– Эх ты! – досадливо произнес тот. – Совсем ведь из головы вон, что раму-то раскурочили и на берегу выбросили.
В библиотеке повисло молчание.
– А давайте посмотрим более поздние описи, – предложила Настя. – Вдруг Екатерина Филипповна случайно в нулях ошиблась, и картина стоила не сто, а тысячу рублей. А это уже как-никак тысяча долларов.
– Даже если и так, зачем раму за триста долларов было выбрасывать? – не понимал Шмельков.
Он принялся изучать другие амбарные книги. В них везде фигурировали «Коварная русалка» и рама французской работы. Цены оставались неизменными – сто рублей и триста рублей.
– Дела-а, – закрыв последнюю амбарную книгу, протянул капитан.
– Кажется, я понял, – отчетливо произнес Петька.
– Я тоже все понял, – уныло отозвался капитан. – «Висяк», он и есть «висяк». Скорее всего мы с вами ни воров, ни картины никогда не найдем. Хорошо еще, что цена у нее небольшая. А то, Ниночка, у тебя могли быть неприятности. А так спишут ее на правлении вашего поселка, и все дела.
– Значит, ты ее искать не собираешься? – возмутилась Ниночка. – И воры пускай на свободе гуляют, да? Может, опять ко мне пожалуют.
– Да что ты, раскудри тебя береза, зря кипятишься, – отвечал Алексей Борисович. – Буду искать. Еще как буду! Думаешь, мне премия от Тяпы Верещинского лишней окажется?
– Правильно пишут про теперешнюю милицию! Только за взятки и работаете! – еще сильней распалилась Ниночка.
– Я для нее стараюсь, а она же еще и оскорбляет! – обиделся в свою очередь Алексей Борисович.
– Ты должен не для меня, а по долгу службы стараться! – в сердцах ударила кулаком по бывшему княжескому столу Ниночка.
– Ты меня долгу не учи, – оборонялся Шмельков. – Я про него все сам знаю. И искал бы без всяких денег. Только честно тебя предупреждаю: дело почти безнадежное. Единственная ниточка – этот с амнезией. Если не очухается или вообще с ними не связан, то пиши пропало. И с машиной его ума не приложу, что делать. По идее, я должен ее объявить в розыск, а заявления от пострадавшего нет. И вообще он мог ее на время какому-нибудь знакомому одолжить. Или на стоянку загнал. А я теперь ломай голову. А ты говоришь, только за взятки работаем, – с укором взглянул он на Ниночку.
– Да я пошутила, Алеша, – смутилась та.
– Алексей Борисович, вы меня не дослушали, – снова заговорил Петька. – По-моему, я понял, что нужно было преступникам. Они охотились именно за рамой.
– Ну ты у нас гений! – покрутил пальцем возле виска Димка. – Значит, они охотились за рамой, чтобы выкинуть ее и удрать?
– А ты не сообразил, что они не всю раму выкинули? – ничуть не смутился Петька. – Одного куска мы так и не нашли.
– Может, плохо искали? – посмотрел на ребят Шмельков.
– Нет, Алексей Борисович, – возразила Настя, – мы там все кусты облазили. – Если только что-нибудь в воде осталось.
– Давайте завтра с утра надуем старую дедушкину резиновую лодку и по пруду поплаваем. Думаю, где-нибудь на воде еще кусок рамы отыщется, – сказал Димка.
– А я сильно в этом сомневаюсь, – покачал головой Командор. – Ничего мы не найдем ни в воде, ни под водой.
– Это еще почему? – не поняли остальные.
– Потому что в пропавшем куске рамы скорее всего был тайник! – воскликнул Петька.
Глава IV В ПОИСКАХ ТАЙНИКА
– Тайник? – разом воскликнули остальные.
– Зачем тайник? – спросил Алексей Борисович.
– Пока не знаю, зачем, – отозвался Петька. – Но в принципе в такой раме можно спокойно спрятать какие-нибудь драгоценности.
– Ну-ка, ну-ка, – потянулся к одному из обломков рамы капитан Шмельков.
Петька схватил другой кусок. А Маша и Настя – третий. Только сейчас, после Петькиных слов, все обратили внимание, что рама была не только массивной, но и достаточно объемной. При желании кто-нибудь мог спокойно выдолбить в дереве углубление и действительно спрятать что-то ценное.
– Ну ты даешь, парень! – с уважением поглядел Алексей Борисович на Петьку. – В такой раме и впрямь можно бриллиантик какой-нибудь спрятать. Если крупный и чистый экземпляр, то вор не прогадает. А тайников этих в прежние времена делали пруд пруди. Вот, к примеру, у архитекторов на одной даче старый шкаф решили разрубить на дрова. Прабабка у них там одна померла. Ну, они и стали от ее рухляди избавляться. И шкафчик-то был – тьфу. Посмотреть не на что. Ну, а как они по нему топором вдарили, оттуда царские золотые империалы посыпались.
– Ого! – воскликнул Димка.
– Тебе «ого», а мне одни неприятности, – продолжал капитан Шмельков.
– Почему неприятности? – не поняла Настя.
– А потому что, как эти золотые монеты нашли, потомки покойной прабабушки чуть друг друга не передушили и не перетравили. В общем, один из этих скорбящих родственников в тюрьму угодил за попытку убийства.
Ребята усмехнулись. Судя по многочисленным рассказам Алексея Борисовича, в поселке архитекторов словно в капле воды сосредоточились все правонарушения и преступления, характерные для современной России. Но особенно неистовствовали тамошние жители на почве дележа разнообразного наследства.
– И что за люди, – словно читая мысли ребят, посетовал Алексей Борисович.
– Там, где наследство, всегда возникают склоки, – заявил Димка.
– Димочка у нас знает, – с самым что ни на есть издевательским видом произнесла Маша. – Ему ведь постоянно достаются в наследство то дома, то земли…
– Неостроумно, – огрызнулся брат.
– Давайте-ка лучше подумаем, кто мог в раме устроить тайник, – вмешался Петька.
– Действительно! – подхватила Настя. – Кому это понадобилось?
– Висела себе картина, висела, – задумчиво проговорил капитан Шмельков. – И вроде бы совершенно никому не требовалась.
– А кстати, Ниночка, – посмотрела на библиотекаршу Маша, – ты не знаешь, с каких пор «Коварная русалка» появилась в библиотеке?
– Сколько себя помню, она уже тут была, – откликнулась Ниночка. – Ее даже с места на, место не перевешивали.
– Это-то понятно, – кивнул Шмельков. – Раз картина фигурирует в описи шестьдесят второго года, то она, уж во всяком случае, появилась тут до твоего рождения. И до моего тоже, – добавил Алексей Борисович.
– Ой, вспомнила! – спохватилась Ниночка. – Кто-то мне говорил, что эта картина тоже вроде осталась от князей Борских.
– Если от князей, – сказала Настя, – то, значит, еще при Юрии Николаевиче Борском висела.
– А почему бы и нет, – кивнул Петька. – Если он часть библиотеки сюда перенес, мог и картину повесить.
– Может, она еще раньше тут висела, – выдвинул свою версию Димка. – Чтобы охотникам было на что посмотреть, когда они в этом домике отдыхали.
– Ну да, – усмехнулась Маша. – На картине ведь тоже, можно сказать, изображена охотничья сценка. Русалочка охотится на пастушка.
Все засмеялись. Потом Шмельков сказал:
– Ну, вообще-то ведь для чего-то ее художнику в девятнадцатом веке заказали. Почему бы и не для охотничьего домика.
– Жалко, более старых актов инвентаризации не сохранилось, – покачала головой Ниночка. – Иначе бы мы по ним посмотрели.
– Жалеть о том, чего нет, бессмысленно, – с важным видом провозгласил Димка.
– Правильно мыслишь, – одобрил капитан Шмельков.
– Он у нас вообще философ, – усмехнулась Маша.
– Так все-таки при князьях висела или уже потом тут оказалась? – словно бы мысля вслух, проговорил Петька.
– Я думаю, если картина действительно была собственностью князя Борского, то и висела с тех пор, – вдруг уверенно произнесла Настя.
– Откуда ты знаешь? – спросил Димка.
– Ну, нам же известно, что все, что находилось в усадьбе, сгорело дотла, – ответила рыжая девочка.
– Не скажи, – возразил Шмельков. – У нас в Борках старики рассказывали, что, пока горело, из дома Борского несли и несли.
– Точно, – поддержала его Ниночка. – Я в одном доме в Борках старинную посуду с вензелем князей Борских видела. Говорят, досталась от какого-то прадедушки.
– Тогда и «Русалку» могли прихватить, – сказал Димка.
– Ну! – откликнулся капитан Шмельков. – Хотя нам, ребята, вроде без разницы, висела «Русалка» тут при князьях или не висела.
– Интересно ведь! – воскликнула Настя.
– Может, и интересно, – снова заговорил Шмельков. – Но для следствия совершенно бесполезно. Потому что главный вопрос у нас другой. Предположим, Петька прав и в раме находился тайник с какими-нибудь материальными ценностями.
– Во всяком случае, эта версия все объясняет, – откликнулся Командор. – Первое, – загнул он палец на правой руке, – нам понятно, зачем грабитель выпилил замок. Второе: недорогую картину украли просто для отвода глаз, чтобы сбить с толку следствие.
– Логично, – поддержал Алексей Борисович. – Им еще раму с собой прихватить, и мы бы о тайнике вообще не догадались.
– А действительно! – воскликнула Настя. – Чем им рама помешала? Тем более если у Ростислава Кузьмича отняли машину и на ней уехали.
– Могли нервы не выдержать, – объяснил капитан Шмельков. – Добежали до пруда и сразу решили проверить, есть ли что в тайнике. А могло получиться и так. Машину у Ростислава Кузьмича угнали какие-нибудь другие деятели. А ворам пришлось улепетывать на электричке. В таком случае им тащиться с рамой совсем ни к чему. Во-первых, тяжело. А во-вторых, внимание к себе привлекаешь. С этим, конечно, еще разбираться надо. Эх, оклемался бы этот «утопленник»!
– А если он вообще их сообщник? – осенила новая догадка Диму.
– Ну ты, философ, сегодня даешь, – ответил капитан. – Ведь вполне может быть и такое. Крали-то, например, вместе, значит, и делить пришлось бы награбленное. А тут утопил сообщника, и порядок. Единолично владеешь.
– В таком случае преступники собирались на машине Ростислава и удирать, – сказала Маша. – А потом сообщник или сообщники Ростислава утопили, а сами на его машине уехали.
– Или машина была вовсе не его, – вмешался Петька. – Он мог на ней ездить по доверенности. А принадлежала она сообщникам.
– Это надо выяснить, – задумчиво произнес капитан Шмельков. – Если машина не Ростислава, то и в розыск объявлять ее бессмысленно.
– В общем, тайник исчез с концами, – мрачно заметил Димка.
– Действительно, – согласился с ним Петька. – Если этот Ростислав сообщник грабителя или грабителей, то даже если он придет в себя – все равно ничего не скажет.
– Или будет продолжать чокнутым прикидываться, – подхватил капитан Шмельков. – Видали мы много таких. Но самое-то главное, ребята, в другом. Откуда тайник и кто про него узнал?
В читальном зале опять воцарилось молчание. Всем было ясно одно. Если в картине и впрямь находился тайник, то он был наверняка очень старым. Почему же за ценностями явились только сейчас? Ведь картина по крайней мере почти четыре десятилетия висела в библиотеке. За эти годы наверняка было множество возможностей тихо взять то, что требуется, не привлекая чужого внимания. И ведь даже грабители, взломавшие минувшей ночью дверь, могли постудить гораздо хитрее. Вынули бы содержимое тайника, а картину и раму оставили висеть на стене. И все бы ломали головы, зачем нужно было корежить дверь.
– Слушайте, – сказал Петька. – Мне почему-то кажется, что ночью преступников кто-нибудь спугнул. Поэтому они не могли оставаться дольше в библиотеке. И им показалось куда более безопасным прихватить картину с собой.
– Ой, ребята! – схватился за голову Шмельков. – У меня от ваших версий уже мозги в трубочку свернулись. И в отделение уже пора возвращаться. Давай-ка, Петька, я быстренько запишу твои показания, и до завтра расстанемся. Утро вечера мудренее.
Петька еще раз повторил, что и в какой последовательности увидел утром. Шмельков тщательно занес его показания в протокол.
– Ну, будьте здоровы, живите богато, – попрощался капитан. – Мы с вами, братцы, вот как договоримся. Если чего увидите или в голову там придут какие-нибудь интересные мысли, сразу звоните мне в отделение. Но, в общем, я и сам у вас в поселке теперь постоянно крутиться буду.
– А вы нам расскажете, если что-нибудь новое выяснится? – спросила Настя.
– Обязательно, – пообещал Алексей Борисович. – Но только если это не будет служебной тайной, – уже заводя мотоцикл, добавил он и уехал.
– Наверное, Шмельков мечтает о Тяпиной премии, – пробормотал Димка. – Вряд ли Алексей Борисович нам ее уступит.
– Не знаю уж, как Шмельков, но ты, Димочка, ее точно никому не уступишь, – скривила губы в усмешке Маша.
– Почему обязательно Димочка! – возмутился брат. – Естественно, если мы с вами раньше Шмелькова во всем разберемся, то и потребуем у Тяпы премию.
– Черствый ты человек, – покачала головой Настя. – Тебе эта премия на шоколадки, а у Шмелькова, между прочим, большое семейство. Попробуй проживи на милицейскую зарплату.
– Думаю, Тяпа столько отвалит, что шоколадками можно не ограничиваться, – алчно произнес Димка.
– Вот что деньги с людьми делают, – скорбно заметила Маша.
– А особенно халявные, – подмигнул девочкам Петька.
– И это ты называешь халявными! – воскликнул Димка. – Ты представляешь себе, что такое раскрыть подобное преступление? Особенно если в этой раме какой-нибудь ценный бриллиант был запрятан.
– Я-то как раз представляю, – кивнул Петька. – Вернее, пока ничего себе не представляю.
– А давайте после ужина попробуем еще раз поискать оставшийся обломок рамы, – подала идею Настя.
– Попытка не пытка, – откликнулся Петька.
– Сомневаюсь, чтобы они кусок с тайником просто так выбросили, – покачала головой Маша.
– А я думаю, что это вполне могло случиться, – продолжала Настя. – Тем более если они улепетывали на электричке. Зачем им тащить с собой кусок тяжеленной рамы. Ведь то, что хранилось в тайнике, они скорей всего вытащили на берегу пруда.
– И вообще, – дошло вдруг до Димки, – если бы они ехали на машине, то, наверное, утащили бы с собой и раму, и картину. А уже где-нибудь дома и разбирались бы что к чему.
– Это если они на себя работали, – ответил Петька. – А если, скажем, жуликам велел украсть из библиотеки картину какой-нибудь заказчик? И поджидал их около Борского пруда. Тогда они отдали ему картину, а он стал немедленно проверять, не украли ли они драгоценности из тайника.
– Слушай, Петька, – воскликнула Настя. – Но тогда этим заказчиком вполне мог быть Ростислав Кузьмич. Например, он с этими жуликами расплатился. Они вроде ушли, а он начал разламывать раму. А жулики на самом деле затаились в кустах и все видели.
– Точно! – даже подпрыгнул Командор. – А потом жулики как следует треснули Ростислава по голове, бросили в пруд и смылись вместе с сокровищами. И раму, естественно, бросили на берегу.
– Верней, они скинули обломки рамы в пруд, – уточнил Димка. – А уж потом их прибило к разным берегам.
– Тогда кусок, в котором тайник, по идее, должен где-нибудь там найтись, – воодушевился Петька.
– Только чем это нам поможет? – спросила Маша.
– Во-первых, если найдем его, то наша версия подтвердится, – ответил Петька.
– А если мы кусок рамы найдем, а тайника там не окажется? – очень внимательно посмотрел на него Димка.
– Это я как раз хотел сказать во-вторых, – хлопнул старого друга по плечу Командор. – Если тайника не окажется, то, значит, драгоценности совершенно ни при чем. И поиски следует предпринять в ином направлении.
Тут Маша, схватившись за голову, объявила:
– У меня, по-моему, сейчас, как у Шмелькова, мозги свернутся ото всех этих версий.
– Поэтому нужно сделать перерыв на ужин, – был совершенно согласен с ней Петька. – Я, как поем, за вами зайду.
– И на ужин нам следует поторопиться, – посмотрел на часы Димка. – Иначе бабушка… – и он кинул очень выразительный взгляд на сестру.
Та без слов двинулась в сторону дачи. Пожилая ученая дама Анна Константиновна после кончины мужа ушла из научного института, где они много лет работали, и стала жить круглый год в Красных Горах, лишь изредка, по ее собственным словам, совершая набеги на московскую квартиру, где теперь были полноправными хозяевами родители Димы и Маши. Во-первых, Анна Константиновна считала, что «трем поколениям под одной крышей никак не ужиться». Во-вторых, уверяла, что на даче гораздо лучше себя чувствует. А в-третьих, подчинила «остаток дней» созданию воспоминаний. «Мне довелось общаться почти со всеми великими современниками, – часто повторяла бабушка Димы и Маши. – И с моей стороны было бы просто преступлением не оставить своих записок потомкам».
Поначалу Анна Константиновна писала, что называется, для себя. Однако полгода назад ее мемуарами заинтересовалось одно крупное издательство, которое выпускало серию мемуаров «Мои года – мое богатство». С Анной Константиновной был заключен договор. С той поры она работала над своими воспоминаниями как одержимая. И начинала ужасно раздражаться, когда близнецы нарушали ее режим, опаздывая к завтраку, обеду или ужину. Вот почему Дима и Маша сейчас, несмотря на палящий зной, который не ослабел даже к вечеру, спешили изо всех сил.
– Неужели мы возле пруда еще какие-нибудь следы преступников обнаружим? – говорила на ходу Настя.
– Жизнь покажет, – не любил торопиться с выводами Димка.
– Если не обнаружим, то еще остается Ростислав Кузьмич, – напомнила Маша.
– И что ты с ним собираешься делать, если он ничего не помнит? – повернулся к ней Димка.
– Надо его навестить в больнице, – ответила Настя.
– Да-да, – покачал головой Терминатор. – Мы его навестим, а он каждому по фонарю под глазом поставит.
Тут Настя поравнялась со своими воротами.
– Мы дождемся Петьку, а потом за тобой зайдем, – сказали на прощание близнецы…
Петькины родители позвонили и сообщили, что после работы задержатся в городе. «Весьма кстати», – пронеслось в голове у Командора. Быстро сварганив пять бутербродов, он всего за какие-нибудь двадцать минут справился с едой и пошел к близнецам.
На звонок дверь открыла какая-то очень худая особа с коротко стриженными серо-седыми волосами.
– А вы кто? – оторопел Петька.
– Сперва скажите, вам кого? – не сводя с Командора исполненного недоверия взгляда, заунывно-постным голосом отозвалась та.
– Да я, собственно, к Диме и Маше, – смущенно пролепетал мальчик.
– В таком случае извольте сперва представиться, – не торопилась пропускать его в дом седая особа.
– Это к нам! Это к нам! – вылетели в переднюю близнецы.
Седая особа с видимой неохотой посторонилась.
– Все-таки воспитанные молодые люди обычно сперва представляются, – словно бы вскользь заметила она.
– Петр Миронов, – удовлетворил ее любопытство Петька.
Однако седая особа, даже не обернувшись, прошествовала в гостиную Серебряковых.
– Это еще что за мымра? – прошептал Петька.
– Это Какумирала, – иронично сощурилась Маша.
– Чего? – не расслышал Петька.
– Какумирала, – косясь на плотно прикрытую дверь гостиной, отчетливо произнес Димка.
– Она что, из Финляндии? – задал новый вопрос Командор.
– Почему из Финляндии? – удивился Димка. – Она из Москвы.
– Но все равно, наверное, финка или эстонка, – предположил Петька.
– С чего ты взял? – уставились на него близнецы. – Обыкновенная русская женщина.
– Младшая сестра покойной бабушкиной подруги, – добавила Маша.
– А почему же у нее фамилия такая странная? – по-прежнему недоумевал Командор. – Или это фамилия мужа?
назад<<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 >>>далее