Степаныч, судя по все учащающимся ныркам, придерживался противоположного мнения. Голова его удалялась все дальше от ребят.

 – Сейчас прочешет дно вдоль берегов, потом уйдет на глубину, – мрачно прокомментировал действия сторожа Димка.

 – Пошли обедать, – посмотрела на часы Маша. – Уже почти три.

 – Действительно, пора! – спохватились остальные.

 – А ничего, что мы тут его одного оставим? – поглядела Настя на вынырнувшего в очередной раз Степаныча. – Вдруг он все-таки утонет.

 – Такие, – выразительно произнес Димка, – не тонут.

 И он первым направился к дамбе.

 Дойдя до поселка, ребята разошлись по дачам. Они решили, что после обеда сразу наведаются к Ниночке и покажут ей обломок рамы. Кроме того, в библиотеку обещал приехать Шмельков, у которого тоже могли быть какие-то новости.

 Ровно в четыре вся компания вошла в библиотеку.

 – Вот, Ниночка, погляди, – протянул ей Петька обломок рамы.

 Едва глянув, библиотекарша вскрикнула:

 – Где вы это нашли?

 – Возле пруда, – объяснил Петька.

 – Ты лучше, Ниночка, скажи, этот обломок от той рамы или нет, – потребовал Димка.

 – Конечно, от той, – кивнула Ниночка. – Или, во всяком случае, очень похожей.

 – Посмотри внимательней, – попросил Димка.

 – Ну, на все сто процентов я не уверена, но…

 Договорить Ниночка не успела. В читальный зал с громкими криками «Свушайте! Свушайте!» влетел Павел Потапович.

 – «Утопвенник» наш очнувся! – сообщил он. – Но ничего не помнит! У него повная амнезия! Вгачи говогят, его кто-то ужасно напугав!

 

 Глава III          УРАВНЕНИЕ СО ВСЕМИ НЕИЗВЕСТНЫМИ

 – Как амнезия? Кто напугал? – накинулись на почтенного академика с расспросами Ниночка и ребята.

 – Вы мне сперва скажите, что такое амнезия? – потребовал Димка.

 – В школе, Димочка, нужно лучше учиться, – фыркнула Маша.

 – Мы в школе этого не проходили, – огрызнулся брат.

 – Амнезия, моводой чевовек, это потегя памяти, – прокартавил Павел Потапович. – И вообще, мне стганно, что внук таких интеввигентных вюдей, как покойный Дмитрий Авександгович Сегебгяков и ныне здгавствующая Анна Константиновна, не знает самых эвементагных свов!

 – Мне тоже многое странно, – набычился Димка.

 – Лучше заткнись и слушай, – наградила его тумаком в бок сестра.

 – Павел Потапович, что там с нашим пострадавшим? – торопливо осведомился Петька.

 – Пострадавший совсем ничего не помнит! – всплеснул пухлыми ручками почтенный академик. – Кгоме своего имени и фамивии, – внес ясность он. – А на фига нам его фамивия, – кокетливо подмигнул Павел Потапович хорошенькой Ниночке, – когда у него в шогтах нашви водитевь-ские пгава, а там, естественно, есть его фамивия, имя и отчество!

 – Какие права? В каких шортах? – вбежал вдруг в библиотеку запыхавшийся Степаныч. – Пострадавший же был раздет.

 – Не газдет, а одет, – заспорил действительный член множества академий мира. – В шогты и майку!

 – Ошибаетесь, Павел Потапович, – стоял на своем бывший заслуженный работник органов правопорядка.

 – Нет, это вы, вюбезнейший, ошибаетесь! – капризно топнул ногой Павел Потапович. – Между прочим, именно мы с Тяпочкой нашви пострадавшего, и мне виднее, газдет он быв иви одет! А память у меня, между прочим, зашибись!

 – Папа, а почему у тебя голова мокрая? – спросила Ниночка у Степаныча. – Ты что, купался?

 – Можно и так сказать, – сурово проговорил бывший заслуженный работник органов правопорядка. – Но это сейчас неважно. Вы все-таки, Павел Потапович, ошибаетесь, – продолжал он спор с академиком. – Пострадавший был в одних мокрых трусах. А одежда его была мной лично на берегу обнаружена. И брюки, и рубашка, и ботинки, и майка, и даже носки.

 – Непгавда! – охватило еще большее возмущение почтенного академика. – На посгадавшем быви майка и шогты!

 – Ошибаетесь, Павел Потапович, – не уступал бывший заслуженный работник органов правопорядка. – В лучшем случае, на пострадавшем в момент утопления могли находиться только трусы.

 – Не вгите, Иван Степанович! – раскраснелся от обиды, как помидор, академик.

 – Я никогда не вру! – обозлился в свою очередь и Степаныч.

 – Значит, у вас начинается стагческий сквегоз! – воскликнул Павел Потапович.

 – Это у вас, может быть, старческий, – захлебывался от негодования доблестный сторож поселка Красные Горы, – а у меня тренированная профессиональная память. Пострадавший был в одних мокрых трусах!

 – Нет! – Уже срывался от крика голос у почтенного академика. – Он быв в шогтах и в майке! А есви не вегите, пойдемте ко мне на дачу и спгосим у Тяпочки.

 – Спросим! – Не сомневался в собственной правоте Степаныч. – Потап Павлович врать не станет.

 Оба спорщика двинулись к выходу, когда снаружи послышался треск мотоцикла.

 – Шмевьков пгиехав! – вырвалось восклицание у Павла Потаповича. – Вот он сейчас вам и подтвегдит!

 Шмельков уже вбежал в библиотеку.

 – Авексей Богисович! Догогой! – Кинулся ему наперерез почтенный седенький академик. – Скажите скогее! «Утопвенник» ведь быв в шогтах и в майке, пгавда!

 – Естественно, – подтвердил капитан.

 – Ничего не естественно, – вновь заспорил Степаныч. – Личная одежда пострадавшего обнаружена мною лично чуть дальше по берегу. Она лежала под деревом. Брюки, ботинки, носки, рубашка…

 – Слушай, Степаныч, ты в себе или нет? – С изумлением посмотрел на него Шмельков.

 – Говогю же, Иван Степанович, память у вас свабеет, – победоносно воскликнул Павел Потапович.

 – Где, ты сказал, одежда лежала? – Не сводил Шмельков глаз со Степаныча.

 – Под деревом, – с уверенностью произнес сторож. – Только потом ее у меня отнял сообщник пострадавшего.

 – Ну ты, Степаныч, даешь, – покачал головой Шмельков. – Выходит, это ты у Витальки сперва одежду отнял, потом чуть его не пристрелил, а потом еще «Русалку» у него требовал.

 – Не знаю я никакого Витальки, – немного смутился бывший заслуженный работник органов правопорядка.

 – Зато Виталька тебя на всю жизнь запомнил, – внес ясность Шмельков. – Человек к родственникам в Борки на денек приехал отдохнуть и позагорать. «Только, – говорит, – на берегу устроился, вдруг какой-то старый псих сперва одежду мою начал в сумку засовывать. А когда я вышел, двустволку на меня нацелил».

 – Сам этот твой Виталька псих, – буркнул Степаныч, – а я находился при исполнении.

 – Говогил же вам, что это быва не одежда постгадавшего! – победоносно прокартавил Павел Потапович.

 Степаныч, пробормотав в ответ что-то нечленораздельное, перекинул через плечо двустволку и с громким топотом удалился. Члены Тайного братства сотрясались от хохота.

 – Ну, Нина, твой отец дает, – посмотрел Шмельков на библиотекаршу.

 – И не говори, Алеша, – только махнула рукой та.

 – У нашего Степаныча от жагы шагики за говики заехави, – мстительно ответил Павел Потапович. – А теперь, Авексей Богисович, мивенький, гасскажите, какие новости?

 – Новостей особенных пока нет, – покачал головой капитан Шмельков. – Пострадавший по-прежнему ничего не помнит. Только при виде любого мужчины начинает кричать: «Убью!» Даже меня чуть по уху не съездил.

 – Как? И вас? – всплеснул руками Павел Потапович.

 – А чем я лучше других, – усмехнулся щуп-ленький капитан. – Вон лечащему врачу он вообще фингал под глазом поставил. Врач говорит, что у пострадавшего шок.

 – А мы еще кусок рамы нашли, – сообщил Петька.

 – Ну да? – удивился капитан.

 – И Степаныч тоже нашел, – добавил Димка.

 – Чего же мне-то не показал? – удивился капитан. – Ах да, – хлопнул он себя по лбу. – Степаныч расстроился. Пойду догоню его. Эй! Погоди, Степаныч! – вылетел на крыльцо Алексей Борисович. – Дело есть!

 Минут пять спустя он возвратился с фрагментом рамы. Ребята приложили к нему свой кусок. Шмельков, сбегав к мотоциклу, принес еще один. Едва увидев его, Ниночка выкрикнула:

 – Ну точно! От «Русалки»! Видите скол? – указала она пальцем на угол рамы. – У меня об него вечно тряпка цеплялась.

 – Уверена, что именно об него? – решил уточнить капитан.

 – Да, Алеша, – кивнула Ниночка.

 – Ух, ты! Ух, ты! – резво прыгал вокруг почтенный Павел Потапович. – Вот это да! Вот это да!

 – Именно, что да, – не разделял его воодушевления капитан Шмельков. – И кому эта ваша «Русалка» понадобилась?

 – Откуда мне знать? – пожала плечами Ниночка.

 – Алексей Борисович, – вмешался Петька. – А этот пострадавший действительно из поселка архитекторов?

 – Из него самого, – подтвердил капитан. – Адаскин Ростислав Кузьмич. С июня месяца снял дачу у архитектора Зиновьева. Я наводил справки. Соседи говорят, что жилец вроде тихий, вежливый, интеллигентный. По профессии вроде какой-то художник или связан с художниками. Точно пока установить не удалось.

 – А живет он на даче один? – спросила Настя.

 – Один, – отозвался Алексей Борисович.

 – Подозгитевьно, – покачал головой Павел Потапович.

 – Да вообще-то к нему часто гости наведываются, – продолжал капитан. – Но ведут себя тихо.

 – Еще подозгитевьней, – отметил Павел Потапович. – Эх, помню, в моводые годы, когда мы собигавись с гостями на даче, весь посевок ходив ходуном, – с мечтательным видом добавил почтенный ученый.

 – Ну, может, Ростислав Кузьмич слишком уж веселиться не любит, – предположила Ниночка.

 – Тогда тем бовее стганно, чего это ему вдруг топиться вздумалось на тгезвую говову? – спросил Павел Потапович.

 – Врачи говорят, без посторонней «помощи» здесь не обошлось, – объяснил Алексей Борисович. – На теле найдены синяки и другие следы борьбы. Скорей всего пострадавшего кто-то толкнул в воду.

 – А почему же тогда он босиком оказался? – возникло резонное возражение у Петьки.

 – Ну, если сперва завязалась какая-то потасовка, обувь могла и на берегу остаться, – сказал Алексей Борисович.

 – Да мы все там облазили, – отозвался Димка.

 – И, кроме рамы, нашли только дохлую крысу, – подхватила Маша.

 – А вдруг он ботинки в машине оставил? – осенило Настю.

 – В какой еще машине? – повернулся к ней капитан.

 – Ну, если у него в шортах нашли права, – тряхнула густой копной ярко-рыжих волос девочка, – значит, он, наверное, к пруду подъехал на машине. Вы, Алексей Борисович, не знаете, где его машина?

 – Не знаю, – честно признался капитан. – Как же у меня из головы-то вылетело? Слушайте, ребята, вы мне не поможете? – спросил он. – Давайте-ка я по-быстрому еще раз смотаюсь на мотоцикле к архитекторам, а вы в окрестностях пруда посмотрите, не стоит ли где брошенная машина. Потом возвращайтесь в библиотеку, И я сюда подъеду.

 – Договорились, Алексей Борисович! – вскочили со стульев члены Тайного братства.

 Павел Потапович тоже вскочил.

 – В таком свучае, Авексей Богисович, я прокачусь с вами к агхитектогам. Увеген, что пгинесу вам повьзу!

 Алексей Борисович не совсем был уверен, что ему в поселке архитекторов так уж понадобится помощь действительного и почетного члена множества академий, однако спорить не стал. «Пускай дед покатается, – подумал капитан Шмельков. – А то ему, наверное, скучно».

 Павел Потапович резво запрыгнул в люльку. Как раз когда Шмельков тронулся с места, к библиотеке с другой стороны подошла скорым шагом чопорная жена почтенного академика, Евгения Францевна.

 – Павел Потапович! В твоем возрасте! На мотоцикле! Ты же только недавно выписался из больницы!

 – Ни фига, Женечка! Мы бывавые! – крикнул в ответ убеленный сединами муж.

 – Павел Потапович, что за жаргон! – возмутилась Евгения Францевна.

 Но было поздно. Шмельков и Павел Потапович скрылись в облаке пыли. Евгения Францевна досадливо фыркнула и ушла.

 Ребята, предупредив Ниночку, что скоро вернутся, поспешили к пруду. Проходя мимо шлагбаума и сторожки Степаныча, они увидели доблестного сторожа. Майки с надписью «Я тебя люблю» на нем уже не было. Бывший заслуженный работник органов правопорядка наконец, несмотря на жару, облачился в видавшую виды форму и, сидя на табуретке возле самого крыльца, напряженно обдумывал план дальнейшего самостоятельного расследования. Чуть поодаль маячила увенчанная перманентом голова верной супруги Степаныча – Надежды Денисовны. До четырех друзей донесся ее голос:

 – Если, Ваня, ты эту премию проворонишь, то пеняй на себя.

 – Не провороню, Надюша, – испуганно отозвался Степаныч. – Как-никак я гораздо опытней Алексея. И вообще…

 Тут он заметил ребят и осекся.

 – Добрый день! – хором приветствовали славную супружескую чету друзья.

 – Идите куда шли, – хмуро ответил Степаныч.

 – Как скажете! – быстро прошествовали дальше члены Тайного братства.

 Уже отойдя на солидное расстояние от шлагбаума, Димка сварливо изрек:

 – Разбежался. Премию он получит.

 – А вдруг и впрямь получит? – иронично сощурилась Маша.

 – Кишка тонка, – заявил брат.

 – Может быть, и тонка, – откликнулся Петька, – но Степаныч теперь у нас будет постоянно путаться под ногами.

 – В целях здоровой конкуренции, – усмехнулась Настя.

 – Верней, нездоровой, – возразил Димка. – Меня лично от этого Степаныча уже тошнит.

 – Эх! – послышалось сожаление в голосе Командора. – Жалко, Шмельков разуверил Степаныча, что там, на берегу, был сообщник вора. Иначе бы наш бывший заслуженный до потери пульса нырял в пруду.

 – А мы бы тем временем спокойно провели расследование, – вздохнула Настя.

 – Насчет спокойно не уверен, – покачал головой Петька. – Пока у нас уравнение со всеми неизвестными.

 – И одним несостоявшимся утопленником, который ничего не помнит, – добавил Димка.

 – Интересно, он с этой кражей связан? – посмотрела Настя на Петьку.

 – Кто его знает, – пожал плечами тот, – но вообще история очень странная. У меня просто в голове не укладывается, что из-за какой-то дурацкой «Русалки», которую уже лет тридцать в библиотеке мухи обсиживали, кто-то взломал дверь.

 – А потом зачем-то разломал и выбросил раму, – подхватила Маша.

 – То-то и оно, – медленно произнес Димка. – А рама, по-моему, была дороже картины.

 – И, главное, что «утопленник» кусок этой рамы держал в руках, – добавила Настя.

 За разговорами они незаметно подошли к пруду.

 – Ладно, давайте машину искать, – поторопил Петька.

 – А где, по-твоему, она может находиться? – спросил Димка.

 – Ну, если он живет в поселке архитекторов и поехал на машине искупаться, то скорее всего вон на том берегу, – и Петька указал в сторону станции Задоры.

 Друзья поспешили туда. Однако ни на берегу, ни возле дороги, ни среди густых зарослей ничего, даже отдаленно напоминающего машину, не нашлось. Правда, Терминатор было возликовал, споткнувшись о чьи-то ботинки. Сперва друзья решили, что они могут принадлежать «утопленнику». Однако, приглядевшись внимательней к Димкиной находке, Петька решительно заявил, что эта обувь пролежала тут по меньшей мере два года.

 Друзья еще раз тщательно прочесали окрестности. Однако сколько-нибудь ощутимых результатов их усилия не принесли. Если, конечно, не считать того, что все четверо совершенно зажарились под палящим солнцем, и Димка заявил:

 – Если мы сейчас не сходим в Задоры и не съедим хоть по порции мороженого, то я, наверное, умру.

 Остальные не возражали. В Задорах продавались великолепные шоколадные рожки. Уже доев свою порцию, Петька сказал:

 – А я думаю, что скорее всего мы зря искали машину.

назад<<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 >>>далее