Потом на сцену поднялся Коля Севостьянов и спросил:

- Понравилось?

- Понравилось! - хором ответили зрители.

- Вот видите, - сказал Коля. - Ребята этого дома помогли нашим маленьким товарищам в Поволжье. Как, по-вашему: хорошо они сделали?

- Хорошо! - опять хором ответили ребята.

- Так, - продолжал Коля. - Теперь вы знаете, кто такие юные пионеры?

Все зашумели. «Знаем!» - кричали одни. «Не знаем!» - кричали другие.

Коля поднял руку и, когда все утихли, сказал:

- Пионеры должны довести до конца дело, которое начали их отцы и старшие братья, - дело коммунизма. В нашем районе уже есть три отряда: на «Каучуке», «Ливерсе» и Гознаке...

- А почему у нас нет? - спросил Миша.

- Об этом я и хотел вам сказать. Этот клуб переходит в ведение нашей фабрики. И при фабрике организуется пионерский отряд. Кто из вас хочет стать юным пионером, может сейчас у меня записаться.

- Сейчас я ему задам один вопросик, - тихо проговорил Генка.

- Что за вопросик? - насторожился Миша.

- Имеют ли право пионеры лупить скаутов?

- Глупый вопрос! - рассердился Миша. - И вообще, что это у тебя за привычка: лупить да лупить Лупить... тоже надо с толком.

 

 

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ОТРЯД N 17

 

 

42. УГОЛОК ЗВЕНА

- Пионер свое дело делает быстро и аккуратно, - размахивая молотком, разглагольствовал Генка. Он стоял на верхней ступеньке деревянной лестницы, под самым потолком клуба, и прибивал к стене плакат.

- Вот-вот, быстро и аккуратно, а ты уже целый час копаешься, - заметил Слава, державший лестницу.

С потолка свисали гирлянды еловых ветвей с рассыпанными по ним разноцветными лампочками. Пионеры кончали устройство звеньевых уголков. Пахло свежей елью, столярным клеем, краской.

Пионеры были в новенькой форме защитного цвета. Костюмы им выдала дирекция фабрики.

- Вот, ребята, - сказал директор фабрики, подписывая наряд на материал, - наша страна разута, раздета, только из разрухи вылезает, а для вас ничего не жалеет. Помните это.

Генка слез с лестницы и стал рядом с Мишей и Славой. Мальчики с удовольствием осматривали свою работу.

В центре звеньевого уголка красовался фанерный щит: «Звено N 1 имени Красного Флота». Буквы были вырезаны в фанере и заклеены с обратной стороны красной бумагой. Сзади щита помещалась электрическая лампочка, и буквы горели ярко-красным пламенем.

- А? Здорово? - хвастался Генка. - Никто так не придумал!

С банкой краски в руках мимо них пробежал маленький Вовка Баранов. Он чуть не задел Генку. Генка отскочил в сторону и с испугом посмотрел на рукав своей новенькой гимнастерки.

- Бяшка несчастная! Носится как угорелый! Чуть гимнастерку не запачкал! - Генка с удовольствием пощупал гимнастерку. - Материальчик первый сорт! Он причмокнул губами. - Вот тебе и текстильная промышленность!

К ним подошел вожатый отряда Коля Севостьянов.

- Коля, - сказал ему Генка, - смотри, как мы здорово придумали. Лучше, чем у всех.

- Неплохо, - согласился Коля, - а хвастать нечего. Ваше старшее звено, у вас и должно быть лучше... Поляков! Быстро! Со звеном на площадку. Там Коровин со своими пришел.

- Есть! - ответил Миша.

- Первая встреча самая ответственная. Сумеете подружиться - ребята будут ходить. Не сумеете - больше не придут. Для первого раза постарайтесь вовлечь их в игру.

- Звено Красного Флота, - крикнул Миша, - становись!

 

43. ПЛОЩАДКА

Пионеры выскочили из клуба и побежали на площадку - так назывался теперь задний двор. Ничто там, впрочем, не изменилось, только висела сетка для волейбола. Возле дома на асфальте сидели беспризорники, в лохмотьях, грязные, с нестрижеными волосами. Только один паренек в новенькой серой кепке, вероятно, только сегодня раздобытой. Они изредка перебрасывались словами, не обращая внимания на окруживших их ребятишек, с любопытством разглядывавших странных пришельцев.

Пионеры разбились на две группы и заняли места на волейбольной площадке.

- Еще шесть человек! - крикнул Миша, приглашая этим беспризорников вступить в игру.

Никто из них не пошевелился. И все время, пока пионеры играли, они сидели в прежних позах, равнодушные и к игре, и ко всему окружающему.

- Не поддаются! - прошептал Генка.

Вместо ответа Миша направил мяч прямо в беспризорных. И это не произвело никакого впечатления. Только Коровин лениво отпихнул мяч ногой.

Пионеры играли с азартом. Поминутно слышалось: «пасок», «бей», «удар», «режь», «свечка», «туши», «мазила», но и это не подзадоривало беспризорников. Некоторые из них, прислонившись к стене, дремали.

«Они присматриваются, сразу их не вовлечешь, - думал Миша, - но как бы они не ушли».

Последний свисток судьи, игра закончилась. На площадку вступили девочки, мальчики подсели к беспризорникам.

- Здорово, Коровин! - сказал Миша. - Как дела?

- Помаленьку, - нехотя ответил Коровин.

- Что это у вас за палка? - спросил беспризорник с таким обилием веснушек на лице, что их не мог скрыть даже толстый слой грязи, и показал на водопроводную трубу, укрепленную между двумя деревьями.

- Турник, - объяснил Миша.

- Зачем?

- А вот зачем. - Миша подошел к турнику, подтянулся, сделал преднос и соскочил. - Сумеешь так?

- Не знаю, не пробовал.

- А ты попробуй, - предложил Миша.

Беспризорник лениво встал, вразвалку подошел к турнику, посмотрел на него снизу, подпрыгнул, ухватился и выжал стойку. Пальто опустилось ему на голову, в воздухе торчали босые грязные ноги.

Потом он соскочил, так же вразвалку отошел и сел на свое место. Беспризорники ухмылялись и насмешливо поглядывали на пионеров.

- Здорово! - сказал Миша. - А ну, Генка, давай ты.

- Где уж мне! - Генка махнул рукой.

- Давай, давай!

Генка стал под турником, поднял голову, вытянулся, присел, подпрыгнул и ухватился за турник. Потом, не сгибая колен, выбросил ноги вперед и начал раскачиваться. Он раскачивался все быстрей, быстрей, быстрей... Раз! сделал стойку. Два! - вторую. Три! - третью. Он описывал быстрые круги, и красный галстук летел вслед за ним. Потом опять раскачивание, все медленней и медленней, и Генка спрыгнул на землю.

- Подходяще, - сказал Коровин.

- Это называется «вертеть солнце», - объяснил Миша.

- Нам ни к чему, - сказал беспризорник в кепке.

- Ничего не бывает «ни к чему», - вмешался Шурка-большой. - Все надо уметь, и все надо знать.

- А, «кулак»? - хихикнул маленький беспризорник. - Здорово тебя кочергой огрели.

- Настоящий артист должен все испытать, - сказал Шурка. - Искусство требует жертв.

- Верно, - подтвердил беспризорник в кепке. - Лаэаренко, того и гляди, шею сломает, а все прыгает.

- В цирке и вовсе под крышей кувыркаются и то не дрейфят, - подхватил беспризорник с веснушками.

Беседа завязалась. Разговором овладел Шурка-большой. Он уже собирался рассказать содержание новой кинокартины - «Комбриг Иванов». Неожиданное обстоятельство нарушило так удачно начатую беседу.

 

44. ЮРКИН ВЕЛОСИПЕД

Во двор на велосипеде въехали Юрка-скаут и Борька.

Велосипед дамский, но настоящий, двухколесный, новый, с яркой шелковой сеткой на заднем колесе.

Юра стоя вертел педалями, а Борька сидел в седле и торжествующе улыбался во весь свой щербатый рот.

Они объехали задний двор. Потом Борька слез с велосипеда. Юра начал кататься один, выделывая разные фигуры.

Он ехал «без рук», становился коленями на седло, делал «ласточку», ехал на одной педали, соскакивал назад.

Борька, стараясь привлечь к этому зрелищу всеобщее внимание, орал во все горло: «Вот это да!», «Вот это дает!», «А ну еще. Юрка!» - и в восхищении хлопал себя по штанам.

Все смотрели на Юру. Разговор пионеров с беспризорниками оборвался.

«Это они нарочно, чтобы сорвать работу», - думал Миша.

- Давай наладим их отсюда, - шепотом предложил Генка.

Но Миша отмахнулся: не затевать же драку. Только дело испортишь. Что же делать?

И вдруг увидел в воротах Юриного отца, доктора «Ухо, горло, нос».

Юра не замечал отца, поправляя цепь на велосипеде.

- Юрка-а-а, - крикнул Миша, - иди сюда! - и подмигнул Генке, скосив глаза в сторону Юриного отца.

- Иди! - снова крикнул Миша. - Чего боишься?

Юра, придерживая рукой велосипед, нерешительно подошел.

- Это какая марка? - Миша кивнул на велосипед.

- "Эйнфильд".

- Ах, «Эйнфильд»! - Миша потрогал велосипед. - Ничего машина.

Коровин и беспризорник в кепке тоже начали ощупывать велосипед.

Вдруг Генка заложил пальцы в рот и отчаянно засвистел. Стоявший в воротах доктор обернулся и, увидев Юру, подошел.

Красивый мужчина с холеным лицом и полными белыми руками. От него пахло не то одеколоном, не то аптекой.

Юра стоял у велосипеда и растерянно смотрел на отца.

- Юрий, - строго произнес доктор, - домой!

- Я вовсе... - начал Юра.

- Домой! - ледяным голосом повторил доктор, оглядел беспризорников, брезгливо поморщился, повернулся и пошел со двора.

Придерживая рукой велосипед, Юра побрел за ним.

- Здорово разыграл! - сказал Коровин.

- Не задавайся, - поучительно добавил беспризорник с веснушками.

 

45. ЛЕНТОЧКА

 

Уходя, беспризорники обещали прийти завтра.

Довольные первым успехом, пионеры обсуждали поведение беспризорных. Невдалеке, на асфальтовой дорожке, Борька сам с собой играл в расшибалочку.

- Эй, Жила! - крикнул Генка. - Что же ты на велосипеде не катаешься?

Борька промолчал.

- Имей в виду... - продолжал Генка, - сам имей в виду и скауту своему несчастному передай: будете срывать нам работу - таких кренделей навешаем, что вы их в год не соберете.

Борька опять промолчал.

- Чего ты, Генка, к нему привязываешься? - примирительно сказал Миша. Борька - парень ничего, только зря со скаутом водится.

Борька насторожился, опасаясь подвоха.

- Юра его и за человека не считает. Видали, как его папаша на нас посмотрел? - продолжал Миша.

- Ты чего меня агитируешь? - ответил Борька. - В пионеры хочешь записать? Не нужны мне ваши пионеры. Зря стараешься.

- Тебя никто и не примет, - вставил Генка.

- Я тебя не агитирую, - сказал Миша, - я просто так говорю. А с тобой я хотел одно дело сделать. Серьезное дело. Вот только вчера об этом со Славкой говорили. Верно, Славка?

Слава ничего не понимал, но подтвердил, что верно, только вчера говорили.

- Какое такое дело? - недоверчиво спросил Борька.

- Видишь ли, - продолжал Миша, - мы ставим пьесу из матросской жизни, и нам нужна матросская форма: тельняшка, брюки, бескозырка. Старая или новая - все равно. Главное, чтоб ленточка была и название корабля на ней. Может, достанешь?

Борька усмехнулся:

- С какой это радости я буду для вас стараться? На дармовщинку хотите? Дураков ищете?

- Мы заплатим.

- Гм! - Борька задумался. - А сколько заплатите?

- Посмотреть надо. А сумеешь достать?

- Я что хочешь из-под земли достану... Дашь ножик?

Сейчас ленточку принесу.

- Настоящую?

- Настоящую.

- Тащи.

Борька поднялся с земли:

- Без обману?

- Точно тебе говорю. Неси. Получишь ножик.

Борька побежал домой.

- В чем дело, Миша? - возмутился Шурка-большой. - Что это за пьесу ты собираешься ставить? Почему я об этом ничего не знаю?

- Я тебе потом расскажу. Это... для другого дела.

- Как это «потом»? Я руководитель драмкружка. Ты не имеешь права меня обходить. Я отвечаю за художественную часть.

- Ну и отвечай, - пожал плечами Генка, - никто тебе не мешает.

- Тише, - остановил их Миша, - Борька...

Борька Подбежал; в кулаке он что-то держал.

- Давай ножик!

- Покажи сначала.

Борька чуть разжал и показал краешек смятой черной ленточки.

Миша протянул руку.

- Дай посмотрю. Может она не настоящая.

Борька сжал кулак.

- Сначала давай ножик. Не беспокойся, настоящая.

Эх, была не была! Миша протянул Борьке ножик.

"Тот схватил нож и передал Мише ленточку. Миша развернул ее.

На потертой ленточке мальчики увидели следы позолоченных букв «Императрица Мария».

 

46. ПРОЕКТЫ

Теперь беспризорники каждый день приходили на площадку.

Они приводили с собой товарищей, играли с пионерами в лапту, в волейбол, слушали Шурины рассказы, но заставить их снять лохмотья было невозможно, хотя стояли жаркие июльские дни.

Воздух был пропитан терпким запахом горячего асфальта. Асфальт варился в больших котлах, дымился на огороженных веревкой тротуарах.

Трамваи, свежевыкрашенные, с рекламными вывесками на крышах, медленно ползли по улицам, отчаянно трезвоня каменщикам, перекладывавшим мостовую. Дворы были завалены паровыми котлами, батареями, трубами, кирпичом, бочками с цементом и известью. Москва восстанавливалась.

- "Циндель" пустили, - объявлял всезнающий Генка, показывая на дальний дымок, поднимавшийся из невидимой за домами фабричной трубы, - а завтра «Трехгорка» пойдет в ход.

- Все ты знаешь, - насмешливо отвечал Миша, - даже из чьей трубы дым идет. А вот это что? - Он показал на монтеров, работавших на столбах.

- Как что? Электричество починяют. Испортилось.

- Эх, ты! «Испортилось»... Каширскую электростанцию пустили. Теперь фонари будут всю ночь гореть, и не по одной, а по обеим сторонам улицы. Понял? И Шатурскую станцию начали строить на торфе... А на Волхове электростанцию вода будет вертеть.

- Это я без тебя знаю, - сказал Генка. - Думаешь, ты один читаешь газеты?

У Генки дома действительно лежала кипа газет: номер «Известий» за одно и то же число. Под заголовком «В фонд помощи голодающим Поволжья» был напечатан длинный список организаций - участников сбора. И среди них: «От детей жилтоварищества N 267 - 87 рублей». Ребята очень этим гордились. Генка таскал газету с собой и всем показывал.

...Дни проходили, а мальчики не могли придумать, как им добыть ножны. Теперь установлено: Филин - тот самый Филин. Но как выяснить, видел Миша у филателиста ножны или то был веер?

- Залезть к старику, и все, - говорил Генка. - Бандиты, нечего с ними церемониться.

- Как же ты к нему залезешь?

- Очень просто: через форточку. А еще лучше - Коровину поручить.

- Коровина нечего впутывать. В форточку залезть!.. Что он подумает о пионерах. Ведь он не знает о кортике. Тут надо придумать что-то другое.

И Миша придумал. Только мысль эта пришла к нему несколькими днями позже - во время поездки отряда в двухдневный лагерь на озеро Сенеж.

 

47. СБОРЫ В ЛАГЕРЬ

Миша проснулся рано. За окном в предутреннем тумане виднелись серые стены соседнего корпуса.

Кое-где в окнах горели утренние огни, тусклые и беспокойные.

Миша вскочил с кровати:

- Мама, который час?

- Пять, поспи еще, успеешь.

Мама двигалась по комнате, собирая завтрак.

- Нет, надо вставать. - Миша быстро оделся. - Нужно еще за ребятами зайти. Наверное, спят.

- Поешь сначала, - сказала мама.

- Сейчас. Мама, - отчаянно закричал он, собирая свой вещевой мешок, где же ложка?

- Там, где ты ее положил.

- Нет ее! - Миша торопливо рылся в мешке. - Ага, вот она.

- Никто не трогал твоего мешка. - Мама зевнула и зябко передернула плечами. - И не копайся там, все перевернешь. Пей чай, я сама одеяло скатаю.

- Нет, нет, ты не знаешь как. - Миша скатал одеяло и привязал его к мешку, на котором болтались уже кружка и котелок. - Вот как надо!

- Хорошо... Только не потеряй там ничего и, пожалуйста, далеко не плавай.

- Сам знаю. - Миша, обжигаясь, прихлебывал чай на краю стола с откинутой скатертью. - Ты меня все маленьким считаешь.

С мешком за плечами Миша вышел из квартиры. В дверях он столкнулся с Генкой. Миша послал его во двор собрать остальных ребят, а сам поднялся к Славе.

Как он и предполагал, Слава еще не проснулся.

- Так и знал! - рассердился Миша. - Сколько можно спать?

- Ведь мы договорились, что ты за мной зайдешь, - оправдывался Слава, потягиваясь и протирая глаза.

- Нужно на себя надеяться. Одевайся быстрей!

Из спальни вышел Константин Алексеевич, Славин отец. Его большой живот опускался на ремешок, поддерживавший брюки. Низкий ворот вышитой рубашки открывал полную грудь, заросшую рыжими волосами. И без того маленькие глазки теперь, со сна, казались совсем узенькими щелочками на полном добродушном лице.

- В поход? - Он зевнул и протянул Мише руку. - С утра подчиненных пробираете! Муштруйте их, муштруйте!

- Мы просто так разговаривали, - ответил Миша.

Он всегда смущался, встречаясь с Константином Алексеевичем. Мише казалось, что тот в душе посмеивается над ребятами. К тому же технический директор фабрики, «спец», как говорила Агриппина Тихоновна.

- Ну-ну, разговаривайте.

Шлепая туфлями, Константин Алексеевич вышел в кухню. Вскоре оттуда послышалось шипение примуса.

«Чай затевают! - тоскливо подумал Миша. - Мы Опоздаем из-за этого Славки!»

- Слава! - донесся из спальни голос Аллы Сергеевны. - Слава!

- Что?

- Скажи папе, чтобы котлеты завернул в вощеную бумагу.

- Хорошо, - ответил Слава, зашнуровывая ботинки.

- Не «хорошо», а иди и скажи ему!

Слава промолчал.

- Кто к тебе пришел? - снова раздался голос Аллы Сергеевны.

- Миша.

- Здравствуйте, Миша!

- Здравствуйте! - громко ответил Миша.

- Мишенька, голубчик, - заговорила Алла Сергеевна, не вставая с кровати, - я вас очень прошу: не позволяйте Славе купаться. Ему врачи запретили.

Слава покраснел и отчаянно затеребил шнурки ботинок.

 

назад<<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 >>>далее