АРТУР КОНАН ДОЙЛ

 АЛОЕ КОЛЬЦО

     I

     - По-моему,  миссис  Уоррен,  у  вас нет серьезных причин беспокоиться, - сказал Шерлок Холмс, - а мне,  человеку,  чье время  в  какой-то  степени ценно, нет смысла ввязываться в эту историю. Право же, у меня достаточно других занятий.  -  И  он снова  взялся  за  свой  огромный альбом с газетными вырезками, намереваясь вклеить в него и вписать в указатель какие-то новые материалы.

     Но миссис Уоррен, упрямая и лукавая, как  всякая  женщина, твердо стояла на своем.

     - В  прошлом  году вы распутали дело одного моего жильца, - сказала она. - Мистера Фэрдела Хоббса.

     - О да, пустяковое дело.

     - Но он, не переставая,  говорил  об  этом  -  про  вашу доброту, сэр, про то, как вы сумели раскрыть тайну. Я вспомнила его  слова  теперь,  когда  сама  брожу  в  потемках и окружена тайной. Я уверена, вы найдете время, если только захотите.

     Холмс   поддавался   на   лесть   и,   надо   отдать   ему справедливость, был человеком отзывчивым. Эти две силы побудили его, вздохнув, безропотно положить на место кисточку для клея и отодвинуться от стола вместе со своим креслом.

     - Ну   что   ж,  миссис  Уоррен,  рассказывайте.  Вам  не помешает, если я закурю? Спасибо. Уотсон, - спички!  Насколько я  понимаю,  вы обеспокоены тем, что ваш новый жилец не выходит из своих комнат и вы никогда его не  видите?  Простите,  миссис Уоррен,  но будь я вашим постояльцем, вы частенько не видели бы меня неделями.

     - Вы правы, сэр, только тут совсем другое.  Мне  страшно, мистер  Холмс.  Я  не  сплю по ночам от страха. Слушать, как он ходит там взад и вперед, с раннего утра и до позднего вечера, и никогда его не  видеть  -  такого  мне  не  вынести.  Мой  муж нервничает,  как  и  я,  но  он весь день на службе, а мне куда деваться? Почему он прячется? Что он натворил? Кроме  служанки, я одна с ним в доме, и мои нервы больше не выдерживают.

     Холмс  наклонился  к  женщине  и  положил ей на плечо свои длинные, тонкие пальцы. Он, когда хотел, проявлял  чуть  ли  не гипнотическую  способность  успокаивать. Взгляд женщины утратил выражение  испуга,  а  черты  ее  взбудораженного  лица  обрели присущую им обыденность. Она села в указанное Холмсом кресло.

     - Если   я  берусь  распутать  загадку,  я  должен  знать мельчайшие подробности, - сказал он. - Соберитесь с  мыслями. Самая незначительная деталь может оказаться самой существенной. Вы  говорите,  этот человек явился десять дней назад и заплатил вам за квартиру и стол вперед за две недели?

     - Он спросил, какие будут мои условия, сэр. Я ответила - пятьдесят шиллингов в неделю. На верхнем этаже у меня небольшая гостиная и спальня - обособленная квартирка.

     - Дальше?

     - Он сказал: "Я буду платить вам  вдвое  больше  -  пять фунтов в неделю, если вы согласитесь на мои условия". Я женщина небогатая, сэр, мистер Уоррен зарабатывает мало, и такие деньги для  меня  большое  подспорье.  Он тут же достал десятифунтовый кредитный билет. "Вы будете  получать  столько  же  каждые  две недели  в  течение долгого времени, если согласитесь, - сказал он, - а нет - так я с вами никаких дел больше не имею".

     - И какие же он поставил условия?

     - Так вот, сэр, он хотел  иметь  ключ  от  дома.  В  этом ничего  удивительного  нет.  Жильцы  нередко имеют свой ключ. А также, чтоб его предоставили самому себе,  и  никогда,  ни  при каких обстоятельствах не тревожили.

     - Но ведь и в этом нет ничего особенного.

     - Так-то оно так, сэр, да надо меру знать. А тут какая уж мера.  Он  у  нас  десять  дней,  и  ни я, ни мистер Уоррен, ни служанка ни разу его не видели. Мы слышим, как он там  ходит  и ходит  -  ночью,  утром,  днем, но из дому он выходил только в первый вечер.

     - О, значит, в первый вечер он выходил?

     - Да, сэр, и вернулся очень поздно - мы  все  уже  легли спать.  Он предупредил, что придет поздно, и просил не запирать дверь на задвижку. Я слышала, как он  поднимался  по  лестнице, это было уже после полуночи.

     - А как насчет еды?

     - Он  особо  наказал,  чтоб  еду  ставили  на стул за его дверью после того, как он  позвонит.  Когда  поест,  он  звонит опять,  и  мы  забираем поднос с того же стула. А если ему надо что-нибудь еще, он оставляет клочок бумаги, на котором написано печатными буквами.

     - Печатными буквами?

     - Да, сэр, карандашом. Только одно слово и ничего больше. Я принесла вам показать, вот: МЫЛО.  А  вот  еще:  СПИЧКА.  Эту записку  -  "ДЕЙЛИ  ГАЗЕТТ"  -  он  положил  в первое утро. Я оставляю  ему  эту  газету  на  стуле  каждое  утро  вместе   с завтраком.

     - Вот  как!  -  сказал Холмс, с любопытством разглядывая клочки  бумаги,  протянутые   ему   миссис   Уоррен.   -   Это действительно  не  совсем обычно. Желание отгородиться от людей мне понятно, но зачем печатные буквы? Писать печатными  буквами - утомительное  занятие. Почему он не пишет просто? Как вы это объясните, Уотсон?

     - Он хочет скрыть свой почерк?

     - Но зачем? Что ему  до  того,  если  квартирная  хозяйка получит  бумажку,  написанную  его  рукой? Впрочем, может, вы и правы... Ну, а почему такие лаконичные записки?

     - Понятия не имею.

     - Это открывает перед  нами  интересные  возможности  для умозаключений.  Написано  плохо  отточенным,  фиолетового света карандашом  весьма  обычного  образца.  Обратите  внимание,   у записки  оборвали  уголок  после того, как она была напечатана, недостает  кусочка  буквы  "м"  в  слове  "мыло".  Наводит   на размышления, Уотсон, а?

     - Он чего-то опасается?

     - Безусловно.  На  бумажке,  по-видимому,  остался  след, отпечаток пальца или что-нибудь  еще,  по  чему  его  могли  бы опознать.  Так  вы  говорите,  миссис Уоррен,  что  человек этот среднего роста, брюнет и носит бороду. А сколько ему лет?

     - Молодой, сэр, не больше тридцати.

     - На что вы еще обратили внимание?

     - Он правильно говорил  по-английски,  сэр,  и  все-таки, судя по произношению, я подумала, что он иностранец.

     - И он был хорошо одет?

     - Очень  хорошо, сэр, настоящий джентльмен. Черный костюм - ничего такого, что бросалось бы в глаза.

     - Он не назвался?

     - Нет, сэр.

     - Не получал писем, и никто не навещал его?

     - Нет.

     - Но вы или служанка, разумеется, входите по утрам в  его

комнату?

     - Нет, сэр, он сам себя обслуживает.

     - Неужели!  Поистине  удивительно. Ну, а какой у него был багаж?

     - Один большой коричневый чемодан - и только.

     - М-да, не сказал бы, что у  нас  много  данных.  Так  вы говорите, что из комнаты ничего не выносили, совсем ничего?

     Миссис  Уоррен извлекла из сумочки конверт и вытряхнула из него на стол две использованные спички и окурок сигареты,

     - Это было нынче утром на подносе. Я  принесла,  так  как слышала, что даже из мелочей вы умеете делать серьезные выводы.

     Холмс пожал плечами.

     - Из   этого   никаких  серьезных  выводов  не  сделаешь. Спичками, разумеется, зажигали  сигареты,  судя  по  тому,  что обгорел  только  кончик.  Когда  зажигают  сигару  или  трубку, сгорает  половина  спички.  Э,  а  вот   окурок   действительно представляет  интерес.  Вы  говорите, у этого джентльмена усы и борода?

     - Да, сэр.

     - Тогда не понимаю. Эту сигарету,  по-моему,  мог  курить только  гладко  выбритый  человек. Ведь даже ваши скромные усы, Уотсон, нельзя было бы не опалить.

     - Мундштук? - предположил я.

     - Ни в коем случае: примят кончик. А может быть, у вас  в доме живут два человека, миссис Уоррен?

     - Нет,  сэр.  Он ест так мало, что я порой удивляюсь, как одному-то хватает.

     - Что ж, придется ждать еще материала. В конце концов вам не на что  жаловаться.  Квартирную  плату  вы  получили,  и  он спокойный жилец, хотя, безусловно, не совсем обычный. Он хорошо вам   платит,   а   если   предпочитает  не  показываться,  то, собственно, вас это не касается. У нас нет причин нарушать  его уединение,  пока  нет  оснований полагать, что он скрывается от закона. Я берусь за это дело и буду о  нем  помнить.  Сообщите, если  произойдет что-либо новое, и рассчитывайте на мою помощь, если она понадобится.

     - В  этом  деле,  несомненно,  есть  кой-какие   занятные особенности, Уотсон, - сказал он после того, как миссис Уоррен ушла.  -  Оно  может  оказаться  пустяковым - допустим, жилец просто оригинал; возможно, однако, что оно  гораздо  серьезнее, чем  выглядит  поначалу.  Прежде всего приходит в голову, что в комнатах миссис Уоррен живет вовсе не тот человек,  который  их снимал.

     - Почему вы так думаете?

     - На  такую  мысль наводит окурок, и потом, разве не было установлено, что жилец выходил один раз и в тот  же  день,  как снял  квартиру?  Он  - или кто-то другой - возвратился, когда никто  в  доме  не  мог  его  видеть.   У   нас   нет   никаких доказательств,  что  вернувшийся  - тот самый человек, который уходил. Далее,  человек,  снявший  комнаты,  правильно  говорил по-английски. Этот же пишет печатными буквами и "спичка" вместо "спичкл".  По-видимому,  он нашел слово в словаре, ведь словарь дает существительное только в  единственном  числе.  Краткость, возможно,  ему  нужна, чтобы скрыть незнание английского языка.

Да, Уотсон, у нас достаточно  оснований  подозревать,  что  тут произошла замена.

     - Но с какой целью?

     - Наша  задача  в том и заключается, чтобы это разгадать. Один очевидный путь к разгадке у  нас,  пожалуй,  есть.  -  Он достал  свой  огромный  альбом,  куда  изо  дня в день вклеивал вырезанные из лондонских газет объявления о розыске  пропавших, о  месте встреч и тому подобное. - Боже мой! - воскликнул он, листая страницы. - Какая разноголосица стонов, криков,  нытья! Какой  короб  необычайных  происшествий! А ведь именно из этого короба человек, изучающий необычное, может выудить самые ценные сведения! Жилец миссис Уоррен уединился, и ему не шлют писем из опасения, что раскроется тайна, которую  так  хотят  сохранить.

Каким  же  путем  сообщать ему о том, что происходит за стенами дома? Разумеется, через газеты.  По-видимому,  другого  способа нет,  и,  по  счастью  для нас, мы можем ограничиться изучением одной газеты.

     Вот вырезки из "Дейли газетт"  за  последние  две  недели. "Дама  в  черном  боа  в  Конькобежном  Клубе  Принса"  -  это пропустим. "Неужели Джимми разобьет сердце своей матери!" -  и это  вряд  ли  имеет к нам отношение: "Если женщина, потерявшая сознание в Брикстонском омнибусе..." - меня она не интересует. "Душа моя тоскует по тебе..." - нытье, Уотсон, самое настоящее нытье! А вот это подходит больше.  Слушайте:  "Терпение.  Найду какой-нибудь  верный способ общаться. А пока этот столбец. Дж."

Напечатано через два дня после  того,  как  жилец  поселился  у миссис  Уоррен. Вполне годится, верно? Таинственный незнакомец, возможно,  читает  по-английски,  хотя  и  не   умеет   писать. Попытаемся  снова  напасть  на этот след. Ну вот, так и есть - три дня спустя. "Дело идет на  лад.  Терпение  и  благоразумие. Тучи  рассеются. Дж." Потом - ничего целую неделю. А вот нечто более определенное. "Путь расчищается. Если  найду  возможность сообщить,  помни  условленный код - один А, два Б и так далее.

Узнаешь вскорости.  Дж."  Напечатано  во  вчерашней  газете,  в сегодняшней  -  ничего.  Все  это  весьма  подходит к случаю с жильцом миссис Уоррен. Ждать недолго,  Уотсон,  я  уверен,  что положение прояснится.

     Мой  друг  оказался  прав.  Утром  я застал его стоящим на коврике  перед  камином,  спиной  к  огню,  с  улыбкой  полного удовлетворения на лице.

     - Ну,  что  вы теперь скажете, Уотсон! - воскликнул он и взял со стола газету. "Высокий красный дом с  белыми  каменными карнизами.  Четвертый  этаж. Второе окно слева. Когда стемнеет. Дж." Это уже вполне определенно. После  завтрака  мы,  пожалуй, произведем   небольшую  разведку  в  окрестностях  дома  миссис Уоррен... А-а, миссис Уоррен! Какие у вас новости?

     Стремительность, с какой наша клиентка влетела в  комнату, говорила о том, что произошло что-то очень важное.

     - С  меня хватит, мистер Холмс! - вскричала она. - Надо сообщить в полицию! Пусть укладывает чемодан и убирается. Я  бы сразу поднялась к нему и так ему и сказала бы, да подумала, что сперва  надо  посоветоваться с вами. Но терпение мое кончилось, уж если дошло до того, что избили моего старика...

     - Избили мистера Уоррена?

     - Ну, во всяком случае, обошлись с ним по-свински.

     - Но кто с ним обошелся по-свински?

     - Вот это мы и хотим узнать! Случилось это  нынче  утром, сэр. Мистер Уоррен работает табельщиком у Мортона и Вейлайта на Тоттенхем-Корт-роуд.  Уходит  он  из  дому около семи. Так вот, нынче утром, не прошел он и десяти  шагов  по  улице,  как  его нагнали  двое,  накинули  на  голову  пальто  и  сунули  в кэб, стоявший у обочины. Целый час они возили  его,  потом  отворили дверь  и  вышвырнули. Он лежал на мостовой, обезумев от страха, и, конечно, ему было не до того, куда  девался  кэб.  Когда  он встал,  то  увидел,  что  находится  на Хэмстед-Хит. Он приехал домой в омнибусе и теперь лежит на кушетке, а я сразу помчалась сюда рассказать, что произошло.

     - Чрезвычайно интересно, - сказал Холмс. -  Не  заметил ли он, как выглядели эти люди, не слышал ли, о чем говорили?

     - Нет,  он  совсем обалдел. Знает только, что подняла его будто нечистая сила и будто нечистая сила  бросила  наземь.  Их было не меньше, чем двое, а может, и трое.

     - И вы связываете нападение на вашего мужа с жильцом?

     - А  как  же!  Мы живем здесь пятнадцать лет, и подобного никогда не случалось. Больше я не желаю терпеть. Деньги -  это еще не все в жизни. Я сегодня же выставлю его из своего дома.

     - Подождите  немного,  миссис  Уоррен.  Не делайте ничего наспех. Боюсь, что случай куда более серьезен, чем  кажется  на первый  взгляд.  Теперь ясно, что вашему жильцу грозит какая-то опасность. Столь же ясно, что в туманном утреннем свете  враги, подстерегавшие  его  у  двери,  приняли  за  него  вашего мужа. Обнаружив свою ошибку, они его отпустили. Мы можем лишь гадать, как бы они поступили, если бы не ошиблись.

     - Ну, а мне что делать, мистер Холмс?

     - Мне было  бы  весьма  любопытно  посмотреть  на  вашего жильца, миссис Уоррен.

     - Ума  не  приложу,  как  это  устроить, если не взломать дверь. Когда я оставляю  поднос  и  спускаюсь  по  лестнице,  я всегда слышу, как он ее отпирает.

     - Ему  приходится  уносить поднос в комнату. Разве нельзя где-нибудь спрятаться и последить за ним?

     Хозяйка задумалась.

     - Верно, сэр, Напротив есть чулан. Я могла  бы  поставить туда зеркало, и если вы скроетесь за дверью...

     - Великолепно!  -  воскликнул  Холмс.  - А когда у него второй завтрак?

     - Около часа, сэр.

     - Значит, мы с доктором Уотсоном придем к  тому  времени.

Всего вам хорошего, миссис Уоррен.

     В  половине  первого  мы  были уже у дома миссис Уоррен - высокого, узкого, желтого кирпичного дома  на  Грейт-Орм-стрит, неширокой  улочке к северо-востоку от Британского музея. Он был расположен поблизости от угла, и  из  него  открывался  вид  на Хау-стрит  с  ее более солидными строениями. Посмеиваясь, Холмс указал на одно из них - большой многоквартирный дом,  стоявший несколько  впереди  других,  из  тех,  что  невольно привлекают внимание.

     - Вот оно, Уотсон! Высокий красный дом с белыми каменными карнизами. А вот и окно, откуда будут подавать  сигналы.  Место известно,  известен  и  код; наша задача не окажется трудной. В том окне объявление: "Сдается внаем".  Следовательно,  квартира пуста  и сообщник может ею пользоваться... Ну, как дела, миссис Уоррен?

     - Я все для  вас  подготовила.  Оставьте  башмаки  внизу, поднимайтесь, и я впущу вас в чулан.

     Она   все   устроила   очень   удобно.  Зеркало  было  так поставлено, что, сидя в темноте, мы ясно видели дверь напротив.

Только мы уселись и миссис Уоррен нас покинула, как  отдаленное звяканье  возвестило,  что  таинственный сосед позвонил. Вскоре явилась хозяйка, поставила поднос на стул возле запертой  двери и,  тяжело  ступая,  удалилась.  Скрючившись  в уголке за нашей дверью, мы устремили взгляд на зеркало. Замерли  шаги  хозяйки, тут  же  щелкнул  ключ, повернулась дверная ручка, и две тонких руки взяли со стула поднос. Через минуту его  быстро  поставили на  место, и передо мною мелькнуло прекрасное смуглое личико, с ужасом глядевшее на чуть приоткрытую дверь чулана. Потом  дверь в  комнату  захлопнулась,  ключ в замке повернулся снова, и все стихло. Холмс дернул меня за рукав, и мы, крадучись, спустились по лестнице.

1 2 3