– Мне кажется, мистер Ромейн сделал очень верно, наняв телохранителя при такой-то супруге… Впрочем, не о том речь, можешь справиться у самого Эдди.
С минуту она смотрела на меня таким тупым взглядом, что я начала понимать, почему ей дали такое смешное имя: «пузыри», – видно, ничего другого в ее голове не было. Наконец, она произнесла:
– Возможно, я так и сделаю.
– Мистер Ромейн прислал Эдди мне в помощь, – терпеливо продолжала я. – Но вчера никакой необходимости в этом не было, поэтому Говард пригласил меня пообедать, вот и все.
– Ладно, может быть, я ошиблась, тогда скажи, зачем муж приходил сюда? Зачем ему частный сыщик?
Я передала ей суть дела, но не была уверена, что мисс Ромейн поверила, но она неожиданно заявила:
– Хм, выдумать такую историю у тебя не хватило бы мозгов.
– Естественно, – тепло согласилась я. – Ну, хоть теперь ты понимаешь, что я говорю правду?
– Но… все равно, ты не имела права избивать меня!
– Это случилось непроизвольно. Как только на меня замахиваются, сразу же срабатывает рефлекс самозащиты, тут уж ничего не попишешь.
– Я сама виновата, – внезапно улыбнулась мисс Ромейн. – Извини. – Ее глаза так и метали молнии в мой бюст. – Я действительно весьма сожалею о случившемся, извини, если можешь.
– Нет, не могу, – я тоже широко улыбнулась. – Но постараюсь.
– Почему бы тебе не звать меня Бабло? – она хихикнула. – Мне кажется, мы поладим.
– Ладно, милочка, можешь звать меня Мэйвис, – любезно ответила я.
– Нет, правда, я чувствую, мы становимся друзьями, – торопливо проговорила блондинка. – Теперь, когда я знаю, что ты пытаешься помочь мужу, меня разрывает отчаяние за свою ошибку. Мне просто необходимо искупить свою вину перед тобой, дорогая! Знаешь, что я придумала? Приезжай к нам сразу после программы, все вместе проведем чудненький уикэнд, у нас даже бассейн есть! Вволю поваляемся на солнышке, вообще, ближе познакомимся…
– Но… – начала я нерешительно, – я собиралась…
– Мэйвис, дорогая, я настаиваю! – твердо сказала Бабло. – Собери все необходимое, чтобы не заезжать домой, и как вся эта чепуха на студии закончится – сразу к нам!
– Ну хорошо, если ты так настаиваешь.
– И Эдварда можешь захватить с собой. – Бабло усмехнулась. – Если я правильно поняла, он ведь тоже будет на телевидении?
– А Эдди знает ваш адрес?
– Дорогуша, если он телохранитель моего мужа, то как ты думаешь, знает он наш адрес? – выдавила она сквозь зубы.
3
При виде камер и микрофонов у меня от страха даже в животе заурчало, когда нас рассадили за столом перед началом передачи.
Эдди Говард заехал за мной на машине и сказал, что со студией все уладил, оттуда за мной автомобиль не пришлют. Потом он поинтересовался, собрала ли я саквояж для уикэнда. Вместо ответа я спросила, что за ведьма такая миссис Ромейн, на что он посоветовал спросить об этом самого Ромейна.
Когда мы подъехали к телестудии, Эдди сказал, что дождется меня и после передачи отвезет к Ромейнам, а когда я попыталась возразить на это, будто сама распоряжаюсь собой и не обязана подчиняться, он только ласково улыбнулся. А затем спокойно заметил, что таково распоряжение миссис Ромейн и ее супруга, а поскольку мы сейчас оба работаем на одного босса и он нам платит, то какого черта спорить?
Сэм Барни сразу затолкнул меня в гримерную, где какая-то тетка в белом халате измазала меня всякой дрянью.
В общем, все происходящее было так ново, что мне не хватило времени пораскинуть мозгами. А от мандража я вся покрылась гусиной кожей и больше всего боялась, что камера покажет телезрителям именно эти пупырышки, и поэтому решила не наклоняться вперед, дабы не демонстрировать свое декольте.
На мне было восхитительное шифоновое платье, и как вы понимаете, сидело оно на моей фигуре великолепно. Когда-то руководитель драмкружка в школе говорил нам, что самое главное – суметь показать зрителю ровно столько, сколько возможно. Сейчас бы он назвал меня, наверняка, самой лучшей своей ученицей.
Словом, я сидела и дрожала перед телекамерами, прямо в глаза светили огромные лампы, грим потихоньку потек, а в животе заурчало еще громче.
– Нервничаете? – ободряюще улыбнулся Сэм Барни.
– Чуточку, – кивнула я. – Вы мне даже не сообщили, что говорить, а передача вот-вот начнется.
– Пусть это волнует вас меньше всего, – успокоил он. – В таком потрясающем платье вам, ей-богу, и говорить-то не нужно! Впрочем, я задам парочку вопросов, и вы отвечайте, что сочтете нужным, все очень просто.
– Надеюсь, что так и будет, – выдавила я растерянно. – А как насчет остальных? Вы нас даже не познакомили.
– Так интересней. Я никогда никого не представляю друг другу заранее, тогда все получается естественней.
В этот момент мужчина в наушниках стал выкрикивать какие-то команды, и не успела я опомниться, как Сэм сказал, глядя в камеру: «Добрый вечер, друзья!»
Я судорожно сглотнула, а он продолжал говорить с камерой, как со старой приятельницей.
– Сегодня, леди и джентльмены, у нас в гостях три прекрасных, и к тому же чрезвычайно интересных, дамы. С одной из них вы уже знакомы, а две другие – впервые в этой студии, и смею заверить, это – самые очаровательные из всех девушек, что бывали у нас в гостях. Не сомневаюсь, что когда вы увидите их через минуту, вы полностью согласитесь со мной. Ну, а теперь мне бы хотелось представить уже знакомую вам даму с твердыми представлениями обо всем на свете! Итак – мисс Пинчет Эбигейл! Хелло, Эбигейл!
Светловолосая женщина лет пятидесяти была облачена в зеленое атласное платье, которое, по-моему, продавалось в насмешку над модой. Мисс Эбигейл выглядела так, как и положено престарелой даме, кости и дряблый жир которой кажутся в атласе мускулами.
– Добрый вечер, мистер Барни, – произнесла она трубным голосом, от которого меня просто передернуло.
– Ну, а теперь познакомьтесь с одной из наших дебютанток, – ведущий вовсю улыбнулся. – Эта девушка представилась мне как Долорес! Ну что ж, Долорес, добро пожаловать на нашу передачу!
Мне, конечно, нелегко это признавать, но Долорес, действительно, была сногсшибательная! Типичная, жгучая латиноамериканка с темными блестящими глазами и великолепной фигурой.
Ее темно-синее креповое платье держалось на таких узеньких бретельках, а вырез уходил столь глубоко, что я все не могла сообразить, как ей удалось спрятать под ним лифчик. Если же ее груди торчали так без всякой поддержки, то она, видно, умудрилась обдурить закон всемирного тяготения! И я бы не удивилась, подтвердись мои догадки, – Барни ведь предупреждал, что на его передачах собираются исключительно одни придурки!
– Мне очень приятно принимать участие в вашей передаче, мистер Барни, – сказала Долорес низким, волнующим голосом.
– Надеюсь, не в последний раз! – радушно оскалился Сэм. – А теперь представлю последнюю гостью сегодняшнего вечера, но это не значит, что она менее восхитительна, чем остальные! – Мэйвис Зейдлитц, первый в нашем городе консультант по конфиденциальным делам! Она буквально на днях открыла свою контору.
– Добрый вечер, Сэм, – сказала я. – Мне смотреть на вас, или в камеру?
– Ха-ха-ха! – очень естественно заржал он. – Мисс Мэйвис, сразу видно, что вы впервые перед телекамерой! Смотрите куда угодно, милочка, это не имеет никакого значения. И скажите, пожалуйста, нашим зрителям, что все-таки значит – консультант по конфиденциальным вопросам?
– Мой офис находится на Сансет-стрит, часы приема с девяти до семнадцати, кроме субботы и воскресенья, – затараторила я. – Если у вас возникнут неразрешимые проблемы – я их решу, только немедленно обращайтесь ко мне, все будет улажено, и, разумеется, останется в тайне, ибо, если вам не требуется конфиденциальность, вы и не обратитесь в мое бюро!
– Ну, все понятно! – с восторгом подхватил Сэм. – Спасибо, мисс Мэйвис, вы здорово все разъяснили. А сейчас мы, пожалуй, перейдем к теме, которую и хотели затронуть в нашей программе сегодня. Она весьма противоречива, но я надеюсь, что каждый выскажет свое мнение. Как вы думаете мисс, допустима ли эвтанзия?
– Гм, – произнесла я многозначительно, – полагаю, оправдана, если, конечно, они женаты.
Похоже, я слишком увлеклась обдумыванием ответа и не заметила, что произошло, пока я отвечала, но вся студия просто покатывалась со смеху.
– Эвтанзия – название легкой смерти. – Сэм сдержанно хихикнул. – А что вы скажете, Эбби?
– Здесь предполагается свобода воли, если я правильно поняла, – глухо проговорила Эбигейл. – Но это же чепуха! Все человеческие существа находятся во власти потусторонних сил, сил иного, неведомого, невидимого мира!
– Иного мира? – переспросил ведущий с любопытством. – Вы имеете в виду другую планету?
– Ничего материального, – хорошо ответила мисс Пинчет. – Я говорю о том сверхъестественном мире, который окружает нас, невидимый и неслышимый нам. Я говорю о силах зла, что ведут нас через всю жизнь могучей своей силой, мощной волей, которой мы не способны противостоять, даже если бы знали, как это сделать!
– Значит, вы считаете, что такого понятия, как милосердное умерщвление, просто не существует, поскольку это предполагает выбор, а те силы, о которых вы только что поминали, не допускают самой возможности выбирать? – недоверчиво спросил Сэм.
– Именно так, – дама подтвердила ответ энергичным кивком. – Мы всего лишь пешки в их ужасной игре.
– Весьма интересно, – пробормотал Сэм. – Долорес, а что вы скажете?
– Мне ничего не известно о силах зла, – красотка одарила всех ослепительной улыбкой. – Но если человеку суждено умереть, он умрет, это уж точно, и никаким силам этого не изменить. Конечно, бывают дни лучше, бывают – хуже, но суть не меняется…
– Что вы хотите сказать? – насторожился ведущий.
– Ах, мне, наверное, с этого и надо было начать, – заметила Долорес кокетливо-виновато. – Знаете ли, я – медиум.
– Вот так да! Значит, вы видите то, что недоступно другим? Вы видели привидения, Долорес? – у Сэма глаза загорелись.
– Что-то в этом роде, – спокойно согласилась латиноамериканка. – Но в основном я предвижу будущее.
– О, господи! – не выдержала я. – Как хорошо, что мне этого не дано, иначе я бы никогда не ходила на свидания!
– Хм, – произнес Сэм, не спуская глаз с Долорес. – Я полагаю, что вы, все-таки, не сможете назвать нам победителя скачек, например… Завтра скачки в Санта-Аните… – проговорил он с надеждой в голосе.
– Видеть будущее – это дар, который нельзя использовать в целях обогащения, – холодно отрезала девица. – Но как бы вы ни сомневались, все события, большие и малые, – предопределены…
– Тогда что вы имели в виду, сказав, будто бывают дни хорошие, а бывают – плохие? – спросил Сэм, вздохнув.
– Ну, о плохих днях всем известно, в такие дни начинаются войны, случаются катастрофы, люди гибнут тысячами. Да и у каждого человека есть свои хорошие и плохие дни… От других я отличаюсь тем, что вижу грядущее, а минувшее меня вообще не интересует…
– Прекратите! – драматическим тоном воскликнула Эбигейл вдруг. – Все это заходит слишком далеко. Мы немедленно должны изменить тему, мистер Барни, немедленно!
– А что случилось? – испуганно спросил тот.
– Они уже собрались вокруг… – зловеще пробормотала старуха. – Неужели вы не слышите, как хлопают их крылья?
– Ерунда! – воскликнула Долорес. – Ничто не может изменить предопределенного судьбой! Ничто не изменит хода событий, которые я вижу.
– Вы в самом деле видите, какой день плохой, а какой – хороший? – спросила я.
– Иногда даже как-нибудь называю день, в который произойдет то или иное событие.
– Например?
– Ну, что ж, – она беззаботно улыбнулась. – На одной неделе может, скажем, случиться ураганный четверг или паводковый вторник.
– Скажите, а вы не видите на ближайшей неделе, дня Мэйвис Зейдлитц? – Я затаила дыхание.
– Прошу извинить, – грубо вмешался мистер Барни, – но ведь после того, как событие произошло, каждый может сказать, что предвидел его, вы согласны со мной? Если завтра небо обрушится на землю, ничто не помешает мне заявить, что я предвидел это еще месяц назад, не так ли?
– Верно, – небрежно кивнула латиноамериканка.
– Значит, вся шутка в том, чтобы заранее сказать о событии, которое вы видите в будущем. К тому же это должно быть чем-то особенным, чтобы, если предсказание сбудется, никто бы не мог потом заявить, что произошло простое совпадение.
– Все так, – опять кивнула Долорес.
– В таком случае, скажите нам что-нибудь прямо сейчас! – загорелся ведущий. – Нечто такое, что случится в ближайшее время, скажем, завтра.
– Завтра? – брюнетка улыбнулась. – О, это проще простого. Завтра – убийство!
В студии воцарилась жуткая тишина, и я вдруг услышала шум тех самых крыльев, о которых вещала старуха Эбигейл. Но вскоре я поняла, что это шуршит бюстгальтер – так бешено колотится мое сердце.
– Это переходит всякие границы! – сердито прогудела старуха. – Какой бред вы несете. Силы тьмы не могут наделить простую смертную подобным даром! Вы – обыкновенная шарлатанка!
– Я не шарлатанка, и не старая грымза, как вы, – ядовито ответила Долорес. – И могу доказать это!
– А меня не трогают ваши дешевые оскорбления! – гордо ответила Эбигейл. – Но доказательства я бы хотела услышать. Если вы говорите, что завтра убийство, будьте добры, сообщите подробности.
– Так не годится! – возмутился Сэм. – Я хочу сказать, что если мы услышим сейчас, будто некий Джо Смит будет застрелен завтра в десять утра на углу Мэйн-стрит, то жертва ведь ни за что и наверняка не окажется завтра в том самом месте и в названный час. Я готов поспорить, что его не будет там!
Долорес скептически покачала головой.
– А вот это неверно, Сэм. Никто не может избежать предначертанной судьбой…
– Вы хотите улизнуть! – прогудела Эбигейл. – Немедленно сообщите детали, чтобы в другой раз вам неповадно было…
– Хорошо, – перебила ее девица и пожала плечами. – Если вы так настаиваете, то слушайте: убийство произойдет ровно в четыре часа утра, в доме жертвы на Биверли-Хиллз.
– Как-то слишком туманно, – старуха хмыкнула. – Я бы не сказала, что это очень точное предсказание. Ловко вы придумали! Биверли-Хиллз – огромный район, а более точных сведений, ручаюсь, вы и дать не можете, потому что все лжете!
– Боже, какие сведения еще нужны вам? – удивилась Долорес.
– Например, имя жертвы! – выпалила старая грымза.
– Эй! – Сэм побледнел. – Послушайте, вы не должны… вы не можете…
– Я? Я могу, – мило улыбнулась ему латиноамериканка. – И поверьте, мне это совсем не трудно.
– Я верю, верю, – торопливо забормотал ведущий, – но мне хотелось бы… Я хочу сказать, что…
– Человек, который умрет завтра, – спокойно начала Долорес, – торговец антиквариатом. Ему сорок два года, он женат…
– Прекратите! – заорал Сэм. – Сделайте же что-нибудь! – обратился он неизвестно к кому.
– Его имя, – невозмутимо продолжала предсказательница, – Раймонд Ромейн.
– Так и знал! – Сэм махнул рукой и обмяк в кресле, словно тряпичный. – Я так и думал, что в один прекрасный день кто-нибудь из психов испортит мне все! Но почему именно сегодня? Почему сегодня, когда подошел срок продления моего контракта на следующий год! – ведущий закрыл лицо руками и застонал так, будто у него открылась язва желудка. А может быть, так оно и было.
Поняв, что Сэм окончательно вышел из строя, я решила вести программу, поскольку никто вокруг нисколько не беспокоился об этом.
– Мило улыбнувшись в ближайшую камеру, я наклонилась сколько можно вперед и заговорила:
– Леди и джентльмены! Не забудьте! Если у вас возникнут какие-то неприятности конфиденциального характера, обращайтесь к лучшему в Лос-Анджелесе консультанту по этим вопросам, обращайтесь ко мне, к Мэйвис Зейдлитц! Моя контора расположена на Сансет-стрит, часы приема с девяти до семнадцати… – Я еще сильнее подалась вперед, от всего сердца надеясь, что лифчик не подведет меня. – Навестите же мое бюро, друзья!
Из-за камеры высунулась физиономия, одарившая меня кислой улыбочкой.
– Зря стараетесь, мисс. Мы сразу отключились, как только эта идиотка назвала имя…
– Ну, знаете! – воскликнула я. – Могли бы сразу сказать! Почему вы молчали?!
– Мисс, – сказал оператор, мечтательно глядя на мою грудь. – Я восемь лет стою у камеры, но ни разу не видел ничего подобного! И разве мог упустить такую возможность, к тому же вы так старательно наклонялись…
Я уже собралась сказать ему все, что о нем думаю, но тут кто-то так завопил на всю студию, что моего голоса все равно не было бы слышно. Я махнула рукой и оглянулась.
Маленький плюгавый человечек во всю глотку орал на Сэма Барни, наверное, это был продюсер или еще кто-то в этом роде.
– Этот Ромейн подаст на нас в суд! – кричал он. – Разорит нас, вы понимаете?! И знаете почему, кретин вы эдакий?
– Нет, – буркнул Сэм.
– Да потому что мы будем чертовски заняты, пытаясь объяснить всю эту дьявольщину полиции! А может быть и ФБР, и Сенатской комиссии! Объясните мне, как эта психопатка попала на студию!
– Она же красотка. – Сэм беспомощно развел руками. – К тому же заявила мне, будто интересуется проблемами свободной любви. Да и согласитесь, не часто выпадает счастье усадить перед камерой действительно сногсшибательную девчонку, мистер Джонсон.
– Вы уволены! – взвизгнул тот. – Слышите? Уволены! И убирайтесь с моих глаз, да постарайтесь, чтобы я больше вас не видел!
– Вы не имеете права разговаривать подобным образом с мистером Барни, – вступилась я. – Он нисколько не виноват в том, что случилось.
Продюсер обернулся, яростно сверкнул глазами и прорычал:
– Проваливай-ка отсюда, сестричка, я сейчас слишком занят!
Я не успела ему ответить так, как он того заслуживал, потому что меня кто-то дернул за руку, круто развернув. В следующее мгновение я встретилась глазами с Эдвардом Говардом, и он смотрел на меня не менее свирепо, чем телевизионщик.
– Где она? – придушенно выдавил Эдди.
– Кто?
– Долорес, черт возьми! Пока я пробивался сюда, она словно испарилась! А вы ведь должны были проследить за ней, не так ли?
– Я… я не знаю, куда она делась, – растерянно забормотала я. – И отпустите руку, больно же, Вообще-то, чего ради мне за ней следить?
– Вы что – дура? – он посмотрел на меня с любопытством. – Или вы не слышали, что сказала брюнетка? Для чего вас Ромейн нанимал, а?
Говард был, разумеется, прав, и я начала краснеть даже в тех местах, которые никому не видны.
– Боюсь, я прохлопала ушами…
– Скорей уж, это сделал Ромейн, наняв вас, – проворчал джентльмен. – Да что теперь говорить, поздно. Она уж наверное кварталах в шести отсюда, пойди догони! Впрочем, нам все-таки надо поторапливаться. Ромейн, вероятно, прыгает сейчас не хуже, чем курс акций. Идите к машине, я соберу остальных и поедем.
– Остальных? – удивилась я.
– Дело обернулось так, что это необходимо, – ответил Эдди, и я опять ничего не поняла, но не подала виду.
– Ладно, только не очень-то суетитесь. Не забывайте что я – мозг операции, а вы – только мой телохранитель!
– Хм, ФБР, наверно, знать не знает, как много потеряло, не пригласив вас штатным сотрудником. – Говард фыркнул. – Поторопитесь к машине, и там можете сколько угодно предаваться размышлениям, мозг операции! – он откровенно рассмеялся.
– Хорошо, – проворчала я. – Надеюсь, что в доме Ромейнов достаточно спален?
4
В машине нас оказалось четверо. Всю дорогу Эбигейл Пинчет, Сэм и я переругивались, вероятно, наша нервозность была вызвана тем, что мы сомневались в том, будем ли желанными гостями в доме Ромейна. Только Говард оставался невозмутимым, но когда ругань становилась уж слишком назойливой, он спокойно наводил на кого-нибудь пистолет и приказывал заткнуться. Вообще я поняла, что оружие – весьма убедительный аргумент: я, например, совсем не собиралась садиться за руль, но когда на меня уставилось дуло этой смертельной игрушки, сразу же изменила свои намерения.
Меня сильно беспокоило еще и то, что, судя по всему, Эдди просто похитил эту парочку с телестудии, а Джонни часто говаривал мне: «Похищение – это государственное преступление».
– Эдди, – спросила я в минуту затишья. – Зачем мы везем их туда? Неужели так необходимо становиться похитителями и все прочее?
– Я обещал Ромейну, что если во время передачи что-нибудь произойдет, я захвачу всех, кто будет тем или иным образом причастен к событиям, и приволоку к нему в дом. Туда же должен прибыть, насколько мне известно, Майк Инглиш, так что, готовьтесь к бою.
– Вы уже говорили о нем. Кто это?
– А вы в самом деле ничего не слышали о Майке? – Эдвард недоверчиво покосился в мою сторону. – Мэйвис, откуда вы свалились?
– Мало ли, – ехидно ответила я. – Вам-то какое дело?
– Извините, – бросил он. – Ну, попадись только в мои руки эта Долорес! – перекинулся Эдди на брюнетку.
– Окажите любезность, оставьте при себе ваши грязные мысли, – попросила я. – На сто процентов уверена, что у нее в платье вшит лифчик!
– Я ничего такого и не имел в виду! – заметил Эдди раздраженно. – Просто эта девица – ключ ко всей истории. Или вы уже забыли ее предсказание? – со злостью спросил он.
– Хм, я прекрасно поняла, о чем вы говорили… Но думали-то наверняка совсем о другом…
– Лучше последите за дорогой, – перебил он. – Я свихнусь как-нибудь и без вашей помощи.
Минут через десять мы подъехали к дому Ромейнов, который выглядел весьма недурно даже в этом роскошном районе. Огромное здание было окружено двумя акрами земли с аккуратно подстриженной живой изгородью. За домом располагался бассейн, а к центральному входу вела широкая аллея, чему я очень обрадовалась, получив возможность подъехать к крыльцу, ничего не повредив.
назад<<< 1 2 . . . 10 >>>далее