Глава 6

      ВОЗЛЕ ЗМЕИНОГО ГНЕЗДА

      Утром, едва придя на работу, Виталий позвонил Майке. Он для этого даже пришёл чуть не на час раньше обычного. Ведь из дома звонить Майке было решительно невозможно.

      — Слушаю, — сонным голосом откликнулась Майка.

      — Здравствуйте, Маечка, — бодро сказал Виталий. — Это говорит ваш новый знакомый.

      — Какой ещё знакомый? — зевая в трубку, безразлично осведомилась Майка. — Мало ли у меня знакомых. Тоже мне…

      — Ну вот! Нас же Гоша в субботу познакомил, помните?

      — А-а. Длинный, что ли?

      — Точно. Он самый, — заставил себя обрадоваться Виталий. — Вы мне ещё телефончик дали. Велели звонить, пока в постельке.

      — А ты и рад, — кокетливо проворчала Майка.

      — Чего ж тут радоваться? Вот если бы встретиться — другое дело. Как вы?

      — А не боишься? — усмехнулась Майка.

      — Чего ж тут бояться?

      — У меня ведь ещё поклонники есть. Ревни-ивые.

      — А я им уши надеру.

      — Ха-ха-ха! Ну, насмешил! — искренно развеселилась Майка. — Ты хоть и длинный, но до их ушей не дотянешься.

      — Это почему?

      — А потому. Ты сначала имей, сколько они. Соображаешь?

      — Вы это про Бороду говорите или про вашего Вадима Саныча? — насмешливо спросил Виталий. — Да я, может, побольше их имею.

      — Но-но, мальчик, мне можешь не заливать. Ещё успеешь. Значит, так… — Она помедлила. — Встретимся мы с тобой, миленький… А про этих тебе кто, Гошка трепанул? — перебила она сама себя. — Точно угадала?

      — Точно.

      — Ох, схлопочет он! — вздохнула Майка. — Опять схлопочет. Даже жалко.

      — Пожалел волк кобылу, — насмешливо сказал Виталий. — Чего это вам его жалеть вздумалось, интересно знать?

      — По женской своей мягкости. Знаешь, чего с ним будет за это? Вот он небось поэтому и… Ну ладно. Значит, встретимся мы с тобой, хороший мой, завтра.

      — А сегодня никак?

      — Очень тебе хочется, да?

      — Очень.

      — Вот и обожди. Больше захочется. А ждать будешь меня после работы. У фонтана, где центральный вход. Представляешь?

      — Как-нибудь. В котором же это часу будет?

      — Ну вот как в субботу мы с тобой встретились. В крайнем случае обождёшь, если задержусь. Охладишься по крайней мере около фонтана, тоже польза, — весело фыркнула в трубку Майка. — А то, я гляжу, ты больно горячий.

      — Ладно уж. Чего делать! Завтра так завтра, — вздохнул Виталий.

      — Вот и хорошо. Чао, миленький, — нежно пропела Майка.

      Виталий повесил трубку и озабоченно взглянул на часы. Потом, уже по другому телефону, позвонил Эдику Албаняну. Тот был на месте.

      — Салют, — сказал Виталий. — Значит, после оперативки сходимся у нашего Кузьмича. Возражений нет?

      — Всё точно. Какие могут быть возражения!

      — Твой шеф будет?

      — Нет необходимости. Решать будем вопросы тактические, — важно заявил Эдик.

      — Добро. До встречи.

      Спустя час они встретились в кабинете Фёдора Кузьмича.

      — Ну-с, — добродушно буркнул тот, вертя в руках очки, — какие к нам вопросы у дорогого коллеги, чем можем помочь?

      — Сначала трагико-юмористический сюжет для небольшого рассказа, — невесело пошутил Эдик. — Называется «Как я собрался повеселиться». Разрешите изложить?

      — Давай, — кивнул, усмехнувшись, Фёдор Кузьмич. — А то мне лично «Крокодил» редко попадается. Посмешите нас, если это так весело.

      — Судите сами. Пришёл я, значит, в субботу вечером в парк, — начал Эдик. — Естественно, чтобы культурно отдохнуть, как все. Подхожу к этим чёртовым аттракционам. Поглазел на них самую что ни на есть малость, тоже как все, памятуя печальный опыт своих друзей. И затем встал в длиннейшую очередь. Тихо и скромно.

      — Один пришёл? — мельком осведомился Кузьмич, не отрывая глаз от карандашей, которые он в этот момент раскладывал по росту.

      — Вот! — азартно воскликнул Эдик. — В этом и была ошибка, понимаете! Я поздно сообразил. Кругом же пары, компании. Субботний вечер. А я один как перст. И не улыбаюсь, не веселюсь. Глупо же одному улыбаться. Тут я один такой неприятный взгляд засёк. И рисковать не стал. Поглядел с эдаким нетерпением на часы раз-другой, поискал кого-то в толпе, словно жду не дождусь девушки своей, потом махнул безнадёжно рукой, вздохнул и ушёл. На кой чёрт, значит, мне тут одному стоять. И представьте, проводили меня взглядом, это я точно засёк. Очень неприятным взглядом проводили. Двое, по-моему. Так окончился первый акт.

      — Пока, надо сказать, довольно благополучно, — саркастически заметил Виталий.

      — Пока да, — со вздохом согласился Эдик. — Хотя я всё-таки внимание привлёк, как тут ни крути. Но вот что случилось на следующий день. Снова двинулся я веселиться, понимаете?

      — Уже, понятно, не один, — в тон ему вставил Виталий.

      — Вот тут и коренилась моя вторая ошибка, — горестно сообщил Эдик. — Но разве я мог что-нибудь подобное предположить? Пришёл, как все, с симпатичнейшей девушкой. Секретарь нашего начальника, Зиночка.

      — Ну кто же не знает Зиночку! — откликнулся Виталий.

      — Вот именно! В этом всё и дело, если хотите знать, — досадливо стукнул себя по колену Эдик. — Её все знают! Это же ужас, понимаете! Поразительно контактная девица. Ей не у нас служить, ей в кино сниматься. И вот, представьте себе, не успели мы с ней встать в очередь, как подкатывается какой-то тип с «лейкой», сияет, понимаете, и кричит на всю очередь: «Зиночка! Какими судьбами! Разве работники милиции тоже культурно отдыхают? Разрешите вас запечатлеть за таким занятием». И вся очередь, конечно, на нас глаза таращит. Я его спрашиваю: «Вы сами-то кто такой?» «Я, — говорит, — из „Вечерней Москвы“». Ну, «Вечёрку» у нас, конечно, все любят. Я сам люблю. Поэтому я этого типа живым отпустил. А нам с Зиночкой пришлось немедленно испариться. Хотя ей, видите ли, непременно хотелось на этом чёртовом аттракционе прокатиться. Но мне такая популярность, конечно, не светила, полтора часа рядом с работником милиции стоять. Вот вам и второй акт. — Эдик невесело усмехнулся.

      — Всё? — поинтересовался Фёдор Кузьмич.

      — Всё, — огорчённо кивнул Эдик. — И вот вопрос: как теперь туда пробраться?

      — Разрешите информацию, Фёдор Кузьмич? — спросил Виталий.

      — Ну давай, информируй, — кивнул тот.

      — Так вот, чтобы ты знал, — начал Виталий, обращаясь к Эдику. — У них, оказывается, существует специальное контрнаблюдение за такими, как ты.

      — Чего, чего? — изумился Эдик.

      — Контрнаблюдение. Это они сами так назвали. Мол, вы наблюдаете за нами, а мы вот за вами. Наняли там шпану всякую, и только попробуй там постоять да поглазеть! Уже за тобой идут, стараются выяснить, кто ты есть. Так что вёл ты себя в тех обстоятельствах правильно.

      — Нет, — покачал головой Эдик. — Осторожно, но неправильно. Надеюсь, ничего не испортил, но и ничего пока не достиг.

      — А чего ты хотел?

      — Я хотел всего лишь прокатиться на этом аттракционе. Пройти, так сказать, весь цикл облапошивания. Потому что они каким-то путём мои денежки присваивают, мои и многих других. А ещё я хотел полтора часа, пока стою в очереди, спокойно понаблюдать за жизнью там. Так сказать, обычаи и нравы. Вот и вся моя скромная задача для начала.

      — Слишком скромная для такого великого мастера, — усмехнулся Виталий.

      — Так ведь как-никак с нуля начинаю.

      — А мы зачем? Я могу тебе дать кое-какие начальные условия задачи. Слушай. Действует хорошо организованная шайка. Во главе, очевидно, трое. А может быть, двое. Первый — это некий Потехин Илья Васильевич, главный инженер комплекса. Кличка у него Борода. Недавно ограбили его квартиру. Большие ценности унесли. Мы этим делом сейчас занимаемся.

      — Ограбили? — насторожился Эдик.

      — Именно. Причём скорей всего приезжие. Откаленко сейчас по их следу уехал.

      — А как эти приезжие на него вышли, на этого Потехина?

      — Кто-то в Москве дал подвод…

      Виталий секунду помедлил. Какая-то мысль на миг мелькнула у него в голове, даже не мысль, а лишь тень мысли, лишь намёк, предчувствие какое-то. Мелькнуло и исчезло. Как лёгкий укол, когда даже не замечаешь, обо что укололся. Виталий лишь невольно досадливо поморщился.

      — А кто второй? — нетерпеливо спросил Эдик.

      — Второй? — снова собрался с мыслями Виталий. — Второй — это Левицкий Вадим Александрович, или, по-ихнему, Вадик. Заведующий комплексом. Его причастность к делу, кстати, неясна пока. Возможно, всё за его спиной творится. Учти это. Я его видел. Красавец дядька, холёный такой барин, знаешь, весельчак, гуляка. И бабник, говорят, страшный. Ну а третий?

      — По этому Вадику больше ничего нет? — перебил Эдик.

      — Больше ничего. Ну, разве что с Потехиным очень дружит, дома у него бывает, гуляют вместе. Денег, видно, навалом. Девчонку одну в карты проиграли. Вот такие нравы. Ну а третий — некий Горохов Борис, числится механиком. Кличка Горох. Он у них как бы по кадрам. Нужных людей подбирает на работу. А ненужных или опасных… — Виталий повернулся к Цветкову. — Тут, Фёдор Кузьмич, кажется, убийство светит.

      — Чьи сведения?

      — От Гошки.

      — Смотри, пожалуйста! Он тебе уже и такие вещи говорит?

      — Говорит. Сказал про какого-то Николая. Его к ним работать прислали, билетёром. А он в шайку войти не пожелал. Больше того, разоблачить якобы решил. Вот за это, мол, и… Горох тут замешан. Надо примерить к тому убийству в парке. Сегодня я к Филипенко хочу съездить. Надеюсь, личность они установили уже.

      — Смотри, чтобы тебя там, в парке, эти деятели не засекли, как ты в милицию ходишь. Они тебя ведь за другого держат. Гошка первый…

      — Гошки там уже нет, — покачал головой Виталий. — У брата он.

      — Уговорил отойти?

      — Кажется, уговорил.

      — Гм… — отчего-то вдруг усомнился Цветков. — Ну ладно. Это мы отдельно обсудим. Продолжай пока. Кто там ещё в шайке, кого установил?

      — Дальше две кассирши идут. Одна Майка, старшая кассирша. В курсе всех дел. Гошка меня с ней познакомил. Я, между прочим, у них прохожу под кличкой Длинный.

      — Какие наблюдательные, а! — засмеялся Эдик.

      — Что за Майка? — хмурясь, спросил Цветков.

      — На этой бабочке, видно, пробы ставить негде. Но молодая совсем. Гошка говорит, Потехин её в карты проиграл Вадику. Но по её нраву, я смотрю, как бы она их обоих не проиграла. Завтра у меня с ней волнующее свидание.

      — Ну-ну. Это тоже потом, — сказал Цветков. — Кто вторая кассирша?

      — Нинка. Жена Гороха. Гошка говорит, змея такая, что Горох её одну только и боится. И Витька такую же характеристику ей даёт. Вот такая, в общих чертах, картина рисуется.

      — Всё? — осведомился Эдик.

      — Вроде. Да, вот ещё что. Эта руководящая троица любит вечерами в «поплавке» посидеть. Рядом с аттракционами у набережной стоит. У них там даже есть свой столик, в дальнем углу зала, рядом иллюминатор, на реку смотрит.

      — Тэк-с… — задумчиво проговорил Эдик. — Эту троицу, пожалуй, надо проверить по нашим учётам. Всё в жизни случается, знаете ли… — туманно добавил он.

      Впрочем, оба собеседника его прекрасно поняли.

      А потом Виталий отправился в парк. Нетерпение охватило его. Вчера Филипенко неожиданно позвонил Виталию домой и сообщил, что появились первые результаты. И Виталий сразу понял, что он имел в виду. Скорей всего наконец-то опознан труп. Кроме того, Филипенко сказал, что бутылка «заговорила». Так выразился Филипенко и добавил: «Только я её не пойму. Приезжай, надо потолковать». Да, потолковать было о чём.

      Дело в том, что по убийству в парке, как и обычно, работала целая группа. И самое трудное тут бывает поначалу опознание убитого в том случае, если при нём нет никаких документов и отсутствует заявление об исчезновении человека. Если таких заявлений нет в течение, скажем, двух или трёх дней, то можно предположить, что это приезжий и в Москве о нём беспокоиться некому. Тогда начинается работа по гостиницам, ибо, если человек остановился, допустим, у знакомых, то те сразу обеспокоятся его исчезновением. Работа же по гостиницам отнимает обычно не один день. Вот сейчас, к примеру, прошло уже четыре дня.

      Филипенко встретил его шумно и радостно, затащил к себе в кабинет, придвинул бутылку боржома, стакан, пепельницу и, закурив, объявил:

      — Так вот, значит, представь себе, опознали-таки труп.

      — Кто, когда? — нетерпеливо спросил Виталий.

      — А вот слушай. Опознали только вчера утром. Жена.

      — Так что же она три дня ждала?

      — Её в Москве не было. Уезжала с дочкой к сестре, в Ижевск.

      — И кто он такой?

      — Егоров Николай Гаврилович, работал билетёром на наших аттракционах тут. Ветеран войны, кстати сказать, — сокрушённо добавил Филипенко.

      — Та-ак… — задумчиво произнёс Виталий. — Значит, кое-что всё-таки сходится.

      И он коротко сообщил сведения, полученные от Гошки.

      — Но всё это ещё надо сто раз проверить и закрепить, — заключил он. — Всё это пока одни предположения. Хотя зерно тут, как видишь, есть.

      — Зерно есть, — согласился Филипенко. — Как тут, однако, дальше действовать, давай решим. Чтобы этого Гороха не насторожить раньше времени.

      — Ты сначала про бутылку давай скажи, — напомнил Виталий.

      — Ах, да! Так вот, значит, на ней, понимаешь, интересные пальчики нашли. Во-первых, убитого. А во-вторых, ещё одного какого-то человека, причём вполне пригодные для идентификации.

      — Словом, вдвоём пили, так выходит?

      — Так. Но это ещё не всё. В остатке водки, в капле буквально, эксперт обнаружил следы сильнейшего снотворного. Сейчас я тебе скажу, как называется. — Филипенко достал из сейфа заметно распухшую, знакомую уже Виталию папку и, перебрав бумаги, с запинками прочёл в одной из них длинное латинское слово. — Понял чего-нибудь?

      — Кое-что, — кивнул Виталий. — Слыхал про это средство. А что дало вскрытие?

      — А то, что незадолго до смерти, совсем незадолго, он, бедняга, поел и выпил. Совсем немного.

      — Что поел, что выпил?

      — Во-во. Поел то, что можно на травке поесть. Колбасу, хлеб, огурец солёный. Но и в желудке обнаружены следы того же снотворного. Словом, не драка это была, а убийство, — резко произнёс Филипенко, и худое лицо его как будто затвердело, посуровев. — Заранее запланированное убийство. Вот что я тебе скажу.

      — Та-ак… — снова задумчиво протянул Виталий. — И тут тоже кое-что сходится, как считаешь? Я считаю, сходится.

      — Я тоже, — кивнул Филипенко. — Надо этого Гороха проверять. Ах, чёрт возьми! — горестно покачал он головой. — Ну, никак я к этому привыкнуть не могу. Никак! Хоть беги.

      — К этому привыкнуть нельзя, — сухо заметил Виталий. — И бежать отсюда надо, если привыкнешь. А сам не убежишь, так гнать тебя надо.

      — Привыкают и работают. Что, я таких не видел, думаешь?

      — Так ведь плохо работают, равнодушно. А мы, Коля, с такими мерзостями дело имеем, с такими бедами, что без души тут можно больше вреда принести, чем пользы.

      — Красиво говоришь, — усмехнулся Филипенко. — А ведь другим наплевать на всё. Что ты, не знаешь или только вид делаешь?

      — Знаю. Только мне лично на это не наплевать.

      — А что поделаешь? Да ладно, — перебил сам себя Филипенко и раздражённо махнул рукой. — Надо дальше работать, и всё. Душить гадов надо. Думаю вот про таких, как этот Горох, и, веришь, трясёт всего. Нервы ни к чёрту стали.

      — Отдохни, Коля. А то так и сорваться можно. Беды не оберёшься.

      — Ладно, — снова махнул рукой Филипенко. — Забудем этот глупый разговор. Давай лучше решать, как с Горохом поступим.

      — У вас ещё версии по этому убийству есть?

      — А как же!

      — Отрабатывайте. Гороха предоставьте пока мне. Тут может один подход к нему появиться. Если что, сразу тебе дам знать. Договорились?

      — Ладно, — кивнул Филипенко и деловито осведомился: — Помощь наша требуется?

      Видно было, что он уже справился со своей минутной вспышкой и сейчас ему неловко даже вспоминать о ней.

      — Помощи пока не надо, — сказал Виталий и поднялся. — Пойду, Николай. Бывай.

      Они распрощались.

назад<<< 1 . . . 14 . . . 19 >>>далее