Голос вдруг стал глухим, хриплым, на лбу блеснули капли пота. Глаз не было видно за стёклами очков, но Борису Александровичу почудилось, что глаза закрыты, что его гость впал в какое-то полусонное состояние. Это выглядело странно, даже немного страшно.

— Михаил Николаевич, вам нехорошо?

— А? Что? — Он дёрнулся, выпрямил спину. Руки спокойно легли на колени.

— Вы хотели поговорить о Жене, — мягко напомнил старый учитель.

— Простите. Я волнуюсь. Даже не знаю, с чего начать. — Он ещё раз прокашлялся, голос стал нормальным. — Видите ли, я уже, кажется, говорил вам, меня долго не было в России, я работал за границей. И вот, вернувшись, узнал, что в жизни моей племянницы происходит катастрофа. Ситуация в семье такова, что Женя не может поделиться ни с матерью, ни с отцом.

Он сморщился, потёр лоб, прикоснулся к дужке очков, словно хотел снять их, но не снял.

— Да вы пейте чай, не волнуйтесь, — подбодрил его старый учитель.

— Как же не волноваться? У вас есть дети?

— Сын. Уже взрослый. Живёт в Америке.

— А у меня никого, кроме Женечки. Конечно, я сам виноват. Нельзя было уезжать так надолго. Пока я отсутствовал, Женя попала в чудовищную ситуацию. Она мне все рассказала. Она снимается в детском порно и обслуживает клиентов-педофилов. За деньги.

Гость низко опустил голову, сжал виски. Борис Александрович хлебнул чаю. Гость к своей кружке не притронулся.

— Я знаю, — сказал старый учитель.

— Да, она сказала мне, что вы знаете. И теперь ко всем прочим страхам прибавился ещё один. Она боится, что вы расскажете об этом в школе, позвоните её маме. Видите ли, она хочет прекратить всё это. Прекратить и забыть, начать новую жизнь. Вы понимаете, о чём я?

— Конечно, понимаю. Никому в школе я говорить не буду. Что касается мамы — да, я собирался ей звонить.

— Собирались? Но ещё не звонили?

— Нет. Не успел. Скажите, а вы, если я правильно понял, брат Жениной мамы?

— Да. Совершенно верно. Старший брат. У нас с Ниной огромная разница в возрасте. Так получилось, что я был ей вместо отца. Правда, в последние годы отношения между нами испортились. Она отреклась от меня и говорит, что никакого брата у неё нет.

— Даже так? — удивился Борис Александрович и сочувственно покачал головой.

— Именно так. Со стороны это выглядит нелепо, дико. И, кстати, для Жени наш разрыв стал дополнительной тяжелейшей травмой. Как вы думаете, почему с ней это произошло? Потому, что в семье с самого её младенчества были сплошные конфликты. Отец ничтожество, похотливое животное. В мире так называемой попсы они все животные. Он ушёл от Нины, когда Женечка была совсем крошка. Нина стала пить. Знаете, как легко спиваются женщины? Нет, я не дал ей окончательно опуститься. Она прошла курс лечения, сейчас все сравнительно благополучно. Но мне она не может простить, что я помню её безобразные запои. Я прошу вас, ни в коем случае не звоните Нине. Она человек нервный, непредсказуемый, и реакция может быть любая, вплоть до суицида.

— Хорошо. Допустим, я не стану ей звонить. Но вдруг она всё-таки узнает? Не от меня, не от вас, откуда-то ещё.

— Откуда? Женя никогда не расскажет.

— Но я ведь узнал, — напомнил Борис Александрович, — совершенно случайно, наткнулся на картинку в Интернете.

— Нина не пользуется Интернетом. У неё слабое зрение. Да, кстати, насчёт случайностей. Есть один очень неприятный момент. Язык не поворачивается произнести вслух. — Гость быстро взглянул на часы, встал, прошёлся по комнате.

— Ну говорите, раз начали. — Старый учитель попробовал улыбнуться, но вышла гримаса. Он почувствовал, что краснеет, и это было совсем уж глупо.

— Вы встречались с ней вечером, в сквере у казино? — спросил гость, глядя на него снизу вверх.

— Да. Но…

— Вы назначили ей свидание, — гость говорил быстро, жёстко, словно допрашивал Бориса Александровича, — вы угрожали, что, если она не согласится прийти к вам домой, вы расскажете директору школы о порносайте.

— Это ложь! У нас был совсем другой разговор! — Старый учитель вцепился в подлокотники так, что побелели костяшки пальцев.

— Кто-нибудь, кроме вас двоих, присутствовал при этом разговоре?

— Нет.

— То есть поблизости не было ни души? Только вы и она?

— За кустами у ограды стояла машина.

— Какая машина? Вы её видели?

— Только свет фар. Было уже темно.

— Ни цвет, ни марку, ни номер вы не знаете?

— Нет. Послушайте, я не понимаю…

— Вы говорили с Женей о порносайте?

— Да, но я не угрожал, совсем наоборот…

— Борис Александрович, не надо оправдываться. — Голос гостя опять стал мягким, вкрадчивым. — Я вам верю. Вам, а не ей. Если бы я хотя бы на секунду усомнился в вашей порядочности, никогда не пришёл бы сюда. Женя билась в истерике. Я пытался её успокоить, но тщетно. Она говорила, что не хочет жить, что все мужчины похотливые скоты. И рассказала о вас, Борис Александрович. Будто вы тоже… как бы приличней выразиться? Проявляли к ней определённый интерес, отнюдь не учительский. Извините. Я счёл своим долгом предупредить.

— Предупредить о чём? — спросил Борис Александрович, отцепил пальцы от подлокотников, взял кружку, глотнул чаю, поперхнулся, закашлялся.

— О том, что девочка ни перед чем не остановится. Она ожесточилась, стала агрессивной. Ей хочется отомстить всему миру. Она может обвинить вас публично, распространить слух по школе. Не исключено, что она уже нашептала кому-нибудь из подружек по секрету.

— Что? Что она могла нашептать?

— Что угодно. Вы ведь занимались с ней дополнительно у себя дома?

— Не только с ней.

— Ну вот видите! Значит, и другие дети подтвердят. Девочки-подростки любят фантазировать, что все мужчины на свете проявляют к ним активный сексуальный интерес. Вам ли, педагогу с огромным опытом, не знать этого?

— Да вы с ума сошли! — Борис Александрович резко поднялся с кресла. — Я работаю в школе тридцать семь лет, я заслуженный учитель России!

— Тихо, тихо, тихо! — Гость шагнул к нему, посмотрел в глаза сквозь свои дымчатые очки. — Что вы так нервничаете? Зачем всё время оправдываетесь? Я же с самого начала сказал: я вас ни в чём таком не подозреваю. И никто не заподозрит! Даже враги, даже те, кто мечтает отправить вас на пенсию, кто завидует вам, даже они не посмеют бросить в вас этот грязный камень. С вашим педагогическим стажем, с вашим авторитетом опасаться совершенно нечего. Тем более доказательств никаких. На порносайт вы наткнулись случайно. Ваш компьютер завис. Разве можно представить, что вы специально искали эту мерзость, что вид голой девочки, вашей ученицы, вызвал у вас какие-то иные чувства, кроме ужаса и возмущения? Не переживайте. Нет доказательств. Нет ничего конкретного. Только слухи, шёпот за спиной. На каждый роток не накинешь платок.

— Послушайте, я не понимаю, зачем вы все это мне говорите? Какие слухи? Какой роток?

Гость медленно отступал в прихожую, продолжая говорить и улыбаться. Поставил на пол портфель. Снял с вешалки свой плащ, надел перчатки, взял портфель, открыл дверь. Старый учитель стоял посреди комнаты, смотрел на него. Бормотание гостя доносилось издалека, сквозь шум в ушах и быстрый стук сердца.

— Я просто считал своим долгом предупредить, из уважения к вам. Всего доброго, берегите себя.

Дверь хлопнула. Борис Александрович продолжал стоять ещё несколько мгновений, пока приступ астмы не заставил его броситься в ванную за баллончиком.

 

Глава девятнадцатая

 

— Ольга Юрьевна, в средствах массовой информации постоянно пишут о том, что в двадцать первом веке количество серийных убийц будет расти. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Миша, давайте сначала определимся с терминологией. Серийный убийца — слишком широкое понятие. Любые многоэпизодные убийства, совершаемые одним лицом или группой лиц, в условиях неочевидности, можно назвать серией. Заказные убийства, ограбления — это тоже серии.

— Значит киллер — это серийник?

— Серийник. Но не маньяк. Хотя тут нет чётких границ. Наёмный убийца может получать острое удовольствие от своей работы, вполне сравнимое с сексуальным экстазом. Точно так же и грабитель. Кстати, сексуальное насилие иногда сочетается с ограблением. Которая из мотиваций для преступника главная, определить трудно. Отнять имущество. Отнять жизнь. Унизить. Изуродовать. За этим стоит прежде всего зависть, ненависть к другому человеку, который обладает чем-то, чего нет у тебя.

— То есть все маньяки — завистники?

— Да. Как и все убийцы, начиная с Каина. Убийство — крайняя, последняя степень зависти. А зависть из всех мотиваций — самая древняя.

— Нет, погодите, но ведь известно множество случаев, когда жертвами становятся проститутки, пьяницы, наркоманы, отбросы общества, а убийца оказывается вполне благополучным человеком, стоящим значительно выше жертвы на социальной лестнице. Чему же тут завидовать?

— У них другая логика. Не наша. Они завидуют самой жизни, таинственной энергии, которой им постоянно не хватает. Понимаете, психопат не чувствует себя достаточно живым, когда не убивает. А выбор жертв из низших слоёв общества в большинстве случаев объясняется вполне банально. Лёгкость, доступность, безопасность. Проститутки — едва ли не самая беззащитная категория граждан. Их проще убивать. Остаться наедине с незнакомым человеком и позволить ему делать с собой что угодно — это особенность их профессии. Часто они живут в чужих городах, вдали от родственников. Если проститутка исчезает, её не ищут, идентифицировать тело трудней. Кстати, в американской криминологии существует теория, что любой мужчина, регулярно покупающий проституток, скрытый психопат, или, как они это называют, социопат. Он склонен к насилию, к доминированию. С нормальными женщинами он чувствует себя неуверенно, боится проявить слабость, не переносит критики.

— Круто. Впрочем, в этом что-то есть. Ну ладно, а как же маньяки-миссионеры? Те, которые считают, что очищают общество от грязи?

— Идея миссионерства является так называемой заместительной мотивацией. Кстати, также как ограбление. На первом месте всегда само убийство, экстаз. А корысть или миссия очищения общества — это вроде уважительной причины. Психопаты, как правило, мегаломаны, то есть страдают манией величия и хотят выглядеть красиво в собственных глазах. Ограбление как заместительная мотивация встречается у преступников, выросших в уголовной примитивной среде. В блатной иерархии насильник всегда стоит значительно ниже вора, грабителя. Насильников опускают. Грабителей уважают. Корысть и прагматизм считаются признаком ума. А вот миссионер почти всегда происходит из интеллигентной среды, имеет высшее образование. Ему хочется казаться бескорыстным, возвышенным существом. Но и тот, и другой убивают ради убийства. Возможно, только это их и объединяет.

— То есть как — только это? Всё-таки существуют какие-то типологии, во всяком случае, на Западе.

— Существуют постоянные попытки создать типологии, но каждый раз реальность опровергает очередную теорию. Как только криминологи и психиатры делают вывод, что маньяк обязательно молодой человек, что склонность к жестокости проявляется ещё в детстве, тут же появляется убийца лет пятидесяти, а то и шестидесяти. У нас в России известен случай, когда человек начал убивать и расчленять трупы в шестьдесят пять лет. До этого был здоров и социально адаптирован, все, кто его знал, говорили, что он добрый, мягкий, застенчивый человек. Версии трудного детства, психических травм, травм черепа тоже оказываются блефом. Попадаются маньяки, у которых в детстве всё было хорошо, и никаких травм. А с другой стороны, миллионы людей с травмами, с тяжёлым детством живут себе и никого не трогают, не становятся маньяками. Да вообще, о какой типологии, о какой теории мы говорим? Совсем недавно в Вологде психопат изнасиловал и убил восьмилетнюю девочку. Его нашли и взяли уже через несколько часов. Знаете, почему? Он только что вышел из заключения. Сидел за изнасилование трёхмесячного ребёнка и был выпущен досрочно, за примерное поведение.

— Замечательно! Слушайте, а те, кто его выпустил, они, по-вашему, нормальные люди, не маньяки? Я бы их судил и изолировал от общества.

— Думаю, в этом случае виноваты не конкретные люди, а система. Впрочем, система состоит из людей. Кто-то принял решение, поставил подпись.

— А в итоге погибла восьмилетняя девочка. Ужас, вообще, да? Ну ладно, теперь давайте посмотрим сюжет, который подготовил наш корреспондент.

Миша расслаблено откинулся на спинку кресла. Свет перестал бить в глаза, засветился большой экран. Клип Качалова «Котёнок, не грусти!» показали почти целиком. Затем появились увеличенные фотографии обнажённого трупа девочки. В ней трудно было узнать маленькую героиню клипа. Голос корреспондента за кадром рассказал, как и в каком виде её нашли, на экране мелькнула девушка-свидетельница, несколько уже знакомых кадров из утренних криминальных новостей. Бледное лицо Димы Соловьёва, взмах руки перед камерой, тихое сиплое: «Без комментариев! Пожалуйста, не мешайте работать».

Потом замелькал монтаж из любительского видео. Жене Качаловой шесть лет, семь, десять. Мама, высокая худая блондинка модельного типа. День рождения. Большой плюшевый медведь. Торт со свечками. Певец-отец в широких трусах и кепке, кривоногий, маленький, с выпуклой птичьей грудью и тонкими, как ветки, предплечьями. Какая-то шикарная дача, мангал, шашлыки, бассейн. Ещё одна блондинка с грудным младенцем на руках, уже не мама Жени, следующая жена певца, но похожа на предыдущую, как родная сестра.

Студия звукозаписи, Женя в наушниках у микрофона, улыбающееся лицо отца, фрагмент песни. Опять фотография обнажённого трупа. Голос корреспондента за кадром:

— Её невозможно представить мёртвой. Её знает и любит вся страна. Сколько замечательных песен она могла бы спеть?

— Это, конечно, некоторое преувеличение, — прошептал Миша, — отец не очень хотел, чтобы она пела. Клип только один, и там она не поёт.

В кадре появилась молодая строгая сотрудница пресс-центра ГУВД, произнесла несколько общих обтекаемых фраз.

— Класс, да? — шёпотом прокомментировал Миша. — Проговорила полторы минуты и не сказала вообще ничего.

Голос корреспондента:

— По этическим соображениям мы не стали снимать родителей Жени. Они только что потеряли ребёнка, лучше их сейчас не трогать. Мы также не обратились за комментариями к друзьям Жени, к её одноклассникам и учителям. Они пока не знают, что Жени нет больше, для них какое-то время она останется живой. За последние годы мы все слегка отупели, слишком много вокруг нелепых, неожиданных смертей. Разгул терроризма, авиакатастрофы, стихийные бедствия. На этом фоне гибель одной маленькой девочки кому-то может показаться пустяком, каплей в кровавом море. Но давайте останемся людьми. Каждая жизнь бесценна. Убийца Жени Качаловой пока на свободе. Не исключено, что Женя не первая и не последняя его жертва. Наша программа будет самым внимательным образом следить за расследованием.

— Как вам текст? — шёпотом спросил Миша. — Ничего, да? Я сам писал!

Вспыхнул свет. Миша встрепенулся, поправил ворот свитера.

— Напоминаю, что у нас в гостях постоянный консультант нашей программы, доктор медицинских наук, психиатр Ольга Юрьевна Филиппова. Ольга Юрьевна, мы только что говорили с вами о серийных убийцах. В случае с Женей Качаловой, как вы считаете, это работа маньяка?

— Пока невозможно сказать ничего определённого. Да, есть некоторые признаки сексуального характера убийства. Тело обнажено, облито маслом.

— Помнится, полтора года назад были такие же случаи. В течение шести месяцев от рук неизвестного маньяка погибли три подростка, две девочки и мальчик. Их так же, как Женю, нашли в лесополосе, в радиусе двадцати километров от МКАД. Кстати, их ведь до сих пор не идентифицировали. И убийца пока на свободе. Может, это опять он?

— Не исключено. Хотя возможна и подделка почерка.

— То есть?

— В истории криминалистики известны случаи подражания серийным убийцам, особенно тем, о ком много говорят и пишут в средствах массовой информации. Почерк маньяка иногда подделывают, чтобы скрыть реальные мотивы: месть, похищение с целью шантажа. В первых трёх случаях были убиты подростки, относящиеся к категории так называемых социальных сирот. Их никто знал, не искал. Женя Качалова к этой категории не относится никоим образом. Пока очевидно только, что она была знакома с убийцей, доверяла ему. Он планировал убийство заранее, взял с собой бутылку масла, перчатки, ножницы, чтобы отрезать прядь, возможно, у него даже были очки ночного видения.

— Да, целая амуниция. Серьёзный товарищ, основательный, ничего не скажешь. Как вы думаете, масло это что — ритуал? Или необходимый элемент для сексуального возбуждения? Возможно, это как-то связано с детскими воспоминаниями? Символ детства, младенчества. Наверное, мы имеем дело с педофилом?

— Кроме ритуала и сексуального возбуждения есть ещё момент вполне прагматический. Масло смывает следы. На теле обязательно остаются какие-то фрагменты кожи, волос, телесных жидкостей убийцы. Слюна, пот, кровь, сперма. Масло затрудняет проведение анализа ДНК, а иногда делает его невозможным.

— Ого! Слушайте, но такие подробности могут быть известны только специалистам! Вы хотите сказать, что убийца знаком с криминалистикой?

— Информация такого рода вполне доступна. Есть специальная литература, Интернет. Некоторые маньяки серьёзно интересуются криминалистикой, изучают судебную медицину, химию.

— Ольга Юрьевна, знаете, я вот вдруг подумал: мы с вами говорим об этом и, возможно, инструктируем очередного убийцу. В следующий раз он тоже запасётся бутылкой масла, чтобы смыть следы.

— Хорошо, давайте не будем ни о чём говорить. Кстати, при расследовании серийных убийств на сексуальной почве иногда молчать куда полезней, чем поднимать шумиху. Убийцы очень часто жаждут внимания, стремятся стать героями новостей. Не стоит поощрять их тщеславие. Иногда желание прославиться оказывается главным мотивом убийства, возникает цепная реакция. Американские специалисты сейчас говорят о целых эпидемиях убийств, начавшихся из-за шумихи в прессе. Впрочем, бывает и наоборот. Профессору Гущенко удалось однажды вступить в диалог с преступником в прямом эфире. Убийца позвонил в студию, и Кирилл Петрович вытянул из него косвенное признание.

— Да, я помню этот случай. А кстати, я как раз хотел спросить вас, почему была расформирована команда профессора Гущенко? Почему провалилась попытка создать у нас структуру профайлеров, аналогичную той, что существует при ФБР? Неужели наши психологи и психиатры хуже американских? Неужели мы не можем составлять профили убийц, прогнозировать их поведение? Ведь группа существовала пять лет и за это время сделала очень много.

— Вопрос не ко мне. Просто сменилось руководство министерства, и группу перестали финансировать.

— Ну да, понятно. Все как обычно. Тупой чиновничий произвол. Ольга Юрьевна, наша программа намерена вести собственное независимое расследование убийства Жени Качаловой. Я приглашаю вас к сотрудничеству. А сейчас давайте вместе помолчим минуту, вспомним Женю, и тех трёх детей, и всех детей, погибший от рук маньяков.

Опять погасли софиты. На экране появилось лицо Жени, затем воссозданные по фотографиям трупов, как бы живые, лица трёх подростков, потом другие, совсем маленькие девочки и мальчики. Некоторых Оля узнавала. За кадром звучала «Аве Мария» Шуберта. Наконец экран погас.

— Все, — выдохнул Миша, поднимаясь, — теперь перекурим и выпьем кофейку.

 

* * *

Вокруг старого учителя, в его убогой квартире, отчётливо звучали голоса ангелов. Ангелы смотрели со стен, с фотографий выпускных классов. Учитель был из тех, кто заманивает детей к пропасти. Многие годы он создавал для них иллюзию любви и возможности жизни там, где только похоть, тлен и смрад. Это было так же подло и лицемерно, как реклама по телевизору, но действовало на более глубоком уровне.

Старого учителя хотелось убить. В разговоре Странник едва не сорвался, запросто мог выдать себя и даже заметил в глазах этого полудохлого, но ещё опасного гоминида лёгкий холодный огонёк подозрения. Такое было впервые. Странник привык очень тщательно анализировать каждое своё слово, каждый жест и тем более поступок. Разведчик в тылу врага. Одинокий партизан. В детстве он играл в войну. Он один. Вокруг фашисты. Сейчас это перестало быть игрой. Сейчас его окружали существа, более ужасные и чуждые. Гоминиды. Следовало сохранять бдительность.

Косметический клей стягивал кожу на подбородке и верхней губе. Хотелось снять накладную бороду, но придётся потерпеть. Дома, ночью, это будет целая процедура — отклеивать усы и бороду надо медленно, осторожно и потом обязательно протереть лицо специальным лосьоном.

Кожа у него с детства была очень чувствительная. Все тактильные ощущения обострены до предела, как будто верхний слой содран. От воротника рубашки оставалась красная полоса на шее. В паху от шва сатиновых трусов зудели малиновые шрамы, которые не исчезли до сих пор, хотя в последние двадцать лет бельё он покупал себе самое дорогое, мягкое.

В детстве его одевали слишком тепло и постоянно кормили. Бабушка и мать наголодались, намёрзлись в войну. В ненаглядного мальчика впихивали жирные борщи, огромные сковороды картошки, жареной на гусином жиру, бесконечные вареники, плюшки, оладьи.

— А вот котлетка. И макарончики. За маму, за бабу.

Он родился семимесячным и таким синюшным, что в первую минуту показался матери негритёнком.

Мама была порядочная, тихая женщина, работала экономистом в Министерстве тяжёлой промышленности, вместе с бабушкой занимала маленькую комнату в коммуналке в старом доме, неподалёку от площади трёх вокзалов.

Крупная, нескладная, широкоплечая, с толстыми щиколотками, с большими плоскими ступнями и руками, как лопаты, с волосами, по цвету и грубости напоминавшими мешковину, она привыкла, что её не замечают. В её поколении мужчин вообще осталось мало. Ровесников и тех, кто постарше, сожрала война, истребили сталинские лагеря.

Она привыкла, но не смирилась. Ей очень хотелось ребёнка. К сорока годам тоска по материнству выросла в настоящую манию. На каждом, самом завалящем мужичке она останавливала задумчивый взгляд, заранее покорный, овечий.

Шёл сорок шестой год. Кончался влажный горячий май. Короткие грозы, шум свежей листвы, первые после войны туфельки на каблуках, яркое платье из крепдешина. Она сшила его сама на старой зингеровской машинке из отреза, который чудом сохранился у мамы в сундуке. На ночь она накручивала волосы на марлевые папильотки, утром красила губы, брызгала на шею духи «Красный мак». Третьего июня ей исполнялось сорок лет. До этого дня оставалась ровно неделя.

История судьбоносной встречи с человеком, который стал его биологическим отцом, менялась почти каждый год, по мере взросления бесценного мальчика, обрастала разнообразными подробностями.

То он был лётчик. Они с мамой познакомилась ещё до войны и не успели пожениться потому, что он ушёл на фронт. В мае сорок шестого встретились, всего на сутки. Он продолжал воевать после победы, вырвался в короткий отпуск, а потом сразу погиб.

То он становился разведчиком, страшно засекреченным, глубоко внедрённым во вражеский тыл, то капитаном подводной лодки. Дальний Восток, Порт-Артур. Контузия.

Она, кажется, забыла, как всё произошло на самом деле. Но помнила бабушка и помнили соседки. Он узнал правду из случайного кухонного разговора, когда ему было пятнадцать лет.

Тридцатого мая мама возвращалась очень поздно из своего министерства. Шла пешком по глухим переулкам и проходным дворам.

В метро за ней увязался молодой человек. Смотрел в упор в вагоне, потом пошёл следом и в тёмном тихом месте, у пустыря, где ещё не начали стройку, набросился, ударил по голове, стал душить. Она не успела крикнуть, потеряла сознание. Её подобрал на рассвете милицейский патруль. Исчезла сумочка с продуктовыми карточками, туфли, дешёвые коралловые бусы. Травмы оказались не слишком серьёзными. Уже через неделю она вышла на работу. А через месяц поняла, что беременна.

Аборты были запрещены. Конечно, она могла по справке из милиции все устроить. Но не захотела. Она помнила, что парень был молодой, здоровый, сильный. Остальное не важно. Это последний шанс. Другого не будет.

До года никто не верил, что он выживет, недоношенный, с какой-то сложной лёгочной патологией. Она обкладывала кроватку бутылками с горячей водой. Она сутками носила его на руках. Потом всю жизнь дрожала над ним, берегла от сквозняков и сырости.

назад<<< 1 . . . 21 . . . 40 >>>далее