Огудалова . Чай-то холодный, только, Вася, ты мне крепко налил.

Вожеватов . Ничего-с. Выкушайте, сделайте одолжение! На воздухе не вредно.

Карандышев (Ивану) . Приходи ко мне сегодня служить за обедом!

Иван . Слушаю-с, Юлий Капитоныч.

Карандышев . Ты, братец, почище оденься!

Иван . Известное дело – фрак; нешто не понимаем-с!

Карандышев . Василий Данилыч, вот что: приезжайте-ка вы ко мне обедать сегодня!

Вожеватов . Покорно благодарю. Мне тоже во фраке прикажете?

Карандышев . Как вам угодно: не стесняйтесь. Однако дамы будут.

Вожеватов (кланяясь) . Слушаю-с. Надеюсь не уронить себя.

Карандышев (переходит к Кнурову) . Мокий Парменыч, не угодно ли вам будет сегодня отобедать у меня?

Кнуров (с удивлением оглядывает его) . У вас?

Огудалова . Мокий Парменыч, это все равно, что у нас, – этот обед для Ларисы.

Кнуров . Да, так это вы приглашаете? Хорошо, я приеду.

Карандышев . Так уж я буду надеяться.

Кнуров . Уж я сказал, что приеду. (Читает газету.)

Огудалова . Юлий Капитоныч – мой будущий зять: я выдаю за него Ларису.

Кнуров (продолжая читать) . Это ваше дело.

Карандышев . Да-с, Мокий Парменыч, я рискнул. Я и вообще всегда был выше предрассудков.

 

Кнуров закрывается газетой.

 

Вожеватов (Огудаловой) . Мокий Парменыч строг.

Карандышев (отходя от Кнурова к Вожеватову) . Я желаю, чтоб Ларису Дмитриевну окружали только избранные люди.

Вожеватов . Значит, и я к избранному обществу принадлежу? Благодарю, не ожидал. (Гавриле.)  Гаврило, сколько с меня за чай?

Гаврило . Две порции изволили спрашивать?

Вожеватов . Да, две порции.

Гаврило . Так уж сами знаете, Василий Данилыч, не в первый раз… Тринадцать рублей-с.

Вожеватов . То-то, я думал, что подешевле стало.

Гаврило . С чего дешевле-то быть! Курсы, пошлина, помилуйте!

Вожеватов . Да ведь я не спорю с тобой: что ты пристаешь! Получай деньги и отстань! (Отдает деньги.)

Карандышев . За что же так дорого? Я не понимаю.

Гаврило . Кому дорого, а кому нет. Вы такого чая не кушаете.

Огудалова (Карандышеву) . Перестаньте вы, не мешайтесь не в свое дело!

Иван . Василий Данилыч, «Ласточка» подходит.

Вожеватов . Мокий Парменыч, «Ласточка» подходит; не угодно ли взглянуть? Мы вниз не пойдем, с горы посмотрим.

Кнуров . Пойдемте. Любопытно. (Встает.)

Огудалова . Вася, я доеду на твоей лошади.

Вожеватов . Поезжайте, только пришлите поскорей! (Подходит к Ларисе и говорит с ней тихо.)

Огудалова (подходит к Кнурову) . Мокий Парменыч, затеяли мы свадьбу, так не поверите, сколько хлопот.

Кнуров . Да.

Огудалова . И вдруг такие расходы, которых никак нельзя было ожидать… Вот завтра рожденье Ларисы, хотелось бы что-нибудь подарить.

Кнуров . Хорошо; я к вам заеду.

 

Огудалова  уходит.

 

Лариса (Вожеватову) . До свиданья, Вася!

 

Вожеватов  и Кнуров  уходят. Лариса подходит к Карандышеву.

 

Явление четвертое

 

Карандышев  и Лариса .

 

Лариса . Я сейчас все за Волгу смотрела: как там хорошо, на той стороне! Поедемте поскорей в деревню!

Карандышев . Вы за Волгу смотрели? А что с вами Вожеватов говорил?

Лариса . Ничего, так, – пустяки какие-то. Меня так и манит за Волгу, в лес… (Задумчиво.)  Уедемте, уедемте отсюда!

Карандышев . Однако это странно! Об чем он мог с вами разговаривать?

Лариса . Ах, да об чем бы он ни говорил, – что вам за дело!

Карандышев . Называете его Васей. Что за фамильярность с молодым человеком!

Лариса . Мы с малолетства знакомы; еще маленькие играли вместе – ну, я и привыкла.

Карандышев . Вам надо старые привычки бросить. Что за короткость с пустым, глупым мальчиком! Нельзя же терпеть того, что у вас до сих пор было.

Лариса (обидясь) . У нас ничего дурного не было.

Карандышев . Был цыганский табор-с – вот что было.

 

Лариса утирает слезы.

 

Чем же вы обиделись, помилуйте!

Лариса . Что ж, может быть, и цыганский табор; только в нем было, по крайней мере, весело. Сумеете ли вы дать мне что-нибудь лучше этого табора?

Карандышев . Уж конечно.

Лариса . Зачем вы постоянно попрекаете меня этим табором? Разве мне самой такая жизнь нравилась? Мне было приказано, так нужно было маменьке; значит, волей или неволей, я должна была вести такую жизнь. Колоть беспрестанно мне глаза цыганской жизнью или глупо, или безжалостно. Если б я не искала тишины, уединения, не захотела бежать от людей – разве бы я пошла за вас? Так умейте это понять и не приписывайте моего выбора своим достоинствам, я их еще не вижу. Я еще только хочу полюбить вас; меня манит скромная семейная жизнь, она мне кажется каким-то раем. Вы видите, я стою на распутье; поддержите меня, мне нужно ободрение, сочувствие; отнеситесь ко мне нежно, с лаской! Ловите эти минуты, не пропустите их!

Карандышев . Лариса Дмитриевна, я совсем не хотел вас обидеть, это я сказал так…

Лариса . Что значит «так»? То есть не подумавши? Вы не понимаете, что в ваших словах обида, так, что ли?

Карандышев . Конечно, я без умыслу.

Лариса . Так это еще хуже. Надо думать, о чем говоришь. Болтайте с другими, если вам нравится, а со мной говорите осторожнее! Разве вы не видите, что положение мое очень серьезно! Каждое слово, которое я сама говорю и которое я слышу, я чувствую. Я сделалась очень  чутка  и впечатлительна.

Карандышев . В таком случае я прошу извинить меня.

Лариса . Да бог с вами, только вперед будьте осторожнее! (Задумчиво.)  Цыганский табор… Да, это, пожалуй, правда… но в этом таборе были и хорошие, и благородные люди.

Карандышев . Кто же эти благородные люди? Уж не Сергей ли Сергеич Паратов?

Лариса . Нет, я прошу вас, вы не говорите о нем!

Карандышев . Да почему же-с?

Лариса . Вы его не знаете, да хоть бы и знали, так… извините, не вам о нем судить.

Карандышев . Об людях судят по поступкам. Разве он хорошо поступил с вами?

Лариса . Это уж мое дело. Если я боюсь и не смею осуждать его, так не позволю и вам.

Карандышев . Лариса Дмитриевна, скажите мне, только, прошу вас, говорите откровенно!

Лариса . Что вам угодно?

Карандышев . Ну чем я хуже Паратова?

Лариса . Ах, нет, оставьте!

Карандышев . Позвольте, отчего же?

Лариса . Не надо! не надо! Что за сравнения!

Карандышев . А мне бы интересно было слышать от вас.

Лариса . Не спрашивайте, не нужно!

Карандышев . Да почему же?

Лариса . Потому что сравнение не будет в вашу пользу. Сами по себе вы что-нибудь значите, вы хороший, честный человек; но от сравнения с Сергеем Сергеичем вы теряете все.

Карандышев . Ведь это только слова: нужны доказательства. Вы разберите нас хорошенько!

Лариса . С кем вы равняетесь! Возможно ли такое ослепление! Сергей Сергеич… это идеал мужчины. Вы понимаете, что такое идеал? Быть может, я ошибаюсь, я еще молода, не знаю людей; но это мнение изменить во мне нельзя, оно умрет со мной.

Карандышев . Не понимаю-с, не понимаю, что в нем особенного; ничего, ничего не вижу. Смелость какая-то, дерзость… Да это всякий может, если захочет.

Лариса . Да вы знаете, какая это смелость?

Карандышев . Да какая ж такая, что тут необыкновенного? Стоит только напустить на себя.

Лариса . А вот какая, я вам расскажу один случай. Проезжал здесь один кавказский офицер, знакомый Сергея Сергеича, отличный стрелок; были они у нас. Сергей Сергеич и говорит: «Я слышал, вы хорошо стреляете». – «Да, недурно», – говорит офицер. Сергей Сергеич дает ему пистолет, ставит себе стакан на голову и отходит в другую комнату, шагов на  двенадцать. «Стреляйте», – говорит.

Карандышев . И он стрелял?

Лариса . Стрелял и, разумеется, сшиб стакан, но только побледнел немного. Сергей Сергеич говорит: «Вы прекрасно стреляете, но вы побледнели, стреляя в мужчину и человека вам не близкого. Смотрите, я буду стрелять в девушку, которая для меня дороже всего на свете, и не побледнею». Дает мне держать какую-то монету, равнодушно, с улыбкой, стреляет на таком же расстоянии и выбивает ее.

Карандышев . И вы послушали его?

Лариса . Да разве можно его не послушать?

Карандышев . Разве уж вы были так уверены в нем?

Лариса . Что вы! Да разве можно быть в нем неуверенной?

Карандышев . Сердца нет, оттого он так и смел.

Лариса . Нет, и сердце есть. Я сама видела, как он помогал бедным, как отдавал все деньги, которые были с ним.

Карандышев . Ну, положим, Паратов имеет какие-нибудь достоинства, по крайней мере, в глазах ваших; а что такое этот купчик Вожеватов, этот ваш Вася?

Лариса . Вы не ревновать ли? Нет, уж вы эти глупости оставьте! Это пошло, я не переношу этого, я вам заранее говорю. Не бойтесь, я не люблю и не полюблю никого.

Карандышев . А если б явился Паратов?

Лариса . Разумеется, если б явился Сергей Сергеич и был свободен, так довольно одного его взгляда… Успокойтесь, он не явился, а теперь хоть и явится, так уж поздно… Вероятно, мы никогда и не увидимся более.

 

На Волге пушечный выстрел.

 

Что это?

Карандышев . Какой-нибудь купец-самодур слезает с своей баржи, так в честь его салютуют.

Лариса . Ах, как я испугалась!

Карандышев . Чего, помилуйте?

Лариса . У меня нервы расстроены. Я сейчас с этой скамейки вниз смотрела, и у меня закружилась голова. Тут можно очень ушибиться?

Карандышев . Ушибиться! Тут верная смерть: внизу мощено камнем. Да, впрочем, тут так высоко, что умрешь прежде, чем долетишь до земли.

Лариса . Пойдемте домой, пора!

Карандышев . Да и мне нужно, у меня ведь обед.

Лариса (подойдя к решетке) . Подождите немного. (Смотрит вниз.)  Ай, ай! держите меня!

Карандышев (берет Ларису за руку) . Пойдемте, что за ребячество! (Уходят.)

 

Гаврило  и Иван  выходят из кофейней.

 

Явление пятое

 

Гаврило  и Иван .

 

Иван . Пушка! Барин приехал, барин приехал, Сергей Сергеич.

Гаврило . Я говорил, что он. Уж я знаю: видно сокола по полету.

Иван . Коляска пустая в гору едет, значит господа пешком идут. Да вот они! (Убегает в кофейную.)

Гаврило . Милости просим. Чем только их попотчевать-то, не сообразишь.

 

Входят Паратов  (черный однобортный сюртук в обтяжку, высокие лаковые сапоги, белая фуражка, через плечо дорожная сумка), Робинзон  (в плаще, правая пола закинута на левое плечо, мягкая высокая шляпа надета набок). Кнуров , Вожеватов ; Иван  выбегает из кофейной с веничком и бросается обметать Паратова.

 

Явление шестое

 

Паратов , Робинзон , Кнуров , Вожеватов , Гаврило  и Иван .

 

Паратов (Ивану) . Да что ты! Я с воды, на Волге-то не пыльно.

Иван . Все-таки, сударь, нельзя же… порядок требует. Целый год-то вас не видали, да чтобы… с приездом, сударь.

Паратов . Ну, хорошо, спасибо! На! (Дает ему рублевую бумажку.)

Иван . Покорнейше благодарим-с. (Отходит.)

Паратов . Так вы меня, Василий Данилыч, с «Самолетом» ждали?

Вожеватов . Да ведь я не знал, что вы на своей «Ласточке» прилетите; я думал, что она с баржами идет.

Паратов . Нет, я баржи продал. Я думал нынче рано утром приехать, мне хотелось обогнать «Самолет»; да трус машинист. Кричу кочегарам: «Шуруй!», а он у них дрова отнимает. Вылез из своей мурьи: «Если вы, – говорит, – хоть полено еще подкинете, я за борт выброшусь». Боялся, что котел не выдержит, цифры мне какие-то на бумажке выводил, давление рассчитывал. Иностранец, голландец он, душа коротка; у них арифметика вместо души-то. А я, господа, и позабыл познакомить вас с моим другом. Мокий Парменыч, Василий Данилыч! Рекомендую: Робинзон.

 

Робинзон важно раскланивается и подает руку Кнурову и Вожеватову.

 

Вожеватов . А как их по имени и отчеству?

Паратов . Так, просто, Робинзон, без имени и отчества.

Робинзон (Паратову) . Серж!

Паратов . Что тебе?

Робинзон . Полдень, мой друг, я стражду.

Паратов . А вот погоди, в гостиницу приедем.

Робинзон (показывая на кофейную) . Voila (Вот!)

Паратов . Ну, ступай, чорт с тобой!

 

Робинзон идет в кофейную.

 

Гаврило, ты этому барину больше одной рюмки не давай; он характера непокойного.

Робинзон (пожмиая плечами) . Серж! (Уходит в кофейную. Гаврило  за ним.)

Паратов . Это, господа, провинциальный актер. Счастливцев Аркадий.

Вожеватов . Почему же он Робинзон?

Паратов . А вот почему: ехал он на каком-то пароходе, уж не знаю, с другом своим, с купеческим сыном Непутевым; разумеется, оба пьяные до последней возможности. Творили они, что только им в голову придет, публика все терпела. Наконец, в довершение безобразия, придумали драматическое представление: разделись, разрезали подушку, вывалялись в пуху и начали изображать диких; тут уж капитан, по требованию пассажиров, и высадил их на пустой остров. Бежим мы мимо этого острова, гляжу, кто-то взывает, поднявши руки кверху. Я сейчас «стоп», сажусь сам в шлюпку и обретаю артиста Счастливцева. Взял его на пароход, одел с ног до головы в свое платье, благо у меня много лишнего. Господа, я имею слабость к артистам… Вот почему он Робинзон.

Вожеватов . А Непутевый на острове остался?

Паратов . Да на что он мне; пусть проветрится. Сами посудите, господа, ведь в дороге скука смертная, всякому товарищу рад.

Кнуров . Еще бы, конечно.

Вожеватов . Это такое счастье, такое счастье! Вот находка-то золотая!

Кнуров . Одно только неприятно, пьянством одолеет.

Паратов . Нет, со мной, господа, нельзя: я строг на этот счет. Денег у него нет, без моего разрешения давать не велено, а у меня как попросит, так я ему в руки французские разговоры – на счастье нашлись у меня; изволь прежде страницу выучить, без того не дам. Ну, и учит, сидит. Как старается!

Вожеватов . Эко вам счастье, Сергей Сергеич! Кажется, ничего б не пожалел за такого человека, а нет как нет. Он хороший актер?

Паратов . Ну, нет, какой хороший! Он все амплуа прошел и в суфлерах был; а теперь в оперетках играет. Ничего, так себе, смешит.

Вожеватов . Значит, веселый?

Паратов . Потешный господин.

Вожеватов . И пошутить с ним можно?

Паратов . Ничего, он не обидчив. Вот отводите свою душу, могу его вам дня на два, на три предоставить.

Вожеватов . Очень благодарен. Коли придет по нраву, так не останется в накладе.

Кнуров . Как это вам, Сергей Сергеич, не жаль «Ласточку» продавать?

Паратов . Что такое «жаль», этого я не знаю. У меня, Мокий Парменыч, ничего заветного нет; найду выгоду, так все продам, что угодно. А теперь, господа, у меня другие дела и другие расчеты; Я женюсь на девушке очень богатой, беру в приданое золотые прииски.

Вожеватов . Приданое хорошее.

Паратов . Но достается оно мне не дешево: я должен проститься с моей свободой, с моей веселой жизнью; поэтому надо постараться как можно повеселей провести последние дни.

Вожеватов . Будем стараться, Сергей Сергеич, будем стараться.

Паратов . Отец моей невесты важный чиновный господин; старик строгий: он слышать не может о цыганах, о кутежах и о прочем; даже не любит, кто много курит табаку. Тут уж надевай  фрак  и  parlez  francais! (Говорите по-французски!) Вот я теперь и практикуюсь с Робинзоном. Только он, для важности, что ли, уж не знаю, зовет меня «ля-Серж», а не просто «Серж». Умора!

 

На крыльце кофейной показывается Робинзон , что-то жует, за ним Гаврило .

 

Явление седьмое

 

Паратов , Кнуров , Вожеватов , Робинзон , Гаврило  и Иван .

 

Паратов (Робинзону) . Que faites-vous la? Venez! (Что вы там делаете? Идите сюда!)

Робинзон (с важностью) . Comment? (Как?)

Паратов . Что за прелесть! Каков тон, господа! (Робинзону.)  Оставь ты эту вашу скверную привычку бросать порядочное общество для трактира!

Вожеватов . Да, это за ними водится.

Робинзон . Ля-Серж, ты уж успел… Очень нужно было.

Паратов . Да, извини, я твой псевдоним раскрыл.

Вожеватов . Мы, Робинзон, тебя не выдадим, ты у нас так за англичанина и пойдешь.

Робинзон . Как, сразу на «ты»? Мы с вами брудершафт не пили.

Вожеватов . Это все равно… Что за церемонии!

Робинзон . Но я фамильярности не терплю и не позволю всякому…

Вожеватов . Да я не всякий.

Робинзон . А кто же вы?

Вожеватов . Купец.

Робинзон . Богатый?

Вожеватов . Богатый.

Робинзон . И тароватый?

Вожеватов . И тароватый.

Робинзон . Вот это в моем вкусе. (Подает руку Вожеватову.)  Очень приятно! Вот теперь я могу тебе позволить обращаться со мной запросто.

Вожеватов . Значит, приятели: два тела – одна душа.

Робинзон . И один карман. Имя-отчество? То есть одно имя, отчество не надо.

Вожеватов . Василий Данилыч.

Робинзон . Так вот, Вася, для первого знакомства заплати за меня!

назад<<< 1 2 3 4 5 6 7 8 >>>далее