Каждое движение, каждая ласка длились долго до боли. Наконец он поднял голову, глядя на нее сверкающими от страсти глазами.

 

— Я хотел… продлить как можно дольше… но…

У нее не хватало дыхания. Это было так восхитительно, что Аманда громко всхлипнула.

 Тело ее купалось в блаженстве. Неожиданно напряжение внутри прорвалось. Ее залили горячие волны пульсирующего блаженства. Она громко вскрикнула. Он издал хриплый стон, но не отпустил ее.

 

Аманда не знала, сколько времени прошло. Постепенно она начала приходить в себя. Трава под ней, густая и мягкая, как удобная кровать, больше не казалась влажной. Может быть, оттого, что их тела были влажными от пота. Она открыла глаза. Увидела светлячков, высоко в ветвях старого дуба. Услышала стрекот сверчков и глухие раскаты грома. Свое и его, все еще неровное, дыхание.

Уокер поднял голову, чуть отодвинулся, приподнялся на локте. На его красивом лице застыло непередаваемое выражение мужского удовлетворения. Но не триумфа. Он словно сознавал, что это скорее передышка, чем победа. Наклонился, поцеловал ее долгим поцелуем. Снова поднял глову.

— Это было… нечто особенное.

Аманда понимала, что нет смысла скрывать, насколько она потрясена.

— Безумие.

— Я сделал тебе больно?

— Нет.

Она медленно провела ладонью по его спине. Вспомнила, как впивалась в нее ногтями.

— А вот я, кажется, пустила тебе кровь.

Уокер усмехнулся:

— Не думаю, что тебе удалось прорвать мою шкуру. Он оторвался от нее, отодвинулся и лег рядом на траве, не отнимая, однако, руки от ее груди. И это доставило ей радость — не хотелось совсем отпускать его. Странно, она совсем не испытывала стеснения, ни оттого, что лежала совершенно обнаженная, ни оттого, что только что занималась любовью прямо под деревом, при ярком свете луны.

Легкий порыв ветра зашелестел листвой наверху, обдал прохладой ее влажную разгоряченную кожу. Это было чудесно. Ей не хотелось двигаться.

Приподнявшись на локте, Уокер некоторое время смотрел на нее, потом погладил ее грудь. Он как будто испытывал необходимость постоянно касаться ее, словно его желание лишь временно успокоилось, но не было удовлетворено полностью.

— У тебя прекрасное тело.

Она смотрела на его сосредоточенное лицо и чувствовала, как снова учащается пульс, как отвечает тело на его ласки.

— Спасибо. Наверно это наследственное, — сказала она, пытаясь сдержать дрожь в голосе.

Его рука замерла. Аманда беззвучно выругалась. Зачем понадобилось напоминать…

Его рука снова пришла в движение. Пальцы обводили изгибы груди, трогали напрягшиеся соски.

— Знаешь, ты удивительно полногрудая для такой маленькой и хрупкой женщины. В отличие от твоей матери, если судить по той картине.

Если она действительно твоя мать… Наверняка он это имел в виду.

Аманда внутренне напряглась, однако постаралась, чтобы голос звучал спокойно:

— Да, я помню, она всегда жаловалась, что фигура у нее, как у ребенка. Когда покупала мне бюстгальтеры, все время повторяла, что у меня грудь на размер больше, чем у нее.

 

Он поднял голову. Улыбнулся.

— Интересная деталь.

Он, конечно же, говорил не о груди. Аманда оттолкнула его руку. Резко поднялась, потянулась за одеждой. Он тоже сел, успокаивающим движением обнял ее за плечи.

— Ну ладно-ладно. Прости. Я не хотел.

Теперь Аманда чувствовала неловкость от сознания своей наготы, и это ей совсем не нравилось. Она высвободилась из его объятий, обхватила колени руками.

— Можешь оставить свои извинения при себе. В любом случае это не имеет значения.

— Для меня имеет. Поэтому я еще раз прошу прощения. Понимаешь, я совсем не хочу своей… подозрительностью разрушить то, что возникло между нами.

Почему-то эти слова ее нисколько не удивили. Она иронично рассмеялась:

— То, что возникло между нами? Ты имеешь в виду секс? Господи, да вы, мужчины, отбрасываете прочь любые подозрения, любые сомнения, любую рациональную мысль, как только появляется возможность переспать с женщиной.

Ее слова, казалось, позабавили его.

— Не надо говорить обо мне во множественном числе. Я не отбрасываю никакие сомнения. Верю ли я, что ты Аманда Далтон? Нет. Но теперь, как ты очень верно заметила, это не имеет никакого значения. Я хочу тебя, именно тебя, кто бы ты ни была. Если после того, что произошло за последние несколько часов, ты в этом еще не убедилась, значит, с одним из нас что-то не в порядке.

Несколько минут Аманда молчала, зная, что сейчас ей предстоит сделать нелегкий выбор. Она может взять одежду и удалиться, по возможности с достоинством. Отказаться от каких бы то ни было отношений с человеком, не доверяющим ей. Либо принять его недоверие как нечто не связанное с возникшей между ними тягой друг к другу. Не позволить этому недоверию погубить то, что обещает стать страстью, какая нечасто встречается в жизни.

— Аманда…

Она перевела дыхание.

— Я хочу, чтобы ты пообещал мне одну вещь.

Он ответил вопросом, с профессиональной осторожностью:

— Какую именно?

— Пообещай мне, что, когда мы вместе… вот так, как сейчас… ты не будешь касаться темы Аманды Далтон. Ни при каких обстоятельствах. Ни хитрых вопросов, ни намеков с целью поймать меня врасплох. Это будет запрещенная тема.

Уокер с готовностью кивнул:

— Даю слово. Но только когда мы вместе, вот так. За другое время я ручаться не могу.

— Я этого и не жду. Ну что же, это должно быть интересно.

— Здесь я с тобой полностью согласен.

Он наклонился и поцеловал ее. Аманда не знала, сердиться ей на него или на себя за то, что напряжение, вызванное гневом, так быстро сменилось напряжением совершенно иного свойства. Уже во второй раз за сегодняшнюю ночь ему удается сначала вывести ее из себя, а потом возбудить.

— Ты… невозможный. Ты просто невыносим.

Он подтолкнул ее на траву.

— И тем не менее ты хочешь меня так же, как и я тебя. Скажи, да?

Губы его поползли вниз по ее шее к груди.

— Да, черт тебя возьми!

Она задохнулась. Закрыла глаза. Волны блаженства разливались по телу. Ощущения, которые он в ней возбуждал, были столь мощными, что она бы испугалась, дай он ей малейшую возможность подумать об этом. Но он не дал ей такой возможности.

— Вот и хорошо, — прошептал Уокер, касаясь губами ее кожи. — Если бы мое желание оказалось безответным, я бы, наверное, покончил с собой.

С закрытыми глазами Аманда запустила пальцы в его густые волосы, вся отдавшись блаженному ощущению, вызванному его губами на своей груди.

— Перестань болтать, Уокер, — хрипло выговорила она.

Он замолчал.

 

Аманда, не вставая с земли, только чуть приподнявшись, натянула шорты. Встряхнула блузку, надела. Обнаружила, что двух пуговиц не хватает.

— Ты и дальше собираешься так обращаться с моей одеждой?

Уокер нехотя поднялся на ноги, натянул джинсы, помог ей подняться с земли. Усмехнулся.

— Не знаю, может быть. Не намеренно, как ты понимаешь. Просто она мешается.

— Ммм…

Аманда некоторое время смотрела на блузку, наконец вздохнула и завязала концы свободным узлом под грудью. Мало вероятно, что кто-нибудь встретится ей на обратном пути. Но если такое все же случится — вдруг еще кому-то захочется погулять ночью, — она по крайней мере будет выглядеть более-менее прилично и отсутствия пуговиц никто не заметит.

— Ты можешь остаться, — предложил Уокер. Она смотрела на него, пытаясь понять, что у него на уме. Интересно, при дневном свете легче было бы прочесть выражение его глаз? Необузданный любовник снова скрылся под личиной ленивого спокойствия.

— Нет, надо возвращаться. Скоро рассвет.

— И что же, когда взойдет солнце, ты должна благополучно почивать в своей постельке?

Аманда усмехнулась:

— Ну конечно. Если кто-нибудь узнает, чем я занималась всю ночь под дубом у «Козырного короля», это разрушит тот образ чистой невинной девочки, который я создала.

Она произнесла эти слова нарочито небрежным тоном. Он так же небрежно спросил:

— А почему ты так уверена, что я никому не скажу?

Действительно, почему?

— Не знаю. Может быть, потому, что ты не хочешь, чтобы это закончилось только одной ночью.

Его смех прозвучал ненатурально.

— Хороший ответ. Похоже, у тебя совсем не осталось иллюзий, Аманда.

— Очень немного.

Она отыскала в траве свои туфли.

— К твоему сведению: я вовсе не собиралась делать из этого страшную тайну. Просто думаю, что не стоит афишировать наши отношения. Я ведь все еще чужая в этих краях. За мной наблюдают, меня оценивают. Люди еще не решили, как ко мне относиться. Не хотелось бы давать им пищу для пересудов. И кроме того… насколько я помню, в маленьких городах кое-какие грехи не прощаются.

— Да, это так. А как насчет семьи? Джесса?

— Что узнают, то узнают. Понадобится — скажем.

Уокер коротко кивнул. Протянул руку, вынул травинки из ее волос.

— У тебя трава в волосах.

Наверное, не только в волосах, подумала Аманда. И наверное, любой, кто взглянет на нее достаточно внимательно, поймет, чем она занималась последние несколько часов. Губы распухли, одежда помята, не говоря уже о недостающих пуговицах. И еще она подозревала, что в своей необузданной страсти он оставил синяки на ее шее.

— Боюсь, мы были неосторожны, — пробормотал Уокер, поглаживая ее затылок.

Она употребила бы другое слово. Безумие.

— У меня цикл нерегулярный, поэтому я уже несколько лет принимаю таблетки. Что же касается остальных… опасностей… то тебе лучше кого-либо другого известно, что со здоровьем у меня все в полном порядке. Насколько я помню, моя кровь давно исследована по всем возможным параметрам. По твоему требованию.

Уокер медленно кивнул. Анализ крови был сделан в первую очередь действительно по его настоянию, как первый шаг в проверке правомерности ее претензий на имя и состояние Далтонов. Примерно год назад благодаря такому же анализу удалось разоблачить одну претендентку. У нее оказалась не та группа крови. У этой женщины, однако, группа крови именно та.

— Проверка проводилась как обычно. На известные инфекционные заболевания. Их не обнаружили. На венерические болезни. Не обнаружены. На СПИД — анализ отрицательный. — Он помолчал и, видя, что она не отвечает, добавил: — Я прошел очередное обследование несколько месяцев назад. Тебе волноваться нечего.

— Я знаю.

Уокер с любопытством взглянул на нее:

— Откуда?

Аманда улыбнулась.

— Ты осмотрительный человек, Уокер. Это единственное, что я о тебе знаю наверняка. Ты очень осмотрительный человек.

Он искоса взглянул на смятую траву, служившую им постелью. После сегодняшнего с ее суждением никак нельзя согласиться. Осмотрительный человек ни за что не стал бы иметь никаких отношений с женщиной, вызывающей недоверие и подозрение. И уж во всяком случае, мечтать о втором свидании. Он наклонился и поцеловал ее, не пытаясь скрыть от нее вспыхнувшее желание. На него это подействовало, как бензин на пламя. Он готов был снова потянуть ее на землю, снова раствориться в ней. Желание существовало как бы независимо от него, непреодолимое и неуправляемое.

Он ощущал ее губы, мягкие, теплые, не мог оторваться от нее, не мог отпустить ее от себя, не мог видеть, как она уходит.

Господи… Да кончай же валять дурака, дай ей уйти!

С огромным усилием он поднял голову и оторвался от ее рта. Услышал собственный голос, больше похожий на шепот:

— Поужинаешь со мной завтра? Вернее, уже сегодня.

Поколебавшись несколько секунд, Аманда кивнула:

— Хорошо. Джесс уезжает в Эшвилл. Меня он с собой не берет.

Уокеру послышалось что-то в ее хрипловатом голосе, отчего ему стало не по себе.

— Значит, ты будешь свободна весь день? Приезжай в город на ленч.

— А ты собираешься сегодня работать?

Он понял ее удивление.

— Летом я никогда много не сплю. В суде у меня сегодня дел нет, просто кое-какая бумажная работа. Так как насчет ленча? Я в это время буду свободен.

— Посмотрим. Вообще-то мне бы надо в город за покупками, но… Не беспокойся, я позвоню, прежде чем появиться у тебя в офисе.

Он понял, что скорее всего она не приедет, но слишком нажимать не решался.

— Ладно, договорились. Что касается ужина… Давай встретимся на полдороге, на тропе, примерно в семь.

Она взглянула на него с удивлением:

— На тропе? У тебя что, есть жаровня где-нибудь в лесу?

— Нет, но у меня есть корзинка, а моя домоправительница, она же кухарка, прекрасно готовит картофельные салаты.

Пикник. Аманда согласно кивнула:

— Хорошо. А мне тоже что-нибудь принести?

— Нет, я обо всем позабочусь сам.

— Договорились.

Поколебавшись одно мгновение, она повернулась и направилась к лесу.

Уокер понимал, что надо еще что-нибудь сказать. Но что? Если он поблагодарит ее за сегодняшний вечер, она еще швырнет в него чем-нибудь. Пожелать спокойной ночи? Просто глупо.

Кроме того, у него возникло ощущение, что, если он вообще откроет рот, дело закончится невероятной глупостью. Может быть, он станет умолять ее остаться, не покидать его.

Это тревожный сигнал. Чертовски тревожный…

 

Глава 10

На следующее утро, в пятницу, Аманда встала необычно рано. Сказать по правде, она почти не спала. Эти новые неожиданные отношения с Уокером… Все равно что ходить по проволоке под куполом цирка без защитной сетки. Он все еще не доверяет ей, подозревает бог знает в чем. Смесь недоверия и желания…

Аманда поднялась с восходом солнца и удивилась тому, что не чувствует усталости. Это после такой ночи… Но может быть, она просто хорошо отдохнула за последние несколько недель, безмятежно проведенных в «Славе».

Одеваясь, она обнаружила, что Уокер все-таки оставил следы своей страсти. Это ее не очень удивило: она знала, какая у нее чувствительная кожа, как легко появляются на ней синяки. К счастью, воротничок блузки спрятал два из них, еще один скрылся под самой блузкой. Вот только синяк на левом запястье не скроешь никак…

Этот синяк появился, когда он нагнал ее у дуба, а она пыталась расцарапать ему лицо. Странно, в тот момент, когда он схватил ее руку, она ничего не почувствовала. Правда, она была тогда настолько разъярена, что, наверное, если бы ее ударили ножом, и то бы не почувствовала.

Фиолетовые следы почти скрылись под наручными часами, которые Аманда, кстати, всегда носила на левой руке. Ну что ж, пожала она плечами, как будет, так и будет. В любом случае ее отношения с Уокером не смогут долго оставаться незамеченными.

Аманда вышла из комнаты. Собак за дверью не оказалось, но она не придала этому значения. Прошла вниз на кухню. Эрлин пекла хлеб, который Джесс очень любил.

— Доброе утро. У вас сегодня глаза так и сияют.

— Правда? Доброе утро. Я… хорошо выспалась.

Аманда налила себе чаю. Она предпочитала чай кофе, поэтому Эрлин по утрам всегда держала кипящий чайник наготове.

— Как видно, вы начинаете привыкать к жаре, — заметила кухарка.

Аманда с трудом подавила внезапное желание хихикнуть.

— Вам завтрак как обычно?

— Да, только фрукты.

Пирог с черникой или с чем там еще не отбил у нее вкус к фруктам и ягодам. А вот на пироги она, наверное, теперь долго не сможет смотреть.

Эрлнн кивнула.

— Они на столе. Вам надо больше есть. Яйца, бекон, блины. Я бы вам приготовила все, что хотите.

Эти разговоры стали уже привычными. Аманда похлопала кухарку по руке.

— Все нормально, Эрлин. Я с удовольствием поем фруктов. Кто-нибудь еще встал? — спросила она, чтобы переменить тему.

— Как ни странно, все встали. Даже Рис. И Джесс тоже. Ему ведь сегодня надо ехать в Эшвилл.

За завтраком семья редко собиралась вместе, и Аманде это нравилось. Сейчас она молила Бога, чтобы завтрак прошел мирно.

Она встала из-за стола и пошла к дверям.

— Эрлин, вы не видели собак?

— Сегодня нет. Обычно, когда я прихожу по утрам, сразу выпускаю их побегать. Но сегодня я их не видела.

Эрлин жила в «Славе». Ее комнаты находились в левом крыле дома, там же, где и спальни Салли, Мэгги и Кейт.

— Может, кто-нибудь их выпустил.

— Может быть.

По дороге к «солнечной комнате» Аманда взглянула на часы. Слишком рано, еще семи нет. Она никогда так рано не вставала. Может быть, поэтому она себя так неуютно чувствует? Или это из-за бурной ночи?

Двери в патио были раскрыты. В «солнечной комнате» Аманда увидела Джесса, Мэгги, Кейт, Салли и Риса. Собак нигде не было видно. Аманда вежливо поздоровалась со всеми и прошла к своему месту за столом. К большому облегчению, увидела, что все в хорошем настроении. Даже Салли любезно кивнул в ответ на ее приветствие.

— Хорошо спала, моя радость? — спросил Джесс.

— Да. Вы правда не хотите, чтобы я с вами поехала?

— Собрание может затянуться. Тебе там будет скучно, Аманда.

— Зато потом я посижу с вами в больнице.

В отличие от остальных Аманда перестала осторожничать с Джессом в том, что касалось его болезни. Это произошло после конфликта по поводу завещания. Она тогда прямо сказала ему, что знает о его болезни. Так же, как и Уокер, она понимала: старик не нуждается в жалости, и не собиралась по-кошачьи обходить трудную тему. Джессу это, по всей видимости, нравилось.

При виде ее лицо его мгновенно смягчилось, и Аманде не в первый уже раз пришла в голову мысль, что у нее есть власть над стариком.

— Нет, моя радость, не нужно. Но все равно, спасибо.

Аманда смирилась с отказом. Положила себе на гарелку фруктов.

— Ну хорошо. А где собаки? Кто-нибудь их сегодня видел?

Джесс ответил за всех:

— Может быть, Эрлин уже выпустила их из дома и они еще не вернулись.

Аманда открыла было рот, чтобы сказать, что Эрлин тоже их не видела, но потом решила, что не стоит. В любом случае это не имеет большого значения. Двери патио по утрам всегда открыты. Возможно, собаки выбежали сами.

Джесс обратился к младшему внуку непривычно доброжелательно:

— Салли, когда Виктор наконец вернется…

— Он уже вернулся. Прошлой ночью. Утром я видел в окно его грузовик у второй конюшни.

— Пора уже, — произнес Джесс мягко, на этот раз не обвиняя Салли в задержке. — Скажи ему, что завтра после обеда я хочу посмотреть документы на новых лошадей.

— Хорошо, скажу. — Салли кинул на деда осторожный взгляд и, по-видимому, ободренный его спокойствием, добавил: — Я хотел тебе сказать, что эта новая наездница, которую я нанял на прошлой неделе, очень хорошо работает.

— Самое время. Нам давно нужна еще одна хорошая наездница. Она что, искала работу?

назад<<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 >>>далее