обратно по темному коридору, крепко держа за руку.

Флер прислонилась к стене, глядя через окно на черное ночное небо. Она потеряла счет времени — Роберт Бреннан проводил ее в спальню, как настоящий джентльмен, хотя он и пытался доказать ей, что он вовсе не такой. Он сказал, что ей лучше будет немного передохнуть, пока он выяснит, что и как. Флер взглянула в его милое упрямое лицо и дала ему понять, что именно это она и сделает.

Флер не могла заснуть. Джессамин попала в беду, она где-то далеко отсюда, может быть, ей сейчас даже угрожает опасность, а все, что Флер может сделать, — это только молиться, чтобы Бреннан спас ее. Никому еще она так не доверялась, несмотря на то, что он-то как раз старался убедить ее в своей нечестности и бессердечности. Он обязательно спасет ее сестру, если, конечно, Джессамин нужно спасать. Он бы сделал для Флер все, что может. Кроме одного — он никогда не сможет полюбить ее.

Она выпрямилась и потерла ушибленный затылок. С тех пор как умер папа и они перестали чувствовать себя в безопасности, вся жизнь их состоит из бед. Она все время надеялась, что рано или поздно все само встанет на свои места. Ей так хотелось поверить в наивную мечту Джессамин о богатом, добром, красивом человеке, который полюбит Флер и будет заботиться о ее семье.

Но Флер не замечала вокруг себя богатых, добрых и красивых молодых людей, которые были бы готовы предложить ей руку и сердце. И все же, даже если бы так случилось, ни один из них не был бы нужен ей. Ей был нужен только Бреннан.

И его-то она не могла получить.

Она не хотела жить в Лондоне, в этом огромном грязном городе, который ненавидела. Ей не нужны были шелковые платья и драгоценности, не нужна была прислуга. Ей хотелось чистого воздуха, свежей еды, хотелось, чтобы покупали ее рисунки и чтобы рядом был сильный надежный мужчина, который любил бы ее.

Но на это не приходилось даже надеяться. На мгновение Флер стало жалко себя. Она встряхнула головой, прогоняя это чувство. Пока с Джессамин было все в порядке, они держались, хотя жили в Лондоне почти как в трущобе. Когда они были вдвоем, они побеждали нужду и горе. Джессамин всегда была за главную дома, считая, что только она сможет обеспечить благополучие семьи.

Однако время для брака, который спас бы не только Флер, но и всю их семью, уже прошло. Они найдут другой способ выжить.

Должно быть, Флер уснула и не слышала стука в дверь. Когда она открыла глаза, то увидела перед собой Бреннана. Девушка знала, что Бреннан никогда не вошел бы без стука.

— Я не знаю, что тебе сказать, милая, — печально произнес он. — Ее здесь нет, это точно. И Глэншила здесь тоже нет, его кровать даже не тронута. А из конюшни пропали две лошади.

— Думаете, он похитил ее? — взволнованно спросила Флер. — Вы можете отправиться в погоню?

— Нет, — произнес Бреннан, — я думаю, она уехала по своей воле. Может быть, они вернутся, а может быть, и нет. Но я, к сожалению, не могу пуститься за ним в погоню, как бы я ни хотел этого.

Что-то в его лице насторожило Флер.

— Почему?

— Зачем мне ехать за ним? Он — Кот, вот в чем дело. Не знаю, помогает ли ему твоя сестра, или просто она случайно оказалась замешана в его делишки, но больше всего в жизни я хочу застать его на месте преступления. Не очень-то мне нравятся воры-аристократы, — с горечью произнес Бреннан.

— Так почему же вы не поедете за ним?

Он посмотрел на Флер и печально улыбнулся:

— Потому что я не могу оставить тебя здесь одну.

На миг в ней снова проснулась надежда, которую она быстро прогнала прочь.

— Не волнуйтесь за меня. В конце концов я уже хорошо усвоила, что вам противна сама мысль о том, что между нами что-то есть, К тому же вряд ли Салли Блэйн вышвырнет меня на улицу, когда узнает, что пропала моя сестра.

— Я не это имел в виду, мисс. — Она ненавидела, когда он называл ее мисс. — Остерегаться нужно Клэгга. Это опасный человек, и если я не останусь, чтобы защищать тебя…

— Тогда пусть он едет за Котом.

— Значит, в опасности будет твоя сестра.

— Кто сказал вам, что она в безопасности сейчас, вдвоем с этим преступником?

— Инстинкт. Насколько я знаю, Кот никогда не причинял никому вреда. Не воровал у тех, кто не может обойтись без этих безделушек. Если бы он не насмехался над нашей работой, я, может быть, отпустил бы его. Но я не могу сделать это — я дал клятву и не нарушу ее.

— Не нарушаете ли вы свою клятву тем, что остаетесь здесь? — Она знала, что подстрекает Бреннана, но не могла ничего с собой поделать. Беда сделала ее разговорчивой и дерзкой.

Бреннан провел рукой по взъерошенным волосам. Он сердился на нее, но во взгляде его была нежность.

— Порой кое-что становится для нас важнее долга.

Флер отвернулась, не в силах больше смотреть на него.

— Что же мне делать, Роберт? — печально спросила она.

— Я позабочусь о тебе, милая. Я отвезу тебя домой, а потом разыщу и привезу к тебе твою сестричку, Обещаю!

Флер не смотрела на него, но чувствовала его близость. И ей казалось, что если он сейчас прикоснется к ней, то она бросится к нему в объятия и никогда больше не отпустит его.

Она застыла на месте в ожидании. Но в следующую секунду до нее донесся скрип закрывающейся двери. Он ушел, а она осталась одна. Вглядываясь в свое отражение в черном холодном окне, она видела следы от слез на бледном, как у привидения, лице.

 

Глава 18

 

Дела шли хорошо вплоть до того дня, когда с Джессамин приключилась беда. Твердить себе, что эта ночь может закончиться благополучно, было бессмысленно — Джессамин не могла больше лгать себе. Карты давно показали ей две тени — ее и Алистэйра, и предсказали катастрофу для обоих. К тому времени как они достигли дома леди Пламворфи, она уже знала: ни для нее, ни для него нет выхода.

Алистэйр двигался в темноте, бесшумно и незаметно, словно кот, и Джессамин изо всех сил старалась поспевать за ним. С первого взгляда на каменный особняк ей снова стало не по себе.

— Она дома, — прошептала Джессамин.

— Ничего страшного. Думаю, она развлекается с очередной бедной жертвой типа Калдервуда, — ответил Алистэйр, разглядывая здание. Особняк леди Пламворфи был построен в самом начале семнадцатого века, а в последующие десятилетия рядом с ним были построены остальные здания. И теперь дома примыкали один к другому так плотно, что расстояние между двумя зданиями было не больше нескольких футов.

— Вы ведь не станете заходить туда?

— В таком облачении? — спросил он. — О нет. Кроме того, цель этого маленького упражнения — отвести от меня всевозможные подозрения. Пока Кот грабит лондонские дома, графа Глэншила тошнит в его спальне в Кенте.

— Вы считаете, что вас подозревают?

С минуту Алистэйр раздумывал.

— Я не могу недооценивать Роберта Бреннана. А на стороне Клэгга несправедливое преимущество. — Он лукаво улыбнулся: — Ты действительно боишься высоты, крошка?

— Да.

— Жаль. Придется тебе преодолеть этот страх. Она не ждала сострадания с его стороны и поэтому не очень удивилась его ответу. Фасады домов глядели на них величественно и негостеприимно. Позади были участки с сараями различной высоты, расположенными друг за другом, словно лестница в небо. Алистэйр вскарабкался на одну из садовых построек, перебрался на крышу конюшни, а оттуда перепрыгнул на пристройку старого дома. Там он остановился и сверху посмотрел на нее.

— Ты ведь не заставишь меня спускаться за тобой?

Джессамин, задрав голову, глядела на него. Он был уже на полпути к крышам, чернеющим сверху. У Джессамин от страха ладони стали влажными.

— Иди за мной — я жду тебя здесь.

Как она и думала, никакого чуда не произошло.

— Давай же, Джесс, — терпеливо звал Алистэйр. — Чем больше мы здесь теряем времени, тем больше шанс, что нас поймают. На пристройку залезть несложно, а потом я подам тебе руку.

Джессамин обернулась. Она могла убежать, и на этот раз он не догнал бы ее. Во дворе было пусто, ни души.

— Не получится, Джесс, — долетел до нее сверху его голос. Видимо, он читал ее мысли.

Она подняла голову.

— А что, хорошая идея, — сказала она. — На этот раз вы не сможете догнать меня, и сомневаюсь, что вы будете в меня стрелять: это слишком шумно и может привлечь внимание.

— Правильно.

Он присел на крыше, не спуская с нее глаз.

— Так почему же ты не бежишь?

Эта чертова карта! Она не могла выбросить ее из головы. Карта предсказывала десять мечей, поражающих Алистэйра в спину. Ужасный конец!

Если она сейчас побежит, она никогда уже ничего не узнает. Она вглядывалась в его силуэт на крыше. Он, Конечно, полагает, что непобедим. А она, она-то знала, сколько в нем на самом деле человеческих слабостей. Она не хотела его смерти.

И ей было не важно, почему она не хочет, чтобы он погиб. Достаточно того, что она этого не хочет.

Не проронив ни слова, Джессамин полезла на крышу. Вначале она вскарабкалась на скользкое дерево и остановилась, ища точку опоры. Он и не думал помогать ей. Сидя на крыше, он наблюдал, как она неуверенно пробиралась к конюшне. Внизу занервничала лошадь, почувствовав шум на крыше, и Джессамин чуть было не поскользнулась.

Вопреки ее ожиданиям нижняя часть дома была не так близко — до нее оставалось по крайней мере расстояние в два фута, а следующая крыша, на которую ей предстояло залезть, была на добрых три фута выше. С минуту она смотрела туда, куда ей предстояло прыгнуть, и сердце ее сжималось при мысли о том, что она может свалиться вниз, на острые камни.

Алистэйр с присущей ему гибкостью поднялся и подошел к краю крыши, не отрывая глаз от Джессамин.

— Это самое опасное место, — сказал он без тени сострадания. — Главное — перепрыгнуть здесь, потом уже будет легко.

— Вы тут уже бывали раньше?

— Случалось.

Джессамин никак не решалась прыгнуть и была очень рада оттянуть время.

— Мне казалось, вы занимаетесь своим ремеслом, когда гостите в каком-нибудь знатном доме. Что вы бродите по комнатам и берете все, что нравится.

— Это не ремесло, дорогая моя, — произнес он с притворным отвращением. — Человек королевского рода не занимается ремеслом. Это способ отогнать скуку. Давай назовем это моим увлечением.

— А заодно можно и набить карманы.

— Ну не без этого, — согласился Алистэйр. — Ты так и собираешься простоять там всю ночь или соизволишь прыгнуть?

— А если я упаду?

— Думаю, тебе будет больно, — ехидно пробормотал он.

— А что, если я умру? Он посмотрел вниз:

— Вряд ли. В самом худшем случае ты слома-. ешь ногу, но, честно говоря, я полагаю, все обойдется несколькими шишками и синяками. Вот если ты упадешь с крыши, это другое дело. Тогда ты запросто можешь разбиться насмерть. — Он ласково улыбнулся ей. — Ну давай же, дорогая. Я обещаю, что не буду толкать тебя с крыши.

— Вы уверены в этом?

— Мне только что пришла в голову подобная идея. Это бы облегчило дело.

— Мама, наверное, захотела бы выяснить, что я здесь делала.

— Не волнуйся, тебя бы не узнали. Я бы постарался, чтобы ты упала лицом вниз. Тебя бы никто не опознал.

Джессамин сглотнула.

— Вы пытаетесь напугать меня?

— Тебя так просто не напугаешь, правда?

— До сих пор это никому не удавалось.

— Решайся, Джессамин! Ты уже слишком далеко зашла. Давай же, это последний шаг.

Она снова вспомнила предупреждение Мариллы. Она потеряет все, может быть, даже жизнь. Надо повернуться и бежать.

— Надеюсь, вы приготовились ловить меня?

— Доверься мне, Джесс. Пока ты со мной, ничего не случится.

— Нет, — сказала она. И прыгнула прямо вето объятия.

Он поймал ее. Оба упали на наклонную крышу и покатились вниз. Алистэйр сумел удержаться, и они остановились. Они лежали на краю крыши, он оказался сверху, их ноги сплелись. Он чувствовал себя так, словно она лежала с ним абсолютно обнаженной.

Алистэйр, задыхаясь, как-то странно смотрел на нее. Он поднял голову и закрыл от Джессамин чернильно-черное небо с брызгами звезд, взрезающих темноту. На миг его губы коснулись ее, а затем он поднялся, увлекая ее за собой.

— Молодец, Джесс. Но в следующий раз предупреждай меня, когда соберешься прыгнуть.

— Вы же сказали, что это было самое страшное место?

— Я соврал, — весело произнес он. Он продолжал тянуть ее за руку, но она упрямо стояла на месте.

— Прежде чем идти дальше, я хочу, чтобы вы ответили мне на один вопрос.

— Ты чертовски упряма! Спрашивай что хочешь, но только пообещай, что больше не будешь противиться своей судьбе.

— Почему?

Алистэйр внимательно смотрел на нее.

— Почему? — переспросил он.

— Почему человек королевского рода, пусть даже обнищав, превратился в обыкновенного вора?

— Джессамин, ты оскорбляешь меня! — запротестовал Алистэйр. — В моем воровстве нет ничего обыкновенного.

— Почему? — настаивала она. — Это как-то связано с вашим братом?

Она не ждала от него ответа. Он тихо, с горечью засмеялся:

— Ты просто начиталась романов, крошка! Меня не преследует жажда мести. Мой брат сам выбрал свою судьбу. Думаю, он безбожно пил и играл, потому что лондонская знать нагоняла на него смертельную тоску. Я же предпочел воровать драгоценности. Я, наверное, тоже плохо кончу, но зато я наслаждаюсь жизнью гораздо больше, чем выпало на долю бедняги Джеймса.

— Вы полагаете, это уважительная причина для того, чтобы стать вором?

— Чтобы развеять скуку? Несомненно. В лондонском высшем свете совершенно нечем развлечься — разве что изощрять свой ум, а закрытые двери домов и кучи драгоценных безделушек — подходящая возможность для этого. Ну что, понятно? Ты идешь со мной?

Она не двигалась. Алистэйр смеется над ней, это ясно. По-видимому, его не волнует никто и ничто. Или по крайней мере ей казалось, что это так.

Какая же она была дура, когда думала, что обретет спасение в человеке, который по собственному выбору стал преступником! Он неизбежно погибнет и принесет погибель ей.

Подул ветерок, и она ощутила вкус моря и запах снега. И вдруг ей стало все равно. Она будет делать все, что он захочет, она не будет больше ни о чем думать, не будет задавать вопросы. Она будет принадлежать ему.

— Понятно, — ответила она.

Он ловко начал подниматься вверх, увлекая ее за собой. Они забирались все выше и выше, минуя мансарды и крыши домов, мимо закрытых, темных и ярко светящихся окон, за которыми были слышны обрывки случайных разговоров. Они оставляли позади себя спящих детей и бодрствующих любовников, переполненные танцевальные залы и пустующие школьные комнаты, пока наконец не достигли покрытой шифером крыши.

С помощью Алистэйра Джессамин преодолела последнее препятствие и остановилась, чтобы отдышаться. Алистэйр стоял в нескольких шагах от нее. И в первый раз за все то время, что они были вместе, она забыла о нем, глядя на огромный город, распростертый у ее ног.

Город околдовал ее своим великолепием. Даже в этот поздний час повсюду горели огни, словно крохотные алмазы, рассыпанные по бархатному плащу. Джессамин различала реку и здания Уайт-холла, круглый купол собора Святого Павла. Вдали лежали трущобы и на окраине их — Спиталфилдз, утонувший в отбросах и вони. Справа стояла огромная Лондонская башня. Эта башня, словно заколдованная, притягивала к себе взгляд Джессамин.

Джессамин подняла глаза. Рассыпанные сверху звезды светили только для нее.

— Волшебно, правда? — тихо прошептала она.

— Не знал, что ты веришь в волшебство. Она взглянула на него:

— Я могу читать по картам. Я знаю о волшебстве больше, чем многие другие.

— Тогда почему ты боишься его?

— Я ничего не боюсь.

— Ты боишься меня, — тихо произнес он.

Джессамин молчала, не в силах возразить ему. Она снова подняла голову и долго смотрела на звезды, упиваясь их сиянием и испытывая непривычное ощущение оттого, что ее распущенные волосы свободно развевались за спиной.

— Ты до сих пор не объяснила мне, почему ты не убежала. Что сказали тебе твои волшебные карты? Они сказали, что я твоя судьба?

— Нет.

— Нет, я не твоя судьба?

— Нет, они не сказали мне этого, — раздраженно ответила Джесс. — Мне холодно здесь. Мы так и будем стоять?

— Я мог бы согреть тебя, — сказал Алистэйр. — Так что сказали тебе твои карты?

— Я не хочу говорить об этом.

Джессамин отвернулась от него и пошла прочь. Но не успела она сделать и нескольких шагов, как он поймал ее и прижал к себе.

— Что сказали тебе карты? — Губы Алистэйра были рядом с ее губами. — Я умру сегодня? Ты следовала со мной специально, чтобы полюбоваться этим?

назад<<< 1 . . . 15 . . . 21 >>>далее