А потому и в книге этой -

Признаться, правды не тая, -

Того-другого - званья нету,

Всего героев -

               ты да я,

Да мы с тобой.

               Так песня спелась.

Но, может, в ней отозвались

Хоть как-нибудь наш труд, и мысль,

И наша молодость и зрелость,

И эта даль,

И эта близь?

 

Что горько мне, что тяжко было

И что внушало прибыль сил,

С чем жизнь справляться торопила, -

Я все сюда и заносил.

 

И неизменно в эту пору,

При всех изгибах бытия,

Я находил в тебе опору,

Мой друг и высший судия.

 

Я так обязан той подмоге

Великой - что там ни толкуй, -

Но и тебя не прочу в боги,

Лепить не буду новый культ.

 

Читатель, снизу или сверху

Ты за моей следишь строкой,

Ты тоже - всякий на поверку,

Бываешь - мало ли какой.

 

Да, ты и лучший друг надежный,

Наставник строгий и отец.

Но ты и льстец неосторожный,

И вредный, к случаю, квасец.

 

И крайним слабостям потатчик,

И на расправу больно скор.

И сам начетчик

И цитатчик,

И не судья,

А прокурор.

 

Беда бедой твой пыл бессонный.

Когда вдобавок ко всему

Ещё и книжкой пенсионной

Ты обладаешь на дому.

 

Не одному бюро погоды

Спешишь ты всыпать поскорей,

Хоть на почтовые расходы

Идёт полпенсии твоей.

 

Добра желаючи поэту,

Наставить пробуя меня,

Ты пишешь письма в «Литгазету»,

Для «Правды» копии храня.

 

Ты привести мой труд и отдых

К научной норме норовишь:

о вредных творчеству доходах

Моих в инстанции строчишь.

 

Иль вдруг, объятый жаром новым,

Ты поручаешь мне всерьез -

За чаем как-нибудь с Хрущевым

Продвинуть некий твой вопрос...

 

И то не все. Замечу кстати:

Опасней нет болезни той,

Когда, по скромности, читатель,

Ты про себя, в душе, - писатель,

Безвестный миру Лев Толстой.

 

Ох, вы, мол, тоже мне, писаки,

Вот недосуг за стол засесть...

 

Да, и такой ты есть и всякий,

Но счастлив я, что ты, брат, есть!

 

Не запропал, не стал дитятей,

Что наша маменька-печать

Ласкает, тешась:

- Ах, читатель,

Ах, как ты вырос - не достать!

 

Сама пасет тебя тревожно

(И уморить могла б, любя):

- Ах, то-то нужно, то-то можно,

А то-то вредно для тебя...

 

Ты жив-здоров - и слава богу,

И уговор не на словах:

В любую дальнюю дорогу

На равных следовать правах...

 

Ты помнишь, я свой план невинный

Представил с первого столбца:

Прочти хотя б до половины,

Авось - прочтёшь и до конца.

 

Прочел по совести. И что же:

Ты книгу медленно закрыл,

Вздохнул, задумался, похоже.

Ну вот. А что я говорил?

 

Прости, что шутка на помине,

Когда всерьез не передать,

Как нелегко и эту ныне

Мне покидать свою тетрадь.

 

Не то чтоб жаль, но как то дико.

Хоть этот миг -

Желанный миг:

Была тетрадь - и стала книга

И унеслась дорогой книг.

 

Уже не кинешься вдогонку

За ней во все ее края...

Так дочка дома - все девчонка,

Вдруг - дочь. Твоя и не твоя.

 

Скорбеть о том не много проку,

Что низок детям отчий кров.

Иное дело, с чем в дорогу

Ты проводил родную кровь.

 

И мне уже не возвратиться

Назад, в покинутый предел,

К моей строке или странице,

Что лучше б мог, как говорится,

Да не сумел.

Иль не посмел.

 

Тем преимуществом особым

При жизни автор наделен:

Все слышит сам, но, как за гробом,

Уже сказать не может он,

Какой бы ни был суд нелестный...

 

Но если вправду он живой,

Он в новый замысел безвестный

Уже уходит с головой.

 

И, распростившись с этой далью,

Что подружила нас в пути,

По счастью, к новому свиданью

Уже готовлюсь я. Учти!

 

Конца пути мы вместе ждали,

Но прохлаждаться недосуг.

Итак, прощай.

До новой дали.

До скорой встречи, старый друг!

1950 -1960

_______________________

Твардовский А. За далью - даль. Петрозаводск, «Карелия», 1973

<<<Назад 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19